Студенты по обмену

Наставник Лань тем временем отлучился по очень важному делу: он отправился прощаться с соседями. Для соседей слева он выгреб из сундуков все остатки запасов засушенных ягод и конфет из боярышника — все, что уцелело после визитов его подопечных («Эй, сосед, к тебе внуки приехали? А, племянники? Возьми вот для детей сладкое, вчера напекли!»). С подарком для соседа справа было чуть сложнее: конечно, Лань Цижэнь давно уже выбрал для него одну из акварелей, привезенных в числе прочих гостинцев, — написанные на тончайшей бумаге, сложенные в несколько слоев, они занимали совсем немного места в поклаже, а, развернутые на всю ширину, могли украсить собой целую стену. На полотне, которое Лань Цижэнь предназначал для соседа, алыми шарами распускались розы, тонкие стебли с мелкими листочками шли наискосок и вверх, на ветке сидели две лазоревые птички, а в свободном углу было начертано короткое изречение — цитата из древнего стихотворения. Но хотелось оставить соседу и что-то более существенное. Последние три месяца Лань Цижэнь занимал себя тем, что писал трактат о точках на человеческом теле — конечно, ничего от себя, только излагал, пересказывал, сокращал, объединял и пояснял мысли великих. Писал он на талиг: точнее, он надиктовывал фразы на талиг своему секретарю, а тот уже приводил их в литературный вид и записывал. Никто здесь не был знаком с лечебными техниками, обычными в Бирюзовых землях, и Лань Цижэнь решил, что подобный труд окажется не лишним. Все иллюстрации в рукописи были сделаны его собственной рукой. Можно было бы доверить трактат кому-то, кто согласится обременить себя и озаботиться его печатью — пусть разойдется по книготорговцам и библиотекам; но не лучше ли будет вручить его человеку, который точно станет им пользоваться? Сосед уже выказывал интерес к бирюзовоземельской медицине, при каждой их встрече аккуратно выспрашивая у Лань Цижэня разные врачебные тонкости, и, конечно, трактат непременно займет свое место в коллекции этого ученого мужа. Лань Цижэнь завернул рукопись в отрез белого шелка, перевязал ленточкой, приобщил сверху сложенную вшестеро акварель и вышел из своего кабинета. Сосед, к счастью, оказался дома. Он поблагодарил за подарки, посетовал, что «господин мудрец» так скоро уезжает, пообещал регулярно писать (если письма, конечно, дойдут) и пригласил напоследок разделить с ним ужин. Прощальный обмен любезностями незаметно перетек в привычную для них беседу. — Представляете, — пожаловался Лань Цижэнь, — подсунули мне тут некондиционного ученика — из этих, новеньких, местных. Все нормальные, а один не то ранен, не то болен! Я его после церемонии привел в наш дом — у него нет родных в столице — и почти сразу заметил, что что-то не так. А ведь нам завтра на рассвете уезжать! Ну что же, у меня есть испытанные средства, которые никогда не подводили: я использовал свои иглы и велел ему сконцентрировать духовную энергию… — Так, — сказал сосед. — И что же? — И ничего! Точнее, никакого эффекта на здоровье, но у нас немного закачался пол и обрушилась пара каменных подпорок на крыльце — очень надеюсь, что с нас не вычтут неустойку за этот разгром… Если честно, никогда не задумывался о разнице такого рода в наших культурах: слышал, конечно, что здесь больше внимания придается работе со стихиями, но чтобы вот так! — Очень интересно, — резюмировал сосед, поднимаясь. — Пойдемте же, посмотрим вашего некондиционного. *** Очередной совет кланов шел своим чередом. Обсуждался крайне насущный вопрос: какой из орденов будет принимать у себе делегацию из Золотых земель и готов взять на себя обучение иноземной молодежи. Если принять, что они будут учиться вместе с местными молодыми господами того же возраста, то, по давно установленному порядку, как раз подходила очередь клана Вэнь, но что-то в этой идее смущало всех собравшихся. — Мы понимаем, — говорил глава Цзинь, налепив на лицо дежурную улыбку. — Ваши методы — все эти пытки, казни, издевательства — это, конечно, совершенно нормально для нашей культуры. О, здесь нет ничего такого. Но… — Но, — подхватил наследник главы Лань (он давно уже заменял отца на таких советах), — но, поймите, мы ведь не можем потерять лицо перед лаоваями. — Вот именно, — снова вступил глава Цзинь. — Что о нас подумают в Золотых землях? Мы не можем себе позволить в первый же год разрушить все дипломатические отношения, которых мы так долго добивались! А вот орден Ланьлин Цзинь, — он поклонился, — готов взять на себя заботу о наших гостях и все расходы на обучение. Потом, когда они уедут, мы, естественно, вернем вам вашу очередность, глава Вэнь — конечно же, мы не обделим вас, вы получите свое, только чуть позже! Его слова стали решающими: глава Вэнь нехотя смирился, и все, чьи дети должны были отправляться на учебу в Безночный город, вздохнули с облегчением. Конец.