О лжи самому себе и интересном методе вербовки

Что ж, это определённо был не самый лучший день в жизни Питера Паркера. Но и не самый худший, – тут же поспешил напомнить он себе с неиссякаемым энтузиазмом, который, впрочем, тут же испарился, стоило взглянуть на свои запястья, тонким металлом наручников прикованные к столу. Питер слегка пошевелил пальцами, прикидывая, сможет ли порвать хлипкие на вид цепочки, и спиной почувствовал настороженный взгляд девушки-офицера, приставленной приглядывать за ним. – Меня что, судить теперь будут, мэм? – вежливо поинтересовался он, стараясь избавиться от гнетущей тишины. В черепной коробке же, напротив, громко ворчала головная боль, набатом стуча по воспалённому мозгу. Надо же было так глупо попасться! – Нет, мистер Паркер, – наконец ответила офицер; голос её был размерен и спокоен, сердце тоже билось в нормальном темпе, – просто с вами хочет поговорить майор Валериан. – Валериан? – переспросил Питер, от удивления даже перестав корить себя за раскрытие личности. – Тот, что герой Жемчужного инцидента? Он слышал, как офицер позади переминается с ноги на ногу, словно подбирая ответ. Повернуться, чтобы увидеть выражение её лица, Питер не мог, – цепочки наручников бы не дали. – Если вам нужен просто разговор, почему я прикован? – Для вашей же безопасности, мистер Паркер, – тон офицера похолодел, и Питер понял, что больше от неё ничего не добьётся. Потекли томительные минуты. Глазами Питер изучил все доступное его взгляду пространство – безликий белый стол, такой же белый стул напротив, сероватые стены. Стерильно и скучно. Если бы не наручники, он бы мог затаиться на потолке и выскользнуть из комнаты, как только открылась бы дверь. Никогда больше не буду переводить старушек через дорогу. Особенно с синими щупальцами на голове, – Питер сокрушенно вздохнул, жалея, что не может сейчас запустить пальцы в волосы и помассировать саднящие виски. – Ну и кто мог подумать, что старушка достанет парализующую пушку, а потом отволочёт меня в участок? Наконец в коридоре раздались бодрые шаги, вырвавшие Питера из саморазрушительного оцепенения. Дверь открылась, и офицер наверняка вытянулась в официальном приветствии. – Вольно, агент Вель, – послышался ленивый голос, словно перекатывающий на языке букву за буквой. – Майор, – офицер теперь встала справа от Питера, и он смог рассмотреть её зелёный форменный китель и крупные, вполне себе привлекательные черты лица. – Освободите его от наручников, – Валериан всё ещё оставался вне поля зрения Питера, но, кажется, стоял у него прямо за спиной. – Мистер Паркер ведь не преступник, так? – Конечно, майор, – видно было, как стушевалась агент: яркий румянец заполз на её смуглые щеки. Она завозилась с наручниками Питера; светлые пряди, выбившиеся из пучка, упали ей на глаза. – Спасибо, – пробормотал Питер, разминая натёртые металлом запястья. – Вы свободны, агент. Офицер Вель, смотря в пол, выскользнула за дверь. От нечего делать Питер взял в руки разомкнутые наручники, прикинул в уме, за сколько секунд сумел бы из них выбраться, если бы хотел. – Вы нарочно испытываете моё терпение? – со смешком поинтересовался он, еле удерживаясь от того, чтобы обернуться. – Это моя работа. Стул напротив был отодвинут. Питер исподлобья взглянул на точно такой же зелёный китель, как и у офицера, чуть приподнял голову, рассматривая черты лица майора. И тут в него словно вновь парализующей пушкой выстрелили. Вихрастые тёмные волосы, совсем не похожие на прилизанный блонд, ничуть не помешали узнать кое-кого из прошлого. – Гарри? – изумлённо выдохнул Питер, подаваясь вперёд. В голове зашумела кровь. Майор откинулся на стуле так, как будто это было самое удобное на Альфе кресло, а не жесткая и неудобная табуретка с подобием спинки. По его едва изменившемуся со школьных времен лицу расползлась расслабленная усмешка. – Привет, Пит, – только и сказал он, крутя в руках стаканчик с кофе, который Питер раньше не заметил. – Вы ведь не проверяете меня с помощью гламопода, так ведь? – уточнил Питер, пристально вглядываясь в кристально голубые глаза напротив. Теперь, на контрасте с тёмными волосами, они словно стали ещё ярче. – Брось, Пит, у нас не настолько большое финансирование, – Гарри… Валериан… в общем, майор явно развеселился и толкнул по столу свой стаканчик кофе. Питер машинально сделал глоток; язык тут же обожгло сочетание горячего и чего-то алкогольного. – И будет лучше, если ты станешь звать меня Валерианом. Не хочу вспоминать о своём прошлом. Питер кивнул, но в его голове штормило, и разумные мысли всё никак не хотели формироваться. – Я рад буду вспомнить другое прошлое, – тут он ухмыльнулся так, что Питер поперхнулся. – Но сначала должен решить ситуацию с твоим положением. – А что с моим положением не так? Вы меня против воли удерживаете, вообще-то. – Ага, ты сам себя-то слышишь? Тебя с твоими паучьими силами ничто не удержит. Питер тяжело вздохнул. Раскрытие личности никогда не входило в его планы. Во-первых, это подвергло бы угрозе тётю Мэй. Во-вторых, ему не хотелось лишнего внимания к своей заурядной «дневной» личности. В-третьих… – Давай начистоту, Пит, – Валериан подался вперёд, и Питер только сейчас заметил залёгшие под его глазами тёмные круги. – У тебя теперь два выхода: либо ты становишься нашим агентом, либо мы тебя ликвидируем. Ну конечно. Теперь для правительства он был угрозой вселенского масштаба. – Значит, это вербовка? А я-то думал, что ты ко мне по старой дружбе заглянул. Питер лихорадочно пытался придумать выход из ситуации, но мысли разбегались, как инопланетные тараканы. Его инкогнито раскрыто правительством; корабля, чтобы сбежать, нет. – Я искал себе напарника, а тут как раз пришла ориентировка на тебя. Упустить шанс я не мог. Так что, считай, всё-таки по старой дружбе. Валериан нервно побарабанил пальцами по столу, забрал свой кофейный стакан и стал греть о него руки. Питер молчал. – Сам понимаешь, это сейчас ты добрые дела творишь, а кто знает, что тебе в голову взбредёт… Может, ты геноцид устроишь или станцию сожжёшь. Мы не можем оставлять такие способности без контроля. – Ладно, – Питер отрывисто кивнул, хотя внутри всё вопило от возмущения. – Я согласен. – На ликвидацию? – Валериан улыбнулся уголком рта. – Скажешь тоже, – они оба засмеялись, и тяжёлая атмосфера была окончательно разрушена. Валериан встал, разгладил свой идеально сидящий китель; Питер еле отвёл взгляд от его узкой талии, обхваченной тонко выделанным ремнём. – И что, мне даже клятву никакую давать не надо? Подписывать гору документов? – Можешь поклясться мне позже в более интимной обстановке, – обронил Валериан, и Питер закатил глаза, понимая, что прошедшие годы друга никак не изменили. – Пойдём, познакомлю тебя с кое-кем. Они вышли в коридор. Питер зачем-то машинально затолкал наручники в карман брюк, поймав лукавый взгляд Валериана. Называть его этим именем было всё ещё непривычно. – Вас обязывают брать себе новые пафосные имена? – он всё-таки не сумел удержаться от вопроса. – Конечно, ведь майор Гарольд никому не способен внушить страх или уважение, – со смешком ответил Валериан, но в его тоне всё равно оставалось напряжение. – А вот майор Валериан другое дело. Сразу веет силой и положением, чуешь? – Ага, чую смрад пафоса. – Вообще-то, – продолжил Валериан после длинной паузы; они все шли через лабиринт коридоров, то и дело встречая других агентов, тут же вытягивающихся в струнку и отдающих честь майору, – я таким образом просто сбежал от прошлого… и от ассоциаций с отцом. Ох, Норман Озборн, – подумал Питер, чувствуя, как на языке расползается горечь воспоминаний, – зарвавшийся властный сукин сын. – Тебе идёт тёмный цвет, – сказал он, стремясь перевести болезненную тему. Валериан ответил ему благодарной улыбкой. – Спасибо. Я, конечно, и раньше был неотразим, но теперь… Питер толкнул друга в плечо, словно так можно было сбить градус его самодовольства. Наконец клоака коридоров кончилась, выйдя в большой, полный людей зал. Здесь было шумно и светло; множество мониторов светилось, мигало, издавало сигналы, такое же множество агентов суетилось вокруг компьютеров. Валериан, не обращая внимания на стихший при его появлении гомон, прошёл куда-то внутрь, как ледокол расчищая себе путь. Питер поспешил следом, не забывая разглядывать технику. Кто знает, чего только можно натворить вместе с этим арсеналом… Ничего, потому что теперь я тоже здесь работаю, – тут же одёрнул он себя. – Вот, познакомься, – Валериан покровительственно положил руку на плечо какой-то блондинке, работающей за голографическим экраном. Та развернулась и вздёрнула бровь, в упор уставившись на резко смутившегося Питера, – это Лорелин, моя бывшая жена. Повисла тишина, – если, конечно, можно было назвать тишиной вернувшийся гул множества работающих людей, – и Лорелин придирчиво осмотрела Питера с ног до головы, особенно задержавшись на его взъерошенных волосах. Казалось, она сделала какой-то вполне положительный вывод, потому что в следующий миг протянула ладонь. – Я Питер, – он пожал протянутую руку, чувствуя, что сейчас опять повиснет неловкость. – А ещё я тот самый парень, спасающий Альфу в паучьем костюме из спандекса. Челюсть Лорелин отвисла, и Валериан заботливым жестом вернул её на место, довольный произведённым эффектом. Впрочем, она быстро пришла в себя. – Так это тебя ловили наши лучшие агенты на протяжении нескольких месяцев? – Именно, – с гордостью подтвердил Валериан, не дав Питеру и слова сказать, – А теперь он мой новый напарник. – Тогда… разве он не должен проходить сейчас череду мозговыносящих допросов? К нам ведь не просто с улицы берут бродяжек, мы правительственная организация. Лорелин откровенно веселилась, наблюдая за мечущимся выражением лица Питера, который внезапно просто захотел домой, к тёте, сидеть и не отсвечивать ближайшую тысячу лет. Анонимное геройство хорошо, но работа на правительство – совсем другое. Кажется, он стремительно скатывался в огромную дурно пахнущую кучу. – Ты совсем забываешь о моей сиятельной личности, Лорелин, – деланно грустно проговорил Валериан, закидывая руку на плечо Питеру, несмотря на то что тот был сильно выше. – Пара слов нужным людям, и всё под мою ответственность. – Иногда я удивляюсь, зачем тебе напарник, если тебе и с твоим эго хорошо. – Так, значит, вы в разводе? – невпопад спросил Питер, всё ещё чувствующий себя не в своей тарелке. Не на своей орбите, как говорили на Альфе. – Он так и не свозил меня на пляж, – пробормотала Лорелин, снова уткнувшись в свой голографический экран. – Да и сосуществовать с ним та ещё мука. – Брось, милая, – Валериан попытался подглядеть данные, с которыми работала Лорелин, но получил по вихрастой макушке пресс-папье в виде какого-то чудного монстра. – Просто я не смог долго выносить твою стряпню, – он спрятался за спиной Питера, когда Лорелин прицелилась для смертельного броска. Вдруг взгляд её исполнился лукавства. Лорелин подалась вперёд, уставившись на Питера искрящимися глазами. – Знаешь, Питер, что Валериан делает со всеми своими напарниками? – Заткнись, Лорелин, – только и простонал тот, закрыв лицо руками, чтобы опять не прилетело пресс-папье. – И что же? – поинтересовался Питер, подсознательно зная ответ. – Он затаскивает их в свою постель. И потом пополняет свой список побед. – Оу, – Питер почувствовал, как покрывается испариной лоб. Рука Валериана, все ещё лежащая на его плече, сильно сжалась. – Хочешь стать ещё одним именем в этом списке? – Знаешь, что, милая? – Валериан выступил вперёд, вздернул подбородок, стараясь игнорировать смех Лорелин. – Питер и открыл этот список. Челюсть Лорелин отвисла второй раз за короткий промежуток времени. Питера же бросило в жар, потому что эта фраза вдруг всколыхнула воспоминания, которые он упорно прятал на самое дно разума. – Ну всё, мы пошли, – Валериан развернул Питера и неумолимо потащил на выход. – Не скучай со своими данными, крошка! – Опробуйте новый матрас! – выкрикнула вслед Лорелин; все остальные резко притворились глухими, слепыми и слабоумными – вызвать гнев майора, который заводился с пол-оборота, не хотелось никому. Валериан отсалютовал ей средним пальцем. – Интересные у вас взаимоотношения, – с усмешкой заключил Питер, когда они нырнули в очередной коридор. Это гребаное здание больше смахивало на лабиринт, а не на секретную базу, на которую его приволокли с завязанными глазами. Не очень помогло, правда, – Питер отлично ориентировался в пространстве даже без зрения. Так что, чисто теоретически, он мог бы с лёгкостью выбраться наружу и смотаться, но на практике все его мысли занял новый матрас Валериана. Звучало-то как… – Мы ведь после того инцидента, – Валериан позволил сканеру лифта считать глазную сетчатку, и они зашли в тесное помещение, тут же ставшее слишком жарким, – даже жили вместе, вдвоём, на отдалённой захудалой планетке. Практически оживший рай, вот только пляжей не было. Но, как оказалось, долго мы выносить общество друг друга не способны, поэтому вернулись на Альфу и разбежались. – И что, остались друзьями? – Ага. Лорелин доставляет особое удовольствие перемывать кости моим пассиям. – Что ж ты меня не упоминал? – О, – Валериан облизнул губы и стрельнул глазами. – Ты занимаешь особое место в моём сердце, Пит. Раздалась мелодичная трель, и створки лифта плавно разъехались, избавляя Питера от необходимости обдумывания ответной реплики. Этот этаж разительно отличался; лифт открылся напрямую в богатые апартаменты. – Серьёзно? Тебе тут целый этаж отведён? – Эй, не забывай, я герой! – Валериан нацепил на лицо оскорбленную маску и прошёл вглубь, по щелчку пальцев зажигая автоматический мягкий свет. – Тогда почему Лорелин сидит в общем зале и работает? – Потому что она отказалась от своих привилегий и полевой работы, – Валериан разлегся на кожаном диване, закинув ноги в форменных тяжёлых ботинках на спинку. Взгляд его сконцентрировался где-то на нижней части тела Питера, и тот почувствовал, как приливает кровь к щекам. – А я ведь не идиот отказываться. Пока дают – пользуюсь. – И что, много дают? – с намёком переспросил Питер, не зная, куда это всё ведёт. Нагнувшись, расшнуровал кроссовки, ступил на ковёр, пальцами зарываясь в мягкий ворс. – О, ты не поверишь. Моя геройская слава очень помогает в этом деле. Питер присел рядом, разглядывая картины на стенах. Кажется, это были какие-то древние работы, ещё на Земле нарисованные. – Не знал, что ты ценитель живописи. Валериан повернул голову, проказливо улыбаясь. И от этого у Питера в животе всё скрутило от воспоминаний – так ему улыбался Гарри, когда они пылко обсуждали разработки Оскорп, когда сбегали с уроков в школе, чтобы поглазеть на прибывающие со всех уголков Вселенной корабли, когда первый раз целовались, спрятавшись в подсобке, неумело и стыдливо. – Я ценитель всякого искусства, Пит, – протянул он томно, прикрывая глаза. – Особенно искусства секса. – Ты ничуть не поменялся, придурок. Теперь я понимаю, почему Лорелин ушла от тебя. – Эй! – Валериан от возмущения приподнялся на локтях. – Я не говорил, что это она ушла от меня! – Легко было догадаться. Не сумев стерпеть такого унижения, Валериан надулся. – Однажды она сказала, что у меня кретинически высокое либидо. И что я отвратительно горячий говнюк. – Ты уверен, что часть с комплиментами ты не придумал? – невзначай уточнил Питер. Валериан одним изящным, неуловимым движением перетёк из расслабленной позы в боевую стойку, зажав подушку как орудие, которым он явно собирался отколошматить Питера. – Вспоминаешь молодость, майор? – Питер схватил другую подушку, думая, что быстрее – его паучьи рефлексы или выучка спецагента. – Особенно ту молодость, в которой я втрахивал тебя в кровать, пока твоя тётушка суетилась на кухне, стремясь накормить «худосочного Гарри». Питер почувствовал, как ему не хватает воздуха, потому что вдруг воспоминания, надолго запертые, нахлынули волной цунами. Обжигающей и одновременно ледяной. Он почувствовал, как краснеет его лицо, и взгляд Валериана зажёгся чем-то новым, ранее неизведанным. Он отложил подушку и подался вперёд, прогнувшись в спине, как пантера. Опасная, притягательная пантера. Впрочем, Питер не собирался становиться бедной невинной антилопой. Что за анималистический бред? В следующий же миг все его мысли выдуло из головы – Валериан провёл ладонью по его бедру, сминая ткань брюк. Питер задышал чуть чаще, но не двигался, ожидая дальнейших действий. – Может, мы в спальню перейдем? – поинтересовался Питер почти ровным голосом, словно они вели светскую беседу. – Вот так сразу, с порога? – Мне казалось, мы уже через все базы перескочили, мистер кретиническое либидо. Валериан поднялся с дивана. Питер чуть слюной не подавился от того, как тот потянулся, а форменный китель обтянул тренированное тело. Он чувствовал себя козлом на веревочке, которого поманили морковкой, пока они преодолевали несколько метров до спальни, которые, казалось, растянулись на целый световой год. Времени оглядывать спальню не было, но матрас на кровати Питер заценил – большой и широкий. – Не стесняйся, Пит, чувствуй себя как дома, – пронзительные глаза Валериана чуть потемнели от нахлынувших чувств. Он подвёл Питера вплотную к кровати, едва касаясь своими пальцами его ладони, лёгким толчком в грудь заставил опуститься, лечь спиной на в меру жёсткий матрас. Потом одним движением снял ботинки, подошёл ближе, седлая бёдра Питера. Тот едва не забыл, как дышать. Приподнявшись на локтях, потянулся к застёжкам кителя. – Не видел ничего сексуальнее, чем эта форма. – Это потому что ты забыл мой вид без неё. Застёжки поддались легко, позволяя жёсткой ткани освободить торс Валериана. Питер заворожённо огладил мышцы его рвано вздымающейся груди, скользнул выше, обхватывая шею. Валериан закатил глаза, улыбаясь. Потом, наконец, высвободил руки, давая кителю упасть на пол. – На тебе слишком много одежды, – уверенно сказал он Питеру, поддевая пальцами подол его футболки. – Сниму, если поцелуешь меня наконец. Дважды Валериана просить не надо было; он притянул Питера ближе, взъерошивая его и без того беспорядочно лежащие волосы. Сначала это был не поцелуй – скорее, легкое касание, тут же переросшее в жаркую схватку. Они никогда не могли определиться, кому вести, но тут Питер поддался, позволяя Валериану закрепить превосходство. – Теперь футболка, – властно сказал Валериан, вдруг болезненно напомнив этой властностью своего отца. Питер позволил снять с себя одежду, снова лег на кровать, утягивая за собой. Внутри у него всё горело и кипело; взрывной коктейль эмоций. – Понимаю, почему на тебя все так вешаются. Одно слово таким тоном, и коленки тут же подгибаются. Валериан снова поцеловал его, сминая жаркий иступленный рот в каком-то первобытном порыве. У Питера всю язвительность тут же смыло, теперь его сердце так и норовило выскочить из груди. – А ты любитель поговорить в постели, Пит? Питер вдруг вспомнил, что в кармане его брюк остались наручники. Он покрутил тонким металлом перед глазами Валериана, в которых сразу появился какой-то животный блеск. – Оставь на потом, – сказал он таким тоном, что Питер и не подумал ослушаться, лишь откинул наручники подальше. – Сейчас я хочу чувствовать твои прикосновения. Это был приказ. Питер пробежал пальцами по его прессу, выработанному годами тренировок. От возбуждения Валериан забавно втягивал живот и дышал через раз. Когда Питер расстегнул молнию брюк, он перехватил его ладонь. – Не торопись, сначала я. Тишину спальни нарушали лишь короткие судорожные вздохи. Питер ещё слышал заполошное сердцебиение Валериана, который с лукавой улыбкой отслеживал реакцию. Наконец ему надоело испытывать терпение, и он опустился ниже, заставляя Питера раздвинуть сжатые колени. Не прерывая зрительного контакта, наклонился, сжимая зубами бегунок молнии. В его голубых глазах клубилась такая тьма, что Питер готов был продать ей душу за бесценок. Через несколько мучительных, томительных секунд Валериан наконец дотронулся до его члена, по-собственнически обхватил ладонью. Честное слово, Питер готов был умереть прямо в тот момент, но он заставил себя дышать, раз через раз, стараясь не смотреть на устроившегося меж его ног Валериана, который явно норовил показать весь свой талант по части оральных ласк. В голове шумело, и Питер протяжно застонал, чуть не подавив этот порыв. Валериан даже оторвался, по-блядски улыбнулся, – по его подбородку так соблазнительно стекала слюна, что Питер задышал чуть чаще. – Отлично стонешь, Питти, – выдохнул Валериан ему прямо в губы, приподнявшись. Его рука двигалась в прежнем размеренном темпе, заставляя Питера от удовольствия поджимать пальцы на ногах. – А ты отлично смотришься на моём члене, Гарри, – сострил он в ответ, специально упомянув прежнее имя. Валериан тут же вспыхнул; почему-то именно это заставило его покраснеть, а не остальная ситуация. Почувствовав брешь в его обороне, Питер всё же расстегнул его штаны. Валериан застонал, почти заскулил; его темп сбился. – Не только ты тут правила диктуешь. – Заткнись и двигай рукой, – пробормотал Валериан, растеряв всю свою самоуверенность. Видеть его таким открытым, раскрасневшимся, красивым было одно удовольствие. Питер хорошо выполнял приказы. Он на пробу двинул рукой, размазывая смазку. Валериан чуть не свалился прямо на него, пары уверенных движений по члену ему почти хватило, чтобы кончить. – Долгое воздержание, майор? На удивление, Валериан промолчал. Он был весь потный и такой невозможно привлекательный, что у Питера внутри всё сжималось. Это было даже больше, чем секс – почти единение душ в первобытном ритуале любви. Тут Валериан как-то сильнее сжал, и Питер почувствовал, как сметает его волна оргазма, как опустошает она весь организм, выкручивает его наизнанку. Ещё пары движений хватило и самому Валериану. Он как-то резко, со свистом выдохнул и весь обмяк, придавив Питера к кровати. Они полежали так пару минут, слушая лишь дыхание и сердцебиения друг друга. Питер потёр липкие пальцы, но идти в ванную сил не было совершенно. – Она не любила разговоры во время секса, – как-то задушенно произнес Валериан ему в плечо. – Что? – Лорелин не нравилось, что я болтаю во время секса, – повторил он. Питер рассмеялся. – Не смешно, придурок, это поставило крест на нашей супружеской жизни. – Что ж, – Питер сыто улыбнулся, приобнял лежащего сверху Валериана (или Гарри, кто его разберёт). – Тебе повезло, что я и сам люблю это дело. Кажется, он соврал самому себе. Это определенно был самый лучший день в жизни Питера Паркера.