Аромат садовых роз смешался с ароматом диких полевых цветов.
Пахло как в сказке. Сразу вспоминались персики и вишни, что так радовали в конце августа, ведь именно так ощущалось сегодня.
Это приятное чувство окутывало Рулса с головы до ног. Нотки ежевики поддразнивали своей броскостью, да так, что аж мурашки по коже бежали.
Смешок, и это уже игривый виноград. С ним будто составили композицию, вплетывая в непослушные лозы упрямство и дерзость. Так странно... Конечно, ведь это и вовсе не виноград, а глициния, что свисала, кажись, с самого солнца, и тянулась аж к кончику носа герцога. А потом... И снова Рулс в недоумении: "Опять обман? Так ведь пахнет роза!".
Запахи играли. Манили теплом, красками, вкусом, образы которых возникали в голове так же дивно, как и поступающие импульсы возбуждения. И будто не было уже ничего - ни стен вокруг, ни двери.
Никого. Остались сами лишь чувства, ощущения, а здравые мысли улетели вместе с пониманием того, как же всё-таки пахнет лиловый цветок.
Притягивая к себе полотно из нежных и шелковых лепестков, руки коснулось ещё что-то. Перед глазами размыто, и что за цветок - не понять. Элегантные лепестки-пальчики сжали ладонь мужчины, только сейчас проясняя определенные черты. Сердцебиение участилось, казалось, будто бежишь от чего-то и не можешь оторваться.
Трепетно, задержав дыхание, герцог прислонил ладонь совсем близко к лицу. Чем она пахнет? Это вечерняя роса, что утаилась среди пахучих трав, или же горный ручей, что омывает лицо как берега, полные камня и ракушек, дивным образом оказавшихся в водоеме.
Такая тонкость и изящность присущая самой красивой девушке в мире, и она определенно должна об этом знать.
Свобода в груди, что даёт мимолётное чувство эйфории. Рулс отстраняется, оставив нежный поцелуй на ладони красавицы, над которым он так старался.
- Моя Королева.
Голову закрутило вихрем дикого смеха девицы, снова размывая все вокруг. Рулс не хотел терять такую красоту из поля зрения, но было так славно... Смех, словно звон ранних колокольчиков, хаотично бил по голове, ударяя снова и снова со всех возможных сторон. Но в то же время он как цветочная пыльца - яркий, такой рассыпчатый и манящий голодных на него насекомых.
Королева смеялась, словно ей и в правду весело. Она как шоколад, что неторопливо поливает скрученную вокруг кокосовую стружку. Это так смущало. Торкало все тело начиная от кончиков губ, проходилось медом по стенкам горла, кипело в животе раскалёнными бабочками, чьи крылья давно бы уже сгорели от такого жара, но чудным образом их это не волнует.
И вновь запахло чем-то сладким. Так всегда пахли вечера в деревне, когда на кухне пекся пирог, из окна слышно неугомонных сверчков, что опередили ночь, тресканье угольков в печи у гостиной, и дурной сквозняк, что бил шторой по окну. Словно обретаешь гармонию среди мирового хаоса и вечной суматохи, ведь гармония - такое простое и тонкое ощущение, что лишь само сердце знает, чего желаешь.
А чего желает Рулс? Рядом с ним цветок: величественный, галантно-белого окраса, и, черт, как же он вкусно пахнет! Так и хочется вдыхать это снова и снова, наслаждаясь палитрой городских, с нотками ностальгии, запахов.
Доходило до помутнения в голове. Качало то в одну сторону, то в другую, но сколько бы герцог не бегал зрачками, перед ним все так же картина. Все та же девушка, которая вообразилась Рулсу цветком, была всего лишь в нескольких дюймах от него. Все те же мысли о ней, о том, как от одного её взгляда ты больше не находишь места - тебя буквально распирает изнутри, сжигая все тело.
Горели щеки, пылали все внутренности, как только взгляд падал на ее забавное личико.
Она такая смешная... Как же Рулса забавляла ее глупая привычка крушить все вокруг со смеху - она творила это постоянно, но сейчас она решает нанести критический удар на весь разум герцога.
Дикая лаванда бушевала, чудно дурманила сознание. Мысль о том, что ты полностью в её распоряжении прошлась приятной волной по всему телу. Это что-то настолько желанное, от чего нельзя было отказаться. Герцог не осознал того, куда это все может зайти.
Королева очень быстро оказалась сверху. Зажав бедрами Рулса, тот закатил глаза, боясь промолвить и слово.
Как бабочка, что на миг приземлилась на тонкий, солнцем гретый лист, она раскрывает свой тайный облик. Чтоб она не улетела обратно остаётся только молиться.
Она не боялась. Никогда. Она могла перевернуть весь мир одним вздохом, одним взглядом, жестом, ей не нужно многого, но она знает, что сразит безнадёжного романтика наповал, даже если не собирается.
Это было глупо, но забавно. Рулс будто валялся в куче винограда, неряшливо раздвигая штору из синей краски. Где-то рядом росли папайи, которые ещё с детства хотелось попробовать. И не только это! Хотелось затанцевать самбу, пригласив смелую интригантку в пару.
Высунув носик из-под очередной массивной гроздьи, Рулс остановился, не ожидая, что снаружи его ждёт красавица, пахнущая сливкой.
Королева прогнулась волной, смыв все сады, что виделись герцогу. Она была уже совсем близко к его губам, а тот все ещё гадал, ягода она, фрукт или цветок.
- Замечтался?
Каард окончательно пришел в себя. Противное осознание того, что это никакие не райские поля, а просто странная комната. Странные обои, окно, и шкаф тоже странный. Странная приставка в углу, абстракция по всех стенах - жёлтые, малиновые, синие узоры красовались на картинах, которые он едва узнавал в тусклом свете.
Когда-то давно, когда Рулс только начинал испытывать что-то к Королеве, он не знал, как сказать об этом, как выразить ей свою любовь. Он начал рисовать и писать стихи. Он писал такие картины, в реальность которых было трудно поверить, ведь как он сам заявлял - "Я сплю! А это мой сон, когда я думал о Королеве всю ночь...".
Рулс рисовал самые необычные цветы, от мелких садовых ромашек до выдуманных гигантов самых невообразимых форм и цвета. Он рисовал все, что ему снилось - кокосы, васильки, лимоны, цветочные лозы или же высоченные полевые травы. Иногда это были ирисы, иногда лианы... Все вырастало небывалыми натюрмортами и пейзажами, которые Рулс с радостью рисует по возвращению домой с оружейного магазина.
Он дарил все свои работы Королеве. И хоть она говорит, что это гениально, но Рулс никогда не верил ни единому ее слову. Она ведь компьютер, который, быть может, любой автопортрет двадцать первого века находит гениальным, что уж говорить о созданном.
Он думал, что она просто не понимает. Это так выбешивало герцога, ему приходилось постоянно сомневаться в том, что он чувствует.
"Ненавижу её!" - так был прокомментирован очередной мазок на цветке, что напоминал дельфиниум. Полотно злилось вместе с Рулсом, препятствуя правильному наложению краски. Эдакая ответная реакция, от которой герцог перестал ладить с кистями, палитрой, но если бы это было только художество... Он перестал ладить с мыслями, улавливать что-то светлое в гнусном и сером потоке.
Поток, который вернулся к нему снова. Королева вытащила Рулса из одного из его выдуманных миров, где было страшно и странно. Но осознав, что все странные стены в комнате Королевы обвешаны не менее странными картинами, это заставило Рулса улыбнуться, посмотрев девушке в глаза.
- Ага... Немного.
- Перестань.
- Уже перестал. - Все так же, улыбаясь, твердит Рулс, глядя как Королева ломается и тоже начинает невольно лыбиться.
- Хорошо... - Девушка расплылась в улыбке, потому что на самом деле ей тоже было смешно. Рулс всегда казался таким милым и невинным, когда был растерянным.
Ещё несколько секунд они просто пялятся друг на друга, когда расстояние между ними могло сократиться вплоть одним поцелуем. Никто не решался сделать прорыв в какой-то сантиметр.
Время мучительно ударяло по всему больному. Каждая секунда в таком положении была невыносимой, медлить больше нельзя.
Рулс притянул к себе Королеву, оставшееся расстояние было уничтожено. Его руки ласково окутали талию девушки. Он вспоминал, как только недавно ему в голову ударил запах диких и садовых цветов... Она пахла так же - страстно, ярко, нежно, мило. Она была такой же на вкус. Так же прекрасна, как он представлял, только ещё лучше. Ещё сильнее сводила с ума, заставляла вздрагивать, замирая от сильнейших, неистовых чувств, сопровождающимися мимолётными импульсами, которые так приятно задевают каждую клеточку тела; которые подымают и бросают в дрожь - и это мгновение растягивается ещё на несколько тысяч секунд.
Так и произошло. Все затянулось настолько, что Рулс ничего не помнил.
Герцог разглядел во тьме дивные образы в рамках, знакомые и пропитанные ностальгическими днями. Образы, что напоминали осеннюю влюбленность, тайны, ночную печаль, которая рассветом сменится на улыбку, такую непредсказуемую и странную.
Это казалось удручением... Каард встал с кровати, собирая разбросанные вещи вокруг. В отражении зеркала Рулс видит Королеву, а точнее то, вот что она превращается ночью - простая кучка металла , что соединена кабелем с розеткой. Как странно и страшно от мысли, что такая живая и страстная леди всего лишь компьютер.
***
Королева закончила заряжаться лишь на следующий день. Вечерело, но на стене все ещё виднеются солнечные отблески.
В комнате порядок, а на кровати лежит свёрнутый лист бумаги. Такие листы девушка уже не раз получала от любителя поэзии, потому это могло стать очередным милым подарком.
Налив бокал своей любимой кислоты, королева уселась на балконе, разворачивая диво-бумагу. Это как ящик Пандоры, только литературный. Это всегда завораживало, заводило, каждый раз слова были контрастными, но все равно говорилось об одном и том же. Одна и та же песнь, что звучит по-разному - она всегда приятна и голодна на новые чувства; она всегда мила своим звучаньем и красотой. Это порой вызывает ошибку 404 в программе Королевы, от чего та начинает сходить с ума, пытаясь решить это. Компьютер сталкивается с запредельным функционированием, если ничего не предпринять.
Но Королева не хотела как либо влиять на это. Ей нравилось быть непредсказуемой, глуповатой, рискованной, она просто такая, какая есть. Потому она любила эти стихи-песни - она не знала, почему они столь прекрасны, хоть и просты.
"Оттенком красным небо отдает,
Лавируя в лилово-желтых красках.
Притрушенное облаками море грез.
Ты как этот закат - прекрасна.
Строга, как полосы у горизонта,
Нежна, как эти алые разводы.
Ты переменчива, как облака,
И дикая как звёзды, что сведут меня с ума.
Вы сговорились, может быть.
И как мне жить..."
Она знала лишь то, что хочет прочесть ещё один такой вновь.
