Я Не Знаю, Как Его Любить/I Don't Know How to Love

Я наблюдаю за ним так долго, что, кажется, один день просто перетекает в другой. Он-моя единственная константа, единственный четкий образ в мире без фокуса. Я слышу, как он смеется, я вижу, как он улыбается, и это заставляет меня хотеть большего. Я не знаю, что делать-я чувствую, как будто я ломаюсь изнутри, мало-помалу превращаясь во что-то новое и хрупкое, что не должно-не-имеет права на существование. Я так сильно изменился из-за него, что даже больше не узнаю себя в зеркале. Он всего лишь мальчик, что бы о нем ни говорили все остальные. Он не легенда. Ему повезло. Он не спаситель. Он грызет ногти, жульничает с домашним заданием и лжет о мелочах, как и любой другой человек в школе. Ради всего святого, его шрам даже не является хорошим модным аксессуаром! И все же... он трогает меня, как никто другой. Каждый раз, когда мы встречаемся в коридорах, и он бросает на меня тот взгляд, который, кажется, предназначен только для меня, как будто я тот, кто ниже его-я не знаю, как это воспринимать. Отец никогда не учил меня, как обращаться с любовью. Я хочу, чтобы он спас меня. Более того, я сам хочу спасти его. Как мне это сделать? Должен ли я быть похож на Грязнокровку, которая уговаривает его остаться с ней, чтобы вместе поработать над домашним заданием, нежная и мягкая при свечах, с затхлым запахом древних книг, на фоне признания, о котором не говорят, а выражают короткими прикосновениями и долгими взглядами? Нет, я не могу этого сделать. Мы слишком далеки друг от друга, чтобы испытывать такую умеренную привязанность. Должен ли я быть похож на Уизли, который кричит о своих чувствах при каждом движении? Разве он не устроил настоящую сцену в Гриффиндорской башне, когда признался Гарри в своих чувствах? Должен ли я быть собственником и легко ревновать, цепляясь с силой тысячи детей за любимую игрушку? Нет, я тоже не могу этого сделать. Вся моя натура слишком тонка, чтобы принять такой подход, и я думаю, что в конечном итоге я скорее унижу себя, чем освобожусь из этой невидимой тюрьмы, которую вижу вокруг себя. Возможно, младшая Уизли поняла это лучше всех, когда она посмотрела на него и прошептала признание в невинной тоске, в котором подробно описывалось, что он заставляет ее чувствовать. Она смотрела на него так серьезно, так открыто-и из всех них он самый добрый к ней. И все же, если бы я пошёл по ее стопам, я сомневаюсь, что меня так же легко простили бы за мою попытку завладеть его сердцем. Я даже никогда никого раньше не любил. Я не понимаю, как он может так на меня влиять. Почему я всегда пересекаю его путь сердитыми словами из-за простого знания, что в этот момент, на одну секунду, его внимание принадлежит мне и только мне, где все остальные исчезают вокруг нас, и только он и я в нашем постоянном словесном поединке. Неужели я начал жить ради этих конфликтов? Я никогда не думал, что до качусь до этого. В этом ли заключается вся преданность? Страсть и гнев? Является ли нежность маской истинной природы эмоций? Как я стал таким ... таким слабым? Почему я должен хвататься за свои стены и восстанавливать их, когда они рушатся? Может быть, это я. Может быть, я тот, кто не может понять тонкие эмоции. Винсент и Грег любят друг друга-я это знаю. Они любят меня, и они любят друг друга, но их чувствительность зарезервирована друг для друга, хотя я знаю, что если бы я только попросил, они бы окружили меня своими хрупкими эмоциями без лишних слов. Но я знаю, что сломал бы их, и они заслуживают всего счастья, которое могут получить. И все же... если бы он сказал, что любит меня, я бы пропал. Я был бы в шоке-как можно принять и вернуть чувство, которого я не понимаю? Я знаю, что он посмотрел бы на меня этими яркими глазами, и я знаю, что повернулся бы и ушел от него и всего, что он предлагал. Он пугает меня так, что мой отец не стоял рядом. Я понимаю страх-я боюсь своего отца; я боюсь Волдеморта. Но он проникает внутрь меня и выкапывает что-то, чего я никогда раньше не чувствовал, и я окаменеваю от этого. Надеюсь? Каждый раз, когда он проходит мимо меня, его пальцы задерживаются на моей руке чуть дольше, чем необходимо. Каждый раз, когда он смотрит на меня с другого конца комнаты, без своего притворного раздражения. Каждый раз он поздравляет меня с удачно сыгранной игрой в квиддич. Каждый раз, когда я набрасываюсь и причиняю боль, копья вылетают из его глаз, как маяк. Каждый раз… Он сжигает меня. Я заклеймен изнутри. Но я ... я буду показывать ненависть, и я причиню ему боль, даже когда мое собственное сердце будет разрываться от этого внутри. Я не знаю, как его любить. И вот почему я должен ненавидеть его вместо этого.