Искалеченные отношения

      Томми сегодня проснулся черезчур рано. В предыдущий вечер он жутко устал, достраивая одну из своих великолепных каменных башен, а потому сегодня планировал отдохнуть и проспать как минимум полдня. Похоже, у его организма были другие планы — на часах восемь утра, в окно лупит летнее раннее солнце. Томми всё собирался повесить занавески, да только постоянно отвлекался — наркотики, война, ну вы знаете. Иннит не привык спать раздетым, поэтому натянул, что успел найти перед тем, как свалиться спать и снять штаны — рубашка на пару размеров больше, когда-то спиженная у Виллбура, или даже у Техноблейда. Не желая тратить времени на одежду Томми, как был, босой и в нижнем белье, мягкой поступью направился к кухне, дабы утолить утренний голод, а затем и дальше завалиться спать. Но до дверного проёма Иннит не дошёл буквально пары шагов, как услышал резкий звук — что-то упало на пол. Парень мгновенно затих, прислушиваясь. Что это было? Его собаки спят на улице, а предмет, предположительно миска, слишком тяжёлая, чтоб её сдуло ветром. Не найдя логичного объяснения происходящему Томми подчинился инстинкту и медленно потянулся за стоящими у стены ножнами, готовясь встретить врага и выхватить меч быстро, как только сможет. Но не успел тот сделать и шага, как его потрясло во второй раз. С кухни донёсся мат. До ужаса знакомый мат. А затем…кашель? Томми ошарашенно уставился в одну точку. Нет. Не может такого быть. Это не может быть… И, игнорируя все инстинкты самосохранения, что у него были, Томми выскакивает прямо в кухонный проход. И сердце пропускает удар. На его собственной, Томми Иннита кухне, перед стеклянными осколками стоит истекающий кровью его заклятый враг. Дрим. Несколько долгих, мучительных секунд Томми пялиться на чистенькую улыбчивую маску перед ним, желая развидеть кошмар, что с ним творится. Конечности сковал блядский холод, казалось, что его пальцы пожирает гангрена. На серый каменный пол падает багряная капля, которая и возвращает парня в чувство. — Ты…не может быть. Ему отвечает хриплый голос. — Кх-чтоб ты знал, Томми, дерьмовее твоего дома я никогда не видел. — Ч-что? — Я сказал… — Да я, блять слышал, что ты сказал! Я спрашиваю, — Томми всё никак не мог выровнять свой голос, он всё ещё звучал высоко и неестественно пискляво, — Какого хуя ты делаешь в моём доме,…Дрим? Произнесённое имя он постарался почти проглотить. Мужчина в зелёной толстовке перед ним попытался выпрямиться и что-то ответить, как тут же согнулся пополам, хрипяще кашляя и выплёвывая на пол почти чёрный сгусток крови. Томми ошарашенно уставился на уродливый комок, а затем перевёл глаза на маску. — Твою мать, Дрим, объясни мне наконец! Прекрати, блять, молчать и скажи хоть что-нибудь! — Томми не выдержал и в два шага преодолел расстояние между ним и Тейкеном, игнорируя страх, схватил того за грудки и встряхнул. Дрим отозвался глухим приглушённым стоном боли, заставляя Иннита мигом растерять всю уверенность и оттолкнуть его от себя. Тело мужчины было словно безвольный мешок — тот качнулся и едва не упал, вовремя опираясь на угол столешницы. — Кхх-слушай, Т-томми. Мне…нужно…немного времени… — Времени? Никакого времени тебе не будет, пока ты не объяснишь, что происходит и что…что с тобой! Подавляя боль в груди, Дрим через силу выдал смешок и оторвал от живота окровавленную ладонь. Сказать, что там была рана — ничего не сказать. Там зияла огромная, беспощадно кровоточащая дыра. Сквозь рваные куски сочилась алая жидкость. Ладонь Дрима была покрыта ею. — Я истекаю кровью, Томми. И тут же, не в силах более стоять, мужчина припал на одно колено. Убрав руку, тот позволил кровотечению возобновиться с новой силой. Иннит в абсолютном шоке инстинктивно дёрнулся, желая хоть как то помочь, но остановил себя. Не место и не время давать волю старым чувствам. Томми придал голосу холодные и железные нотки, настолько, насколько смог. — Ты не ответил на мой вопрос. Из-под маски снова вырвался смешок. — Я…сейчас потеряю сознание…не могу говорить… — Да всё ты можешь! — Томми всё-таки сорвался на крик, по щеке непроизвольно скатились пара слёз. Несмотря ни на что, их связь до сих пор довольно сильная. Иннит просто не может игнорировать состояние его врага. — Не прикидывайся беспомощным! Ты всегда был лжецом, также, как и сейчас! Я не знаю, как ты это сделал, но ты пришёл прямо ко мне домой, имитируя ранение, чтобы вызвать у меня жалость! — Иннит всхлипнул, — Но правда в том, что я не чувствую к тебе абсолютно ничего, Дрим. Ничего. Ты уничтожил всё хорошее во мне, оставив только пустоту! — Ты лжёшь. — Да твою мать! — не в силах справиться с чувствами, Иннит со всей силы ударяет по столу кулаком. — Что с тобой такое? Ты можешь хотя бы раз…не быть собой? Всё объяснить, не манипулировать, ни доказывать? Или что, слишком горд для этого? — Хорошо… Томми. Мне нужна твоя помощь. Прямо сейчас. Иннит поперхнулся. Он готов был услышать сколько угодно его оправданий, но только не это. — Что, прости? — Дай мне…дай мне время разобраться с моей раной. И я уйду. И мы оба притворимся, что сегодня ничего не случалось. — было заметно, как дыхание Дрима слабеет, слова вылетали тяжело, будто сквозь мёд. — Притворимся, что ничего не было? Ты прямо сейчас истекаешь у меня на полу ёбаной кровью! Томми с ужасом смотрел на красную лужу у его ног, растущую с каждой секундой. Не так он готовился встретиться с Дримом, не так. Его охватывала паника. Он разрывался от внутреннего конфликта. — Хорошо! Ладно, ёб твою мать, ладно! Оставайся…оставайся и разберись с этой хернёй у тебя в животе. — Благодарю, аххх…мне нужен Эндер сундук. И Томми притащил его. Томми, который поклялся, что больше никогда не поверит ни единому слову, что произнёс Дрим, не послушает его никогда. Тейкен роется среди вещей, пока не достаёт ящичек поменьше. Иннит видел его раньше — что-то вроде дорожной аптечки. Мужчина неловко усаживается на холодном полу и, очевидно, совершая нечеловеческие усилия, пытается снять толстовку. Томми смотрит и не может поверить. Дрим. Беззащитный и беспомощный. Нелепый, раненый, сидит у него на полу и пытается что-то сделать. Вопреки всему случившемуся, происходящее не доставляет ему наслаждение, а лишь психологическую пытку. — Ладно! Ладно, ты вынудил меня. Я помогу тебе. Один раз! И, переступая небольшие озёрца из крови, Томми подходит к удивлённому Дриму и неловко пытается помочь снять толстовку. Тейкен покорно поддаётся, позволяя снять ещё и плотную облегающую тело чёрную водолазку-безрукавку. Вид стал ещё хуже. Томми смотрел на потрёпанное, нет, истерзанное жизнью тело. Ещё в былые времена, когда Иннит собственными руками исследовал это тело, он ужасался. Найти кусочек здоровой кожи казалось почти невозможным. Каждый сантиметр был покрыт уродливой соединительной тканью много лет назад и не так давно заживших шрамов. Следы от неаккуратных стежков, ожоги, множество мелких ссадин. Глубокие горизонтальные порезы на обоих руках, что Дрим нанёс себе собственноручно, пока находился в тюрьме. Это тело — ужасно. Это тело монстра. Томми так и остался стоять там с шокированным видом. Пробуждало до ужаса много воспоминаний. Как хороших, так и плохих. Но Тейкен уже перестал обращать на него внимание. Незамедлительно тот продолжил давить на рану, пока не достал крошечные, размером с палец, колбы, блестящих на свету знакомым розоватым цветом. Регенерация. Дрим тут же опустошил половину, выливая их себе на рану, однако логично, что в таких количествах и с ранением такой площади мгновенного заживления не последует. Максимум, что оно может — уменьшить боль и ненадолго остановить кровь. Последнее мужчине и было нужно. Оставшуюся половину он принял внутрь. Комплексный эффект должен подействовать быстрее. — Томми, пожалуйста, не будь совсем уж бесполезным, и принеси мне воды и ткани. Только сейчас Иннит понял, что просто стоит и пялиться на попытки исцелиться страдающего врага. — Ну уж извини, что не умею перевязывать долбаные дыры в животе. — пробурчал тот, возвращаясь с ведром воды. Рядом с Томми всегда был верный Туббо, овладевший искусством исцеления с самого начала дружбы с ним. Логично, учитывая во сколько драк ввязывается Иннит и по сей день. Однако, всегда был тот, который бы помог, напоил исцеляющим зельем, заклеил пластырем. Учиться лечить особой необходимости не было. Очевидно, Дрим такой привилегией не обладал. Вода с тряпки лилась на пол и оставляла огромные лужи, дополняя итак уже сложившийся бардак. Пока Дрим промывал рану, половина ведра уже оказалась на полу. — Да просто выжми эту грёбаную тряпку! Ко всему букету эмоций Томми добавилось ещё и раздражение. Тишина, монотонные стуки тряпки о ведро и шум льющейся воды, близость ненавистного врага рядом — все действовало на него очень негативно. Улыбка уставилась на него и минут пять прожигала ледяным взглядом. Особый взгляд Дрима, который можно почувствовать даже сквозь глухую, блокирующую эмоции, маску. После этого он вернулся к своему занятию, однако Томми заметил, что тот стал чаще задерживать руку над ведром. И тут наконец до него дошло. Он не может. Ему физически не хватает сил даже на то, чтобы сжать мокрую тряпку. Даже если старается Иннит почувствовал себя мерзко. Он хоть и был мудаком, но не садистом. Он не был на уровне Дрима, он был выше. Но когда он указал, ткнул, поиздевался над этой маленькой деталью, моментом физической слабости одного из самых сильных людей, которых он когда либо знал, простым людским пределом возможностей, он почувствовал себя так ужасно, как никогда. Даже достойным сидеть в тюрьме. За малодушие. Ведь Дрим не бог. И не дьявол. Томми собственноручно убил его два раза подряд. Он всё ещё оставался человеком. Ужасным, отвратительным, злобным, но человеком. Пока шли душевные самокопания Томми, Дрим закончил с раной. Благодаря зельям кровотечение остановилось, однако любое неосторожное движение могло тут же сорвать корку и кровь хлынула бы заново. Доставая чёрные полосы ткани, очевидно служившие ему бинтом, Дрим принялся обвязывать их вокруг спины. Опять же, не без особых усилий. Иннит чувствовал странное желание что-то сделать, но понимал, что если влезет, то сделает только хуже. Он буквально мучился от беспомощности. Дрим всегда был таким. Разрушал и помогал всегда в одиночку, не позволяя другим сотворить это с собой. Тейкен туго, насколько мог, закрепил бинт вокруг торса, наконец свистяще выдыхая. Одна из угроз жизни устранена. К сожалению это всё ещё не отменяет его настоящего положения. — И что будешь делать теперь, м? — почуствовав, что враг в порядке, Томми снова вернулся к изначальной теме разговора. Он не отпустит его без ответов. — Уйду, как и договаривались. Сделаю пару нормальных зелий и поправлюсь. И всё будет как раньше. — Нет, ты не уйдешь. И…блин, мужик, какого чёрта, — фраза о зельях засела у него в голове, — Почему ты сразу не принял нормальные зелья? У тебя что, нет запасов? — Странно, что тебя это волнует, но…мм — Дрим как раз закончил прятать аптечку в сундук. — Я не так часто получаю повреждения, поэтому в запасах исцеления и регенерации нет надобности, понимаешь? «Ах, ну да, ты же у нас такой супер супер неуловимый боец» — Может у тебя найдётся парочка? — Чт? Нет! То есть,…даже если бы и были, то я бы тебе их не дал. Мы всё ещё не разобрались в этой ситуации понимаешь? — Какой ситуации? — Последовал удивлённый голос. — Я уже забыл о ней. Сейчас я просто тихо уйду и ты забудешь обо мне. — Да какого хрена, чел??! — вновь перешёл на крик Томми, но быстро взял себя в руки. Что поделать, этот парень просто невозможно раздражающий. — Если ты ещё не понял, то ты у меня дома, что значит — ты в моей власти. Ничто не помешает мне забрать твою последнюю жизнь прямо сейчас. Дрим несколько минут неотрывно смотрел на Томми, а после чего внезапно потянулся к застёжке на затылке. Маска просто упала ему в руки. — Давно мы не разговаривали так, да, Томми? Иннит, не сумев скрыть своё состояние, сглотнул. — Зачем ты это сделал. Он смотрел Дриму прямо в глаза. Томми был одним из немногих людей, перед которыми он снимал маску — так ему сказал он сам. В каком- то смысле, Иннит всегда был для него особенным. То же самое спокойное, почти суровое, выражение лица, позволяющее скрывать любые эмоции. Те же два шрама, пересекающие нос и лицо поперёк. Тёмно-фиолетовые впадины вокруг глаз, казалось, стали ещё глубже. И спокойные, пронзительно зелёные глаза, единственные, что выдавали его истинные эмоции. Не выдержав, Томми отвёл взгляд. Ему никогда не удавалось долго смотреть ему в глаза прямо вот так. — Ты этого не сделаешь, Томми. — Не сделаю что? - Не убьёшь меня. Опять эта слепая уверенность! Как же он всё-таки бесит. — И почему же? — Потому что до сих пор любишь. И сердце второй раз за день пропускает удар. — Нет. У нас с тобой всё кончено уже давно. — Правда? — Томми видит его реальную улыбку, после которой по коже пробирается холодок. — В таком случае, почему я до сих пор жив? Дрим с трудом встал с пола и сел на стол чуть подальше от Томми. Штаны оставляли за собой кровавые разводы. Они вымокли насквозь, но этого никто из них не замечал. — Почему ты не убил меня, когда только увидел? У тебя был меч, я видел. О, он и сейчас здесь. — Дрим кивком указывает на брошенные у прохода ножны. Томми сжимает кулаки, чувствуя, куда Дрим ведёт. И с ужасом осознает, что тот оказывается прав. — Хорошо. Х-хорошо, если уж я не смогу, то просто расскажу всем, что ты здесь. Дрим, назло Томми, улыбается ещё шире. — Не расскажешь. Ты знаешь, как только они придут сюда, то сразу же убьют меня. — Нет! То есть,…я докажу всем, что тебя стоит снова закрыть в тюрьме. Как погляжу, тебе там очень понравилось. — немного нервно проговорил Томми, в упор разглядывая когда-то разодранную в клочья кожу. Дрим стиснул зубы и еле заметно вновь вжал ногти в плечо. У него были причины это делать. Были причины. Даже сейчас, хоть он и прячет шрамы за бинтами, чтобы только их не видеть и контролироваться свои позывы разорвать все зажившие порезы, что у него есть, он не может справиться с привычкой. Но не смотря ни на что, его голос остаётся леденяще спокойным. Малыш Томми до сих пор не знает, что с недавних пор тюрьма перестала быть безопасным местом. — Очень глупо с вашей стороны будет возвращать меня в место, откуда я уже один раз сбежал. — Мы…усилим охрану! Мы что-нибудь придумаем! — Хоть раз подумай не на один, а на пару шагов вперёд, Томми. — Всё такой же опрометчивый, ни капли не изменился с последней встречи. — У тебя нет плана. Ты не знаешь, что со мной делать. А как только ты покинешь свой дом, я тут же исчезну отсюда. И вы снова потеряете мой след, как и всегда. И найдёте меня только тогда, когда я захочу. Прямо сейчас Томми бы и правда хотелось, чтобы этого ужасного утра не было. Солнце уже поднялось высоко, дерево у окна бросало на подоконник раскидистую тень. А у Томми в его любимом доме на полу жуткая кровь его худшего врага. — Что ж, в таком случае! Ты будешь заперт здесь, пока я не придумаю план! Дрим вскинул брови. Мальчик всегда умел его удивлять. — Хочешь сказать, что будешь держать меня здесь, пока твою голову не озарит очередной тупой план? — Не тупой! Но в общем, ты прав. Именно так и будет. Томми наверняка гордился своим решением. А вот Дриму совсем не хотелось проводить недели, а может, кто знает, месяцы, с этим полудурком взаперти. — Напоминает прежние деньки, да? Помнишь, как ты изгнал меня, а? — Томми злорадствовал. — Вообще-то, это сделал Туббо, у меня нет таких полномочий… — Заткнись! Ты манипулировал им, да и всеми нами… В любом случае, это уже не важно. Теперь ты моя сучка, Дриииим. И для начала ты мне расскажешь, что с тобой нахрен произошло. — Без еды я ничего говорить не буду. *** Планируя, так уж и быть, раздобыть для Дрима пару картофелин, чтобы было иронично, Томми не заметил как упустил того из виду, чем тот незамедлительно воспользовался. Мгновенно обшарил все присутствующие сундуки, ящики и холодильники и выбрал себе три не так давно приготовленных стейка. Нет, конечно, Томми любил драться, но не за еду. Поэтому просто позволил тому прогреть мясо и усесться за стол. — Смотри-ка, прямо дружная семья. Они сидели друг против друга — Дрим, поедая стейки и не чувствуя никакого дискомфорта, и Томми, сверлящий того взглядом. — Ты бы хоть поел. Я же знаю, что ты с утра во рту крошки не держал. О да, эта его стандартная «забота». — Спасибо, мамочка, но что-то кусок в горло не лезет. — А зря. Впереди длинный день. — и он направляет взгляд прямо на меч в проходе, тот самый, что он не так давно заметил. Это мигом заставило Томми вскочить и обеспечить безопасность себе и мечу, положив его к себе на колени. — Пх, ты же знаешь, что если бы я хотел, то уже тебя убил? Но я не хочу, Томми. Могу, но не хочу. Потому что всё ещё люблю тебя. — Ты психопат, который не способен испытывать эмпатию и человеческие чувства. И да, перестань притворяться, что у тебя всё под контролем — такого не было ни с начала, ни сейчас. Дрим предпочёл промолчать. Некоторое время они и правда сидели в тишине, пока Иннит пристально следил за движениями мужчины. Если подумать, он не так часто видел, как Дрим ест. В смысле, как человек. Что он вообще ведёт себя как человек. — Теперь я хочу знать правду. — и в знак серьёзности намерений Иннит вытаскивает меч и кладёт на стол прямо перед собой. Должен служить устрашающим знаком, но Дрим смеётся. — Ты поаккуратнее, Томми, а то у меня в следующий раз желудок от смеха вывалится. — Скажем так, я не буду сожалеть, если это случится. Достали твои игры, Дрим. — Ну всё, всё, понял. Притворюсь, что испугался. Несколько месяцев назад я отправился в путешествие за разного рода вещами… — Какими? — Э? Мы разве на допросе? — Ну, что ты заперт и под моей охраной уже о чём-то говорит. — Кто ещё с кем заперт, Томми… — Хватит отвлекаться! Отвечай на мои вопросы! — Ах да, ах да, допрос, конечно. Я искал опыт, трезубцы, деревни, зачарованные яблоки, короче гриндил, ты знаешь. В конце-концов моих запасов стало не хватать и мне не очень-то сильно везло, поэтому я принял решение вернуться к базе.  — Погоди, я думал ты бездомный! — Тупой Техно, — проворчал мужчина сквозь зубы, — то есть…дома в вашем понимании у меня нет, но есть склад со всем необходимым, где можно спать и работать. — Что значит «в нашем понимании»? — Неужели ты и правда будешь спрашивать каждую мелочь?! Мне уже не смешно. — Дрим, ты очень странный парень, ты знаешь? — Томми вздохнул, — Утверждаешь, что я сложный, а сам не можешь сфокусироваться на одной банальной вещи. И что значит «дом в нашем понимании»? Это ты так материшься? — Ой, нет, просто… Он не похож на твой дом, или дом Туббо или кого-либо ещё. Ваши дома беззащитны, их, а заодно и вас с ними, легко уничтожить. Вы строите кухню. Зачем она? У меня в доме нет кухни. — А где ты тогда…готовишь и ешь? — У меня множество печей, в отдельной комнате нет нужды. А в доме я не ем, всегда беру в дорогу. — Ты очень странный парень, ты в курсе? В любом случае…мы отвлеклись. — А дальше всё просто. Я был измотан и не спал день. Возвращался к своей базе, пока не встретил на своём пути одного из этих… Из золотого городка. — Лас Невадас? — Именно! Ну и, я был неосторожен, отчего мы столкнулись почти нос к носу. Я до сих пор не понял, почему он решил меня преследовать, но факт остаётся фактом. Я убегал от него всю ночь, по пути мы поцапались и он меня ранил. Думать, что я сдохну от такой простой раны — идиотизм. — Вообще-то, ты был близок. — Когда он понял, что проебался, то снова стал следить за мной, пока не загнал на ваши земли. Полагаю, он был не уверен, можно ли ему сюда. У меня было время спрятаться, а твой дом оказался лучшим вариантом! — Но почему…почему ты не выбрал любой другой пустующий дом? Из-за всех этих политических игр многие переехали в новое жильё. — Это было бы слишком очевидно и просто. А тебя знают, как моего самого злейшего врага. Если твой дом и будут, обыскивать, то самым последним. — Чёрт, иногда я забываю, какой ты… — Умный? — Идиот. Единственное, что ты не взял в рассчёт — это я. Я буду тем, кто разрушит твой идеальный план. — Жду не дождусь, любимый, — Дрим неестественно расслаблен, — когда в твой дом придут люди из враждебной страны и перероют тут всё. На самом деле, тут достаточно много места, чтобы перерезать их всех по одному, — его лицо исказила безумная ухмылка, заставляя Томми поёжиться. — Единственный человек, который со мной в безопасности и при этом не представляет угрозы для меня — ты. И после этого ты говоришь, что мой план не идеален? *** Уже десять минут между ними держалась удушающая тишина. Томми, похоже, единственный из них нервничал, постоянно вертя в руках алмазное оружие. Дрим о чём-то усиленно думал, чем и выводил из себя Иннита. Если Тейкен думал — это всегда сулило неприятности. В конце концов, он плавно, придерживаясь спинки стула, встал из-за стола. Томми ощетинился. — Не против, если я одолжу у тебя немного одежды? Моя в ужасном состоянии, к тому же я тут перед тобой почти голый сижу. — Может тебе ещё и душ принять? — процедил парень сквозь зубы. — А у тебя есть? Я его не заметил. — Это означает, идиот, что ты не сдвинешься с места. — Да ладно тебе, Томми. Ты же не планируешь неподвижно сидеть тут неделю или больше? Дрим беспечно встал и последовал к выходу из кухни, как тут же был остановлен мечом у шеи. — Я сказал, ты никуда не уйдёшь. В голосе Иннита звучала сталь. — И что ты сделаешь? Ранишь меня, после того, как позволил исцелиться? Или всё же убьёшь? — вопреки всему, тон Дрима, даже с приставленным к горлу лезвием, не изменился. — Ты не можешь мне угрожать, Томми. Ты беспомощен. Я до сих пор здесь, только потому что я так решил. — Я бы в твоём положении не был так уверен. — И свободной рукой Томми не стесняясь давит на рану, вызывая у Дрима свистящий выдох. — Сукин сын… — Ты сядешь прямо сейчас. Дрим, опять ухмыляясь, касается лезвия большим пальцем и мягко отодвигает от себя, на глазах у шокированного Иннита. — У тебя рука дрожит, Томми. Просто не будь жадиной и позволь мне переодеться. И всё той же спокойно походкой тот в два шага преодолел расстояние до выхода, на глазах у шокированного Томми. Иннит слышал шаги, направляющиеся в спальню. Не в силах больше держаться, поддаётся минутной слабости и прячет лицо в ладонях, роняя на пол меч. Почему, Томми? Почему ты не можешь поставить на место этого ублюдка? Слабак. *** — Мм, у тебя есть что-нибудь зелёное? Конечно, Томми не позволит ему рыться у себя в вещах. Чтобы хоть что-то контролировать, он выбирает ему одежду сам. — Ненавижу зелёный. Он кидает в Дрима старыми шортами и кофтой с длинным рукавом. Тейкен не сильно крупнее Томми, поэтому любая одежда пришлась бы ему как раз. — Очень великодушно с твоей стороны. Дрим с усилием стянул насквозь промокшие чёрные штаны вместе с бельем, заставляя Томми отвернуться. Он не будет смотреть на это. — Стесняешься меня? Конечно, куда же без тупых шуток. — Блять, Дрим, даже в твоём положении ты не затыкаешься, правда? Просто надень чёртову одежду. — После стольких лет, Томми… Я не думал, что нам до сих пор есть, что скрывать. Не услышав ответа от Иннита, Дрим быстро покончил с переодеванием, с сожалением оглядывая испорченную деталь любимой одежды. В это время как раз повернулся Томми. Казалось, перед ним стоял обычный, домашний парень, слегка уставший. Лишь кровавый развод тянущийся по правой ноге со стороны раны сигналит о том, что что-то с ним не так. Инниту резко в голову ударяют воспоминания. О том времени, когда они ещё не были врагами. О тех, стыдно признать, счастливых месяцах до войны. Когда он был рад просыпаться с ним в одной постели, вдыхать его запах. Интересно, сейчас он пахнет также? Во время их последней…связи в тюрьме всё ощущалась по другому. Было душно, жарко, неудобно. Раскалённый каменный запах, пот, кровь Дрима на его губах. Томми с лёгкостью срывал свежие корки с ран Дрима. На пальцах свежие ожоги. Он ненавидел себя после этой связи. После того, что всё-таки поддался искушению. Похоже, он до сих пор хотел его. Тогда, в тюрьме, безоружного открытого и слабого. До сих пор это било его под дых, приходя в кошмарах и мокрых снах. Он не мог забыть. — Печально, что мы не можем поцеловаться. — Не можем? — Томми забылся. — Не можем. Ты привык ненавидеть меня, хоть и на самом деле любишь. Твою мать, твою мать, что за сексуальное напряжение витает в воздухе? — Твои слова не имеют смысла, Дрим. Ни о какой любви речи больше не идёт. — Я в этом не уверен, Томми. По правде говоря, — Дрим перешёл на жаркий шёпот, так, как только он и умеет. Мозг медленно плавится. — Я жутко хотел тебя увидеть. Это было даже не критическое мышление, а неясный мне…зов сердца. Что бы между нами не произошло…ты до сих пор остаёшься единственным не-предателем в моём круге общения. — Зато ты был. Ты предавал больше всех, кого я знаю. — Но не тебя, Томми. — в забытьи шептал он, — Я предавал других, но тебя ни разу. Потому что ты мне дорог Томми. — Раз уж ты такой хороший человек… Почему сервер теперь похож на руины? Почему происходили войны? — Если говорить о причинах… То из нас ты первый, кто взял в руки меч, Томми. Иннит опустил глаза. Как ни складывый и искажай факты, войну развязал именно он. — Ты мог бы просто…позволить нам. — Позволить, что? Поиграться? Распространять наркотики? Для тебя это игры, Томми? Создать целую нацию, защищая наркокортель, чтобы что-то мне доказать? — от холодного тона Дрима не осталось и следа. Голос звучал устало и надломленно. — Ты доказал мне, Томми. Доказал, что ради своего эгоизма готов пожертвовать не только нашими отношениями, но и парочкой жизней. В итоге, не ты стал главным врагом сервера, а я. Отличная игра, Томми. Продолжай разрушать то, что строил, как ребёнок, играющий в конструктор. Я слышал, Виллбур снова создаёт маленький городок? Планирует воевать с Квакити. А с кем планирует драться за место в песочнице Квакити, с анархистами? И на чьей же стороне будешь ты, Томми? С братом или другом? — Откуда ты… — Вы все, — Дрим выглядел раздражённым. — Вы все просто большие дети, устроившие в моей песочнице большую грязь. И, вопреки всему. — неожиданно он улыбнулся. — За этим всем оказалось очень интересно наблюдать. — Ты всё-таки больной ублюдок, Дрим. — Не я причина страданий на этом сервере, Томми. А ты. И вопреки всему здравому смыслу, что у меня остался… Похоже я хочу тебя так же сильно, как и в начале. Томми как молнией ударило. Он знал этот тон — Дрим не врёт. Несмотря на всё…случившееся, они так и не разобрались друг с другом. Томми разорвал отношения, но связь только крепла с каждым месяцем их противостояния. Эти отношения были искалечены, растоптаны собраны заново, а потом разбиты с новой силой. И продолжали связывать их сильнее кого бы то ни было. — Я…Дрим… Как же давно они не говорили. — Томми…у тебя случайно нет ещё одной кровати? — Э? — Я не спал почти два дня… Не удивляйся, если порой несу бред… Он что, только что назвал сказанное им «бредом»? Честно сказать, на сопротивление у Томми не осталось сил. Он чувствовал, что должен сопротивляться манипуляциям, но это было не похоже на тонкую и липкую сеть лжи, которой обычно опутывал себя Тейкен. Всё сказанное…звучало как Дрим, напоминало о нём прежнем. — Рядом с кухней есть склад, там что-то должно быть… — Спасибо за помощь, Томми. И, тяжело переставляя ноги, Дрим покидает комнату, а Иннит не следует за ним. «Спасибо за помощь, Томми?» Он готов поклясться, что никогда не слышал эту фразу из уст Дрима. Он был разбит. Высокая стена из оправданий, фактов, слов, кропотливо выстроенная в попытках отгородиться от Дрима месяцами сейчас рушилась, кирпичик за кирпичиком. Как бы не убеждали его друзья, как бы Томми не внушал сам себе, что прав, что сражается со злом, что герой, всё это уже больше не имело для него значения. Все оказалось пустыми словами. Лишь кровавый след, тянущийся за ним, был реален. Лишь разрушенные жизни. И всё, всё это время он был не один. Постоянной переменной рядом с ним был лишь Дрим и река трупов. И Томми понял, что всё это время они были не по разную сторону баррикад, а вместе. Иннит разрушил сервер на пару с Дримом. Все войны теперь не имели смысла. Он не боролся за свободу, а строил и разрушал, ломая людей психологически. Остальные события были лишь цепной реакцией, попыткой жителей залатать раны. С такой стороны, Томми казался себе ещё ужасней, чем Дрим. Но внезапно он понял, что ни он, ни Тейкен по отдельности не были угрозой. По настоящему разрушительными, готовые жертвовать всем, они становились, когда были вместе. Именно их больные отношения были причиной всему. С них всё началось и продолжается до сих пор. Томми запутался. Их дружба…любовь изначально была такой? Или они извратили её уже в процессе? *** Слушая мерное сопение Дрима, Томми чувствовал необъяснимое спокойствие. Сейчас он не опасен, не говорит провокационные вещи, не лжёт, не держит в руках зажигалку, чтобы взорвать ещё одну нацию. Просто потрёпанный жизнью парень. Положа руку на сердце, Иннит жалел. Жалел, что не остановился вовремя. Что теперь знает любимого не только с хорошей стороны, а как психопата, одержимого контролем. Сделал ли его таким Томми? Он старался не думать об этом. Игнорируя сковывающий движения страх, парень подсел на пыльную, давно не пользованную кровать с не подходящим под настроение жизнерадостным жёлтым покрывалом. Поддавшись спонтанному желанию, Томми тянется к угловатому лицу и вплетает ладонь в заметно отросшие волосы. Давно он не разглядывал его. Боялся. Дрим, хоть и неуловимо, но поменялся. До начала всего этого он был вполне обычным. Русый, почти блондин. Со спокойными глазами, когда снимал маску наедине с Иннитом. Сейчас всё стало хуже. Он напоминал кота черепахового окраса. На обычных русых волосах будто образовались подпалины. Кое-где выцветшие, а порой и поседевший пряди, кое-где наоборот слишком тёмные. Спутанные и тонкие. Год в тюрьме не пошёл ему на пользу. Сквозь почти прозрачную кожу можно было разглядеть сосуды. Содрагаясь, Томми бросил взгляд на уничтоженные руки. Тогда, в тюрьме, он впал в шок, увидев это. Почему он это делал? Почему уродовал себя? Одними подушечками Иннит прошёлся по бугристой коже от запястья до локтя, ощущая странную дрожь. На ощупь напоминало кору дерева. То, что Дрим сотворил с собой вызывало у Томми неподдельный ужас. Ещё и эта рана. Искалеченный. Кажущийся таким слабым, таким болезненным, пока не вспоминаешь, на что он способен. Какой хаос он может сотворить одним лишь словом, даже не касаясь оружия, превращая людей в свои марионетки. Во время этого небольшого «обследования» Томми не заметил, как замедлил дыхание. Нервы шалили, на кончиках пальцах ощущалось странное, как от электрошока, покалывание. «Красивый» Иннит сглотнул. Спустя столько времени, он всё ещё не может устоять. Он всё ещё не забыл. Боль и влечение соседствовали в сознании каждый раз, как он думал об этом человеке. Никто больше не вызывал у него столь двояких чувств. И тогда. Именно в этот момент он понял, что всё стало намного, намного сложнее. В этот момент Томми понял, что проебался.