Она прекрасна

Пенелопа просит её смерти. Умоляет, стоя на коленях. Пенелопа душит колючими руками. Пенелопа шипит, словно плавленная сталь. Пенелопа плачет в одиночестве. У Пенелопы карусель цветных травм и мыслей. Тремор рук и голод. У Пенелопы – вечно молчащая Ивонн, которую можно резать вдоль и поперек, а она даже не пискнет. У Ивонн – меланхолия, тающая в серебре зимы и вилок. Разбитый фарфор. И засохшие тюльпаны на ладонях. Меланхолия, которую полной грудью вдыхает Пенелопа. Ненавидит. И восхваляет. Играет музыка. Онемевшая в моменте, где у Ивонн кровь на губах. Пенелопе почти интересно. Она кусает, двигает кости. А Ивонн меладично молчит, как-то по-особенному красиво унижается и мертво смотрит вдаль. Пенелопа рвёт белые ткани, Пенелопа впивается зубами в алые шипы, Пенелопа отчаянно кричит в пустоту зеркал и сжимает горячими ладонями понимающий взгляд. Выдыхает грусть. Вдыхает зависть. Плюется ласковым «ненавижу», молчит на резкое «я прощаю». Колючки вместо пальцев – и все окутаны теплом и любовью. – Умри, – на выдохе, молитва, не просьба или приказ. И Ивонн обвивает нежно чужую шею. Меланхолия передаётся, тает в поломанных рёбрах. Чтобы бабочки могли спокойно летать. Чтобы трещины остались на щеках. Чтобы поцелуй был последним. – Какая красивая