Пообещай мне

— За этот мир! — За этот мир. — И всё же хороший демон — это нонсенс, даже если глубоко. — Ангел-прохвост это тоже не то, что встречается на каждом шагу, правда? И говоря «хороший в глубине души» в твоём случае я имею в виду не слишком-то глубоко. На самом деле, даже ближе к поверхности. В смысле, и в глубине, конечно, тоже, но не только там. — Как-то всё это пространно. Как определить, хороший человек или нет, если снаружи души у него что-то есть, а в глубине нет? — Скорее, наоборот, мой дорогой. Это снаружи может быть незаметно что-то, что есть внутри, хотя и не обязательно. Но то, что есть снаружи, непременно прорастает изнутри. А то, что есть внутри, чаще всего прорывается наружу. — Это создаёт слишком много хлопот с заглядыванием в глубины души, не находишь? — Что ж, отчасти ты прав. Но я нахожу эти хлопоты весьма занимательными. — Да-да. Похоже на чтение книг и все эти, ну ты знаешь, высокие материи! Не люблю я такое. — К слову, о высоких материях. Как тебе Небеса? — Не впечатлён. Особенно расстроили архангелы. А как тебе Ад? — Кошмар! Антисанитария повсюду! Кто-то правда пытался лизать там стены? Уверен, что после Ада любое место начнёт казаться Раем. А после демонов… Послушай, Кроули, можно задать тебе несколько личный вопрос? — Задавай. — Почему у всех ва… ээм, высших демонов, на голове есть какое-нибудь животное, а у тебя нет? — Как это нет?! У меня есть змейка, видишь? Она животное? Да. На голове? Да. Так что даже Вельзевул с её претензиями может идти лесом! Не моя вина, что никто до меня до этого не додумался! В отместку правда получил в теле кое-что специфическое от змеи, чтобы не отвлекался и не развлекался тут со смертными, знаешь ли. Хоть демоны и бесполые существа, но Вельзевул та ещё стерва! — Но почему именно животное? — Вторая ипостась. Вернее, первая. От змеи во мне куда больше, чем от ангела. Холоднокровность, шипение, всякие мелкие привычки… даже частичную трансформацию не всегда могу контролировать. Ты наверняка замечал то проявляющуюся чешую, то как у меня язык от возбуждения раздваивается… Ты покраснел? Ангел, вообще-то я имел в виду эмоциональное возбуждение. — Ох, прости дорогой, что-то я слишком дал волю своим мыслям. — Мне нравятся твои мысли, продолжай. — Зачем? Разве тебя интересуют подобные, ммм, отношения? — Конечно, я же демон. К тому же мы с тобой оба порядком очеловечились за эти шесть тысяч лет: я люблю поспать и выпить, а ты любишь читать и вкусно поесть. Все эти плотские желания — так по-человечески. — У тебя был опыт с людьми?! — Не в том смысле, что ты подумал. С моей физиологией это было бы проблематично. К тому же люди для меня всё равно, что овечки с котятами, и желать их — хоть в святой воде растворяй — не получается. Но подбивал я на этот славный грех бесчисленное количество раз. А у тебя? — Что? — Ангел, у тебя был опыт? — С людьми нет. — А не с людьми? — Эмм. Не то, чтобы был… О, дорогой, не удивляйся так. Это, действительно, сложно объяснить. Не уверен, что ты помнишь, каково это — быть ангелом. Я имею в виду, у меня тогда даже человеческого тела не было. Эфирные сущности не могут взаимодействовать, как люди, и у меня не было плотского взаимодействия, каким ты его себе представляешь, но… — Ты соединялся сущностями с кем-то из ангелов? — Да. Но демоны, насколько я слышал, так не умеют. — После падения мы многого не умеем. Не важно. Вы были настолько близки! Как давно это было? — Ещё до того, как меня отправили на Землю. — И где этот ангел сейчас? Где он был, когда Небеса приговорили тебя к казни?! Почему не выступил против?! — Кроули! — Что? — Он пал. — Оу. Прости. — Ммм… пожалуй, закажу ещё десерт. — Ангел. Расскажи мне о нём. — Кроули, я не думаю… — Пожалуйста. — Он был архангелом. Звали Рафаил. И он создавал звёзды. Этим многие тогда занимались, но именно он проектировал видимые с Земли созвездия. То небо, что мы видим ночью, почти целиком создано им. Он был настоящим поэтом, если так можно сказать. У него была обаятельнейшая во всём Сущем улыбка, а ещё очень острый и пытливый ум. И мы могли бесконечно разговаривать обо всех мирах и о любых новых понятиях. Он задавался многими вопросами, что сейчас относят к философским, и я всегда поражался глубиной его взглядов. Ох, Кроули, как бы мне хотелось встретиться с ним! Поговорить ещё хоть раз… — Лучше забудь об этом. Даже я не смогу найти его для тебя — имён не помним, и не осталось ни у кого ни пытливого ума, ни обаятельных улыбок. И потом, что бы ты ему сказал, если бы встретил и каким-то образом узнал? Для него, демона, ты просто какой-то посторонний ангел — суть враг. — Мы дали друг другу обещание! Вдруг бы он его вспомнил? — Если он был раньше архангелом, то наверняка после падения стал кем-то из высших чинов, а значит, должен был присутствовать на казни. Ты только что спускался Вниз, видел там кого-то похожего? — Брр, нет. Конечно, нет. — Ты бы не хотел его снова встретить, поверь мне, ангел. Рафаил умер. Сохрани о нём свои лучшие воспоминания. — Думаю, ты прав. — Если хочешь, давай я тоже дам тебе какое-нибудь обещание? — Да! Например, пообещай соблюдать скоростной режим. — О-ох! Азирафаэль! Не будь таким занудой! Я не стану выполнять это обещание, а значит, и давать его нет смысла. — Тогда пообещай то, что сможешь выполнить. — Дай-ка подумать… Что-то такое вертится, никак не могу сформулировать… В общем… Ангел, я обещаю быть рядом с тобой до тех пор, пока ты этого хочешь, и ради тебя совершу даже невозможное. — Ах, Кроули, дорогой! — Азирафаэль. Могу я… снова взять тебя за руку? — Конечно. И кажется, этот этап мы прошли уже сегодня ночью. Знаешь, у меня есть идея получше! — Я весь внимание. — Поехали ко мне?