На руинах счастья и блинчиков со сгущенкой

Джен
G
Завершён
3
Пэйринг и персонажи:
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
3 Нравится 2 Отзывы 3 В сборник Скачать

Good morning!

Настройки текста
      Ты чувствуешь гальку под спиной. Неприятно. И холодно. И непонятно, что происходит. Надо узнать. Усилием воли ты открываешь глаза — и что же ты видишь?       Блин, говно какое-то. Там наверху тучи. Серые, все из себя такие несчастные.       Ты поднимаешь свое туловище, вытягиваешь руки и садишься в позе полулотоса — она кажется подозрительно знакомой и привычной.       И сразу замираешь от того, что ты видишь теперь. У твоего сознания нет возможности этого осознать. Оно может только восхищаться этими великими, грациозными монументами. Разными-разными, но в основном они похожи на каменные гладко отполированные монолиты голубого цвета, самых разных размеров и форм. Порой встречаются небольшие, но красивые строения в виде невысоких дворцов, похожих на индийские или японские. Есть огромные неприступные замки, величественные и красивые. В яркий контраст с этим вступают высокие, идеальных форм небоскрёбы, сделанные, кажется, полностью из стекла. Вдалеке видны купола мечетей с полумесяцами, золотистые главы церквей... Примерно с минуту ты просто созерцаешь всё это, раскрыв рот от восхищения.       И вдруг ты замечаешь — всё это изящество, всё это великолепие заброшено. Забытые здания начинают стареть: краска слезает под воздействием дождя и времени, какие-то стекла разбиты, вьющиеся растения начинают покрывать стены... Тебе становится жалко все эти творения. Такие красивые, такие одинокие — им тоже хочется любви, внимания к себе...       Что это? Чувство вины? Почему? Ты пытаешься вспомнить, но все воспоминания будто вычищены из твоего разума.       Наконец, ты решаешь понять, что ты из себя представляешь. Самое простое — посмотреть на свои конечности. Твои руки белые, с большим количеством морщинок, без мозолей. Это позволяет сделать вывод о твоей расовой принадлежности и о том, что ты много писала, перед тем как потерять память. На твоих ногах аккуратные мужские туфли с маленьким каблучком и серые брючки со стрелками. Что это значит? Это и значит.       Ты касаешься своего лица. Кожа мягкая, гладкая, щетину или шрамы нащупать не получается. Оба уха на месте. С носом тоже всё в порядке. Щеки кажутся пухлее, чем хотелось бы, хоть ты и не имеешь пока представления о стандартах человеческой красоты. Решив исследовать свои глаза, ты замечаешь длинные, пушистые ресницы.       — Смотрите-ка, Фредди очнулась! — произносит кто-то за твоей спиной.       Ты вздрагиваешь и оборачиваешься в сторону, откуда послышался голос. Ты видишь двух индивидов, расположившихся у костра. Они странно контрастируют друг с другом; тот, что сидит слева похож на тебя, только намного старше, опытнее и спокойнее. Его взгляд, такой тёплый и знакомый, невольно заставляет улыбаться. Он повидал больше тебя и точно больше своего товарища. Тот, кто сидит справа выглядит в такой среде крайне неуместно. Он будто нарисован незадавшимся художником — яркий, аляповатый. Его прическа сразу бросается в глаза, мало кто осветляет волосы и после придаёт им форму лучиков.       — Ну что ты молчишь? — произносит шипастый, устав терпеть. — Тебя так давно не было, я уже начинала скучать.       — Садись рядом, тут холодает. — старая версия тебя показывает на вышитую подушку, лежащую рядом.       Ты молча садишься на указанное место, по-прежнему не понимая, что происходит.       — Не переживай, у многих так бывает. — Яркий широко улыбается, в надежде приподнять тебе настроение.       — Бывает что? — ты наконец-то можешь услышать свой голос — и он на удивление приятный.       — Такие вот... Провалы. Когда ты внезапно отключаешься и не можешь ничего делать. — Правый вздыхает. — а когда просыпаешься, ничего не помнишь. И со мной так бывало, и с ней... — он кивает в сторону неуместного.       — Мы обещаем ответить на все твои вопросы — только сначала скажи, что ты помнишь? — голос светловолосого внезапно становится обеспокоенным.       Ты напрягаешь извилины, однако несчастные попытки найти что-нибудь осмысленное не увенчиваются успехом. И тогда приходится говорить наугад.       — Йоко... — С трудом ты произносить сочетания звуков, которые твои биохимические факторы считают важными. — Джордж, "Octopus' garden"...       Они слушают внимательно, навострив уши. Пытаются понять, насколько всё плохо.       — Вьетнам, Ливерпуль, потом... Пол. Ринго... Джон, Брайан. — Ты пробуешь найти в своём мозгу ещё что-то, но оно забилось в уголочек и не вылезает.       — Ладно, главное, что ты цела и помнишь самое важное. Теперь наша очередь. Спрашивай.       Игольница ободряюще кивает.       — Кто вы?       — Не знаю, если честно. Мы носим странные имена и странные тела, которые не подходят нашим характерам. Но меня называют Малестро Хам. Приятно познакомиться. — теперь уже Малестро усмехается.       — А я Ценительница. Другие погонялы — Валрус и Карась.       — А я кто?       — Ты такая же, как мы. Тебя называют Фредди Маклеммон. — ответ лучеволосого максимально прост, но ничего не объясняет.              — Ты — член огромного братства нам с тобой подобных. Мы все друг с другом связаны, будто сплетенные кружева. — Опять же, ничего не понятно.       — Ладно... А чем мы тогда занимаемся?       — Ох, люблю этот вопрос! — Ценительница потирает руки. — мы творим!       С широкой улыбкой она раскидывает руки, чтобы ты увидела, что мы творим.       — То есть... Всё это создали мы? — Ты озираешься.       — Мы были бы величайшими в своём деле, если бы всё сложилось как надо. Но конкретно мы — то есть я, Ценительница и ты, создали маленький кусочек от этого. — Малестро кидает сучок в костёр.       — Не слушай её, она скромничает. Малестро — одна из самых крутых создателей! — Она переходит на полушепот и наклоняется к тебе. — ай!       Получив подзатыльник, полный любви и честности, она молчит.       — А зачем мы это делаем?       — Не знаю, если честно. Полагаю, нам больше нечего делать. — Хам пожимает плечами.       — Для многих это способ привлечь к себе внимание. Это приятно — когда ты трудишься, стараешься, чтобы всё было красивым и приятным, а потом другие смотрят и наслаждаются, чувствуют себя счастливее... — яркая вздыхает. Она по-грустному улыбается, но печаль ей совсем не к лицу. Не вяжется с её образом.       — А почему... Случилось это? — ты раскидываешь руками, показывая на запустение вокруг.       — В том-то и дело, что мы не знаем. Просто... Все начали пропадать, как ты. Но многие уже больше не просыпаются. — Малестро отводит взгляд на костёр, в её глубоких двухцветных глазах отражается спокойное пламя.       Карась тоже молчит, складывает ладони домиком.       Пока затягивается печальное молчание, ты наконец-то обращаешь внимание на обстановку. Они — то есть, мы — устроились очень уютно: подушки, коврики, сладости, плакаты с до мучительной боли знакомыми лицами... Твоё внимание привлекает странное устройство между тобой и Малестро. Оно испускает какие-то странные энергетические эманации. Не то что бы ты знала, что значит это слово.       — А это что такое? — Ты показываешь на устройство.       — Это обычно называют "проигрыватель". — Ценительница любовно поглаживает девайс. — Ты не представляешь, сколько всего он нам даёт.       – В местах, подобных нашим, никто не сможет жить без этой малышки. Без неё нашу реальность не понять. — Хам улыбается. — Слушай, Карась, поставь ей что-нибудь.       Кивнув, Валрус отворачивается и начинает шариться в куче самых-самых важных вещей — пластинок, плакатов, упаковок от леденцов и мороженого, сигарет, книг, журналов, нескольких пар круглых очков, затемненных в разные цвета... Наконец, она достаёт из упаковки с изображением переходящих дорогу мужчин (черт бы тебя побрал, где ты их уже видела?!) красивую пластинку, сдувает с неё пыль, трепетно вставляет в проигрыватель, немного прокручивает и опускает иглу... Поначалу тихо. Ценительница крутит пластинку дальше, и ты слышишь, как вступает приятная, почти не заставляющая реветь музыка...       — Standing in the dock at Southampton, Trying to get to Holland or France. The man in the mac said, "You've got to turn back". You know they didn't even give us a chance. Christ you know it ain't easy...       Тебя будто озаряет. Ты знаешь эту песню наизусть. Твоё сознание смывается волной нахлынувших непонятно откуда воспоминаний — вот вы танцуете, вот Ценительница пытается потянуть вокальные партии, Малестро записывает на бумажке художественный перевод...       — Ну не-е-ет, ты уже две недели эту песню крутишь. — Хам хмурится. — Давай что-нибудь без оскорблений Христа, ладно?       Карась дуется, но покорно крутит пластинку, и вступает уже совсем другая музыка — такая тёплая, томная и умиротворяющая...       — Something in the way she moves       Attracts me like no other lovers...       Уже с первых строчек ты окончательно покорена этим кисло-сладким спокойствием, этим растворяющим, почти родным голосом. Ты оказываешься во владении этой красоты, нежности и гитарных партий. Не имея сил и желания сопротивляться, ты откидываешь голову назад, расслабляешь мышцы, начинаешь дышать ровнее. Кажется, будто твои впечатления, твои эмоции давно вышли за пределы тебя, окутали плавной дымкой весь мир... Тебя озаряет важный вопрос.       — Почему это кажется таким родным?       Малестро смеётся. Похоже,что она давно не смеялась — несмотря на всю искренность её сущности, её смех звучит как-то ржаво. Это странно контрастирует с изящной мелодией проигрывателя.       — Потому что это всё действительно родное для тебя. И для нас. — наконец-то отвечает Хам.       — А откуда они, эти песни? И что это за люди на обложках? — Ты устремляешь любопытный взгляд Малестро.       Она улыбается.       — Рады, что ты спросила. Эти люди на фотографиях — их называют битлами. — всеми силами черно-белая пытается скрыть благоговение. — Они наши светочи. Наши идолы, наши духовные родители и просто чудесные люди. А вся их музыка — это их наследство, дар, который они оставили нам. И в благодарность мы и создаём всё это. — Она разводит руками в стороны и вздыхает.       — А есть ли другие… Светочи? — Ты понимаешь, что вопрос звучит по-детски, но тебе слишком интересно.       — О, их намного больше, чем ты думаешь. Миллионы, понимаешь?! — Ценительница пытается говорить максимально выразительно, желая впечатлить тебя посильнее. — А таких авторов как мы с тобой, как думаешь, сколько?!       — Успокойся. Ей уже страшно стало. — Посмеиваясь, Хам кладёт руку Ценительнице на плечо. — Кстати, это чудо природы взялось за гигантский проект на другом фэндоме. Просто исполинский. — Тема резко сменяется.       — Я вряд ли смогу его закончить… — Карась печально смотрит в костёр. — Никому особо не было интересно. А у меня были такие планы на него… Нету сил дальше пытаться.       Некоторое время все молчат. Всем жаль тысячи недостроенных, брошенных творений, однако втроём они не смогут ничего изменить.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.