Купи меня

Разумеется, в тот самый вечер, когда всё тайное стало явным, Се Лянь сорвался. Слишком много информации, слишком много мыслей. Пожелав Хуа Чэну спокойной ночи, он закрылся в своей комнате, навалился на дверь спиной и медленно сполз вниз. Болела голова, дико стучало сердце, рот наполнялся слюной. Хотелось жмуриться до белых пятен, кричать и царапать запястья. Но вместо этого он лишь тяжело дышал, стараясь выровнять дыхание, чтобы справиться с панической атакой. Такие случались очень редко, но всякое психологическое дерьмо имеет эффект накопления. Так случилось и в этот раз. Обычно такой сильный, такой стойкий. Всегда улыбающийся, всегда готовый помочь, и не ждать при этом взаимности. И вот, когда эта взаимность неожиданно случилась, Се Лянь второй раз в жизни понял, что не знает, что делать дальше. Неизвестность, пусть, скорее всего, и в хорошем смысле, но пугала так, что хотелось закрыться в комнате и никогда больше не появляться людям на глаза. Хуа Чэн видел его в лучшее время. В кругу хороших людей, с любимой работой, в красивой одежде и со здоровым румянцем на лице. Он же видел Се Ляня тогда, когда у него не осталось ничего, кроме собственного имени. И в обоих случаях он действительно... Хотел быть рядом? Помогать? Быть ближе, чем... Чем что? Се Лянь прерывисто вздохнул и закинул голову наверх, чтобы не дать слезам брызнуть из глаз. Глупо было отрицать, что его тянет к этому человеку. Дело было не в деньгах, как однажды высказался Му Цин. Се Ляню нравился Хуа Чэн весь и без остатка – со всеми несовершенствами и недостатками. Однако, в каком плане "нравился"? Как человек, как друг? Очевидно, нет. Се Лянь, вытерев нос рукавом, поднялся на ноги и осторожно потрогал затылок. Больно, очень больно. А ведь ребята не знали всей истории. Они не знали, что Хуа Чэн был обязан Се Ляню жизнью, и поклялся помогать. Не знали, и поэтому видели в нём сумасшедшего, который годами преследовал Се Ляня, стараясь зачем-то запечатлеть его образ на всех возможных носителях. Видели ненормального, нездорового человека, который наблюдал за Се Лянем из тени ради своих целей. Се Лянь признался самому себе, что, будь на их месте, он поступил бы так же. Конечно, по голове, разумеется, не бил, потому что это уже крайность, но как минимум, приложил бы все усилия, чтобы обезопасить друга. Почему он сам так легко поверил Хуа Чэну и упрямо пошёл обратно, даже после увиденного? Да банально потому что он знал его куда лучше, чем Фэн Синь и Му Цин, для которых Хуа Чэн был каким-то страшным демоном. Они были твёрдо уверены, что от него добра не жди, и у них были на то причины. Се Лянь наклонился к раковине и тщательно умылся холодной водой. Немного придя в себя, парень вернулся в комнату, взял с полки телефон и, несколько поколебавшись, набрал номер Му Цина. Тот не отвечал. "Неужели Хуа Чэн всё же... Нет, этого не может быть..." - пулей пронеслась страшная мысль в голове Се Ляня, и он, тяжело сглотнув, нахмурился. Нет. Хуа Чэн, несмотря на всю свою неприязнь к ребятам, вряд ли что-то с ними сделал. Ведь он знал, что Се Ляню эти люди дороги... Или ему всё равно? Се Лянь набрал Фэн Синю, чувствуя, как всё внутри холодеет. Се Лянь, слушая гудки, едва не обзавёлся седыми волосами, и когда они прекратились, и на том конце провода послышался голос Фэн Синя, Се Лянь громко выдохнул в трубку от облегчения. - Се Лянь? Алло? Се Лянь, ты в порядке? - обеспокоенно спросил Фэн Синь, не понимая, почему Се Лянь позвонил ему и молчит. - Да... А вы? Му Цин, он...? - Се Лянь снова сглотнул. - Му Цин... Он... - Фэн Синь замолчал, и Се Лянь снова напрягся. Что с ним? Ранен? Без сознания? Или... - Он – что? - тихо спросил Се Лянь, сжимая край одеяла до побелевших костяшек. - Он в ванной закрылся, - негромко ответил Фэн Синь. - Минут сорок уже там сидит и молча воду льёт. - А где вы? - У меня дома, - вздохнул Фэн Синь. - Се Лянь... Как ты? С тобой все в порядке? Мы... Мы несколько... Мы снова обманули твоё доверие. - Я хотел сказать вам, что не держу зла... - тихо ответил Се Лянь. - Вы ведь ничего не знаете. Вы хотели меня защитить, и я ценю вашу заботу, но попрошу, в следующий раз, вместо того, чтобы лупить по голове, попробуйте просто поговорить. - С тобой нет смысла говорить, когда речь идёт о... Неких лицах, - буркнул Фэн Синь. - Ты сказал, что мы ничего не знаем. Чего именно? - Сань Лан не сталкер. И не сумасшедший. Он не следил за мной, а просто ждал момент, чтобы пообщаться, - сказал Се Лянь, и, судя по тишине в ответ, его слова звучали как-то не очень убедительно. - Я когда-то оперировал его. И спас жизнь. - Ты спас сотни людей, но что-то только один из них додумался "ждать момент" и рисовать миллион твоих портретов, - фыркнул Фэн Синь, и Се Лянь неловко рассмеялся в ответ. - Всё совсем не так, как кажется, честно, - заверил Се Лянь. - Он хороший, правда. - Тебя послушать, так Хуа Чэн вообще овечка, - хмыкнул Фэн Синь. - Ты любому придумаешь тясячу оправданий. Откуда ты можешь знать, что он рисовал твои портреты не для того чтобы на них др... Фэн Синь резко замолчал. - Чтобы что? - переспросил Се Лянь, и посмотрел на телефон, чтобы убедиться, что не пропала связь. - Чтобы... На них... Смотреть... Долгими вечерами... - тщательно подбирая слова, ответил Фэн Синь, искренне надеясь, что Се Лянь не обидится на столько гаденький намёк. - А что ещё с ними делать? - удивился Се Лянь, и буквально услышал, как Фэн Синь хлопнул себя по лбу. - Очень надеюсь, что ничего, - ответил Фэн Синь. - С тобой точно все хорошо? Что он тебе ещё сказал? - Касательно вас – ничего. А всё остальное... Боюсь, я не имею права распространяться. Это не моя тайна, - тихо, но твёрдо ответил Се Лянь. - Передай Му Цину тоже самое, что я тебе сказал. И пусть он мне перезвонит. - Он телефон где-то у вас дома забыл, - сказал Фэн Синь, сделав упор на слова "у вас дома". - И ключи от дома в куртке. Поэтому пришлось у меня ночевать. - Не убейте друг друга, - искренне пожелал Се Лянь, после чего, попрощавшись, отложил телефон и откинулся на подушки, наблюдая за тем, как за окном стремительно светлело. Фэн Синь, отложив телефон в сторону, встал с кровати и начал мерить комнату неровными шагами. Не беспокоиться? Не волноваться? Это не то, чем кажется? Да как в это можно поверить после всего, что произошло! - Эй! Хватит воду лить, не ты счета оплачиваешь! - крикнул Фэн Синь, стукнув кулаком по двери в ванную. Му Цин ничего не ответил. Что там можно так долго делать? Не уж-то утопился с горя? Фэн Синь дёрнул ручку, думая о том, что что-то такое уже было, и, как и в прошлый раз, дверь открылась. Му Цин действительно сидел в душевой кабине, привалившись лбом к кафелю, и его тело от чужих глаз могли скрыть лишь тугие струи воды, которые обжигающе-горячими ручейками стекали по раскрасневшейся коже. - Эй... Ты чего? - спросил Фэн Синь, и выключил воду. Му Цин медленно поднял голову, глядя на Фэн Синя сквозь завесу мокрых волос, которые потемнели от воды и стали какого-то совсем необычного графитово-серого оттенка. - М? - спросил он, будто ещё не понимая, что происходит и где он находится. - Долго я тут...? - Час почти варился! - грубо сказал Фэн Синь, и сдернул с крючка полотенце. - Ты нормальный вообще в кипятке сидеть? Красный уже как рак. - А тебя ебёт? - вяло огрызнулся Му Цин, рывком вырывая полотенце из чужих рук. - У тебя какой-то фетиш на то, чтобы врываться к людям, когда они моются в душе? - А ты что, тут один? Пиздуй к себе и хоть жабры отрасти, - фыркнул Фэн Синь, пропуская Му Цина, который, завернувшись в полотенце, встал на коврик. - А ты мне воды зажал? Жлоб ебучий, может, мне к тебе ещё и со своим шампунем ходить? - продолжил перепалку Му Цин, но от Фэн Синя не ускользнуло, что тот язвит скорее по инерции, и у него будто нет вообще никакого желания отвечать. Видимо, очень устал... Или дело было в другом? - Се Лянь звонил, - как бы невзначай сказал Фэн Синь. Му Цин, вяло вытираясь, тут же обернулся к Фэн Синю. - Да? Что он? С ним все хорошо? - начал задавать вопросы Му Цин, но под пристальным взглядом Фэн Синя тут же поджал губы и отвернулся к зеркалу. - Да. Он сказал, что понимает, почему мы так поступили, - ответил Фэн Синь, на что Му Цин неожиданно ответил: - Конечно. Он все понимает. Он всех прощает. Его великодушие не сравнится ни с чем. Весь из себя такой идеальный... Ха. - Что тебе опять не так? - нахмурился Фэн Синь, глядя на мускулистую бледную спину, и искренне стараясь не смотреть ниже. - А то, что я чувствую себя говном. Я никогда не прощу себе, что вечно вёл себя как гандон, зная, что в конечном итоге меня все равно простят и поймут, - выплюнул Му Цин, сверкнув глазами. - Он всегда простит, всегда поддержит и поможет. А мы? А мы что? - А мы два ублюдка, - ответил Фэн Синь, чувствуя нечто схожее на душе. Бросили Се Ляня тогда, когда он сильнее всего нуждался в друзьях, и нарисовались, когда у него начало все налаживаться. И мало нарисовались – так ещё и начали палки в колёса вставлять. Может, Хуа Чэн действительно не такой уж плохой человек, и его нежное отношение к Се Ляню и в правду не имеет какой-то подоплеки? Верилось с трудом, но если это так, то выходило, что они с Му Цином – просто бельмо на глазу. - Может, ему будет лучше без таких "друзей", как мы, - будто прочитав мысли, сказал Му Цин, и вышел из ванной, оставив Фэн Синя стоять и смотреть на запотевшее зеркало. Когда Фэн Синь вышел из душа, Му Цин ещё не спал. Он лежал на краю кровати, завернувшись в покрывало, и смотрел в стену, явно из последних сил держа глаза открытыми. Судя по лежащему на стуле аккуратно сложенному полотенцу и вещам, которые благополучно остались лежать в ванной, он решил не обременять себя одеждой и лечь прямо так. Фэн Синь не стал заострять на этом внимание и лёг на другой край кровати, перед этим задвинув занавески. За окном окончательно рассвело. - Не хочешь дать мне покрывало? - поинтересовался Фэн Синь. - А ещё чего дать? - фыркнул Му Цин, даже не пошевелившись. - Короче, не выёбывайся, иначе спать пойдёшь на коврик под дверью, - решил не церемониться Фэн Синь, но Му Цин снова лишь великодушно проигнорировал его слова. - Мне силой у тебя покрывало забрать? - Рискни здоровьем, - совсем тихо буркнул Му Цин. Фэн Синь, решив, что с него хватит, просто пододвинулся поближе и забрался под покрывало, чувствуя, что держать глаза открытыми становится всё труднее с каждой секундой. Зевнув, он поудобнее устроился на подушке и опустил ресницы, слушая, как дышит человек, лежащий рядом. Вскоре сквозь сон Фэн Синь почувствовал, как Му Цин, скорее всего, тоже отрубившийся, отполз от края, прижавшись спиной к груди Фэн Синя. Фэн Синь, уже не совсем понимая, где сон, а где нет, просто перекинул через него руку и слегка приобнял, уткнувшись лицом в шею, которая пахла его гелем для душа и лёгкой ноткой одеколона, который, казалось, въелся в кожу Му Цина настолько плотно, что уже давно породнился с его собственным запахом. - Почему ты такой бесячий... - прошептал Фэн Синь, касаясь губами белоснежной кожи. Му Цин ничего не ответил. Он, распаренный после душа и утомлённый почти суточным отсутствием сна, крепко спал в чужой кровати, в чужом доме и в чужих объятиях. Пока что чужих. * * * * * И Хуа Чэн сдержал своё обещание. Он, пытаясь выглядеть невозмутимым, наблюдал за тем, как Се Лянь с упоением разглядывает каждый рисунок и набросок. По вечерам он приходил в мастерскую, и Хуа Чэн вытаскивал откуда-то из недр многочисленных стеллажей и шкафов очередной альбом. Се Ляню безумно хотелось сесть и залпом рассмотреть все тысячи работ, но он делал это постепенно, смакуя каждую, словно величайшую сладость. - Тут совсем другой стиль изображения, - сказал Се Лянь, аккуратно тронув подушечкой пальца рисунок, стараясь не размазать графит. - Некоторые наброски были сделаны, грубо говоря, на коленке, - ответил Хуа Чэн, сидя на полу в кругу множества листов бумаги и пытаясь их сложить по папкам. - Всё, что стоит твоего внимания, я уже показал. Гэгэ может не искать среди этого мусора "шедевры". - Мусор? - удивился Се Лянь. Хуа Чэн взял ближайший к нему рисунок, скользнул взглядом по изображению и сложил в папку, уверенно кивнув: - Мусор. - Я бы так не сказал, - ответил Се Лянь. Первое время ему было очень неловко изучать свои собственные портреты, но теперь он смотрел поверх своего лица, видя лишь работу. Да, не все рисунки были идеальны. Некоторые были явно сделаны впопыхах, некоторые не получались, но по мере того, как Хуа Чэн развивал свой навык, изображения становились всё чётче и реалистичнее. Вот уж правду говорят, что талант – это лишь один процент, а остальные девяносто девять – это приложенные силы и время. - Ого... Вот это... Это... - Се Лянь, взяв в руки рисунок, с улыбкой вздохнул. На нём Се Лянь сидел на корточках и протягивал игрушку Жоё, которая была ещё совсем нескладным подростком, с куцым мехом и большой ушастой головой. А Се Лянь уже и позабыл, что Жоё, такая грациозная и красивая, когда-то была всего лишь слюнявым щенком. - Сань Лан... А можно мне взять этот рисунок? - Можешь забрать хоть все, - улыбнулся Хуа Чэн, наконец-то разобравшись с рисунками, которые уже просмотрел Се Лянь, и вернув их на место. Да, он не любил их, считая не идеальными, но они изображали того, кто был для Хуа Чэна идеальнее всего на свете, и поэтому имели невероятную ценность. - Этот хочу, - ответил Се Лянь, и, взяв ручку, протянул её и рисунок Хуа Чэну, - Подпишешь? Улыбка Хуа Чэна застыла, и он удивлённо уставился на ручку. - Подписать? Зачем? - спросил он, нахмурившись. - На память. Почему бы не оставить автограф? Все художники подписывают свои работы, - ответил Се Лянь. - Подпишешь? Напиши, пожалуйста... М... "Се Ляню от Сань Лана". Можно? - Ну... Может, я могу тебе на память лучше что-то другое сделать? А то какая-то каракуля явно не память, - с сомнением сказал Хуа Чэн, и отряхнул руки от пыли. Се Лянь сложил руки на груди и удивлённо спросил: - Сань Лану что, сложно написать? - Нет, просто... Гэгэ, у меня не очень красивый почерк. Се Лянь от удивления посадил пятую точку на диван. Нет, бывают люди, которые стесняются внешности, какой-то особенности речи или поведения, но чтобы кто-то стеснялся почерка? Такое вообще бывает? Тем более Хуа Чэн, который волшебно рисует и идеально делает вообще всё, за что только не возьмётся, плохо пишет? Да ну, это же смешно. - Да ладно, Сань Лан, всё наверняка не так уж плохо, - улыбнулся Се Лянь и протянул рисунок. - Пожалуйста. Это же для меня, а я не буду шутить. - Ну... Если гэгэ действительно пообещает не смеяться, - сдался Хуа Чэн и сел рядом с Се Лянем, взяв деревянный планшет и устроив на нём рисунок. Се Лянь в предвкушении посмотрел на изящную кисть Хуа Чэна... Которая взяла ручку в кулак, как обезьяна. Се Лянь не успел даже ничего понять, как на рисунке появилось что-то такое, что не смог бы изобразить даже сумасшедший, который бился в предсмертных конвульсиях. Се Лянь с очень круглыми глазами осторожно взял в руки рисунок и поднёс поближе к глазам, закусывая внутреннюю сторону щеки, чтобы случайно не засмеяться. Сохранять серьёзность лица под пристальным взглядом чёрной радужки было чудовищно тяжело, но Се Лянь пока что справлялся. - Ну как? - поинтересовался Хуа Чэн, глядя на покрасневшие щёки Се Ляня с лёгким прищуром. - Ну... Как... Кхм-кхм... Это выглядит довольно... - Безобразно? - Нет-нет, Сань Лан! - Се Лянь перевернул рисунок, чтобы не видеть этих каракуль и случайно не тронуться от их вида умом, - Довольно интересный... Кхм... Стиль. - Да? А почему тогда гэгэ улыбается? - склонил голову Хуа Чэн, и Се Лянь накрыл рот ладонью. Но если с губ улыбку спрятать было можно, то весёлые искорки, которые плясали в медовых глазах, скрыть было невозможно. - Настроение хорошее, - соврал Се Лянь, и, выдохнув, снова перевернул рисунок, чтобы дать заключение, но увидев писанину Хуа Чэна снова, не удержался и тихо "прокашлялся" в кулак. Хуа Чэн легонько толкнул Се Ляня плечом, и с улыбкой сказал: - Гэгэ не сдержал слово. - Тут просто пыльно! - возразил Се Лянь, и толкнул Хуа Чэна в ответ. Тот в долгу не остался и ответил тем же. Се Лянь со смехом навалился на Хуа Чэна плечом, ожидая, что тот будет сопротивляться, но тот расслабился и завалился на бок, и Се Лянь по инерции последовал за ним. Хуа Чэн расставил руки и поймал Се Ляня в свои объятия, тихонько посмеиваясь. Переиграл и уничтожил. Се Лянь упёрся ладонями Хуа Чэну в грудь, чувствуя под пальцами крепкие мышцы, и, стоя одним коленом на диване, поймал весёлый взгляд иссиня-чёрной радужки. Он тут же попытался слезть, но Хуа Чэн неожиданно положил ему руку на спину, и Се Лянь замер. - Сань Лан?.. - сглотнул Се Лянь, чувствуя, как краснеют щёки. - У тебя на лбу следы от карандаша, - хмыкнул Хуа Чэн, глядя на Се Ляня снизу вверх, и не спеша убирать с гибкой спины ладонь. Се Лянь, чувствуя, что обстановка стала несколько интимной, так и замер, не зная, что ему делать. И оставаться вот так парню казалось до ужаса неловким, но... Но и прекращать это мгновение тоже не хотелось. - Гэгэ, можешь не... Не сжимать так сильно? - неожиданно попросил Хуа Чэн. Се Лянь сперва не понял, о чем идёт речь, а потом, опустив глаза, понял, что разнервничался и сжал грудь Хуа Чэна, причём так сильно, что почувствовал ладонями затвердевшие горошины вставших сосков. - Ой! Прости! - тут же спохватился Се Лянь, подозревая, что держать кого-то вот так за грудь это само по себе неприлично, и чувствуя, как градус неловкости накаляется до предела. Парень убрал руки и отодвинулся на другой конец дивана, отворачивая лицо и пытаясь скрыть горящие адским пламенем щёки. Хуа Чэн, который явно затеял всё это, чтобы подшутить, заметил, что Се Ляню стало некомфортно, и перестал улыбаться. - Гэгэ, всё хорошо? - спросил он. Се Лянь повернулся к нему и спросил: - Сань Лан... А оставишь ещё подпись? - Что, гэгэ не насмеялся? - хмыкнул Хуа Чэн, хитро прищурив глаз. - Сколько рисунков подписать? - Все, - коротко ответил Се Лянь, и Хуа Чэн тут же побледнел, растерянно оглядев все шкафы и стеллажи. - Пожалуй, эту затею стоит отложить до тех пор, пока у меня не появится лишних лет пятьсот, - улыбнулся Хуа Чэн, и, подняв ручку с дивана, сунул её за ухо. Взгляд Се Ляня снова привлекла татуировка на его руке, после чего глаза снова нашли подписанный рисунок. И тут в голове что-то начало потихоньку складываться. Видимо, это была не бессмысленная закорючка, а... Какие-то слова. Се Лянь пододвинулся к Хуа Чэну и взял его за руку, закатывая рукав рубашки повыше. Хуа Чэн молча позволял ему сделать всё, что тот только пожелает, и наблюдал за Се Лянем, с придыханием чувствуя касания ловких пальцев на своей коже. Се Лянь же провёл пальцем по татуировке, и снова посмотрел на рисунок, где одной размашистой кляксой было написано его имя... И эта надпись была почти идентична той, что Хуа Чэн когда-то набил себе на руку. - Ты... Ты что... Это моё имя?.. - прошептал Се Лянь, не в силах отвести взгляд от мраморно-белой кожи, на которой чернели в неаккуратной надписи чернила. - Да, - коротко ответил Хуа Чэн и осторожно высвободил руку, опуская рукав. Он сделал вид, что занялся своими делами, буквально спиной чувствуя взгляд Се Ляня, который в очередной раз не мог придумать, как ему реагировать на очередную выходку Хуа Чэна, пусть и давнюю. Видимо, он не шутил, когда сказал, что Се Лянь в его жизни занимал какое-то особое место. - Сань Лан...? - М? - Ты не перестаёшь меня удивлять, - выдохнул Се Лянь и нервно заправил волосы за уши. Хуа Чэн, видя, что Се Лянь резко растерял весь свой задор, сел рядом и аккуратно тронул Се Ляня за плечо. - Что-то не так? Если тебе не нравится, то я могу её свести... - начал было Хуа Чэн, но Се Лянь тут же накрыл его ладони своими и поймал взгляд. Сглотнув, Се Лянь прошептал: - Это частичка твоего прошлого. И знаешь... Хоть мне и немного неловко осознавать, что ты сделал её из-за меня, но... Но я даже немного рад, что так же являюсь частью твоей жизни. - Ох, гэгэ... - выдохнул Хуа Чэн и перехватил пальцы Се Ляня, слегка сжимая их. Се Лянь улыбнулся, глядя на счастливый блеск в чёрной радужке, а потом взгляд скользнул ниже, на идеально ровный нос, на бледно-розовые губы, изогнутые в лёгкой полуулыбке... Такие красивые. Право, уж вот с кого нужно было писать картины. - Сань Лан... А ты помнишь, с кем был твой первый поцелуй? - неожиданно даже для себя спросил Се Лянь, и тут же покраснел. - Прости, если я нарушаю твои личные границы, просто... - Конечно, помню. - ответил Хуа Чэн, и слегка склонил голову на бок. Се Лянь тут же поднял глаза. - И кто же это? - спросил он. - Самый прекрасный, самый добрый и самый красивый человек на планете, - улыбнулся Хуа Чэн, и сжал пальцы Се Ляня чуть сильнее. - Но этот человек, видимо, ничего не помнит. - А? - не понял Се Лянь и захлопал ресницами. - Мы уже вспоминали тот вечер, когда гэгэ кто-то хотел увести из бара и что-то подмешал в напиток, - произнёс Хуа Чэн, и его голос похолодел. - Когда я... Скажем так, нашёл тебя... - О нет... - прошептал Се Лянь, - Нет-нет-нет! Неужели я вёл себя непристойно? Хуа Чэн поджал губы. Непристойно? О, ещё как. Чего бы не подмешали Се Ляню, этот наркотик был словно сильнейший афродизиак. Се Лянь совершенно не отдавал себе отчёт ни в словах, ни в действиях, и Хуа Чэн, почувствовав тёплые губы на своих губах, навсегда пропал. Разумеется, несмотря на всю симпатию, которую он испытывал к Се Ляню, он не позволил себе воспользоваться ситуацией, хотя Се Лянь буквально сам об этом умолял. Это была чертовски длинная дорога до дома. - Нет, что ты, - заверил Хуа Чэн, видя настоящую панику, которая закипела в золотистых глазах. - Всё было в порядке. - Я ничего не помню... Ничего не помню про тот вечер... - пробормотал Се Лянь. - Выходит, что и мой первый поцелуй... - Первый? - переспросил Хуа Чэн, тяжело сглотнув. - А что? У меня просто... Ну, не было отношений как-то... - смущённо пробормотал Се Лянь, заметив, как у Хуа Чэна порозовели скулы. - И всё же, оказывается, даже первый поцелуй свой я благополучно профукал. - Думаю, мне под силам вернуть некоторые воспоминания, - рассмеялся Хуа Чэн, но Се Лянь, видимо, не поняв, что это шутка, кивнул каким-то своим мыслям, придвинулся к Хуа Чэну поближе, обхватил его лицо ладонями, и поймал удивлённый взгляд. Хуа Чэн слегка приоткрыл дрогнувшие губы, наблюдая за каждым движением Се Ляня, и сминая в кашу один из бесчисленных рисунков, которому не посчастливилось в этот момент оказаться у него в руке. - Сань Лан... Ты не против, если я..? - несмело пробормотал Се Лянь, на что Хуа Чэн, не дожидаясь, пока тот закончит, положил ему ладонь на затылок и мягко притянул к себе, сокращая то ничтожное расстояние между их лицами, которое до сих пор оставалось будто какая-то условность. Се Лянь едва не задохнулся, почувствовав мягкие и прохладные губы, которые нежно и чувственно накрыли его собственные. Этот поцелуй был почти целомудренный, просто прикосновение – но даже от него у Се Ляня едва не посыпались искры из глаз. Хуа Чэн запустил пальцы в волосы Се Ляня, перебирая мягкие пряди, и не решаясь лишний раз шевельнуться, боясь спугнуть своё самое драгоценное сокровище. Се Лянь скользнул ладонями вниз, обнял Хуа Чэна за шею, и придвинулся чуть ближе. Се Лянь приоткрыл губы и, осмелев, провёл кончиком языка по чужой нижней губе, позволяя Хуа Чэну углубить поцелуй. Хуа Чэн мягко надавил на затылок Се Ляня, и скользнул языком по трепещущим губам, словно изучая их и дразня одновременно. Поцелуй был медленный и тягучий, как патока, сладкий и долгожданный настолько, что ни у кого из них даже мысли не возникло прекратить или отстраниться. Се Лянь почувствовал, как у него кружится голова, и откинулся назад, утягивая Хуа Чэна за собой. Этот диван действительно был очень удобным. - Гэгэ... Я так тебя люблю... - прошептал Хуа Чэн сквозь поцелуй и слегка привстал, чтобы посмотреть на Се Ляня. Покрасневший, смущённый, с припухшими губами, со сверкающими глазами и с дрожащими ресницами, он выглядел до того завораживающе и соблазнительно, что на эту картину хотелось любоваться вечно. Распалённый, горячий настолько, что мог одним своим видом растопить всю Вечную мерзлоту, он таял в умелых руках, и явно не желал останавливаться. - Сань Лан... - прошептал Се Лянь, и облизнул губы и спрятал лицо на чужом плече, боясь смотреть в глаза. - Я... - Что, гэгэ? - тихо спросил Хуа Чэн, и осторожно тронул Се Ляня за подбородок, пытаясь поймать взгляд лихорадочно сверкающих янтарных глаз. - Я тоже... Тебя... Люблю... - прошептал Се Лянь, не веря самому себе, что наконец-то кому-то сказал эти слова. Чисто, искренне. От всего сердца. Хуа Чэн, не столько услышав, сколько прочитав по губам, сперва заторможенно моргнул, а потом, поняв, что именно ему сказали, глубоко вздохнул, словно от облегчения, и снова припал к любимым губам, но теперь в этом поцелуе была едва сдерживаемая страсть, которая с головой накрыла обоих. Но тут Се Лянь внезапно упёрся Хуа Чэну руками в грудь и отстранился. - С... Сань Лан... Думаю, для того, чтобы освежить память... Достаточно... - хрипло прошептал он и отполз чуть подальше, держа ноги сведёнными вместе. Его лицо горело так сильно, что, казалось, температуры вполне хватит, чтобы изжарить слона до хрустящей корочки. Хуа Чэн не был дураком, и прекрасно понял, в чём дело, и тактично спросил: - Как насчёт ужина? - Да... Да, давай... - ответил Се Лянь. Хуа Чэн тут же встал с дивана и скрылся за дверью. Видимо, пошёл распоряжаться, чтобы подали еду. Се Лянь тяжело вздохнул, думая о том, как ловко он все же выкрутился, что Хуа Чэн ничего не понял, и осторожно разжал ноги, опуская глаза туда, где дало о себе знать его мужское естество. О том, что Хуа Чэн почувствовал это ещё раньше, чем сам Се Лянь понял, в чем дело, он так и не узнал. * * * * * Фэн Синь нервно стучал ручкой по столу, изредка поглядывая на пустующий стул в другом конце кабинета, где обычно восседал Му Цин, раздражая своим присутствием всё живое. Но он не появлялся на рабочем месте уже третью неделю, взяв больничный. И так удачно совпало, что он "заболел" именно после той ситуации с Се Лянем. Разумеется, ни о какой болезни речи не шло. Когда Фэн Синь пытался спросить у Му Цина по телефону, что произошло, тот отнекивался и грубо просил не лезть не в свое дело. Ну уж нет, дорогой. Может, кто-то другой и купился бы на этот спектакль, но только не Фэн Синь. Он слишком привык за все эти годы к тому, что Му Цин всегда околачивается где-то неподалёку, и его отсутствие ощущалось куда сильнее, чем хотелось бы. Дождавшись вечера, Фэн Синь вышел с работы и зашёл в супермаркет. Он знал, что у Му Цина есть некоторый пунктик на здоровое питание, и, глядя на фрукты-овощи, крепко задумался, чего б такого взять. Решив, что если он правда болеет, то лучшим вариантом будет взять цитрусовые, Фэн Синь расплатился и поехал к дому Му Цина. Подъезд оказался открыт, и Фэн Синь, оказавшись у знакомой двери, вдавил кнопку дверного звонка, и не убирал палец до тех пор, пока за дверью не послышались шаги, звуки ключей и трёхэтажный мат. Дверь открылась, и показалось очень недовольное и почему-то осунувшееся лицо Му Цина. Его обычно аккуратно собранные волосы были в беспорядке, а одежда выглядела так, словно отчаянно нуждалась уже не в стирке, а в мусорном ведре. - Чего припёрся? - грубо спросил Му Цин, оглядывая неожиданного гостя с ног до головы. - Проведать пришёл, - ответил Фэн Синь, без приглашения проходя в квартиру. - Вот тебе гостинец. - Это... Это что? - спросил Му Цин, заглядывая в пакет. - Нахуя мне три килограмма лимонов?! - Чай пить, - невозмутимо ответил Фэн Синь. Му Цин лишь махнул рукой и пошёл на кухню. Фэн Синь пошёл следом, отмечая про себя изменения не только во внешнем виде Му Цина, но и в убранстве его квартиры. Даже невооружённым взглядом можно было заметить пыль и вещи, которые лежали не на своих местах, а вся кухня была уставлена коробками из-под пицц и пакетами из ресторанов быстрого питания. Фэн Синь решил, что ошибся домом. - Ебать... - тихо прошептал он, и перевёл взгляд на Му Цина. - Не ты ли распинался, что никогда не будешь жрать эту дрянь? Что ты можешь есть только то, что приготовил сам? - А ты мне в рот не заглядывай, - закатил глаза Му Цин, и, одним махом сбросив мусор со стола, сел. - Я иногда могу себе устроить отдых, разве нет? - Это ты так обычно отдыхаешь? - нахмурился Фэн Синь. Му Цин отвёл глаза. - Вообще-то... Нет, - сглотнул он. - Я просто хочу немного посидеть наедине с собой. Никого не видеть. И ни с кем не говорить. Не видеть людей. - А я? - удивился Фэн Синь. - А ты себя к людям не приравнивай, - фыркнул Му Цин и махнул рукой. - Чайник там. Я в душ. - Снова тебя полгода ждать? - сложил руки на груди Фэн Синь, на что Му Цин показал средний палец. - Теперь я в своём доме воду лью, - сказал он и скрылся за дверью. Фэн Синь, понимая, что это явно надолго, взял пакет и начал собирать мусор. Одного пакета не хватило, и Фэн Синь взял ещё несколько, вынеся весь мусор в коридор. Посуды в раковине практически не было, кроме кружки, палочек и ножей. Неужели он действительно питался только этим дерьмом все три недели? Ладно Фэн Синь, он ест подобное уже достаточно давно, но изнеженный всякими кашами и фруктами организм Му Цина наверняка с трудом выдержал такой подлый удар. Прибравшись на кухне, Фэн Синь с интересом заглянул в спальню, но... Но там не лежало ни пылинки. Чисто, как в музее. Сразу видно, что тут живёт именно педантичный и аккуратный Му Цин, а не та свинья, которая ушла отмокать в душ. Фэн Синь вздохнул и сел на край кровати, проведя рукой по покрывалу. Вдруг хлопнула дверь, и на пороге появился Му Цин. Причесанный и в свежей домашней одежде. - Надо же, все рекорды побил, - заметил Фэн Синь, на что получил неповторимый закат глаз. - А теперь рассказывай, что тебя гложет. - А ты у нас что, психолог? - фыркнул Му Цин. - Сразу тебя разочарую. - Ну, тогда ничем помочь не могу, - пожал плечами Фэн Синь и встал с постели. - Я пришёл убедиться, что ты не сдох. Я убедился. Наверное, поеду, а то все пробки собе... Му Цин не дал ему закончить и грубо заткнул рот поцелуем, прижавшись всем телом и обвивая руками шею. Фэн Синь от неожиданности сделал шаг назад, и Му Цин, отстранившись, усадил его обратно на кровать. - Му Цин... Ты правда заболел? - сглотнул Фэн Синь, скользя взглядом по лицу и ища какой-то подвох. - Ты не мог бы заткнуться... И остаться? - скомкано спросил Му Цин. Фэн Синь вместо ответа резко взял Му Цина за руку, потянул на себя и усадил на колени, впиваясь в тонкие губы, жадно целуя и кусая. Му Цин не остался в долгу и тоже больно тяпнул его за губу, но, скорее всего, не со злости, а по неопытности. Фэн Синь с силой оттянул волосы, обнажая нежную шею, и без церемоний вгрызся в неё зубами, заставляя на белой коже расцветать алые бутоны засосов. Мужчины кусали друг друга и до боли сжимали руки и плечи, будто нарочно пытаясь сделать больнее, и эта боль только сильнее распаляла огонь и сводила с ума, заставляя срываться с губ тихие стоны и ругательства. - Мм... Перестань... - прошептал Му Цин, плавясь в чужих руках, и его глаза совсем потемнели от похоти. - А ты попроси, - хмыкнул Фэн Синь. - Пошёл ты... А! - Му Цин коротко застонал, когда клыки прикусили кожу особенно болезненно. - Знаешь... Я передумал. Уёбывай отсюда. - Хорошо, - ответил Фэн Синь, и запустил ладони под футболку. Он никогда не ласкал мужскую грудь, никогда не имел никаких любовных интересов с мужчинами. Поэтому, ощущая под пальцами плотные мышцы вместо привычных мягких округлостей, Фэн Синь нерешительно их сжал. Судя по взгляду Му Цина, сжимать надо было что-то другое. - Что-то ты не торопишься проваливать... - пробормотал Му Цин, и Фэн Синь снова накрыл его губы требовательным поцелуем. Взяв его за узкую талию, Фэн Синь повалил Му Цина на кровать и навалился сверху, без церемоний стягивая футболку. - Уйду сразу же после того, как трахну тебя, - пообещал Фэн Синь, и снова наклонился, чтобы поцеловать Му Цина, но тот неожиданно сильно ударил куда-то в бок, привлекая к себе внимание. - А ты у нас что, уже на опыте? - ядовито спросил Му Цин, и отполз немного назад. Его грудь тяжело вздымалась, а яркие пятна засосов на шее и ключицах делали мужчину похожим на распутную девку с улицы Красных Фонарей. - А ты? - огрызнулся в ответ Фэн Синь. - Так и знал, что ты педик. - Очень странно слышать это от человека, который хочет вставить в меня свой член, - фыркнул Му Цин и криво усмехнулся. - Ну что, уважаемый? Дали по голубой педали? - Это не считается, - спокойно ответил Фэн Синь, глядя на стройное гибкое тело, которое так и хотелось заставить извиваться, заставить просить о пощаде. Как давно хотелось поставить этого зарвавшегося ублюдка на колени, схватить за волосы и припомнить каждое слово, каждый косой взгляд и жест. Хотелось буквально вытрахать из него всю дурь, и посмотреть, каким покладистым он может быть на самом деле. И такая возможность наконец-то появилась.