Помолчи, Скабиор

      «Светлые» силы всегда побеждают «темные». Это хорошо, по большому счету. Но не совсем. Не тогда, когда твой отец был не на той стороне, что победила. А на стороне, что позорно проиграла.         Битва за Хогвартс закончилась. Конечно, победой Поттера. Как же могло по-другому-то быть. Он же Гарри — Великий — Избранный — Поттер. Мальчик — Который — Выжил. Пришел, чтобы умереть, но не умер, а победил.        Но во время битвы, когда исход был еще неясен, страх и сомнения вышли на первый план.       По-честному, Панси всегда подсознательно ожидала чего-то плохого. И ее отчаянное выступление против Поттера в Большом Зале Хогвартса было попыткой отсрочить неизбежное, если уж невозможно его как-то вовсе отменить. Когда она наставила на Поттера палочку и призывала задержать его, схватить — ею двигала вовсе не ненависть. Страх. Она боялась. За него. И за весь этот гребаный мир. Который непременно непоправимо изменился бы, если бы в нем не стало этого… Поттера… Этого проклятого Поттера!  Наплевать было на Волдеморта, на Пожирателей Смерти, на всех, на всё. Да хоть бы они все пропали. Лишь бы выжил Поттер! Панси не позволяла себе вслух называть его по имени. Всегда только по фамилии. Всегда презрительно. Свысока. Это Слизерин, детка, тут не принято выставлять напоказ свои чувства.        Но драккл всех их раздери! Почему эти гребаные взрослые волшебники не могли остановить Поттера? Почему, мать их, позволили ему уйти? Уйти на смерть? Проклятые лицемерные убийцы!        Панси была категорична. Панси не знала, что ей делать. Но нужно же было что-то делать! Хоть что-нибудь.        А эта нелепая попытка запереть всех учеников Слизерина в факультетских подземельях… Ну бред чистой воды. Студентам было известно минимум три тайных прохода в замок и, соответственно, из замка. И они незамедлительно ими воспользовались. Но. По дороге куда-то делся Малфой, Драко… А с ним Винс Крэбб и Грег Гойл. Панси хотела было вернуться — ведь это же Драко! Но Тео Нотт удержал ее: «Панси, теперь каждый сам за себя». Да. Теперь каждый был за себя. И спасался, как знал.        Панси пробиралась по земляному коридору, который вел к Запретному лесу. Коридор был таким узким, что ей кое-где приходилось сильно нагибаться, чтобы не задеть головой потолок, с которого свисали корни деревьев. А раз даже пришлось встать на колени и проползти пару метров. Чулки сползли, юбка и школьная мантия были грязными, в волосах запуталась земля и паутина. Зато Панси выбралась из замка.        В Запретном лесу было темно и тревожно. Ходить здесь и в мирное время было небезопасно. Магические существа весьма недружелюбны. А сейчас самыми опасными существами в округе стали маги — люди…         Ничего еще не было решено. Было совершенно непонятно, кто же победит — Темный Лорд или… Гарри? Поттер. Выживет ли Мальчик снова? Или мир непоправимо разделится на до и после — мир, в котором Поттер — Гарри — жив и существует, и мир, в котором его нет. Поттера.       Панси напряженно думала, что же ей делать. Оставаться в лесу, или пробовать незаметно пробраться в Хогсмид? Единственным местом, куда она могла пойти там, были «Три метлы». Мадам Розмерта — в силу личных причин — всегда тепло принимала студентов Слизерина. Безусловно, этому способствовали давние связи, налаженные между руководством факультета Салазара и хозяйкой одного из старейших в Хогсмиде пабов. Нынешний декан мистер Слизнорт и директор Снейп предпочитали «Три метлы» всем остальным заведениям магической деревни.       Панси огляделась. Она находилась достаточно далеко от Хогвартса, но он был виден ей как на ладони. И открывшаяся картина не добавила ей оптимизма. Деревянный мост, ведущий из Хогвартса в Запретный лес, догорал в пропасти. Снизу доносились человеческие стоны и крики. Волдемортовские отряды атаковали школу, и попытка проникновения по мосту была неудачной. Чего не скажешь об остальных. В замке то и дело вспыхивали разноцветные молнии заклинаний, из окон кое-где валил дым. Горело и квиддичное поле. Фигурки людей, маленькие с этого расстояния, перемещались, на первый взгляд, хаотично, но если приглядеться, то некая система все же была. На замок, помимо людей в черных плащах и масках, наступали несколько великанов, тролли, огромные мерзкие пауки-акромантулы…       А среди защитников были даже каменные статуи древних рыцарей. Огромные, ростом с тролля, они легко давили каменными ногами людей, уж не говоря о том, что хорошо владели своими мечами и секирами. Но и каменные рыцари были все же уязвимы для заклятий. Погибая, они разлетающимися камнями своей плоти умудрялись унести за собой еще хотя бы нескольких нападавших.       Панси зажала рот рукой. А вдруг там был отец? Мистер Паркинсон придерживался радикальных взглядов. И. Он мог бы.        Нет. Не может быть. Такого просто не должно было случиться! Панси столько раз спорила с ним, убеждала, даже угрожала. Одно дело — тихо финансировать радикальные организации, другое дело — непосредственно участвовать в их деятельности. А если что-нибудь случится? Панси жутко боялась остаться одна, ведь, кроме отца, у нее не было никого. Но разве женское мнение имеет значение? Даже если это мнение любимой дочери? «Послушай женщину и сделай наоборот» — о, как Панси всю жизнь бесила эта фраза.        Панси прикрыла глаза. Несколько раз глубоко вздохнула. Успокоиться. Успокоиться и постараться выжить. А уж потом она покажет им всем это «послушай женщину»!       Панси насторожила слух. Обломки конструкции моста, объятые огнем, падали в пропасть. Но вокруг Панси было тихо. Лес спал тревожным сном.        Из ближайших кустов послышалось шуршание веток. И чей-то стон, переходящий в ругательство. Потом все опять стихло.       Панси сжала в руке волшебную палочку. В ее арсенале были разные заклинания, она могла постоять за себя.        Кто же там, в кустах?       Панси подошла поближе. Интуиция твердила ей поскорее убираться из леса, но Панси поступила наоборот. Осторожными шагами она приблизилась к кустам, держа наготове волшебную палочку.  Раздвинула густые ветки. Заглянула.        Там было не магическое существо. Магические существа не матерятся. За исключением джарви, конечно. Но на земле лежал не джарви. А человек. Волшебник, судя по тому, что он держал в руке волшебную палочку. Да откуда здесь было взяться неволшебнику.       Панси наколдовала Люмос, чтобы рассмотреть свою находку. Особым человеколюбием она не страдала и в другое время еще бы подумала, подходить ли к неизвестному мужику, который в отключке валяется на земле. Она не мадам Помфри, в конце концов. Но этот раненый мог знать что-нибудь о ее отце…        Неяркий волшебный огонек осветил лежащего на земле мужчину. Волшебник был без сознания. Рука его, крепко сжимавшая палочку, была неестественно вывернута, и кровь тягуче капала с палочки на землю. На лице были множественные ссадины. Панси присела на колени рядом с мужчиной и отвела с его лица волосы. Волосы были мокрыми от крови, насколько Панси разглядела, половина головы неизвестного была красного цвета. «Ничего себе», — подумала Панси и продолжила осмотр.        На мужчине было распахнутое кожаное пальто. Под ним жилет с вычурной застежкой, порванный. Крови на груди и животе не было видно, но судя по состоянию одежды, мужчину хорошо приложило о камни. На поясе у него было надето несколько ремней. Штаны были из плотной ткани в клетку. Они были разорваны на левом бедре и пропитаны кровью. Рана, которую было видно в прореху на штанине, была большой и выглядела ужасно. К ней прилипли опавшие листья и земля. Темная кровь продолжала медленно течь из раны.       Панси передернуло, она с трудом сдержала тошноту. Ей доводилось видеть травмы, и она даже знала несколько медицинских заклинаний — не всегда и не со всеми проблемами ученики Слизерина обращались к мадам Помфри. Хотя декан Снейп потом и ругался, если самолечение студентов шло как-то не так, но он все равно негласно поощрял самостоятельность. Никто не знал, с чем придется столкнуться детям за пределами школы.        Кто ж знал, что так скоро.       Панси поняла, что из «взрослых» вокруг только она. Никто не подскажет, не подстрахует, но в случае чего и отвечать не перед кем. Разве только перед собственной совестью. Ну, с ней Панси всегда умела договориться. С чего бы ей распинаться перед бессознательным телом? Да Панси могла вообще не подходить к этим чертовым кустам. Но раз уж подошла, надо принимать решение.  Самостоятельно. В конце концов, она давно совершеннолетняя. Неизвестно, чем кончится эта ночь, доживут ли они до утра, и если все же да, то станут ли колдомедики в Мунго его лечить? На помощь мадам Помфри рассчитывать было бы смешно. Она была в замке, на стороне защитников Хогвартса. А этот егерь — на рукаве мужчины была красная повязка — был на стороне нападавших. Ну и что, что не успел напасть. Вовремя остановили, а то бы напал. Егерь. Драные Мерлиновы подштанники!        Панси быстренько прикинула, что к чему. Если победит Темный лорд, то спасение одного из его соратников может стать весомым аргументом для того, чтобы считаться верной режиму. Если егерь выживет, конечно.       Если победит Поттер, то обезвреженный егерь может стать поводом для того, чтобы от Панси отстали новые власти. Они ведь наверняка прицепятся к ней, из-за отца. А тут вот —  она тоже сражалась за дело света, отвалите. Смотрите, задержала в лесу опасного преступника.        Даже если егерь умрет, можно будет его предъявить.         Хм, но тогда зачем его лечить?       Доводы были так себе, на скорую руку. Чем дольше думаешь, тем больше мыслей. Можно запутаться.        В общем, Панси приняла обоснованное решение помочь егерю.       Панси направила палочку на рану на его ноге. Произнесла Специальное Очищающее, потом Кровоостанавливающее заклинания. Никаких лечебных зелий у нее, конечно, не было — ни экстракта бадьяна, ни настойки растопырника. Панси отодвинула от раны обрывки штанины — дыру пришлось расширить.        «Потом зашьет, если захочет», — усмехнулась про себя девушка, пытаясь такими несвоевременными мыслями отвлечь мозг от осознания творящегося вокруг ужаса. Наколдовала магические бинты, которые плотно обхватили ногу егеря.        На левой руке мужчины была надета перчатка. Она и так была без пальцев, а сейчас еще и оказалась порвана. Но рука вроде бы не пострадала. Царапины не в счет.        Правая рука хоть и была ранена, но продолжала сжимать палочку. Кисть руки смотрелась как сплошной кровоподтек — на пальце было надето кольцо в виде черепа какой-то рогатой скотины. Оно было сильно поцарапано, видимо, при падении с моста на камни, даже погнулся один рог. Егерю повезло, что кольцо не оторвало ему палец, а только рассекло кожу. Кровь, кровь. Снимать кольцо Панси не стала.        А егерь-то оказался везунчиком — сумел выбраться из пропасти. Мост почти совсем догорел. Панси старалась особо не прислушиваться, но голоса с той стороны доносились все тише и реже.       Рукав пальто пришлось разрезать, чтобы добраться до места повреждения. Что ж, кровь, залившая палочку, взялась не только с пальца, но из раны на предплечье, чуть выше запястья. Из раны торчал обломок чего-то белого. Кость. Блять. Панси все-таки вырвало, она едва успела отвернуться от егеря. Применила Эванеско, развеяла непорядок — сколько ей в этих кустах еще сидеть, неизвестно, а случайно вляпаться Панси не хотела. Вытерла рот рукавом. Потом очистила рану на руке егеря заклинанием, наколдовала Кровоостанавливающее и повязку. Магические бинты замотали и руку, и волшебную палочку. «Ну, целее будет», — подумала Панси. Зелья Костероста у нее, конечно, тоже не было.        Панси нашла у себя в кармане только носовой платок. Белый, с вышитым вензелем РР. Панси наколдовала Агуаменти, как следует намочила платок и стала вытирать лицо егеря от крови и грязи.        Хорошо, что он был без сознания. Иначе Панси высказала бы ему всё, что она думает по поводу всей этой войны в целом и лично про него в частности.       «Все во имя чистой крови, мать вашу, козлы, да чем вы, блять, все думали», — мысли Панси буквально кипели, пока она водой из палочки поливала на свои руки в попытках смыть с них кровь егеря. Кровь у него была обычная, красная. Платок весь пропитался ею.        Панси вспомнила, как давным-давно, еще до Хогвартса, мама вышивала ее инициалы на целой стопке этих белоснежных платков. Вышивала собственными руками, иголкой с ниткой, хотя хорошо знала чары для разных видов рукоделия. Панси тогда спросила, почему. Мама ответила, что через руки передается самая сильная магия. Панси кивнула и забыла. Мамы потом не стало. Панси всегда носила с собой один из платков.        Чертов егерь! Панси охватила злость, вдобавок к беспомощности и отчаянию. В лесу светало, и теперь не нужен был Люмос, чтобы разглядеть бледное лицо егеря, его сжатые губы, хищный нос, глубоко посаженные глаза. «Интересно, какого они цвета? С какого хрена интересуетесь, мисс Паркинсон?» — про себя поговорила сама с собой Панси. На шее егеря был повязан легкомысленный фиолетовый шарфик. Женский, что ли? Волосы справа на голове частично слиплись, но кровотечение уже прекратилось само. Слева на шее чернела татуировка, которую наносили заключенным Азкабана. Кроме нее, шею егеря пересекали полосы синяков. «Самоубийца, что ли?» — подумала Панси.       Вдруг Панси услышала шум ломающихся под ногами веток. Она поспешно наколдовала Дезиллюминационное заклинание, скрывая себя и раненого мужчину от чьих бы то ни было глаз. Осторожно, стараясь не шуршать, раздвинула кусты, чтобы выглянуть наружу.        И увидела, что мимо их убежища идет Поттер. Гарри… Идет один. Идет в самую чащу леса. Идет навстречу смерти. В том, что Гарри, Поттер, непременно умрет, сомнений больше не осталось. Панси с силой закусила ладонь, чтобы не закричать и не заплакать. И не выдать себя. И не помешать Поттеру… Гарри. Нельзя было вмешиваться. На кону ведь стоит судьба магического мира?        «Чертово все! Проклятая гребаная жизнь!» — Панси все-таки заплакала и старалась дышать как можно тише и не шмыгать носом.       Долго, бесконечно долго Панси вслушивалась в тишину Запретного леса. Тишина была зловещей, давящей. Как будто весь мир затаился в ожидании казни.        Мужчина рядом с ней слегка пошевелился. Панси испугалась, что он сейчас опять начнет от боли ругаться, и наколдовала Силенцио. Мужчина открыл глаза. Попытался что-то ей сказать.        И в этот самый момент послышался звук множества шагов.        Мимо кустов шли Пожиратели Смерти. Целая толпа Пожирателей. И сам Волдеморт. И с ними Хагрид. А на руках Хагрид нес Поттера. Гарри…        Панси, в ужасе забыв, что уже наколдовала Чары Невидимости, инстинктивно наклонилась к лежащему мужчине и загородила его от возможных взглядов, прикрыла полой школьной мантии белевшие повязки. Слегка отодвинулась, когда поняла, что находится к нему слишком близко и грудью почти касается его лица. Мужчина подмигнул ей. Получилось у него не очень — кожа с правой стороны лица была стесана и оттого покрыта множеством глубоких царапин. Он поморщился. Панси закатила глаза, покачала головой, дескать, очень к месту тут всякие подмигивания.        Шаги затихали. Панси выглянула сквозь ветки вслед уходящим Пожирателям.       Последним шел мистер Паркинсон. Он был в черном плаще и капюшоне. Она узнала его походку. Смотрела и смотрела ему в спину. Он будто почувствовал и на миг оглянулся. Панси позабыла, как дышать. Она хотела крикнуть: «Папа, папа!», броситься к нему и будь что будет, но так, конечно, делать было нельзя.        Панси всегда жутко боялась Волдеморта. А сейчас Он прошел совсем близко от нее. И это внушило ей настоящий, первобытный ужас. Ни за что на свете она бы не хотела встречаться с ним взглядом. А так как отец был в его свите, то появление младшей Паркинсон непременно привлекло бы внимание хозяина. Нет. Ни за что.       И. Там был Гарри. Абсолютно мертвый. Панси видела, как безвольно свесилась его голова с рук Хагрида. Нет. Ни за что.        Панси опять плакала, изо всех сил кусая кулак. Другой рукой бессильно хватала с земли сухие листья и выдирала жухлые травинки. Девушке казалось, что весь мир упал на нее своей тяжестью. Было трудно дышать.         — Отчего же ты плачешь, красавица? — раздался негромкий голос. Очевидно, действие Силенцио закончилось.        — А что, надо песни петь, что ли? — злым, хриплым от слез голосом спросила Панси. — Поттер убит, Темный лорд жив. Мой отец идет среди его слуг. Убивать тех, кто остался в Хогвартсе. Чему радоваться, не подскажешь?! Тому, что ты не дошел, разве что!        — М-да… Спасибо, что перевязала меня, — после паузы сменил тему егерь. — Очень благородно. Прям не по-слизерински как-то, — кивнул он на ее сбившийся набок школьный галстук.        — Слышь, да пошел бы ты! — Панси резко сняла с шеи галстук, засунула в карман мантии.         — Да ладно, ладно, чё, шуток не понимаешь? Я сам со Слизерина.         — Поздравляю, — буркнула Панси и отвернулась. Вот за что ей такое?!         — Слушай, пить охота, — сказал егерь. — Ты умеешь Агуаменти?        — А ты, интересно, умеешь? — спросила Панси, трансфигурируя кусочек древесной коры в стакан и наливая в него воды из палочки.         — О, я такие штуки умею, тебе и не снилось… — егерь пытался говорить бодро, но получалось у него плохо. Боль в ноге и руке была сильной, но больше всего у него болела голова, которая еще и кружилась так, что он то и дело был вынужден закрывать глаза в тщетной попытке остановить вращение земли вокруг себя. Это помогало мало, земля не слушалась и вращалась, только набирая обороты. Все выглядело размытым, он даже не мог как следует разглядеть девушку, которая ему почему-то помогала.        Он-то думал, что он уже всё. Он упал с проклятого моста. Его сильно приложило о камни. Из последних сил он аппарировал. Лежа на дне пропасти сделать это было весьма проблематично. Но он как-то умудрился. Однако нарушил принципы аппарации — отверг неспешность, все силы направив на настойчивость. А нацеленность его была не на место, куда он хотел попасть, а на то, как бы убраться с места, на которое падали горящие конструкции моста и его коллеги-егеря. За нарушение принципов он поплатился расщепом на бедре. Хорошо, что палочка была цела. А рука… Ну, заживет. Что у него, переломов никогда не было, что ли. Костерост и отлежаться — и он снова в строю. Да, что-то теперь будет — раз Поттер мертв, то каким будет этот мир? Без надежды.        Для него самого надежд не было давно. Он не жил, а выживал. Успешно? Ну, раз он до сих пор жив, то, значит, вполне. Планов на будущее он не строил. У таких, как он, не было будущего, а, соответственно, и планов.       Присев на колени слева от егеря, Панси помогла ему немного приподняться, обхватив правой рукой за плечи, и левой поднесла к его губам стакан.        Егерь думал, что от воды ему станет получше. Но желудок был не согласен. Едва егерь отпил пару глотков, как его стошнило прямо на колени Панси. Она не смогла как следует отодвинуться, потому что ну не бросать же его головой на землю.        — Спасибо, блин, — сказала она, помогая ему снова лечь на землю.        — Извини, — виновато сказал егерь.        «Один-один», — мрачно подумала Панси, наводя порядок с помощью Эванеско.         Егерь, видимо, почувствовал себя хуже, он побледнел еще больше. Панси сняла с себя мантию и укрыла его.        Егерь потерял сознание. Панси произнесла Эннервейт, приводя его в чувство. Но он только посмотрел на нее мутными глазами, сказал: «Привет, красавица» и снова отключился. Панси не стала повторять Эннервейт, рассудив, что так он хотя бы не чувствует боли.       Нужно было идти в Хогсмид за помощью. Но как узнать, безопасно ли там? А безопасно ли было оставлять его в лесу? Тут ведь водилось всякое… что любило подкрепиться кровью и свежим мясом.       Панси решила подождать еще.        Со стороны Хогвартса опять слышались громкие звуки сражения. Панси вылезла из кустов и стала напряженно всматриваться вдаль, пытаясь разглядеть отца.        Конечно, она его не увидела. Увидела только разрушенные стены Большого зала, пустые окна без стекол, обломки стен, камни, мертвых акромантулов, троллей и людей. Что-то происходило внутри замка, но разобрать, что, было невозможно. Как и понять, победил ли уже кто-нибудь. Гарри был мертв. Но неужели никто из этих взрослых, умных, ученых волшебников не мог убить этого проклятого Темного лорда? Ну если не в честном поединке один на один, то все вместе — неужели нельзя было договориться и…         Панси позабыла уже, как желали они на Слизерине победы Темному лорду и смерти всем грязнокровкам. Сидя в чистой гостиной за высокими неприступными стенами огромного замка легко рассуждать о своем превосходстве. А столкнувшись непосредственно с кровью, и грязью, и смертью, как-то быстро меняешь взгляды с радикальных на пацифистские. А уж когда стены замка оказываются вовсе не неприступными. И когда взрослые оказываются не такими уж всемогущими…        Панси во очередной раз за сегодняшнее утро осознала и напомнила себе, что она сама уже взрослая. И не сказать, чтобы она была этому рада.       В замке все стихло.        Солнце было уже высоко.       Панси наколдовала Чары Отвлечения внимания на кусты, в которых лежал егерь. А на самого егеря — Силенцио. Вдруг очнется, пока ее не будет, и начнет опять ругаться.        Панси аппарировала в Хогсмид.