Июль
Слухи касательно всех происшествий в Пилтовере по Зауну распространяются довольно быстро. Особенно если эти самые происшествия не произошли по вине кого-нибудь из Зауна. По крайней мере, если и произошли, то не было тому никаких подтверждений. Возможно, подтверждения ещё не пришли, однако это никак не помешало слухам расползтись по всему нижнему городу. Вот только виновник всей этой шумихи волнует Виктора в самую последнюю очередь. Сейчас он куда больше переживает насчёт того: уцелел ли Джейс или нет. Говорили, что та самодельная ракета прилетела прямо в зал заседаний Совета. И сейчас безумно страшно, что Джейс находился там в тот момент, что он не пережил взрыв. Что всё так и закончится на их ссоре. Не то чтобы Виктор собирался просить прощения или признавать, что где-то был неправ, перегнул палку и тому подобное. Нет, просто где-то в глубине души кольнуло чувство вины, что он тоже должен был быть там. Но он разозлился и ушёл. Да и сама ссора глупой Виктору не казалась. Уж слишком его всё это задело, заставило всё ещё раз обдумать. Учёный даже и не думал о правильности своих действий, когда они ссорились. Потому он в Заун и спустился, где ему было роднее и чуть привычнее — за пять лет в Пилтовере он так и не обвыкся. Да, дышать стало легче, виды стали красивее, жизнь стала налаживаться, больше не приходилось пробиваться с таким усилием и отчаянием, как когда он только начинал свой путь учёного. Но Заун всё равно остался чем-то совсем родным, пусть даже и под контролем Силко. Виктор нашёл свою старую лабораторию — которую, к его великому удивлению, ещё не превратили в какой-нибудь притон — и занялся всеми исследованиями, расчётами там. Так, по крайней мере, можно было Джейса не видеть подольше. Раздражало то, как он вечно мельтешил перед глазами; ходил туда-сюда по их лаборатории, бормоча себе под нос какие-то размышления. Как злило и то, как сильно Джейс подвержен эмоциям, слишком импульсивный. И то, что он вечно отвлекался на дела Совета, раздражало не меньше. Однако всё равно Виктор жутко переживает, чтобы тот не умер. Чертова эмоциональная привязанность. Что ж, от изъянов никто не застрахован. У людей это те же самые эмоции. Уже тянет руку к своему костылю, когда стук чужих ботинок о пол заставляет его замереть. — Так значит, это правда, что один из гениальнейших учёных Пилтовера теперь здесь, — слышится наигранно удивлённый голос. Виктор от этого резко оборачивается, чуть не теряя равновесие и опираясь руками о стол. На пороге в лабораторию стоит девушка с голубыми волосами и осматривает всё любопытными глазами, словно желает впитать в себя всё, что здесь есть. — Говорят, что ты участвовал в создании Хекстека. И что же такому как ты нужно в Зауне? — Девушка бесшумно скользнула внутрь, начиная осматривать всё уже с близкого расстояния. Она обнимает себя за плечи, чуть наклоняясь ко всему, что ей кажется хоть немного интересным. И выглядит вполне безобидной, явно не желая причинять никакого вреда. — Люди вечно что-то говорят. Не стоит верить всему подряд, — хмуро отвечает Виктор, настороженно следя за действиями девушки. А заодно и старается как можно тише нашарить рукой на столе нож, чтобы суметь в случае чего хоть как-то защищаться. В Зауне люди разные, потому не стоит вот так просто вестись на обманчиво милую внешность. Даже ребёнок может убить, а что уж говорить про неё. Однако та шустро оказывается около него, доставая нож и крутя его в руках в опасной близости к самому Виктору. Молчаливо угрожая. Понимает, что тот уже наверняка занервничал, потому предупреждает, что лучше не дёргаться. — Не думаю, что в моём случае угроза смертью такая уж устрашающая, — невесело улыбается учёный. Правда, никогда бы а жизни не признался ни кому-то, ни самому себе, что ему страшно. Что он снова жалеет, что человек несовершенен во многом. Что сейчас из-за своего слабого тела он не смог бы защититься, даже если бы и держал оружие в руках. — Люди болтают, но ведь ты здесь, так что не зря поверила, — девушка чуть склоняет голову на бок. — Мне помощь твоя нужна. — И прежде чем Виктор успевает хоть что-то сказать, она вытаскивает из кармана стабилизированный хекс-кристалл и наблюдает за тем, как расширяются глаза мужчины от удивления. — Знаешь, что это? Может, теперь будешь более сговорчив? — Позволь узнать: кто ты? — лицо Виктора становится совсем хмурым, а сам он наконец находит на столе нож и сжимает его рукоятку. — Джинкс.Июнь
Виктор слышит как открывается дверь и вздыхает, мысленно готовясь к нравоучениям. Ей богу, Джейс младше, а вечно отчитывает его за то, что тот круглые сутки работает. Явно далеко пойдёт в этой жизни. — Всю ночь здесь просидел? — вопрос риторический, однако Виктор всё равно еле заметно пожал плечами, мол, чего ещё Джейс ожидал. — Нашёл хоть что-то новое? — Пока нет, но я чувствую, что уже скоро что-то произойдёт, — отзывается Виктор, даже не прекращая от работы с хекс-ядром. — Ага, и это «что-то» окажется тем, что ты грохнешься в обморок прямо здесь из-за твоего недосыпа, — язвит Джейс, заставляя Виктора только закатить глаза. Ему вообще особо никогда не нравилась эта излишняя эмоциональность пилтоверца, которая выливается в этой «заботе», однако тот был слишком хорошим учёным, так что приходилось терпеть недостатки друг друга. — Обязательно сделаю перерыв и возьму подушку, чтобы уснуть на мягком, — хмыкает Виктор и кивает головой в сторону матраса, на котором завёл привычку спать, чтобы можно было потратить меньше времени. Проснулся — и уже в лаборатории. — Ты здесь спишь? — Джейс явно был слишком удивлён. — О нет, что ты я ухожу спать в любимую кровать в виде гроба. Обожаю спать в открытом гробу, — язвит Виктор. Джейс поджимает губы и идёт к своему столу, бормоча что-то вроде: «ты не выспался, поэтому такой невыносимый». Весь Пилтовер только просыпается, а над городом небольшая дымка, что вгоняет в только большую сонливость. Виктор на несколько секунд отрывается от работы, чтобы немного размять затёкшие руки и спину, и параллельно кидает взгляд в окно. Вид жутко красивый: видны крыши других зданий; видно, как летают дирижабли так близко к ним — первый год жизни в Пилтовере Виктора это очень завораживало, — видно чистое небо. В Зауне чистое небо было редко, чаще только в непосредственной близости к Пилтоверу, во только туда мало кто совался. Ну было и чистого воздуха и ещё массы других вещей, который могли бы помочь ему не вырасти инвалидом. Из мыслей его вырывает звук чашки, что поставили на стол. Виктор рефлекторно оборачивается, видит, как Джейс ставит свою чашку с кофе на стол и склоняется над своей работой. Только сейчас мужчина и замечает, что по всей их лаборатории распространяется кофейный запах. Джейс всегда пил кофе без единой ложки сахара, и Виктор до сих пор не понимает: то ли это такой вид извращения, то ли попытки самоистязания. Наверное, всё же первое. Для второго у пилтоверца была своя личная кузница. — Ты так сильно хочешь спать, что уже даже зависаешь каждые несколько секунд. Сначала в окно смотрел, теперь — на меня. Голос Джейса заставляет вздрогнуть от неожиданности. На самом деле Виктор действительно чувствует лёгкое недомогание: слабость в теле, головная боль, — но уж точно не собирался из-за этого уходить. Слишком мало времени ему отведено, а значит нужно всё успеть. Так что он только пожимает плечами и снова возвращается к работе. — Я надеюсь, ты в кои то веки прислушаешься ко мне, и наконец пойдёшь спать. — Наверняка Джейс в этот момент чувствует себя матерью, что отчитывает ребёнка. А затем быстро добавляет, вспоминая о существовании матраса прямо здесь: — К себе. — Я надеюсь, ты не слишком надеешься. — Да чёрт бы тебя побрал, Виктор, что ты ведёшь себя как маленький?! — не выдерживает и взрывается Джейс. А вот и его вспыльчивость подъехала. — Я прошу тебя просто пойти и отдохнуть. От того, что ты сейчас будешь героически сидеть здесь, ты только кучу ошибок допустишь. Неужели все заунцы такие упрямые? Тогда я начинаю понимать, почему нижний город всё ещё в упадке. Виктор от этого вздрагивает и сжимает губы в линию, холодно смотря на Джейса. Понимает, что тот за языком совершенно не следит в присутствии заунца, что даже немного льстит, однако в такие моменты мужчина даже проклинает излишнее доверие учёного. Виктор уже давно не живёт в Зауне, однако всё равно любое оскорбление в адрес города или жителей всегда воспринимает, как что-то личное. — Прости. С языка сорвалось, — вздыхает Джейс, на что тот лишь коротко кивает. — Просто всё это давит. Я с Мел разговаривал недавно. Она сказала, что отношения с Зауном только обостряются, что такими темпами Совет будет думать не о перемирии, улучшении жизней, а о создании оружия. — Он откидывается на спинку стула, вздыхая, а затем как-то невесело усмехается: — Я просто хотел быть учёным, а теперь влез в политику, а на меня смотрит тысяча глаз, выжидая моего очередного слова. Ненадолго в кабинете повисает молчание. Джейс, видимо, успокаивает, или пытается успокоить, образовавшийся в голове ураган. А Виктор обдумывает его слова. Всё это начало заходить слишком далеко. Так к ним скоро действительно придут с требованиями создать оружие для войны. — Ты прав, мне следует отдохнуть, — вздыхает Виктор, решая, что сейчас действительно лучше уступить, и берёт свой костыль. Опирается на него и встаёт. Джейс сначала молча наблюдает за этим, а затем уже хочет подорваться и пойти следом — беспокоится. Вот только мужчина его останавливает жестом: — Всё в порядке. Мне просто действительно требуется отдых. И медленно направляется к выходу из лаборатории. Чувствует на себе пропитанный волнением взгляд юноши, однако не оборачивается, не пытается его успокоить или ещё как-то заверить, что всё хорошо. Он не попугай, чтобы по десять раз одно и то же повторять, а Джейс не идиот, чтобы в это верить. Он волнуется. По-своему. Теряется, а затем хаотично извиняется за свои импульсивные высказывания. Снова теряется и расстраивается, когда его не хотят слышать, и обижаются. Целый фонтан эмоций, который иногда раздражает, иногда даже смешит. К такому волнению Виктор не привык. Да и не только к волнению за себя. Джейс во всём был такой. Потому и кажется таким занятным человеком, пусть у них и происходят конфликты довольно часто на почве их кардинально разных характеров. Но всего этого вполне хватило, чтобы завязать какие-то около дружеские отношения. Когда ему стало хуже, было принято решение переехать в крыло для преподавателей. Так дорога до спальни занимала гораздо меньше времени и сил, чему сейчас Виктор несказанно рад. Он заваливается в свою комнату и выдыхает, прижимаясь спиной к стене — даёт себе небольшую передышку. Если так и дальше пойдёт, то он вообще в инвалидную коляску пересядет. От этих мыслей Виктор морщится и начинает искать что-нибудь другое, о чём можно подумать. Лишь бы от своих мыслей не впасть в состояние апатии. Вот только, хороших мыслей, похоже, сегодня не было. Потому Виктор выбирает другую тему, чтобы вогнать себя в печальные размышления. Он вечно возвращается к словам Джейса. Заун в упадке потому что Пилтовер его душит и не даёт ничего сделать, не даёт вылезти из этой ямы. Потому мужчина и делает всё возможное, чтобы это прекратилось. Чтобы улучшить жизнь, а город смог восстановиться, стать лучше. Виктор понимает, что его партнёр работает тоже для улучшения жизни, но для него в приоритете Пилтовер. И никто не вправе его осуждать. Вот только, как-то удручает, что Виктор один с целью на Заун. Да, это довольно опасный и далеко не самый приятный город, однако если бы не уроки, которые учёный получил в этом городе, то давно бы уже сдался, просто опустил руки. В Зауне никто не будет вокруг тебя прыгать и вечно переживать; никто не будет играть роль благодетеля, не считая самых близких людей — хотя даже в этом плане спорный момент, — и никто не поможет, если ты будешь извиваться и умолять о помощи, как и в том случае, если ты будешь молча страдать. Но стоит только пару раз вздохнуть, бросить несколько фраз, как все ринутся узнавать что случилось. Все одновременно живут и порознь, и сообща. Наверное, объясняй такое пилтоверцу, тот и не поймёт всей этой схемы жизни. Но жители Зауна впитывают в себя всё с самого рождения. Всю жестокость, способы пробиться, новые и хорошие связи. Если бы не уроки жизни нижнего города, то Виктора бы здесь наверняка не было.Июль
— Премного наслышан. — Голос Виктора звучит сухо. Сам он очень напряжён, а глаза внимательно следят за хекс-кристаллом. — Откуда он у тебя? — Украла. Джинкс говорит так обыденно и пожимает плечами, словно это совершенно обычное дело. — И что же делает здесь такой известный учёный верхнего города? — продолжает расспрос девушка, похоже, наверное, стараясь усыпить бдительность мужчины. — Если ты хотел найти здесь хорошее оборудование, то спешу огорчить — оно всё там. Наверху. — Решил навестить старый дом. Кажется, на это имеет право любой человек. Вернуться туда, где вырос, — Виктор старается говорить спокойно и невозмутимо, всё смотрит на Джинкс. А та не слишком и слушает. Скорее спросила потому, что с языка слетело раньше, чем она подумала. В помещении повисает молчание. Девушка не смотрит на заунца, что-то обдумывает. А тому уже кажется, что это его шанс прямо сейчас воспользоваться ножом и попытаться уйти. Всё-таки про эту сумасшедшую он очень много слышал. Он покрепче сжимает оружие, вот только Джинкс в этот же момент резко разворачивается к нему. Кажется, только сейчас поняла смысл всех сказанных им слов и наконец вынырнула из своих мыслей. — Дом? — удивлённо спрашивает она, а в глазах плещется уже неподдельный интерес. — Так ты… — Из нижнего города, да. И снова молчание. На этот раз Джинкс заинтересованно осматривает его. Она, похоже, интересовалась самими разработками, но никак не их создателями. — И отпусти там уже… что ты там держишь. У тебя плечо от напряжения чуть подрагивает, видно, что ты что-то сжимаешь, — раздражённо говорит она, закатывая глаза. И в следующую же секунду её глаза расширяются, всё тело напрягается. Джинкс резко оборачивается куда-то к себе за спину, туда направляя и нож: — Нет! Он не сможет! Заткнись! Я тебя не спрашивала! Нож летит и вонзается в стену, а Джинкс так же резко разворачивается обратно к Виктору. И достаёт пистолет, прокручивая его в руках. — Кажется, мы уже выяснили, что меня моей смертью не запугаешь, — хмыкает мужчина. — Да. Ты больной и слабый, потому не сможешь мне противостоять в любом случае. Так что отпусти оружие и прекрати выводить меня из себя! — постепенно голос Джинкс становится громче, пока она не срывается на крик. Виктор пару секунд не знает, что же ему всё-таки делать, однако решает, что девушка права, и отпускает нож. Медленно показывает раскрытую и пустую ладонь. — Перейдём к тебе. Что ты здесь делаешь. У меня в лаборатории. — Говоришь со мной? А не боишься? — с насмешкой спрашивает Джинкс, расслабляясь. — Не думаю, что это так уж и важно. Джинкс вальяжной походкой направляется к стулу и плюхается в него. Сидит расслаблено, смотря на то, как Виктор поудобнее устраивается на своём. А затем немного подъезжает к нему. — Мне нужна твоя помощь с этим, — девушка приподнимает руку, в которой до сих пор держит хекс-кристалл. — С чего бы мне тебе помогать? — А с чего бы тебе здесь находится? Ненадолго повисает тишина. Виктор хмурится, становится ещё мрачнее. Джинкс заинтересованно склоняет голову на бок. — Вот уж не думаю, что ты бы стал проникать сюда только потому что соскучился по родине. Уж точно не тогда, когда запретили пересекать мост. Ты ведь подвергаешь риску столько репутаций. Так что же случилось? мужчина откидывается на спинку стула, холодно смотря на Джинкс.Июнь
— Ты так и планируешь мариноваться здесь как не знаю что? Ты сутками в помещении. Чтобы пройти от команды до лаборатории тебе из здания академии даже выходить не надо, — вздыхает Джейс, уже собираясь в их с Мел квартиру. На улице смеркается. Вот только никому из двоих учёных спать не хочется. Виктор слышит какое-то оживление в голосе партнёра и закатывает глаза, понимая, что тот в очередной раз что-то задумал. — А что мне ещё делать? Я положил себя на алтарь науки, — отвечает заунец и хмыкает. — Да брось. Тебя нужно как-то растормошить. Я совсем не хочу оставлять тебя здесь одного снова. А то ещё найду труп своего друга с утра пораньше, — шутит юноша. — А пилтоверский свежий воздух может повлияет благотворно. В конце концов мозги тоже нужно проветрить. Виктор даже замирает на несколько секунд, выхватывая лишь одно слово. Друг. То, что Джейс считает его другом и льстит, и пугает одновременно. У мужчины ведь никогда и отношений нормальных не было, а что уж говорить про дружбу. В Зауне он как-то совсем не думал о друзьях и прочей ерунде, в Пилтовере вечно работал, лишь бы пробиться. Потому даже приятно, что кто-то здесь считает его другом. Что кто-то смотрел не только на его работу. Но Виктор совершенно не умел дружить, с Джейсом общался исключительно в формальных рамках и иногда разделял с ним разные эмоции касательно, опять же, их результатов в исследованиях. Но вряд-ли это и есть та самая дружба. — Твоё молчание значит — да? — Нет. — Да брось это ребячество. Ты. Я. И никаких лиц из Совета. — Дверь. Ручка. Пошёл нахер. Виктор тут же ударил себя по губам. Сколько уже пытается искоренить всё это из себя. Но всё равно, стоит ему начать раздражаться и заодно перестать контролировать свои мысли, то с языка обязательно что-нибудь срывается. Язвительное, колкое, да ещё и не вполне цензурное. Иногда у мужчины даже впечатление создаётся, что все эти заунские привычки из него никогда не выйдут. — Извини, — тихо пробурчал он. Джейс на этот только издал тихий смешок, тут же закрывая рот рукой, стоит только Виктору перевести на него осуждающий взгляд. Однако плечи продолжают дрожать от немого хохота. От чего заунец продолжает хмурится ещё сильнее. — Прости, — выдавливает юноша. — Я просто никогда ничего подобного от тебя не слышал. Это просто как-то… неожиданно. И опирается на стол, уже даже не стараясь скрыть как-то свой смех. А смеётся Джейс очень громко и заразительно. Так, что на душе становится как-то совсем хорошо, от чего Виктор даже позволил себе тихо хихикнуть. А затем он легонько ударяет учёного по руке, больше шуточно, прося, чтобы тот наконец успокоился. — Теперь мне интересно, что ещё в тебе есть от заунца, — сообщает Джейс. Глаза у него радостно сверкают, а лицо очень довольное. — Выглядишь, ведёшь себя как истинный пилтоверец, но на деле… Теперь мне интересно, что ещё есть в твоей голове. Он ерошит волосы Виктора, заставляя того закатить глаза и отодвинуться. Всё-таки тактильность он не слишком любит. — Ну уж нет. Если такие вещи привели тебя в дикий восторг, то остальное… тебя от переизбытка чувств удар хватит, — совершенно серьёзным голосом отвечает он. Вот только красочная мимика и смешинки в глазах выдают весь сарказм. А сам Виктор неожиданно вздыхает в притворном ужасе: — Или ещё хуже, ты как маленький ребёнок всего нахватаешься и будешь бегать повторять услышанное. Кажется, он хотел сказать что-то ещё, но не выдержал, тут же согнувшись в приступе неконтролируемого хохота. Джейс вполне оценил весь этот маленький спектакль, потому что тоже задыхался от такого сильного смеха, что на глазах выступили слёзы. Так прошло ещё несколько минут. Наверное, эта лаборатория ещё никогда не слышала так много громкого и счастливого смеха. Как ещё никто не видел такого абсолютно счастливого Виктора, который вот так просто смеётся без задних мыслей, впервые за очень долгое время отбросив все беспокойства. — Я так понимаю, поработать ты мне сегодня не дашь? — спрашивает мужчина, наконец успокоившись. Вопрос риторический, но Джейс всё равно кивает. — Тогда чёрт с ним, пошли прогуляемся. — Юноша снова издаёт смешок, заставив Виктора закатить глаза: — Ты действительно как маленький ребёнок, который услышал плохое слово и теперь не можешь перестать смеяться. Мне уже даже интересно становится: что с тобой станет, если ты услышишь речь какого-нибудь подростка из Зауна. Виктор берёт свой костыль и поднимается. Нога сейчас беспокоила его в самую последнюю очередь. Немного боли можно и потерпеть, если что. А ведь на улице действительно очень красиво, наверное, стоит заодно показать Джейсу своё любимое место, где он обычно прячется от всего и вся с потрясающим видом на город.Июль
Виктор в который раз за вечер вздыхает. Он смог воссоздать хекс-ядро таким мощным, насколько это вообще было возможно, учитывая технологии нижнего города. Воссоздал все свои исследования, расчёты. И поиспровлял ошибки, которые очень затрудняли процесс — удалось их заметить и исправить не без помощи Джинкс. Она вообще оказалась на удивление умной девушкой, которая, если дать чуть-чуть должного образования, с лёгкостью могла бы потягаться умом с Виктором или Джейсом. Первого вообще поражало, как в человеке может умещаться столько жизненной силы, фонтанирующих эмоций, непоседливости и ума вместе с готовностью работать, развиваться и сидеть ночами напролёт рядом с Виктором, разбираясь в чём-то. Их знакомство, может, началось не с совсем правильной ноты, однако им потребовалось не так уж и много времени, чтобы определить, что цель у них общая. Потому оба трудились на благо нижнего города. И развлекали себя рассказами друг о друге. А Джинкс ведь действительно сидела и помогала чем только могла. Правда, всё это сопровождалось громкой музыкой и тем, что она еле довольно заметно подтанцовывала. Всё это слишком отвлекало, но только поначалу. Потом Виктор привык. И, стоит признать, музыка ему пришлась по душе. В Пилтовере намного чаще можно было услышать более спокойную музыку. А тем более, что Джейс затаскал Виктора по разным приёмам и встречам, то вся эта спокойная музыка так приелась, что тошнило от неё. И громкая, очень активная музыка была как бальзам на душу. — М? — Джинкс поднимает голову от своих записей и делает музыку тише, вопросительно смотря на Виктора. — Что-то не сходится. Не понимаю: почему? — Потому что ты еблан? Двое суток сидишь почти без перерывов, а потом удивляешься, что ничего не выходит. — Резонно, — соглашается Виктор и выпрямляется на стуле, с удовольствием потягиваясь и разминая спину. Джинкс же в этот момент всё же соизволила подняться и неспешно направляется к мужчине. Одной рукой опирается на стол и чуть склоняется, всматриваясь в записи. Слабо хмурится, кусая губы. — Всё в порядке. У нас просто мощности не хватает. Конечно, мы можем потратить кучу времени на то, чтобы самим воссоздать нужную мощность. Но проще будет, если я наведаюсь в Пилтовер и возьму что-нибудь, что нам поможет. — Нет! — тут же всполошился Виктор. Ему как-то ну совсем не хотелось, чтобы она шла в верхний город. На это были две причины: первая, её там разыскивают; вторая, именно она устроила взрыв, при котором часть советников погибла, а Джейс еле уцелел. Возвращаться и сам мужчина не горит желанием. Всё ещё не простил своего бывшего коллегу. Да и понял, что после случившегося по вине Джинкс, ни о каком мирном договоре и речи быть не может. Как и о хекс-ядре, которое будет применяться во благо. Да и, как оказалось, Джинкс его прекрасно понимает во многих вещах. В тех, в которых жители Пилтовера его бы осудили. — Да ладно тебе, — флегматично пожала плечами девушка. — Ничего не случится такого. Да и всё, что нас не убивает — делает сильнее. — То есть теоретически, если отрезать человеку две конечности, это сделает его сильнее? — в тон девушке спрашивает Виктор, сохраняя абсолютно невозмутимое выражение лица. — Иногда ты пугаешь меня до усрачки, — сообщает Джинкс. — Но это не отменяет того факта, что таскать сюда всё, лишь бы усилить работоспособность, буду именно я, учитывая твоё состояние. Потому я, пожалуй, воздержусь. Лучше тихо заберу что-нибудь в Пилтовере. — Ага, — как-то отстранённо кивает Виктор. Похоже, зацепился за новую идею и ушёл в свои мысли. И так ясно, что девушку уже не остановить, раз она решила, так что лучше переключиться на что-то другое. А затем индифферентно добавил, параллельно ища чистые листы: — Только аккуратней, в Пилтовере наверняка военное положение. В верхнем городе действительно было военное положение. Теперь Пилтовер был готов к атаке в любую минуту. Контролировал мост. Но не мог сунуться в Заун, ведь жители старательно оберегали свой город. Пользовались тем, что знают территорию как свои пять пальцев, били подло и безжалостно. И сами всегда были готовы к нападению. Джинкс же к этому моменту уже покинула помещение, решая, что Виктор поделится всеми своими наработками немного позже, когда всё это будет выглядеть внятней. А мужчина же снова склонился над бумагой, повезло, что удалось найти чистые листы. Да, пожалуй, это было просто замечательная идея. Человеческие тела имеют множество недостатков, изъянов. Они слишком слабые. Но ведь можно их слегка модифицировать. Да, отрезать что-то, сделав человека сильнее. Заменить все слабые части на сильные протезы, которые будет сложно уничтожить или вывести из строя, заставить барахлить. Если отбросить лишний страх и сомнения, если перестать пытаться следовать абсолютно всем человеческим нормам и ценностям, то можно рискнуть и создать идеального человека. Разумеется, на такое никто не пойдёт, да и у Виктора на опыты времени нет совершенно. Зато есть он сам, потому можно провести все эти опыты на самом себе. Начать с себя, чтобы потом показать, что всё это не так страшно, как может показаться. Наверняка Хеймердингер, будь он здесь, сразу бы начал отговаривать Виктора, предостерегать. В голове даже очень живо рисовались его нотации и нравоучения. Вот только самому Виктору это не особо и нужно. Он знает, где провести черту и когда нужно остановиться, точно не зайдёт слишком далеко. Мужчина закусывает губу, чуть хмурится и склоняется над листами, начиная что-то чертить и оставлять свои заметки.Июнь
— Давай быстрее, мы опаздываем, — бросает Джейс, глядя на то, как Виктор неспешно поднимается, опираясь на костыль и медленно ковыляет за ним. — Это моя предельная скорость, но спасибо за информацию, — парирует тот и будто бы назло начинает ковылять ещё медленнее, заставляя юношу закатить глаза. Виктор вообще особо не торопится. Устраивали какой-то приём — кто-то из советников расщедрился, но потребовал присутствия учёных, — на который ему и не слишком хотелось. Вот только нужно было там засветиться, чуть-чуть поговорить с людьми и уйти куда-нибудь в тихое место. Вот только Джейс суетится, ведь ему все эти встречи почему-то важны. — Ты мог бы и с Мел пойти, — замечает Виктор. — Ага, чтобы ты в какой-то момент случайно не доехал или совершенно случайно приехал не в то место, или забыл? Если бы я знал тебя первый день, я бы поехал с Мел. — Спасибо большое за доверие, кажется, это самое важное в дружбе, — язвит мужчина и всё-таки немного ускоряется. — Да не за что. Всегда рад стараться, — фыркнул Джейс. Единственное, что как-то скрашивает всю обстановку — Хеймердингер, который всё время присутствует на таких вечерах, потому с ним можно спокойно поговорить. А раз такие важные учёные беседуют да ещё и чуть поодаль ото всех, то наверняка говорят они о чём-то важном, а значит лучше не отвлекать. И в этом Виктор постоянно находил спасение. Возможно, он был бы и не против оказаться однажды в каком-нибудь столпотворении, на каком-то празднике, однако точно не на таком. Здесь он него все вечно что-то хотят, нагружают его мозг кучей информации, которая просто бесполезна. И вдобавок ко всему ещё и рассказывают о своих надеждах касательно Хекстека. Да ещё и физическое состояние подводит. Если бы его здесь практически никто не знал, если бы здесь не было безумно скучно и был кто-то, рядом с кем можно было без задней мысли расслабиться и разгрузить голову, Виктор был бы совершенно не против. Однако за всё время пребывания в Пилтовере так и не нашёл — хотя даже и не искал — себе такого человека. Даже Джейс не настолько близкий. — Опять прячетесь? — голос Хеймердингера заставляет Виктора вздрогнуть и всё-таки выйти из своих размышлений. — Да нет, с чего вы это вообще взяли? — с наигранным удивлением спрашивает мужчина, поворачиваясь к профессору. — Ты стоишь на безлюдном балконе, где тише всего и смотришь на всё подряд, лишь бы не возвращаться назад, — Хеймердингер подходит ближе, а слова его звучат как констатация факта: «ты прячешься». — Захотелось воздухом подышать. — На самом дальнем балконе? — Да. Спор зашёл в тупик и явно не в пользу Виктора. Правда, тот на самом деле был рад тому, что профессор здесь, ведь так можно ещё подольше избегать всех. — По крайней мере мы с Джейсом не затеваем новый взрыв. Ну, я имею ввиду, намеренный, — на губах мужчины начинает играть лёгкая усмешка. — Кстати, где он? — Там, где-то в компании советников что-то обсуждает. Кажется, ему даже прельщает такое внимание. Как бы он так совсем не потерял себя. — Да ладно вам. Пусть развлекается как может. В конце концов, на него так рано и много всего свалилось, — Виктор отворачивается обратно, опираясь на подлокотник и разглядывая ночной город. — А ты? — Что? — Как ты себя развлекаешь? Ты ведь ненамного старше Джейса, — Хеймердингер наблюдает за мужчиной, явно ожидая, что тот начнёт избегать этой темы. Он никогда и не отличался тем, что делился чем-то, что творится у него на душе. — А у меня времени нет, профессор, — как-то совершенно спокойно выдыхает Виктор. — Только время от времени Джейс на мероприятия вытаскивает. А я… нахожу красивые места. Тут спокойно. Мне больше и не надо. Лицо мужчины не выражает ничего кроме безмятежности, вот только профессор замечает в чужих глазах какую-то отрешённость и пустоту. И Хеймердингер наверняка бы ужаснулся, узнав, сколько мыслей о смерти сейчас роится в голове учёного. — Может, другие тебе и верят, когда ты это говоришь. Но вот ты сам-то? Ответить Виктору Хеймердингер просто не даёт, уходя обратно в помещение и оставляя того одного со своими мыслями. А мужчина и сам понимает, что ему не так уж и всё равно. Он с самого детства вечно хотел быть где-нибудь в гуще событий. Где-нибудь, где музыка погромче и повеселее. Мечтал, вот только не мог, да и отказывался, когда его куда-то тянули знакомые, что вскоре исчезли из-за его скверного характера. Вот только Виктор всегда чувствовал себя там неловко и неправильно, словно он не должен там находиться. Его нога вечно давала о себе знать, лишая возможности бегать с другими, развлекаться. Кажется, он слишком рано записал себя в прокажённых и слишком быстро прижился в этой роли. Слишком завидовал всем вокруг, потому и внушал вечно самому себе, что ему всё это не нравится, ведь так было не так уж и обидно. И, кажется, сам уже почти поверил в это. Вот только всё равно каждый раз всё прекрасно понимает где-то на задворках сознания, от чего становится как-то нестерпимо больно каждый раз. А теперь всё стало хуже с его физическом состоянии, теперь он прекрасно понимает, сколько возможностей упустил. И снова пускает всё по кругу. Вот только теперь знает, чем всё это может закончиться. Сколько ему осталось до того, как он будет прикован к больничной койке? И там он будет лежать, думая всё то же самое, понимая, что снова упустил слишком многое. Виктор опускает голову и усмехается, качая ей. Да уж, слишком любит он драматизировать и заниматься самобичеванием. Потому и не любит отрываться от работы, ей можно голову забить полностью, не давая выход другим мыслям.Июль
Дверь тихо приоткрывается, и Джинкс прошмыгивает внутрь лаборатории. Свет везде выключен, значит, Виктор всё-таки соизволил самостоятельно пойти спать и даже не уснул за работой. Она только хотела направиться в другую комнату, вот только слышит торопливые шаги. И в лаборатории показывается бледный и с распахнутыми от испуга глазами мужчина. Виктор замирает, быстро осматривая Джинкс, и выдыхает. Откладывает нож, явно боясь, что это мог оказаться кто угодно, тогда бы пришлось защищаться. — Ты на несколько дней ушла. Я думал тебя там убили, — сразу начинает он каким-то возмущённым голосом. Наверняка потом будет думать, что именно его тревожит больше: что он ведёт себя словно родитель; или что он так сильно привязался к Джинкс. — Я в порядке. Главное, что я сделала всё по-тихому, как ты и хотел. Не привлекая лишнего внимания, — самодовольно отвечает девушка, а затем с задумчивым видом добавляет: — Ну, смотря насколько это было возможно, учитывая количество украденного. И тут же приступает выкладывать из рюкзака огромную кучу вещей, да и ещё явно очень хорошего качества. Именно таких, каких не хватало Виктору. А тот только смотрит на это, просто не зная, как реагировать. Он, похоже, ожидал, что Джинкс принесёт что-то попроще и в малых количествах. — Ты с ума сошла? — ошарашенно спрашивает мужчина. — Такую кражу заметят и доложат. А Джейс сопоставить два и два. И тогда все решает, что мы готовим оружие против них. — А это разве не так?! — вскрикивает Джинкс, сразу сжимая руки в кулаки. — Нет. Мы хотим встать наравне с ними, чтобы они прекратили относиться к нижнему городу как к ни на что не способному мусору. Тогда они будут вынуждены идти с нами на компромисс, а мы сможем диктовать огромное количество правил! — Да что за бред! Ты хоть себя слышишь?! Они готовы к войне! Они собирают войска! Они стоят на мосту и ждут приказа ворваться к нам! А ты что-то говоришь о мире?! О компромиссе?! — уже начинает кричать девушка, а затем резко жмурится, закрывая уши руками, поворачивает голову: — На твоё мнение всем плевать! Заткнись! Не стану я ни из-за кого плясать под пилтоверскую дудку! — пара рваных вдохов, и она снова разворачивается к Виктору: — Я знала, что ты слишком слаб для этого! Ты слишком наивен! Слишком мягкотелый! Тебе не позволяет твоя совесть? Моральные принципы! Нет никаких принципов сейчас! И если оружие не будешь создавать ты, то это сделаю я! — Прекрати на меня орать! — на выдерживает мужчина и тоже повышает голос. — Тогда ты прекрати вести себя как идиот! — Я бы на твоём месте извинился за всё то, что ты мне наговорила! — Как жаль, что ты не на моём месте! Повисает тишина. Джинкс смотрит крайне враждебно. Виктор же зло, сжав губы в тонкую линию. — Мог бы просто поблагодарить, — сухо выдавливает девушка. Разворачивается на пятках и направляется к выходу из лаборатории, это ведь именно Виктор здесь живёт. А у неё есть своё убежище, о котором знает только она сама. А мужчина даже и не собирается её как-то останавливать. И понимает же, что поссорились из-за ерунды, вот только гордость не позволяет ему полностью признать это. Да и в конце концов, Джинкс ведь тоже виновата, а он просто очень беспокоился. Ему не за что извиняться. Джинкс завалилась в лабораторию под утро, сразу включила музыку погромче, начиная пританцовывать, и разбирать всё то, что ночью притащила сюда. Минут через пять в лаборатории соизволил появится Виктор, что крайне недовольно взирал на девушку, однако ничего не говорил. Даже не потому, что всё ещё злится или обижается, а потому, что просто не может нормально сообразить хоть что-то. Совсем уставший и невыспавшийся. Ведь нормально поспать ему так и не удалось. сначала кипящие эмоции ему слишком мешали, потом поток мыслей в перемешку с довольно неплохими идеями — кстати, нужно будет пересмотреть все ночные записи и отсортировать что-то действительно стоящее, — а когда уснуть удалось, то через час пришла Джинкс. — Ты какого чёрта так рано? Ещё и музыку на всю, — возмущается он, проходя глубже в комнату. — Какой недовольный, вы только поглядите на него, — закатывает глаза та, лишь мельком глянув на Виктора. — Я просто сонный, — устало отвечает он. Стычки у них бывали и до этого, никто никогда не просил прощения, они просто продолжали работать вместе. Так было проще обоим. Он садится за стол, ставя свой костыль рядом, и достаёт бумаги. Часть из них он просто откладывает в сторону, а другую часть выравнивает и подзывает Джинкс к себе: — Я тут кое-какие разработки сделал — Так и знала, что ты всю ночь работал. Вот поэтому ты такой сонный постоянно… И злой. — Если бы кое-кто не будто меня ни свет, ни заря, то я был бы ни сонным, ни злым. Девушка лишь усмехается, но подходит ближе, склоняясь над столом и с интересом рассматривая все чертежи и заметки. Всё было связано с хекс-кристаллами, с созданием нового хекс-ядра. И планом, как вывести Заун на новый уровень, чтобы пошатнуть мнение общественное мнение касательно нижнего города. Виктор прекрасно понимает, что с этим планом Джинкс категорически не согласна, что ей больше хочется пойти с войной на Пилтовер, захватить его, чтобы те больше никогда не смели принижать их. И возможности у неё для этого есть. Она сама рассказывала: после смерти Силко наведалась ко всем, кто был важен и деликатно намекнула, что может добраться до любого. А раз она уже смогла приблизиться к ним да ещё не вызвав лишней шумихи, то это всё не пустые угрозы. — Предупреждения, Виктор, это просто предупреждения. Я не угрожаю своим будущим партнёрам, — всегда исправляла его Джинкс. — И тот нож у моего горла тоже был просто предупреждением? — с долей насмешки спрашивал учёный, на что всегда получал до ужаса серьёзные кивки, вот только всегда замечал смешинки в глазах девушки. Пока всё было тихо и спокойно, никто в Зауне не дёргался, а Пилтовер пока не нападал. Наверняка Джейс там на всех давил и делал всё, что в его силах, понимая, что Виктор сейчас там и что, если начнётся война, тот не выживет. Всё это более чем устраивает самого Виктора. У него есть укромное место, хекс-кристаллы, всё, что необходимо для работы и Джинкс, регулярно помогающая ему во всём. Может, пути достижения цели у них разные, однако цель всё-таки одна. И хекс-ядром занимается больше Виктор, ведь девушке приходится ещё и контролировать всю обстановку в нижнем городе. Если начнётся война, то вся работа прекратиться, потому мнение Виктора довольно важное. Тот ещё вечно шутил, что к его мнению должны идти дополнительные очки за то, что он выслушивает жалобы девушки на свалившуюся ответственность. Однако, учитывая характер Джинкс, она довольно неплохо держится. — Это всё слишком долго. Пока мы это сделаем, пилтоверцы нас всех перебьют, — между тем заявляет она, рассмотрев все чертежи. — У меня есть другой план. — Он безопасный и без ненужного риска? — Давай мы не будем пытаться прыгнуть выше своей головы, — Джинкс становится спиной к столу, опираясь на него руками, и задумчиво запрокидывает голову на верх. молчит пару секунд, а затем всё же произносит: — Можно просто заявится в Пилтовер тайными ходами. Найти Совет и кинуть им на стол всё то, что у нас имеется, — она разворачивается обратно к исписанным листам и стучит по ним ногтем. — Сказать, что это лишь малая часть, что мы в состоянии дать отпор, если они не откажутся от своей идеи оставить нас где-то там позади себя, подавив нас. Они уже столько лет этим занимаются, что это больше похоже на простое помешательство, — Джинкс крутит пальцем у виска и усмехается. Отталкивается от стола и сцепляет руки в замок, начиная ходить по комнате, развивая мысль дальше: — Мои лазутчики прекрасно справятся с задачей: найти Совет. А мы с тобой можем в этот момент разработать оружие, которое применим в случае чего. Так что если они действительно хотят избежать войны, то они нас послушают. Если нет, то… у нас будет оружие, мы будем и к этому готовы. Виктор всё это внимательно слушает. Идея по-началу даже кажется здравой. Особенно для такой взбалмошной Джинкс, вот только к какой-то момент всё снова сворачивает не туда. И мужчина хмурится, поджимая губы. — Ну что опять не так? — возмущённо спросила она, уже не скрывая своего раздражения. — Я учёный, я должен делать только то, что сможет улучшить жизни людей, а не отнимать их, — качает головой Виктор. — Серьёзно?! — не выдерживает девушка, повышая голос. Она разворачивает стул мужчины к себе и опирается руками на подлокотники, наклоняясь к мужчине. В глазах плещется жуткая ярость. — Ты как раз таки можешь улучшить жизни людей, если сделаешь то, что сможет их защитить! У Джейса есть его грёбаный молот! Он заявился с ним в Заун и поубивал кучу детей! Чего ради?! Ему плевать на то: учёный он или нет! В отличии от тебя он в состоянии понять, когда нужно отступиться от своих принципов, пока они не стали стоить людям их жизни! Ты слабый, мягкий пацифист, не желающий включать мозг, вечно продолжающий гнуть свою линию, заткнув уши! — Джинкс отталкивается от стула и отходит на несколько шагов. Хватает первые попавшиеся под руку бумаги и машет ими: — Это! Это может спасти людей! Это может стать ключом к тому, чтобы с нами наконец начали считаться! Девушка явно так стремилась ко всему этому лишь потому, что так хотел бы Силко. Потому что тот сам к этому стремился. Он её вырастил, помог стать ей той, кем она является. А она его даже не отблагодарила. Он погиб из-за неё, так что совершенно неудивительно, что ей хочется хоть так отплатить ему. Она замолкает, тяжело дыша и переводя взгляд на листы бумаги. И замирает, понимая, что это не то, что показывал ей Виктор. Это его личные разработки. Которые пугают до жути.Июнь
Виктор идёт довольно быстро по своим меркам. Слишком уж зол. Совет снова начал высказывать своё мнение касательно ожиданий от учёных. И своё мнение о том, стоит ли думать о мире между Пилтовером и Зауном — разумеется, почти все против, как будто от них чего-то другого можно было ожидать. И то, что в скором времени стоит начать производить оружие, что будет питаться от хекс-ядра. Стоит готовиться к возможной войне или просто подавлению Зауна. Воспитательной порке, чтобы заунцы реже высовывались. Джейс идёт вслед за ним. Не пытается остановить или успокоить. Сам возмущён, конечно, не как его друг, но всё же. Да и по крайней мере не здесь, уж лучше в лаборатории, подальше от чужих глаз. И Виктор это и сам понимает, потому, стоит им оказаться там и закрыть дверь, он сразу же врывается: — Они там совсем ополоумели! — воскликивает он, борясь с желанием что-нибудь разбить. — Послушай, я понимаю… — Не понимаешь! И никогда не поймёшь! Это не касается так сильно города, в котором ты вырос, — Виктор опускается на стул и со злостью откидывает от себя костыль. — Зато касается моего. Джейс замолкает, поджимая губы и присаживаясь рядом. — Возможно, мне действительно не понять, но правда, тебе нужно успокоиться. Уверен, Совет быстро и сам поймёт, что они все неправы. — Ну почему из нас двоих именно я думаю не только о себе?! — кажется, Виктор окончательно перестал следить за языком. — Что ты хочешь сказать? — Ничего. Забудь, — а тот уже успел пожалеть о своих словах, сразу прикусывая язык. — Ну уж нет, поясни будь любезен, — теперь начала очередь Джейса злиться. — А то у меня только что возникло чувство, словно ты меня в чём-то обвиняешь. — Ты предпочитаешь сидеть и ждать, что всё само решится. Что Совет передумает. Или ты будешь старательно откладывать сроки по производству оружия. Что угодно, но никак не скажешь им чёткое нет. И не пошлёшь их… — Виктор запнулся, медленно выдыхая и пытаясь взять свою речь под контроль. — И мне не даешь этого сделать. Потому что и твои, и мои действия отразятся на репутации нас обоих. А значит, если кто-то из нас начнёт активно возражать Совету, выступая за защиту Зауна, то пострадает твоя репутация. А вместе с ней и твоё непомерно огромное эго, о котором ты так печёшься. — Да! Потому что место в Совете, репутация — всё это даёт влияние на такие вещи как то, что мы с тобой изобретаем. Я о нашей работе думаю! — Ой да! Ты же у нас с нимбом и крыльями родился, царь-благодетель! — Я, по крайней мере, не планирую опасные опыты с хекс-ядром, в погоне за призрачной надеждой спастись! — Да ты вообще ничего не планируешь! — срывается на крик Виктор, переставая себя контролировать, понимая, что его задели за живое. — Не думаешь, не смотришь наперёд, не анализируешь! Живёшь как бабочка-однодневка, пока тебе живётся! Поэтому мне приходится думать за двоих. И даже временами за двоих и работать! — Я тебя об этом не просил! — Да если бы не я, то ты бы ещё давно отсюда вылетел, потому что был не способен предвидеть последствия, гений! — Тоже мне супер-герой нашёлся! — О нет, эта дурацкая привилегия досталась тебе с самого рождения, — шипит Виктор. — Как жаль, что у супер-героев всегда всё плохо с мозгами! — Ну уж куда мне до нашего гения! — цедит Джейс, смотря на Виктора ледяным взглядом. — Я бы потеснился на пьедестале, вот только достойных претендентов нет, — выдыхает мужчина и откидывается на спинку стула, показывая, что он всё высказал. — Хватит, — резко выдыхает Джейс, заставляя друга удивлённо замереть. — Знаешь, что я думаю? Я думаю, что тебе на Заун по большей части плевать. Да, в какой-то степени всё это важно. Но не настолько, чтобы ты сейчас такие истерики и возмущения устраивал. Ты просто думаешь о них, делаешь всё. И благодаря этому так мастерски делаешь себя мучеником. Мол смотрите какой я несчастный и умирающий, положил себя на алтарь науки, чтобы спасти других. И поэтому я никогда не создам оружие. Но на деле ты просто затыкаешь свои мысли, чтобы не думать о себе и своей судьбе. Тебя не интересуют чужие проблемы и никогда не интересовали. И свои ты решать не хочешь. Тебя интересуют способы, как от них сбежать. И ты хватаешься за любую возможность, ты решаешь проблемы других. Вот только выворачиваешь всё в свою пользу. Вы, заунцы, все такие лицемеры, да. Но такого, как ты, я ещё ни разу не встречал. Хотя, возможно, ты и сам веришь, что только и хочешь помочь Зауну. В таком случае, мне тебя жаль. — Всё сказал? Молодец, — мурлыкнул Виктор, с опасным блеском в глазах смотря на Джейса. — А теперь иди похвастайся кому-нибудь о том, как ты поставил заунца на место. Ты только смотри, не лопни от самодовольства. Повисает гробовая тишина, которая длится несколько минут. Джейс понимает, что, если они не успокоиться прямо сейчас, то это всё явно может дойти до рукоприкладства. А учитывая, что Виктор сейчас на него волком смотрит, то лучше с ним не связываться. — Я обещаю, я приложу все усилия, чтобы установить мир, — вкрадчиво говорит Талис, надеясь, что это положит конец их ссоре, а затем снова замолкает. А Виктор как-то совсем не торопится отвечать, только смотрит с пренебрежением, потому Джейс разворачивается и уходит, оставляя Виктора в полном одиночестве. А тот понимает, что в Пилтовере все будут ждать от него чего-нибудь, чтобы сразу ткнуть в его происхождение. Самые большие лицемеры здесь это пилтоверцы. Это они готовы кричать направо и налево о том, что во всех грехах виновато то, что человек — выходец из нижнего города. Но стоит ему чего-то добиться, то это сразу заслуга Пилтовера. Да даже если он и лицемерит где-то, то это совсем не значит, что ему действительно совсем плевать. Виктору ведь всё это на самом деле важно. В отличие от Джейса или кого угодно из верхнего города. А это значит, ему здесь делать нечего. Его мнение никогда не будет в приоритете. И любое несогласие Совета с ним может быть чревато огромными последствиями.Июль
Джинкс шокировано смотрит на все эти записи. Касательно «усовершенствования» человека. Хотя, это так назвать нельзя. Скорее, пытка. Удаление некоторых органов и вживление на их место механические приборы для более эффективной работы человека. Усовершенствование других органов. И куча попыток отделить эмоциональный аспект от физического, которые на теории всё же увенчались успехом. И это приводило к планам об устранении этого эмоционального аспекта для усовершенствования человека. Ведь всё импульсивное поведение, предрассудки, вообще все эмоции затрудняют жизнь, затмевают разум, не давая здраво мыслить. — Ты… ты с ума сошёл, — прошептала Джинкс, а затем нервно рассмеялась: — А я думала, я поехавшая. Повисает неловкое молчание. Виктор даже не пытается как-то оправдаться, что сбивает с толку. — Это… это ведь никакое не усовершенствование человека, — продолжает Джинкс. — Это просто убьёт всё, что есть в тебе от человека. Эмоции… и всё остальное. — Это лишь теория, — выдыхает Виктор, поднимаясь и забирая бумаги. — Я ничего ещё не начал делать. Всё это лишь теория. Которая до сих пор находится в разработке. — Так прекращай разработку! Сворачивай лавочку! — вскрикивает Джинкс, вызывая у Виктора желание застонать… или завыть. — Это не усовершенствование! Это убийство всего человечного! Человек перестанет быть таковым, если убрать все его отличительные особенности. Это неправильно! — Мы согласились быть партнёрами по работе, а не таскаться друг за другом, как на привязи, и полностью разделять идеи и убеждения друг друга, — спокойно парирует он. Он ещё давно понял, что человек просто несовершенен во всём. И что это можно исправить. Может, и не легко, но можно. Примером может послужить он сам, который должен был уже разъезжать в инвалидной коляске, вот только протез ноги, корсет — всё это позволяет ему ходить и работать почти нормально. А раз можно сделать и так, то можно исправить и остальное. А с помощью магии хекс-ядра можно вылечить себя, чтобы все эти опыты прошли удачно. А дальше можно и других людей усовершенствовать. Так может снизиться смертность по неосторожности. И это куда лучше Мерцания, ведь не вызывает зависимости и других побочных эффектов, все усовершенствования остаются с тобой до конца. А потом понял, что можно провернуть нечто похожее и с эмоциями. Сколько раз он сам был подвластен эмоциям, что только вредило. И другие. Куча ссор и обид, всё это тратит драгоценное время. А если избавиться от эмоций… Тогда снизятся убийства и другие преступления, что были совершены в аффекте. Можно будет рационализировать всю свою жизнь. Направить в более правильное русло. И так точно огромное количество катастроф, которые происходят по вине человека, приблизится к нулю. А Джинкс, поняв, что Виктора ей вразумить не удастся, выдыхает и разворачивается, направляясь к выходу из лаборатории. — Подожди, мне нужна твоя помощь в дальнейших исследованиях, — растерянно вскрикивает учёный. — Нуждайся в ней дальше, — коротко бросает та и сразу же закрывает за собой дверь. Несколько дней он бьётся с расчётами, выбором нужных ему рун и прочей теорией, надеясь поскорее перейти к практике. Похоже, общение с Джинкс сказалось на нём, ведь обычно Виктор отличался особым терпением, однако не в это раз. Возможно, всё дело было ещё и в том, что он слишком долго сидел над всем этим, изредка проверяя на практике что-то совсем безопасное и безобидное, что точно не выйдет из-под контроля в самый неподходящий момент. Никогда не было возможности проверить что-то действительно интересное, что может помочь. А сколько он работал над тем, чтобы найти себе панацею. И, наконец, он нашёл что-то, что приблизит его к спасению. А после он наконец сможет полностью себя посвятить тому, чтобы помогать людям. А если его опыт на себе пройдёт успешно, то и другим людям с похожими проблемами можно будет помочь. Виктор запасся всем необходимым для опыта, ведь день повторяя про себя план и последовательность. Все возможные экстренные ситуации, которые могут произойти походу и что с ними делать. Проговаривал возможные побочные эффекты и что нужно делать в таком случае. Слишком много рисков. Однако если он сам не рискнёт, то никто другой этого тоже не сделает. Все прекрасно знают о том, что Синджед не самый безопасный вариант, к которому стоит обращаться за помощью. Однако ведь люди видят результаты, потому и идут к нему в экстренных случаях. После того, как Виктор заперся в лаборатории, он старался не думать о том, сколько же времени там провёл. Что ему с успехом удалось, ведь в таком напряжении было совершенно невозможно за этим уследить, да и сам процесс затягивал до невозможного. Сначала тряслись руки, и волнения не давало сделать хоть что-то. Оказалось, что собраться с мыслями и приступить к первому этапу — одно из сложнейшего. Оставалось только надеяться, что всё пройдёт удачно, ведь некому будет подхватить его в случае падения и продолжить. Потому и уговорить себя начать опыт было довольно сложно. Нужно только приступить, а затем просто делать, как и планировалось. И оказалось, что дальше действительно легче. Стоило Виктору выдохнуть и успокоиться, снять свой протез и взять в руку скальпель, приступая к операции. По лаборатории разносится громкая музыка. Даже слышно то, как мычат мелодию ей в такт. Кажется, там больше не так одиноко, нет такого уныния, какое царило раньше. А плейлист подозрительно похож на плейлист Джинкс. Однако вскоре эта весёлая атмосфера начинает потихоньку исчезать. Учёный, так и не взяв в руки прибор, замирает в паре сантиметрах от него. С сомнением кусает губы. До этого всё было лишь теорией, так, для проверки своих возможностей. И Виктор прекрасно понимает, что на практике покажет себя не хуже, однако это всё-таки создание оружия. А это противоречит его моральным принципам. Но он сейчас в Зауне. Совершенно один. Отпугнувший Джинкс, которая его понимала. И сейчас он никому особо не нужен. Не послушал предупреждения Хеймердингера касательно того, что вся эта работа с хекс-ядром обязательно отразиться на личности. Он использовал его, чтобы вылечить себя, пусть и частично, пусть и не только с помощью него. Однако, кажется, все возможные моральные принципы уже разрушены, дальше рушить нечего. Виктор в этой жизни пропустил слишком многое из-за своих норм и принципов. Стоит ли себя сдерживать дальше? Да и защищаться как-то нужно всё-таки в случае опасности. Да, войны до сих пор не было, однако опасность от этого не исчезает совсем. Просто становится менее видимой. Так может отпустить ситуацию; перестать быть таким, каким бы хотел видеть себя он и пилтоверцы, а просто побыть собой, наконец расслабившись? Виктор берёт в руку нужный инструмент, а по его губам скользнула усмешка. Кажется, он был спокоен впервые за долгое время. Когда с улицы начали доноситься испуганные крики людей, выстрелы, шум, какие-то команды и приказы и прочие звуки, которые были как-то совсем несвойственны Зауну, была ночь. Виктор только хотел пойти лечь спать и попытаться побороть бессонницу, однако судьба распорядилась по-другому. Понимая, что его лаборатория спрятана не так уж хорошо, её быстро найдут, так что нужно собираться и идти. Виктор хватает свой посох — за неимением иных идей мужчина решил называть своё устройство именно так, — связанный с хекс-ядром. Так просто такую ценную вещь бросать нельзя. И цепляет к себе роботизированную руку, над которой работал ещё в Пилтовере. Магией Виктор пусть и упорно пытался овладеть всё это время, в совершенстве не освоил, что неудивительно, ведь времени на это нужно куда больше. Однако сейчас это создаёт проблемы, потому лучше иметь при себе запасной план, поддержку в случае чего, как роботизированная рука. Быстро покинув свою лабораторию, Виктор оказывается на улице. Здесь миротворцы и заунцы, вторые либо бегут подальше в панике, либо защищаются. А учёный лишь старается уйти отсюда побыстрее, параллельно думая, куда бы ему пойти и где бы спрятаться. И стоит ему завернуть за угол, как он тут же сталкивается с одним из миротворцев. Тот сначала пугается, направляет на Виктора своё оружие, а затем замирает, явно узнавая его. — Джейс говорил, что мы можем вас здесь встретить. Он просил передать вам, чтобы вы шли на мост, — растерянно говорит тот. Он явно никак не ожидал, что всё-таки встретит здесь учёного. А Виктор даже кивнуть не успевает, как миротворец уносится на место действия. Значит, всё-таки началась война. Интересно, кто послужил инициатором? Учёный начинает идти в сторону моста. Раз там Джейс, то он и выяснит всё. Разумеется, это может быть и простая ловушка. Однако в этом мало варится. Вот как раз на месте и проверит. Идёт он уже не так медленно. Да, немного прихрамывает, но, чтобы нога полностью восстановилась, требуется куда больше времени. Однако Виктор теперь хотя бы может время от времени срываться на бег. Конечно, всё это не идёт ни в какое сравнение с Мерцанием, однако в конце концов он восстановиться без зависимости. Выйдя на мост, Виктор замирает, видя, какой хаос там творится. Дым от светошумовых гранат, запах пороха, куча миротворцев. И Джинкс в центре моста, что стоит напротив Джейса и ещё какой-то красноволосой девушки. От этого учёный замирает, дыхание перехватывает. Кажется, он безумно боится. Правда, сам ещё не до конца понимает, за кого именно: Джинкс или Джейса. Но всё равно спешит на мост. Видит, как кто-то из миротворцев поднимает пистолет, направляя его на Джинкс. Но Виктор оказывается быстрее, поднимает механическую руку и направляет яркий луч прямо на пистолет. Тот сразу плавится, а Виктор опускает руку, чертя линию около ног миротворцев. Сразу слышатся вскрики, военные отскакивают назад, оборачиваясь к нападающему. Джейс вскидывает голову и замирает, с изумлением смотря на Виктора. Талис явно был готов сейчас к сражению, к тому, что сейчас придётся защищаться, а здесь его друг. — Не троньте её, — холодно говорит учёный, подходя ближе. — Виктор… Не стрелять в него! — отдаёт приказ миротворцам Джейс, а затем поворачивается к другу: — Но… но как ты? — он явно потрясён. Не понимает, как его друг вообще может держаться без своего костыля. Тот вообще выглядит гораздо здоровее и живее, чем это было в Пилтовере. — Немного науки и магии от хекс-кристаллов. Смог разобраться во многом, — отвечает тот, пожимая плечами так, словно сейчас был в этом совершенно не заинтересован. Хотя, сейчас всё именно так и есть. Сейчас ему гораздо важнее спасти Джинкс и понять, что здесь вообще происходит. — Потом расскажешь подробнее, — торопливо кивает Джейс. — Сейчас это не важно. Вернёмся ы Пилтовер, всё обсудим. Миротворцы разберутся с Джинкс и без нашей помощи. Со стороны Джинкс слышится резкий вздох, а Виктор оборачивается, встречаясь с девушкой взглядом. А у той глаза большие и напуганные. Она как-то рассказывала о том, что её бросила сестра. А сейчас её может бросить и Виктор, с которым у них, вроде бы, установились какие-то доверительные отношения. Она сначала хмурится, смотря куда-то сквозь учёного, затем кусает губы. А затем резко вполоборота машет рукой, даже открывает рот, чтобы что-то сказать. Вот только Виктор всё понимает слишком быстро: та под действием эмоций словила очередной глюк. А Виктор стоит, понимая, что прямо сейчас у него есть шанс вернуться в город, в который он всю свою жизнь стремился попасть. Вот только понимает, что ему это и не так уж и нужно. Что Пилтовер сковал его, лишив свободы. Пытаясь подходить под рамки города, Виктор лишил себя спокойного выбора, вечно стараясь играть на два фронта одновременно. Вот только это только навредило ему. А вся эта тяжесть с его души только сейчас начала падать. Потому и заминка была всего секундной. Виктор сразу же перехватывает её руку, обращая внимание девушки на себя, давая понять, что он не против неё. Что, наоборот, на её стороне. — Нет! — слышится крик позади, что заставляет учёного развернуться. К Джейсу подошла ближе та красноволосая девушка, что сейчас выглядит крайне разъярённой. — Мы так не договаривались. Мы договорились, что я заберу Пау- Пау и смогу вразумить её, — продолжает кричать она. — Ты её знаешь? — тихо спрашивает Виктор у Джинкс. — Она моя сестра, — девушка цедит то сквозь зубы, явно недовольная всем происходящим. И как-то недоверчиво косится на самого учёного, ожидая какого-то подвоха. — Но ты говорила, что твоя сестра мертва. — Я предпочитаю думать, что она мертва, — девушка ненадолго замолкает, а затем небрежно добавляет: — На самом деле, будь моя воля, я бы давно исправила это досадное недоразумение. Виктор усмехается и тут же прячет эту усмешку, понимая, что сейчас явно не тот момент, когда стоит обмениваться любезностями. Он только подходит ближе к девушке, пользуясь моментом шумихи у пилтоверцев: — Я устрою небольшое представление, чтобы мы смогли сбежать. Думаю, ты сразу поймёшь, когда это нужно будет сделать, — шепчет он. — Ага, представление. Только в тебя они целится не будут. Так что хотя бы сделай вид, что от этого зависит твоя жизнь. Ну, как моя сейчас. Виктор только закатывает глаза и разворачивается к пилтоверцам, покашливанием привлекая к себе внимание. — К сожалению, в этот раз мы по разные стороны баррикад. Джейс, давай признаем, ты всегда будешь ставить в приоритет интересы верхнего города. И то, как бы оказаться повыше. Я не осуждаю, просто мы с тобой в этом плане слишком разные. Мне на репутацию плевать, мне важен нижний город. Так что давай прямо сейчас разойдёмся, пока наше сотрудничество не разбросало нас похуже, чем сейчас. У тебя есть поддержка Мел и всего Совета. У меня есть поддержка Джинкс и, соответственно, многих людей Зауна. Я здесь прижился. И там мне не место. И никогда не было местом, где мне было бы хорошо. — Виктор, не глупи, я же тебе предлагаю спокойно вернуться. Ты выдашь все планы Джинкс, тогда к тебе точно у Совета не будет претензий. От этого все только выиграют. — У меня к тебе встречное предложение, — Виктор опасно сощурился. — Ты засунешь голову себе в задницу и проходишь по Пилтоверу так ещё пару дней. Хотя, не думаю, что кто-то заметит разницу. — Виктор, что с тобой случилось? — ошарашенно спрашивает Джейс, смотря во все глаза на некогда своего друга. — Слишком многое, Джейс, слишком многое. Стоит ему только сказать это, как около Джейса сразу пролетает луч из роботизированной руки. Виктор явно намеренно промазал, всё ещё не хочет калечить своего друга. Вот только Талис рефлекторно дёрнулся, отбивая луч и отправляя его обратно в Виктора. Джинкс успевает только вскрикнуть. Вот только заряд, что отправил Джейс, поглощает модефицированное хекс-ядро. А Виктор отправляет его снова уже из хекс-ядра, мощнее, быстрее и ярче, прямо под ноги Вай и Джейсу, заставляя их отшатнуться назад. А Джинкс, выйдя из оцепенения, понимает, что всё под контролем и достаёт одну из своих гранат, кидает её под ноги миротворцам. Той требуется пару секунд, чтобы она взорвалась, распыляя вокруг цветной дым. И тут Виктора кто-то хватает за запястье, начиная тянуть в сторону Зауна. Учёный, обернувшись, понимает, что это Джинкс, потому и немного расслабляется. Вот только понимает, что медлить ни в коем случае нельзя, нужно уйти отсюда как можно быстрее. Потому Виктор всё же срывается на бег, вслед за Джинкс. Кажется, добежал он только на огромной удаче, адреналине и посоху, который иногда подпитывал его, помогая ускориться. Вот только стоило им завалиться в убежище Джинкс, как Виктор рухнул на первую попавшуюся горизонтальную поверхность. Ей оказался небольшой диван. И учёный тут же поджимает ноги к груди, пытаясь восстановить дыхание и как-то унять боль в ноге. Когда весь страх и другие очень яркие эмоции стали сходить на нет, то стала хорошо чувствоваться боль. Нога не до конца восстановилась, а тут её так сильно нагрузили. — Тебе, может, что-нибудь надо? — обеспокоенно спрашивает Джинкс, видя состояние Виктора. Сама она уже отдышалась и выглядела куда лучше, что совсем неудивительно, ведь она в отличной спортивной форме. Она наклоняется ближе к нему, пытаясь всё понять без слов. — Нас здесь никто не найдёт раньше времени? — вместо ответа спрашивает Виктор. — Нет. Да и не думаю, что будут. Теперь им нужно будет учесть в своих планах новые… обстоятельства, — красноречивый взгляд девушки направлен на хекс-ядро, что создали Виктор. — Тогда оставь меня. Нам нужно обоим отдохнуть. Виктор не знает, сколько вот так провалялся прежде, чем наконец уснул. И не знает, сколько спал. Однако утром, пусть и чувствовал себя помятым, но значительно лучше, чем после побега. В комнате не слишком громко играет плейлист Джинкс, а та с интересом изучает какие-то записи. Виктор поднимается и, чуть прихрамывая, подходит к ней, заглядывая через плечо. — Это записи из моей лаборатории, — удивлённо говорит он, заставив девушку самодовольно усмехнуться. — Да. Пока миротворцев нет, я зашла туда и забрала всё необходимое, чтобы им не досталось. И какие-то твои вещи, — она кивает куда-то в сторону. Виктор оборачивается и видит на полу свои сложенные вещи. Немного помявшиеся, однако свои. И все из Пилтовера. Где его могло бы ждать светлое будущее, в котором он бы многого добился. Вот только он бы умер гораздо быстрее, ведь просто не смог бы переступить через себя и свои принципы, что выстраивал годами, чтобы соответствовать верхнему городу. Он бы не смог отпустить ни ситуацию, ни себя освободить от жёсткого контроля. А сейчас словно с души груз свалился. Да, теперь немного ноет рана о потере друга, о потере многих вещей, к которым стремился с детства. Но словно дышать легче. И есть чёткое понимание, ради чего всё это было. Джинкс, видя, что Виктор подзавис, щёлкает перед ним пальцами: — Эй. Приём, приём! Земля вызывает астрал! Тот вздрагивает, сразу переводя взгляд на девушку, пару секунд соображает, а затем усмехается: — Привет. — Ага, привет, — закатывает глаза она. На несколько минут они снова замолкают. Виктор окончательно выныривает из своих мыслей, а Джинкс пытается придумать, что ещё бы сказать, ведь сейчас это молчание ей жутко не нравится. — Адский денёк. Блестящее выступление на мосту. Особенно, когда ты послал Джейса в… — запальчиво начинает Джинкс, вот только Виктор не даёт ей закончить: — Ты была права. Я был слишком наивен, слишком мягкотелый и слабый. Я подстроил себя под рамки Пилтовера, ведь слишком боялся там выделяться. А потом мучался из-за этого. — Главное, что мы живы. — Вот только это пока миротворцы не найдут это убежище, — отвечает Виктор, вздыхая. Им определённо нужно что-то делать, чтобы их не нашли. — Ты параноик, знаешь об этом? — со смешком произносит Джинкс, легонько толкая учёного локтём под рёбра. — Лучше быть живым параноиком, чем мёртвым энтузиастом, — с таким же смешком отвечает Виктор, толкая Джинкс в ответ. — Но второе слишком скучно! — тянет Джинкс, запрокидывая голову назад и продолжая улыбаться. — Всё, ладно, невозможно соперничать с твоим психозом! Да и не хочется, — смеётся тот, садясь на стол и смотря на девушку. Теперь на душе стало совсем легко. Не было никакого чувства вины, ни тяжести мыслей. Кажется, теперь впервые за много лет Виктор почувствовал, что он наконец-то на своём месте. Постепенно комнату заполняет смех то Джинкс, то Виктора. А душу обоих заполняет тепло.