Я не буду страдать

– Поздравляю, еще немного усилий и я выйду из себя-я, – уныло оповестил я. Проведя влажным языком по губам, блондин жестко притянул меня к себе. Мощный удар прямо в живот на секунду выводит его из колеи. Осмыслив всю ситуацию, он вновь припал к пухлым губам. Смешно, но я больше не вырываюсь, а сам начинаю отвечать на поцелуй. Почему? Потому что люблю. – Не смей бить принца, лягушка, – усмехнувшись, говорит Бельфегор, снимая пиджак и кидая его куда-то в сторону. – Что будет, если я выведу тебя из себя, а? Лягушонок? – проведя языком по раковине уха, ядовито задает вопрос сенпай. На эту его реплику, я лишь хмыкаю, притягиваю его к себе за галстук и сам впиваюсь в губы за долгожданным поцелуем. Я не буду реветь, как девушка. Я не буду ломаться, как девственница. Я не буду строить из себя обиженного. Да, я люблю. Да, нам не быть вместе, как тем сопливым парочкам. Да, я все понимаю. Понимаю, что это не правильно. Но… Ничего не могу с собой поделать. Хочу его. Хочу, чтобы хотя бы ночь он был со мной. И нет, я не чувствую себя шлюхой. Хотя бы в постели я чувствую, что нужен ему. Что он любит меня. Любит? А умеет ли Бельфегор любить? – Может, хоть чаем угостишь? – больно укусив за шею, спрашивает парень, на что я лишь беспомощно киваю и, чмокнув его в уголок губ, иду на кухню. Мы будем пить чай? Хах, нет, мы не будем пить чай. Вода в чайнике горячая (хотел засесть за работу, называется), сразу же разливаю ее по кружкам. А руки Бельфегора уже у меня под домашней футболкой. Большая такая, ядовито-желтого цвета, моя любимая. И вот, я остаюсь в одних шортах, упираясь руками в стол, а сенпай, что-то мудрит за спиной с моей футболкой, при этом держа меня за бедра. Минута, и кружки с горячей водой ловким движением отправлены в раковину. Ууу, кажется, разбились. Жаль, придется покупать новые. Мои руки связаны моей же футболкой и подняты вверх. Я стою, навалившись животом на стол, и судорожно дышу, чувствуя, как теплый язык вырисовывает странные узоры у меня на спине. Странно, раньше были лезвия. Что же сейчас изменилось? – Жаба, мне нужно все, что ты успел накопать на Десятого, – приглушенно произносит Бельфегор, прикусывая кожу на шее. Сволочь. Только двух вещей ему от меня и надо. Хотя, мне от него нужна только одна. Я хочу его, хочу без остатка. Чтобы он был лишь мой. И ничей больше. Я – эгоист? Я – эгоист. А ему нужна от меня лишь информация (которую я ему по-любому предоставлю) и секс. Если первое мне не нравится, то насчет второго я не против. Думаю, уже понятно почему. Но, если честно, мне все это осточертело. Он приходит, берет информацию, мы трахаемся и все. Я даже не знаю, есть ли у него кто-нибудь еще. Вру. Бессовестно вру. Я все о нем знаю. Начиная тем, по какому предмету он получил первое «отлично» в школе и, заканчивая тем, что он делает в свободное (от меня, естественно) время. И любовников или кого похожего у него нет. Только я. Я умудрился раскатать губу и верю, что он меня любит. Глупо? Глупо. Но так хочется верить. О чем вы думаете, сенпай? Кого вы представляете на моем месте? Один ли я у вас? Почему меня угораздило влюбиться именно в вас? Но я и не сопротивлялся этой любви. А зачем? Руки на пояснице, на бедрах, пальцы шершавые жестокие. Как они способны доставить мне ласку? Странно. Но они доставляют. Пальцы скользят по груди, очерчивая соски, выше, к горлу, а после по спине спускаются вниз. Ни с чем не сравнимое удовольствие. – Сегодня мы будем играть по моим правилам, лягушка, ши-ши-ши, – неразборчивый шепот, от которого удовольствие новой волной прокатывается по телу. Развязав мои руки, сенпай тащит меня за собой. А меня шатает. Шатает так, словно я напился чего-то непонятного. Но вместе с тем ужасно приятного. Сумка с непонятными вещами летит на пол, а я оказываюсь прижат к стене в собственной комнате. Целуемся страстно, горячо, желанно. Он тоже меня хочет. И это великолепно. Штаны летят в сторону, вслед за ними футболка и штаны Бельфегора, оставшись в одних трусах, сенпай ставит собственническую метку на моей шее. А мне это только в кайф. Миг и мы на кровати. Я сверху. Трусь о его пах своим, и вновь выдаю тихий стон. Дыхание уже давно сбито, дышу через раз. Но это стоит того. Бельфегор давит на мою голову, тем самым заставляя склониться. Немного ерзаю, отползаю и склоняюсь над его пахом. Проведя пальцем по члену сквозь ткань белых боксеров, целую живот сенпая чуть ниже пупка, а после зубами стягиваю трусы. Быстро избавив нас обоих от последних элементов одежды, возвращаюсь назад. Языком очертив пупок, медленно следую вниз, оставляю новый укус и уже после беру в руки еще не до конца вставший член. И вновь языком провожу по головке, а после полностью беру в рот. Вычерчивая непонятые узоры, чувствую, как плоть увеличивается в размерах, но упрямо продолжаю ласкать ее и плевать, что головка уже упирается в горло. – Хватит, встань, – больно дернув за волосы, сбито шепчет Бельфегор. Ему тоже хорошо. Я так рад. Подчиняюсь, садясь рядом с ним, и внимательно смотрю за тем, как сенпай извлекает что-то из сумки. Сопротивляться не буду, даже если он меня убьет. Мне плевать на свою жизнь. На шее у меня затягивается ремень, на руки два черных браслета с двумя цепочками-прищепками. На ногах тоже что-то вроде браслетов, только с чем-то вроде веревок и цепей. В руках у сенпая блестит смазка и что-то непонятное. – На живот, – командует Кавалинни, доставая из сумки что-то прозрачное, но что именно я разглядеть не смог. Переворачиваюсь, становлюсь на колени и отпячиваю свой зад. Я выгляжу, как шлюха? Я выгляжу, как шлюха. Но мне плевать. Плевать, пока он рядом. Что-то проникает прямиком в мой зад, и нет, это не пальцы. Как же хорошо, что, зная Бельфегора, я успел немного подготовиться к нашей «встрече». Кажется эта та самая прозрачная фиговина. Чуть мокрая, видимо, внутри нее смазка. Протолкнув ее до конца, сенпай начинает двигать внутри, намеренно избегая простаты. А это не так уж и приятно. А внутри все больше холодной смазки. Неприятно, даже больно, но, черт, мне это нравится. Подаюсь навстречу толчкам, двигая бедрами. Бельфегору это явно не нравится. Резко выдергивает это нечто, откидывая ее в сторону, так, что слышится стук о стену. Затем переворачивает меня назад на спину и, согнув мои ноги, щелкает застежками. И вот, лежу я перед ним чуть ли не обнимая колени, весь пристегнутый, застегнутый, на шее ремень, а на сосках те самые прищепки. И опять же: неприятно, не больно, но мне это нравится. Кажется, я мазохист, потому что и еле заметная боль в ногах приносит мне удовольствие. А Бельфегор достает из сумки шарики на нитке. Пять шариков: от большего к меньшему. Закусив губу, сенпай начинает проталкивать их в меня один за другим. Первые два шарика прошли спокойно, причиняя лишь дискомфорт. А вот третий заставил меня громко застонать: первый шар проехал про простате. Еще два шара проходят с таким же эффектом, а после Кавалинни входит в меня, удерживая за кожаные черные ремни, держащие мои руки и ноги. А вот это уже больно. Шары и большой член. Черт, завтра будет очень неудобно ходить. Несильно потянув за ремень на шее, сенпай начинает двигаться во мне, каждый раз попадая по простате. Пока темп толчков был низкий, и давление на ремень было тоже не велико, но постепенно темп и давление начинало увеличиваться. А еще эти ремни. Резкий толчок и сенпай вышел из меня, отпуская ремень, что на шее, тем самым заставляя глотать воздух. Дернув за веревку, вытащил из меня шарик, а после еще один и так до конца. А я стонал. Стонал от того, как резко они выходят из меня. Сильно, но в тоже время приятно. Чувствую, что такими темпами с ума сойти можно. Нет, я уже сошел. Шары летят в сторону, опять ударяясь о стену. И Бельфегор сразу же заходит в меня, резко дергая за ремень на шее. Больно, неожиданно, приятно. Глотаю слезы и закусываю губу от удовольствия. Мы перешли грань. Толчок и ремень затягивается до максимума, вырывая изо рта хрип, в голове мутнеет. Не хватает воздуха. Не передаваемые ощущения, граничащие с безумием. Воздуха не хватает, шиплю, пытаясь схватиться за его голову. Не выходит, ремни не дают. Паника завладела мной. Мне страшно, а если я так умру? – Не позволю, – шепчет сенпай мне в губы, ослабляя ремень, но все так же двигаясь во мне и задевая простату. Новый поцелуй и я не понимаю, что он означает. Страстный, но в тот же момент мягкий. Не кусает до крови, но и не нежный. Чувств мало, но и без чувств так целовать нельзя. Противоречивый поцелуй. Упускаю тот момент, когда меня уже перестают целовать, а с груди исчезают прищепки. Так сразу легко стало. Ремни расстегиваются и мне еще легче. А Бельфегор продолжает все так же толкаться, попадая по простате, затягивая сильно или же, наоборот, расслабляя ремень и даря мне неописуемые ощущения. Черт, как же я люблю его. *** – Еще раз увижу, что ты флиртуешь с парнями, выебу без смазки, не пожалею денег и куплю игрушки покруче, – сидя на моей кухне и спокойно попивая кофе, говорит Бельфегор. Скептически оглядев сенпая, делаю вывод, что он не шутит. Но, черт, с кем я флиртовал и откуда он узнал, если даже я не помню? – Я не ваша собственно-ость, – отпив чуть чая, героически решил возразить я. – Гордиться надо, идиот, ши-ши-ши. – Поясните мне, о великий повелитель, моей не менее великой за-адницы, – скептически хмыкаю, внимательно смотря на то, как сенпай встает. Эээ, мне кажется или кому-то сейчас будет бо-бо? Интересно кому, надеюсь вон тому странному полотенцу. Не мне. Да, я же крут, со мной ничего не будет. Поставив руки по две стороны от меня, Бельфегор сначала минуты две всматривался в мои глаза, а когда я уже хотел было сказать ему что-нибудь резкое, заткнул меня поцелуем. Недолго думая, закидываю руки ему на плечи, приставая на носках и пытаясь перехватить инициативу. Не выходит. Ну да ладно. Отрываемся друг от друга, тяжело дыша. Руки Бельфегора каким-то раком оказались у меня под футболкой, а мои перебирают его волосы. – Твоя задница только для меня, лягушонок, ши-ши-ши, – хмыкает сенпай и выпускает меня из объятий. – Давай сюда папку, и я работать пошел. – Сенпа-а-ай. – Что? – Я оставил папку у того парня, с которым якобы флиртова-ал, – да, я таки вспомнил того самого парнишку. Но от этого не легче, ведь папку-то я действительно забыл. Куда можно уехать и желательно побыстрее, пока меня не убили?

Сентябрь 2013.