Предел моих мечтаний

«Один живёт в вечной осени с равномерными и безучастными дождями, другой — в одухотворяющей весне, где после дождливого дня наступает солнечный»

После ужина они открыли вторую бутылку вина и переместились к телевизору. За окном все ещё поливало, дождь нещадно барабанил по крыше дома и по козырькам окон. Не было видно буквально ничего, город просто «ослеп». Реджина уже предвкушала, сколько дерьма ей придётся разгребать после этой потасовки природы. Они включили первый попавшийся фильм, который с трудом удалось найти. Всё то и дело прерывалось на срочные новости о количестве пострадавших в этот ужасный вечер. Робин как врач был раздосадован вдвойне. Приступить к своим рабочим обязанностям он мог лишь через четыре дня, а помощь нужна была сейчас, в такой ажиотаж лишние руки не помешали бы. Но он успокаивал себя тем, что проводит вечер в компании шикарной брюнетки. Они разговаривали о разном, пили вино, фоном шла какая-то любовная мелодрама, которую позже они переключили на романтическую комедию. И когда дело на экране дошло до весьма откровенной постельной сцены, оба смутились как школьники. Реджина залпом выпила остатки вина, несмотря ни на Робина, ни на экран, но звуки стонов, доносящиеся с экрана, все равно вогнали в краску. Вдруг охватил удушливый жар. Робин прочистил горло и прикрыл диванной подушкой своё возбуждение, пока женщина не заметила его. — Пойду проверю как там Генри. Не поднимая глаз на мужчину, чтобы не видеть его сканирующего ее взгляда, пулей Реджина подскочила с дивана, чувствуя, как сладко потянуло низ живота, и вовсе не от происходящего на экране, а от представления себя в постели с харизматичным доктором. Ее не было дольше, чем ему бы хотелось. Он переключил телевизор на какую-то передачу типа викторины и уже начал задумываться о том, не случилось ли чего с ее сыном, раз ее так долго нет. А Реджина тем временем заглянула в комнату Генри. Он спал, и она вошла, плотнее задернула шторы, забрала из его рук раскрытую книгу, плотнее подоткнула одеяло, поцеловала в лоб и выключила ночник. Она любила своего сына всей душой и сердцем и её боль от того, что он оградился от неё железобетонной стеной, была неизмерима. Покинув комнату сына, Реджина не поспешила спускаться вниз. Нужно было подумать и понять, какого черта с ней происходит. Она походила по коридору между спальнями туда-сюда, думая о Робине, и все, что смогла понять: она хочет его. Хочет хорошего, классного секса с ним этой ночью. Что в этом плохого? Она свободная женщина, он свободный мужчина, почему они должны потуплять свои желания? В конце концов, это просто секс, а не планирование убийства или ограбления банка. Эта женщина вскружила ему голову, ещё, может, вино, но по большому счету именно она. Поэтому, когда Реджина появилась в гостиной, он, не дав сказать ей ни слова, подлетел к ней, схватил за талию левой рукой, а правой за затылок. Мягкие губы, ласковый язычок… Она классно целовалась, и он жадно засасывал ее губы, стремительно врываясь языком в ее рот. Как он и предполагал, Реджина ответила на поцелуй, охотно переплетая с ним язычок. Ее руки сначала сжимали его плечи, потом царапали ноготками шею, а затем начали оттягивать взъерошенную густую шевелюру. Она готова была поклясться, что чувствует, как намокли ее трусики, а его возбуждение, упирающееся в неё, лишь раззадоривало воображение. — Пойдём наверх, — прошептала между поцелуями. — Генри? — уточнил Робин, уводя поцелуи на шею и сжимая талию. — Генри спит, — отстранилась и заглянула в глаза мужчины. — Его сон очень крепок, этого парня не разбудит даже атомная бомба, свалившаяся во дворе дома. Иии… — попятилась назад, к лестнице, что ведёт на второй этаж дома, — Я могу быть тихой, — потащила Робина за собой, взяв его за руку. — Меня не устаивает вариант «тихая», — поплёлся за ней, сгорая от желания сорвать с неё одежду. — Я хочу знать, что тебе со мной хорошо, а для этого мне нужно слышать твои стоны. — Ох, мистер Локсли, — тихо рассмеялась Реджина. — Ты совсем ничего обо мне не знаешь. Она остановилась на половине пути и развернулась на лестницах к нему лицом. Он стоял на ступеньку ниже неё и она обхватила его лицо в свои ладони. — Я очень предусмотрительная женщина, Робин. Я люблю хороший секс, — соблазнительно промурлыкала она, — И я очень громкая, если мне хорошо, — он сглотнул ком в горле и сжал аппетитные ягодицы. — А ещё я люблю кончать… много… очень много, — она улыбнулась, а он поперхнулся слюной, глядя ей в глаза. — Поэтому в моей спальне отменная шумоизоляция, — подвела она итог. — Показывай, где твоя спальня, иначе я трахну тебя прямо здесь. Без стеснения заявил мужчина. Его хриплый от возбуждения голос заставил ее томно вздохнуть. Они влетели в спальню, Реджина заперла дверь на замок и накинулась на мужчину с поцелуем. Они целовались страстно, покусывая губы, она сняла с него футболку, а он расстегнул молнию на платье, спустил его с плеч и то упало к ногам. В голове всплыл образ нижнего белья, который он представил себе несколько часов назад, и Робин разорвал поцелуй, с какой-то надеждой во взгляде обращая взгляд на полуголую женщину. О да! Красное! Кружевное! Он завёлся ещё больше, если это было вообще возможно. Его член стоял колом и буквально просился наружу, а затем в неё. Реджина, наблюдая его горячий взгляд, расстегнула бюстгальтер и выкинула его в сторону. Робин впечатал женщину в дверь, одной рукой сильно сжал грудь, а другой пролез между ножек, отодвинул мешающую ткань трусиков, и просочил пальцы между половых губ, находя чувствительную точку, растирая которую, языком лизнул за ее ушком и затем захватил мочку губами. Она тихо простонала, он резко ввёл два пальца во влажную и узкую дырочку, при этом закусывая затвердевший сосок зубами. Реджина охнула, вдавливая ногти в его плечи. Быстро двигая рукой, Робин входил глубоко, насколько позволяли пальцы, и чувствовал, как стеночки лона сжали их. Он ловил каждый ее стон, сводящий его с ума. Поигрался языком с сосочком и жадно зацеловал обе груди, аккуратные, красивые, стоячие. Ее грудь от тяжёлого дыхания быстро поднималась и опускалась, что возбуждало его сильнее. — Я хочу тебя трахнуть! — прорычал он, убирая руку. Она жалобно простонала, взглядом показывая разочарование. — Давай же! Чего ты ждёшь! Реджина резко приспустила спортивные штаны вместе с трусами мужчины и взяла в руку его толстый и длинный член. Она посмотрела на мужчину таким взглядом, что у него пересохло во рту. Реджина сжала член у основания и ладошкой повела вверх. Робин дернулся, будто разряд тока прошёлся по позвоночнику. Она медленно водила рукой вверх-вниз, а он закрыл глаза, упёр ладони в стену и дернул бёдрами ей навстречу, когда ее мягкие губы обхватили головку, а стоило ее горячему языку прикоснуться к возбужденному члену, мужчина прорычал, чувствуя, что вот-вот взорвется. Когда она только успела оказаться внизу? Если эта чертовка способна вызвать в нем такую бурю одними лишь своими волшебными ручками, то что же его ждёт дальше. Терпеть он больше не мог, но и кончать ей в ротик не хотел. Поэтому Робин резко дернул женщину, приподнимая ее, и в считанную секунду развернул к себе спиной. Он дернул ее на себя, а она слегка наклонилась вперёд, облокачиваясь руками на дверь. Робин стянул вниз красные кружевные трусики, что так мешали, но не снял их полностью, оставил на бёдрах. Он шлёпнул по ягодице, оставляя красный след, и Реджина ахнула, дёрнувшись вперёд. Он хотел быть нежным с ней, но эта чертовка вызывала совсем другие чувства. Аппетитная попа так и манила, чтобы ее отшлепали. Робин нанёс ещё один шлепок, и Реджина сладко промычала, прижимаясь упругой, шикарной попой к его паху. Миг, и Робин плавно ввёл в неё член до упора и замер, настолько было хорошо. — Боже… — простонала она, когда его член растянул ее стеночки. Низ живота свело, и Реджина дернула бёдрами, показывая, чего хочет. Робин положил руки на ее талию и начал насаживать женщину на свой орган, входя беспорядочно резко и неприлично глубоко. Она не врала, когда говорила, что ведёт себя громко, если ей хорошо. Комнату заполнили неприличные звуки: ее стоны, его рычание, шлепки и хлюпанье от слияния двух горячих тел. Легкая боль смешалась с неимоверно приятными ощущениями, и Реджина начала двигаться ему в такт. — О да, боже, да! — прокричала она, когда он ускорился. — Робин! Господи! Она была на грани и в ожидании оргазма, но мужчина внезапно покинул ее. Реджина, не понимая, что происходит, хотела обернуться, но тут его губы коснулись ее ягодицы, а мужские руки сжали бёдра. Он прикусил кожу на попе, потом оставил поцелуй на месте укуса, и проделал подобное ещё три раза. Робин стянул трусики до конца и отшвырнул в сторону. Расставил шире ее ножки и кончиком языка прикоснулся ко влажному, истекающему соками, лону, выполняя круговые движения. Пальцы надавили на клитор, разминая его, а ловкий язычок ласкал вход во влагалище, иногда проскальзывая внутрь. Это было неожиданно… И приятно. У неё земля ушла из-под ног, лишая связи с реальностью. — Оу… Бог ты мой! — со стоном выдохнула она. Совершенно новые ощущения накатили на женщину, языком ее еще не трахали, и это было так приятно. Чертовски приятно. Насколько, что в считанные секунды накрыл мощный оргазм, она чуть не задохнулась от этих кайфовых ощущений, а он продлевал этот чудесный миг, вылизывая киску. Тело словно сошло с ума и требовало продолжения, поэтому когда Робин выпрямился, и головка его члена оказалась у входа в лоно, Реджина сама дернулась назад, насаживаясь на его орган. Снова бешенный темп, снова ощущение полыхающего огня внутри. Он разжег в ней настоящий пожар, и ей хотелось быстрее, сильнее и жёстче. Хотелось того, чего прежде она не позволяла никому с ней делать — жесткого и грубого секса. К черту нежность, она не идёт ни в какое сравнение с той лёгкой грубостью, с какой он ее имел. Она хотела больше. Новый оргазм обрушился на неё одновременно с его оргазмом, у неё подкосились ноги в коленях, и Робин удержал ее, обнимая за талию. Он выбил ее из сил двумя оргазмами, а ей лишь хотелось продолжения. Вышел из неё он не сразу, сначала отдышался немного, а когда его член все же оказался снаружи, Робин взял женщину на руки, настойчивым поцелуем прикоснулся к ее губам, просовывая внутрь язык, и понёс ее к кровати. Робин положил ее поверх одеяла с покрывалом, снял себя штаны с боксёрами и навис сверху. Разминая груди в ладонях, он целовал шею, оставляя укусы и засосы, как подросток, ей богу, целовал ложбинку между грудей, уделяя внимание возбужденным соскам. Целовал плоский животик и изгибы стройного тела. Его поцелуи как глоток воды в жаркой пустыне. Он прикоснулся губами к лобку и чуточку ниже, дразня женщину. — Робин! — угрожающе выкрикнула имя, мол, «если ты продолжишь в том же духе, я тебя убью». Она сжала покрывало пальцами и прогнулась в пояснице, когда он, разведя ее ноги шире, кончиком языка прикоснулся к возбужденному клитору. — Боже, да! Продолжай, пожалуйста! Умелые движения языка привели ее к ещё одному оргазму, делал кунилингус он просто потрясающе, этого у него было не отнять. Голова закружилась от удовольствия… Робин закинул одну стройную ножку на своё плечо, наклонился вперед, опираясь на постель руками, вошёл в ее истекающее влагой лоно и задвигался в бешеном темпе. — Боже, сильнее! Кто он такой, чтобы не выполнить ее желание? Его толчки были жесткими и резкими. Она испытывала лёгкую боль, но ее перекрывала сладкая нега, разносящаяся по телу, и вскоре разряд прошёлся по венам, даруя новый оргазм. Робин не дал ей времени на передышку, резко развернул на живот и снова вошел в неё. Она уткнулась лицом в покрывало, что заглушило ее стоны, но Робин хотел ее слышать, поэтому, намотав волосы на кулак, оттянул назад, чтобы поднять ее голову. И вот снова ее прекрасный голос, постанывающий и завывающий. У Реджины не было сил что-либо говорить, поэтому она мысленно молила его не останавливаться. Робин поставил ее на четвереньки, и прежде чем продолжить, хрипло спросил: — Это для тебя не слишком? — Ради Бога, продолжай, — тяжело ответила она. — Мне все нравится. Его глубокие толчки в очередной раз свели женщину с ума, и с ещё одним оргазмом она была готова упасть и не вставать, но покорно дождалась, пока кончит мужчина, и уже тогда обессилено упала на кровать. Робин плюхнулся рядом, заваливаясь на спину, и положил горячую ладонь на ее поясницу. Такое невинное прикосновение по сравнению с тем, что было, и по телу женщины побежали приятные мурашки. — Я никогда ничего подобного никому не позволяла. Она приподняла голову, подперла ее рукой и посмотрела на лицо мужчины, а когда он повернул голову к ней, их взгляды встретились. — Почему позволила мне? — с интересом спросил мужчина. — Не знаю, — честно ответила Реджина. — Но мне понравилось. — Я рад, — улыбнулся Робин. — Было действительно классно. Реджина облизала пересохшие губы, продолжая смотреть в голубые глаза. — Ты уйдёшь? — Я хотел бы остаться. — Почему? Робин перевернулся на бок и тоже подпер голову рукой. Теперь их лица были друг напротив друга. — Что значит твоё это «почему?» — Ты получил то, что хотел. Я сказала, что тебе ничего не перепадёт, но по итогу ты получил больше, чем кто-либо до тебя. — А ты разве не получила больше, чем кто-либо тебе дал до меня? Повисло молчание. Их лица были на расстоянии миллиметров друг от друга, ровное и спокойное дыхание обоих переплеталось в воздухе, а глаза смотрели точно в глаза, будто считывая информацию из мыслей. — Так ты уйдёшь? — Нет, — он слегка улыбнулся. — Хочешь меня выгнать? — Нет. Есть в тебе что-то такое, Робин Локсли… Чего нет в других. — Что-то, чего ты искала всю свою жизнь? — улыбнулся мужчина. — Не знаю, но хочу это выяснить. Завтра выходной, Генри спит как сурок, раньше 12 не встанет. Можешь остаться до утра, если хочешь. — А что будет утром? — Я накормлю тебя завтраком… а потом ты уйдёшь. — Но я вернусь, — твёрдый тон в голосе говорил, что он настроен серьезно. — Ты мне нравишься, Реджина. Я бы хотел узнать тебя. И хотел бы видеться не только ради секса. Снова молчание, и примерно минуту спустя Робин придвинулся ближе и прикоснулся к мягким пухленьким губам ласковым поцелуем. — Ты же позволишь мне узнать тебя получше? — Возможно. Могу начать прямо сейчас. Надеюсь, тебя не постигнет разочарование. Она приподнялась, вытолкала мужчину с кровати, сбросила покрывало, забралась под одеяло и поманила его к себе, похлопав по соседней половине кровати. Робин нырнул под пуховое одеяло, поправил подушку, подпихивая ее под спину, принял удобное сидячее положение и посмотрел на женщину с застывшим во взгляде вопросом. Реджина в полулежащем положении сверлила взглядом натяжной потолок, но краем глаза видела настойчиво-любопытный, выжидающий взор голубых глаз. — Я ужасная мать. Я плохая дочь. И человек я так себе. Ты здесь неделю, наверняка местные тебе уже рассказали, какая мэр великая и ужасная стерва. — Тебе стоит запомнить: я никогда не верю слухам, Реджина. Предпочитаю факты. — И что ты делаешь в моей постели? — вздёрнула бровями, переводя взгляд с потолка на мужчину. — Ищешь факты? — Я в твоей постели, потому что я хочу здесь быть. Поговорим о тебе. Начни с плохой дочери. Реджина вздохнула и снова увела взгляд в потолок. — Десять лет назад я ткнула пальцем в карту, попала в Сторибрук и переехала сюда с целью начать новую жизнь. С тех пор я ни разу не позвонила своим родителям. Они… Они замечательные. Они растили меня в любви, ничего для меня не жалели. Мать бывала строга, но отец души во мне не чаял. А я… Я таю на них обиду, которой нет, виню их в том, в чем они не виноваты. Я взрослая женщина и не могу справиться с какими-то дурацкими обидами. Хотя… На самом деле, наверное, я давно с ними справилась, просто мне стыдно перед ними за то, что я так глупо себя повела. — Они наверняка ждут твоего звонка и ужасно скучают. — Я знаю… — Что насчёт ужасной матери? Я уверен, ты прекрасная мать, просто с детьми бывает сложно, особенно с подростками. Его любопытство не было банальным, он действительно хотел знать, чтобы понимать, может ли он чем-то помочь. — Генри было 2,5 года… Я оставила чистящее средство для духовки в зоне доступа, и он наелся его, а потом с отравлением попал в больницу. Я думала с ума сойду… Он чуть не умер… Я чуть не убила собственного ребёнка. И с тех пор я замучила его гиперопекой. Я чуть не потеряла его и мне было страшно… До сих пор страшно. Я была с ним строга, не спускала с него глаз, требовала полной отчетности, где он, с кем, что делает, и многое ему запрещала. Его это бесило, он злился, сравнивал меня с матерями своих школьных друзей и говорил, что я не мать, а тиран какой-то. Я хотела сбавить обороты, но… Боялась, что если дам ему чуточку свободы, как тогда, когда ему было 2,5, то он снова сотворит что-то, что отправит его в больницу в полусмертельном состоянии. Она проговорили все чуть ли не на одном дыхании, боялась, что если прервётся хоть на секунду, то пожалеет, что вообще рот раскрыла. — Два года назад я себя пересилила и дала ему личное пространство. И угадай, что он сделал? — на этой ноте Реджина горько усмехнулась. — Залез в мой рабочий кабинет! Ему нужно было подготовить доклад в школу, и нужна была флешка, но вместо того, чтобы позвонить мне и спросить, он полез искать ее сам. И нашёл то, чего не должен был… Реджина сглотнула ком в горле, скрестила руки и закусила нижнюю губу. Давно нужно было кому-то выговориться, но подходящего человека не нашлось. — Он нашёл документы об усыновлении и с тех пор хочет знать, кто его биологические родители, а я не могу ему помочь, и он злится ещё больше. — Потому что не знаешь, кто они, — сказал Робин, думая, что понял ситуацию. — Как раз наоборот… Потому что знаю. Если бы не знала, может быть, я бы попыталась найти их, чтобы Генри получил ответы на свои вопросы. Но я знаю, кто они, и поверь мне, о таком не рассказывают ребёнку. — Я. Я не совсем понял, кажется, — растерялся Робин. — Я, Робин. Я — его родители. Реджина перевела взгляд на мужчину и считала с его глаз замешательство и попытку осмыслить сказанное. — Я биологическая мать Генри. Я бросила его, а через два года усыновила. — Почему ты просто не расскажешь ему правду? — не понимал Робин. — Да, ты оставила его, но потом забрала и растила все эти годы, я уверен, в любви и заботе. — Ему 12! — выкрикнула Реджина. — Правда думаешь, что он поймёт? К тому же, это не вся правда. Генри… Он… Если я расскажу, он попытается найти своего отца, и рано или поздно ему это удастся, потому что он упёртый как баран, видит цель и прет без остановки. Но в отличии от своего папаши он хотя бы знает границы, это у него, видимо, от меня. — Что плохого в том, что сын познакомится с отцом? Мальчику нужен отец. — Знаешь, я начинаю жалеть, что не выставила тебя за дверь. Давай спать! — Реджина… — Заткнись, Локсли! Она перевернулась на бок, спиной к нему, дотянулась до ночника на стенке, выключила его, взъерошила подушку и натянула одеяло по самую шею. Реджина потянулась и ударила мужчину в нос, когда раскинула руки. — Ау… — поморщился он. — И тебе доброе утро. Реджина повернула голову к мужчине и тихо посмеялась. — Прости, я не привыкла, что в этой постели есть кто-то кроме меня, — без толики сожаления сказала она. — Прощаю, миледи, только не делай так больше. — Честно, я думала, когда проснусь, тебя здесь уже не будет. — Почему ты ждёшь, что я уйду? Тебя что, постоянно бросали, что ты не ждёшь от мужчин ничего хорошего? По-моему, я четко дал понять, что ты мне понравилась, и я хочу тебя узнать. — Я не жду ничего хорошего, Робин, чтобы потом не разочаровываться, когда ты «узнаешь меня» и свалишь куда подальше. Она отбросила в сторону одеяло, бросая на мужчину суровый взгляд, и абсолютно нагая двинулась в сторону ванной. — Я в душ. Тебя с собой не зову. Приняв душ, Реджина высушила волосы и надела халат, длиной чуть выше колен. В спальне она Робина не застала и отправилась вниз. Теплилась надежда, что он ушёл. Странное было чувство, она хотела прогнать его, но и не хотела, чтобы он уходил. Реджина нашла его на кухне, откуда пахло свежим кофе и чем-то из еды. Она с удивлением посмотрела на мужчину, который расставил на столе три тарелки с приборами, а в центр поставил ароматные блинчики. — Ты умеешь готовить? — Почему тебя это удивляет? Я же отец-одиночка, — улыбнулся он. — Надеюсь, ты не злишься, что я немного похозяйничал тут? Реджина окинула взглядом кухонный стол. — Третью тарелку можно сразу убрать, Генри не спустится к завтраку. Робин с досадой посмотрел на погрустневшую женщину. — Вы вообще разговариваете? — спросил он. — Он делает вид, что меня не существует. Прямо как его отец после того, как… Реджина прикусила язык, потупляя взгляд. — Он бросил тебя беременную? — предположил Робин. — Отказался от ребёнка? — Я не хочу об этом говорить. Твои блинчики выглядят очень аппетитно, — натянула она улыбку. Робин налил в чашки кофе и поставил их на стол. Реджина достала джем для блинчиков и сахарницу, на случай, если мужчина пьёт кофе с сахаром. Сев на стул, она поймала сосредоточенный на ней взгляд. — Может хватит уже? Я же не спрашиваю, почему ты развёлся с женой, из-за чего она умерла и как вы с сыном это пережили! Ты хотел узнавать меня, так узнавай. Узнавай мое настоящее, но не ройся, черт возьми, в моем прошлом! Мне вполне достаточно того, что мой сын характером похож на своего отца! — Что? — послышался сзади вопрос. Реджина обернулась и раскрыла рот в удивлении. В ее глазах застыл ужас и страх. Если раньше она думала, что есть надежда наладить с сыном отношения, то сейчас ей казалось, что все рухнуло, как башни-близнецы. Генри придерживал рюкзак на плече и сверлил мать огненным взглядом. — Я… Генри… — она растерялась, а в груди бешено колотилось сердце. — Ты же сказала, что не знаешь, кто мои родители! Ты мне солгала? Мальчик был расстроен и злился на мать, и скрывать этого даже не пытался. — Я… Не… Генри… Она сделала шаг к нему, но он убежал в сторону от неё. — Так ты знаешь, кто мой отец? Прозвучал громкий вопрос от сына, и Реджина сглотнула ком в горле. — Я, — послышался голос позади неё, и женщина не знала, верить тому, что услышала, или ей показалось. — Я твой отец, — заявил Робин. В шоке Реджина раскрыла рот и, обернувшись к Робину, просверлила в нем огроменную дыру испепеляющим взглядом. — Что? В-вы. Вы. мой отец? Это правда? В голосе Генри не было злости, которую он направлял на мать, и от этого Реджине стало ещё больнее. Он с интересом разглядывал чужого мужчину, даже с восхищением смотрел на него. — Правда, — уже менее уверенно сказал Робин, видимо, понял, идиот, что сделал. — Твоя мама пригласила меня на завтрак, чтобы познакомить нас с тобой. — Я… Я… У меня тренировка, перенесли на утро, — всполошился Генри, поправляя рюкзак на плече. — Но… Это займёт 2,5 часа, а потом я вернусь домой, — он неловко улыбнулся. — Обещайте, что дождётесь меня. — Я дождусь тебя, Генри. Обещаю. — Хорошо, я… Я побежал, скоро вернусь. Генри с неловкой улыбкой покинул дом, а Реджина была готова воткнуть нож в горло Робина. — Ты идиот?! — крикнула Реджина. — Ты понимаешь, что наделал?! Придурок! — Я… Слушай, прости, просто он так смотрел на тебя, я… Хотел сгладить обстановку. Не знаю, как у меня вырвалось… Я… — Болван! Ты хоть представляешь, что будет, когда он вернётся домой, а тебя здесь не застанет?! — Я дождусь его, — уверено сказал мужчина. — Ты точно врач? Или может пациент психбольницы, сбежавший на мою голову? Ты себя слышишь? Ты только что назвал себя отцом моего сына! — Ну значит я буду ему отцом! — крикнул Робин. — Ты будешь обманывать моего ребёнка? И втянешь в этот обман меня? То-то мало мне проблем! Как я объясню ему все, когда он узнает, что ты ему не отец?! Ты об этом подумал, прежде чем сморозить подобную херню?! — Да, я сморозил чушь, не подумал, но… — Уходи, Робин, я придумаю, что сказать Генри… — Нет! Я не свалю все на твои плечи. Я заварил эту кашу, я и буду ее расхлебывать. Я люблю детей, Реджина, и легко нахожу с ними общий язык. И с Генри мы подружимся. Может, мне удастся вас примирить. — Нет, точно, ты больной на голову, — нервно рассмеялась Реджина. — Ты… Ты. Черт! Реджина ударила ладонью по спинке стула, прошипела об боли, тряся рукой, и направила на мужчину злой взгляд. — Отец Генри был моим лучшим другом. Он поселился в соседнем доме от нашего, когда нам было по 14. Мои родители подружились с его, а я с ним. Мы ходили в один класс, поступили в один университет и планировали даже работать вместе. Все было замечательно, пока он не сказал, что влюблён в меня. Я любила его, но как друга, как брата, у меня не было к нему нежных романтических чувств, но в какой-то момент он перестал это принимать и поставил цель добиться меня любой ценой. Реджина тяжело вздохнула, нервно заправила волосы за уши и размяла руками шею. — Однажды он прижал меня к холодной сырой земле и оттрахал, грубо и бесчувственно, как резиновую куклу. Из ее глаз упала пара слезинок и она отвела от Робина взгляд. — Через 9 месяцев родился Генри… Когда я взяла его на руки, он посмотрел на меня своими крохотными глазками, и я увидела взгляд его отца… У Генри глаза отца… Я вдруг подумала, что не смогу каждый божий день смотреть в эти глаза и заботиться о нем, будто ничего не произошло… Будто меня не изнасиловал в лесу лучший друг, а после не бросил умирать от стыда, холода и страха… Реджина смахнула слёзы, поджала губы и глубоко вдохнула носом, чтобы унять чувства. — Я отдала Генри… Его усыновила замечательная семья, они очень его любили. А потом попали в аварию и погибли. Генри только-только исполнилось два года. Я усыновила его и переехала с ним сюда. Реджина подняла на Робина глаза, который в абсолютной растерянности смотрел на неё сочувствующим и нежным взглядом, боясь сказать хоть слово. — Хочешь дождаться Генри — жди. Ты прав, ты заварил эту кашу, ты ее и расхлёбывай. Но не трогай меня, пожалуйста, мне сейчас очень нужно побыть одной. Реджина направилась в свою спальню, но остановилась на выходе из кухни, чтобы добавить: — Об одном тебя прошу, — обратила умоляющий взгляд в глаза мужчины, — Будь лучшим человеком, чем его отец.