История о нелюбви

      — Я думаю, у нас с тобой ничего не получится: мы совершенно разные, — он в тысячный раз осмотрел сидящую перед ним женщину. В голове Влада Карина давно перестала быть девушкой. — У нас совершенно разные вкусы, да ты элементарно не умеешь отдыхать, у тебя даже хобби нет!       Она сдерживала слезы как могла. Пытаясь совладать со своими эмоциями, стараясь не пасть еще ниже в его глазах — таких красивых, с отблесками древесной смолы. Но теперь в его взгляде не было тепла или уважения. Лишь пренебрежение, безразличие и, кажется, облегчение от того, что он смог признаться в чувствах вслух. Точнее, в их отсутствии.       — В общем, Карин, думаю, тебе нужно уйти. Ты же и сама это понимаешь: мы слишком разные.       И Карина понимала, что их отношениям давно пришел конец, понимала, что ее не любят, но как уйти от того, кто полностью занимает твое сердце? Того, кто еще сегодня ночью ласкал твое тело — такое податливое в его руках. Но такое для него ненужное, такое нелюбимое. Как уйти от того, кто был рядом треть ее жизни?       — Мам, а можно мне еще конфетку? Последнюю!       Маленький Андрей выбежал из кухни, удерживая в руке последнюю, уже пятую по счету конфету. Если бы Карине не предложили несколько секунд назад покинуть этот дом, она бы обязательно сказала, что последняя уже была и пора чистить зубы и собираться спать. Но сын смотрел его глазами — карими, с вкраплениями тягучей золотистой смолы.       Она лишь кивнула, молча соглашаясь. Если хоть слово сорвется с ее губ, то слезы будет уже не удержать, и они зальют щеки. Но перед ним плакать не хотелось. Не хотелось казаться еще слабее.       — Карин, мне нужна другая, мне не нужны борщи или безупречный порядок. Я хочу, чтобы меня встречала счастливая девушка после работы. А ты давно себя в зеркало видела?       Карина не сдержала нервного смешка. Она хотела сказать ему многое, хотела упрекнуть в том, что все десять лет, что они вместе, он даже полки в доме не повесил, гвоздя не забил. Он даже денег в дом не приносил. Она все эти годы тянула их семью: сначала ремонт в этом доме, потом кредит на его машину. Потому что она ему нужнее, чем ей. Потом декрет и адовая пропасть кредитов. Для того, чтобы было, что поесть. Пока он кичился своей бесполезной работой, своими друзьями и кубиками на прессе. Она хотела сказать многое: про все его переписки с другими, про его гуляния по ночам, когда она тащила его пьяное тело домой перед тем, как ей нужно было ехать на скрининг, а водить она не могла с мешающим животом.       Она хотела высказать так много, но смотрела на него и не могла. Не могла сделать больно, обидеть или пристыдить. Она же любила, она не такая, как он — тот, кто мог растоптать и разрушить такую долгую совместную жизнь.       Карина знала, что если уйдет, соберет вещи, заберет сына, он не вернет их. Он не будет скучать или страдать, лишь она останется одна. Пока Карина будет оплакивать десять лет совместной жизни, он будет гулять, приглашать друзей и в ее дом. В место, где она пять лет назад скручивала детскую кроватку на восьмом месяце беременности, где клеила обои, где поливала цветы. В ее постель он притащит первую встречную, чтобы доказать верность своего выбора.       — Карин, ты меня вообще слушаешь?       Голос Влада привлек ее внимание, отгоняя картинки столь ужасного будущего.       — Да, — смогла тихо ответить она, поднимая на него взгляд. — И слышу, и слушаю. Как я могу встречать тебя со счастливым лицом, когда ты домой приходишь под утро и пьяный?       Влад закатил глаза от возмущения.       — Такое было раз пять всего, — он оправдался, хоть и сам знал, что «пять» — это, возможно, за последние полгода, но точно не за все время. — Как ты не поймешь: мне нужна другая. Не такая, как ты.       — А какая? — она хотела кричать, хотела бить посуду, но сын в соседней комнате не должен был стать свидетелем их очередной ссоры. Последней.       — Спортивная, не в этой серой футболке. Ты мне нравилась, когда я только тебя встретил. Ты умела смеяться, отдыхать, ты стройная была. А сейчас? — Влад с презрением посмотрел на сидящую напротив женщину. Ее длинная светлая коса была переброшена через плечо, глаза покраснели, а нижняя губа немного подрагивала вместе с подбородком. Он готов был быть с ней только с выключенным светом, дома под одеялом, но не показывать ее друзьям, не идти вместе за руку по улице. Он стыдился своего выбора, стыдился ее усталости на лице, ее морщинки, которая залегла между бровей.       — Хорошо. Я услышала тебя.       Карина собрала последние силы в кулак и еще раз посмотрела на Влада. Сколько им было, когда они встретились? Кажется, прошла целая вечность. Ему восемнадцать, ей двадцать и штамп в паспорте о разводе. Тогда она так стыдилась этого, не успела пожить и уже развелась. Но сейчас это казалось таким детским страхом. Второй печати точно не будет, второй раз она не согласилась на узы брака, даже бесконечно любя Влада. Она готова была сделать для него буквально все: заботиться, любить, позволять Владу так к ней относиться. Ведь порой казалось, что он тоже ее любил. Порой…       Карина дотянулась до телефона и написала лишь одно смс своему отцу, зная, что он все поймет.       «Сегодня я останусь у вас».       Карина встала молча, первые секунды не зная, что делать. Каждая мелочь в этом доме принадлежала ей, даже разводной ключ из инструментов. Она взяла небольшую сумку и начала складывать в нее самое необходимое. Для начала, на завтра. Остальное она заберет позже. Или не заберет, если Влад одумается и попросит вернуться. Она раздавит собственную гордость и вернется, вернет сыну отца, а себе — любимого мужчину.       Но он не вернул, не попросил. Не помог перевезти вещи. Случилось ровно то, чего Карина и боялась. Она уйдет с пятилетним ребенком и останется одна. Ее жизнь закончится, а его — только начнется.

Двенадцать месяцев спустя.

      Карина с подругами вышла из городской кофейни, где они шумной компанией играли в мафию. Девушка быстро набрала номер телефона матери, уточнила, что Андрей смог уснуть сегодня без маминой сказки на ночь. Такие посиделки с подругами были нечастыми, но всегда запоминающимися и с приключениями в конце. Этот раз не стал исключением.       Этот год многое сломал в жизни Карины, не только семью, здоровье и сон. Но и ее. Она распустила косу длинных белоснежных волос, плотнее закуталась в шубу и пошла за Викой, которая единственная была сегодня на машине, потому что другие планировали пропустить по стаканчику горячительного. Когда они затолкались впятером в автомобиль, Карина смотрела в окно, не прислушиваясь к разговорам подруг: тут были и «старые», которые помогали перевозить вещи после их расставания с Владом, также были и новые, с которыми ее свела жизнь. Сегодня было девятое февраля, прошел ровно год, как она ушла, а точнее их попросили. Жизнь разделилась на «до» и «после». Общие друзья перестали таковыми быть, общий дом перестал быть их. Теперь там жил только Влад, которого она не видела уже восемь месяцев ровно с того дня, как она, пересилив себя, подала на алименты. Если сначала он был отцом выходного дня, потом раз в две недели гулял с Андрюшкой, то затем он пропал совсем, как только из его заработной платы вычли пять тысяч рублей. Влад не спрашивал о сыне, которого он так хотел и так любил. Возможно, правильно ей как-то сказала Вика: «Пока мужчина любит женщину, он любит и ребенка». Она отпустила, забыла, но не пережила. Увидев его на улице, она бы скорее всего замерла, не зная, как поступить, куда спрятаться, как защититься от его взгляда. Но время стирает боль, воспоминания, которые казались такими яркими, притупляются. Все шрамы остались в прошлом, лишь иногда напоминая о себе. Сейчас она жалела лишь о том, что у Андрюшки нет отца, но также она знала, что станет для сына всем, воспитает его и без Влада. Ей помогут ее родители, помогут друзья. Машина затормозила у небольшого клуба на окраине города, и, покинув автомобиль, Карина направилась в сторону входа, где стояли те, кто не успел забронировать столик.       Музыка глушила мысли, ударяясь шумными битами, современная танцевальная мелодия завлекала, Карина танцевала, медленно качая бедрами, ее движения были расслабленны и раскованны. Она знала, что выглядит прекрасно, и легко замечала мужские взгляды на себе, не испытывая стеснения. Длинные густые волосы переливались в ярком свете прожектора, меняя светлый оттенок из-за разноцветных лучей. Она отдыхала и телом, и душой. Карина ловила себя на том, что в этом простом заурядном клубе, танцуя под музыку, она счастлива. Короткий момент осознания свободы, который оборвался прикосновением к ее тонкой талии больших и горячих рук. Чужие пальцы сжали шелковую ткань черной рубашки. Мужчина за ее спиной начал пританцовывать, вовлекая в совместные ритмичные движения, но Карина оглянулась, не соглашаясь на танец с незнакомцем. Ее голубые глаза потемнели от того, что перед собой она видела его глаза. Карие, с вкраплениями горячих капель смолы. Глаза Влада, мужчины, которого она давно похоронила на задворках своего сознания, приручила боль и залечила раны, нанесенные его словами в тот вечер.       — Привет, — сказал он одними губами, шум заглушал любой разговор. Карина понимала, что он удивлен: подходя к ней со спины, он не знал, кто она, не узнал в танцующей девушке ее. Ту женщину, которая ему была не нужна с ее борщами и идеальной чистотой в доме.       Она изменилась: помогли нервы, родители и друзья, которые не оставили ее. Помог Андрюша, мотивируя ее жить дальше. Она смогла взять себя в руки, смогла не просто существовать, а смотреть в будущее. Не сразу, не за день и не за месяц, но за год точно. Но при виде глаз Влада сердце сжалось опять той болью, которую она позабыла. Болью никчемности, слабости и опустошения. Она стояла перед ним словно обнаженная в своих страхах. Она боялась сказать даже слово.       Будто она вернулась в гостиную, заплела волосы в тугую косу, и сейчас ее вновь оставят одну, с ее усталостью, с ее болью. Но Влад удивил ее.       Мужчина немного склонился и оставил легкий поцелуй на ее губах. Вгоняя последний гвоздь в крышку гроба ее самообладания. И его руки вновь опустились на тонкую талию, поглаживая кожу через ткань.       И Карина буквально умерла. Погружаясь одновременно в худший и лучший свой сон.       Влад придвинулся ближе, и Карина почувствовала такой знакомый аромат парфюма, который дарила сама же на прошлый новый год. На лице Влада была короткая ухоженная бородка, а в глазах словно что-то изменилось.       Он постарел: последние восемь месяцев, что она его не видела, ударили по мужчине. Под глазами даже в ярких вспышках прожекторов Карина видела тени, мелкие морщинки, словно трещинки на стекле, расползались от уголков глаз. Он стал другой, взгляд стал, кажется, осмысленнее, и Карина видела в нем то, чего хотела тогда. Любовь, а не презрение. Восхищение, а не отвращение.       Она стояла, прислонившись к его груди, обтянутой тонким бежевым свитером, который вновь покупала она. Карина чувствовала, как его пальцы сжимают кожу на ее талии, которая стала значительно тоньше с их последней встречи. Такую он ее хотел? Красивую, полную жизни, спортивную? Такую. Но не другую. Не ее внутренний мир, не ее борщи, не глаженые вещи. Он хотел красивую обертку, даже сейчас он подошел к ней, думая, что это не она. Не та Карина, которая сама меняла розетку на кухне, не та, которая ехала в роддом на такси, потому что тренировка Влада была важнее, чем ноющая боль в пояснице. Он выбрал ее лишь раз, когда она вот так же отдыхала с друзьями, когда так же сжимал талию двадцатилетней ей.       И Карина хотела оттолкнуть его, хотела выбраться из его сетей, пока она вновь в них не угодила. Остаться свободной для себя и не стараться войти в одну реку под названием «боль» дважды.       Карина почти сделала шаг, почти спаслась, почти…       Он притянул ее к себе в безумном порыве страсти или ярости, она не поняла, он сам не понимал, что вообще забыл в этом клубе. Но стоило ему увидеть ее — нимфу, которая плавно извивалась под музыку, как ее руки очерчивали бедра, поглаживая их в танце. Таком невинном, но таком невозможно возбуждающем. Он подошел, коснулся и пожалел, встречаясь с потемневшей синевой ее глаз.       Язык Влада уже ласкал ее сладкие губы с привкусом шампанского, казалось, что люди с танцпола исчезли и остались лишь они вдвоем. Влад и Карина.       Она опомнилась лишь тогда, когда властные руки сжали грудь через ткань рубашки. Только тогда Карина поняла, что они все еще в клубе, вокруг играет музыка, и пусть на них не смотрели, она почувствовала стыд, что позволила этому случиться. Сломаться под его прикосновениями и догорать, зажигаться от его губ, от настойчивого языка, который так по-хозяйски играл с ее. Еще секунду назад.       Влад понял, что в девушке борются сомнения и не стал ждать. Он схватил Карину за руку и повел в гардероб за вещами. Она поддалась и последовала за ним, совершенно не отдавая себе отчет в происходящем. Ломалась ли она вновь с его неожиданным появлением, хотела ли извещений, признаний? Карина не знала, она следовала за широкой спиной, пробирающейся между отдыхающими. Он помог ей надеть шубу, придерживая ее, он предложил ей локоть, когда оделся сам. Карина словно попала в сказку, где чудовище становилось заботливым принцем. Мог ли он измениться? Мог ли он стать вот таким? Другим и непривычным.       Вихрь мыслей бушевал в голове, она хотела прижаться к нему и оттолкнуть, любить и ненавидеть. Как поступить, что сделать?       Влад гладил ее бедро, обтянутое черными брюками, он целовал ее на заднем сидении такси. Карина чувствовала, как он хочет ее, видела все его нетерпение. Они остановились у дома — бесконечно родного. Но не ее. Влад быстро открыл дверь, пробираясь внутрь и втягивая за собой Карину. Мужчина включил свет и на секунду замер, любуясь.       — Ты такая красивая.       Он прошептал эти слова, касаясь мочки уха, задевая ее губами. Прижимая к стене хрупкое женское тело. Влад снял с тонких острых плеч верхнюю одежду, быстро расстегивая пуговицы на шелковой рубашке Карины. Она поддалась его безумию, заражаясь страстью как болезнью. Она стянула с плеч Влада свитер, поглаживая широкие плечи с узорами татуировок.       Казалось, вот он, момент бесконечного счастья: она в его власти, он смотрит на нее именно тем взглядом, о котором она так мечтала, так давно мечтала. Влад сам расстегнул ремень на джинсах, оставляя его висеть на шлевках, Карина воспользовалась моментом, проникая под резинку, сжимая горячий член у основания.       — Дай мне минутку… — Влад отстранился, разрывая поцелуй.       Карина убрала руку и замерла, стоя в коридоре с ярким освещением. Уже одиннадцать лет назад ровно так же начались их отношения. Со вспышки безумной страсти, с похоти, которая туманила рассудок. Но стоило Владу скрыться за дверью ванной, как там включилась вода, и здравый смысл вернулся. Дом казался чужим, цвет стен до боли неприятным, в доме больше не пахло чистотой, часть обуви была раскидана на полу, и Карина приняла лишь одно верное решение — бежать.       Но не в ужасе от случившегося.       Она быстро застегнула пуговицы на рубашке под шум, доносившийся из ванны, не попадая во все петельки, но было ли это сейчас важно? Поправила прическу, оценив подозрительные разводы на зеркале, подхватила лежащую на полу шубу и, надевая ее, выбралась за дверь, закрывая ее. Оставляя за своей спиной все переживания, все то горе, которое она испытывала многие годы. Вдохнув морозный воздух, наполнив легкие холодом, Карина поняла: свободна. Она свободна.       Она шла домой, не вызывая такси, наслаждаясь легкостью, моментом, который она заслужила. Она шла, заливаясь хохотом, пробуждая спящие городские улицы. Ведь порой чтобы стать счастливой, нужно просто уйти.       Потом Влад позвонит ей не один раз, не один день и даже не один год. А еще через несколько лет в ее жизни появится Алексей, но это уже будет совершенно другая история. Она уже будет о любви.