***
В итоге они добрались до станции без особых затруднений. Хуффисорцы даже извинились, когда увидели кожу Оби-Вана. По их словам, они не учли влияние своего солнца на людей, у которых нет защитной чешуи. Оби-Ван отмахнулся от их беспокойства, хотя он все еще двигался осторожно, чтобы не потревожить ожоги. И Энакин не мог перестать думать об этом, даже после того, как им принесли одежду. В голове всплывали картинки обожженных плеч Оби-Вана. Энакин не мог забыть об этом в течение следующих нескольких дней. Оби-Ван во время движения неосознанно касался своих плеч, спины и рук, будто даже ткань одежды, прилегающая к телу, вызывала неприятные ощущения. Энакин пытался понять, насколько все плохо, потому что Оби-Ван старался не жаловаться. Тем более по поводу солнечного ожога. Однажды Энакин видел, как его проткнули насквозь, а Оби-Ван не издал ни звука, продолжая насмехаться над противником. Через несколько дней Оби-Ван перестал вести себя так, будто опасался за каждый дюйм своей кожи. Из его движений ушла скованность. Хотел бы Энакин двигаться дальше так же легко.***
Энакин не мог контролировать действия армии сепаратистов. Он ничего не мог сделать, чтобы уменьшить опасность, с которой Оби-Ван сталкивался на поле боя. Безопасность и благополучие Оби-Вана зависели от прихотей Вселенной, которая, казалось, активно пыталась убить их всех. Это выводило Энакина из себя, он чувствовал, что вот-вот сойдет с ума, но с этим пришлось смириться. Когда они в следующий раз задержались в порту на некоторое время, Энакин решил, что кое-какие вещи он все-таки может предусмотреть. Он купил масла и кремы и сунул их в свой рюкзак, думая о красных пятнах на плечах Оби-Вана, о том, как тот осторожничал в течение нескольких дней, о том, что в следующий раз он будет готов.***
Следующий раз случился в тот редкий момент, когда никто не пытался их убить. Они отчаянно нуждались в ремонте, очутившись на небольшой луне, которая представляла собой в основном океан с несколькими островами, разбросанными в случайном порядке. Асока просила выбраться на поверхность, пока не завершится ремонт двигателей Переговорщика, и Энакин, наблюдая, как она слоняется из одного угла каюты в другой, неохотно согласился. У него возникло ощущение, что там, внизу, в воде, возможно, живет чудовище или что-то в этом роде, но… Ладно. Втроем они, вероятно, могли бы справиться с монстром, и, кроме того, Оби-Ван разрешил солдатам спускаться на берег партиями, чтобы они не шли в одиночку. Энакин собрал сумку и нахмурился, когда Асока стукнула его по плечу. – Ну же, Скайгай, расслабься хотя бы раз. Он все еще хмурился, когда они спустились на поверхность. Остров, на котором они высадились, был прекрасен, он не мог это не признать, даже если бы здесь оказалось еще больше песка. Тот был почти серебристым и простирался до изумрудно-зеленых вод океана. Как только они ступили на поверхность, Асока с диким кличем побежала по песку и присоединилась к солдатам, уже плескавшимся в волнах. Энакин задержался у шаттла, глядя в сторону, когда Оби-Ван подошел к нему. – Похоже, они хорошо проводят время, – сказал Оби-Ван, и Энакин неопределенно хмыкнул в ответ. Он никогда не любил глубокие водоемы. На Татуине их не было. Прошло много времени, прежде чем он научился плавать, хотя Оби-Ван, узнав, что он не умеет, прикладывал все усилия, чтобы объяснить, как это делается. Благодаря Оби-Вану он умел плавать. Но не мог отделаться от ощущения, что находиться посреди воды, не имея возможности даже увидеть дно, было глубоко неправильно. – Присоединимся к ним? – спросил Оби-Ван, снимая верхнюю тунику и аккуратно складывая ее, а затем избавляясь от остальной одежды, и Энакин почувствовал облегчение от того, что взял с собой все специальные мази. Он был готов. – Подожди, – сказал он и отошел за сумкой. Вернувшись, он обнаружил Оби-Вана раздетым до пояса и стягивающим сапоги. Линия его позвоночника – это не то, на что Энакин должен был смотреть с таким беспокойством, как и его плечи, бледная кожа, покрытая веснушками (никаких следов старого ожога). – Тебе следует приготовиться, – Оби-Ван выпрямился. Отросшие волосы упали ему на лицо – сказались слишком длинные перерывы между стрижками, дольше, чем обычно (на это просто не было времени) – и… Энакин сглотнул, помахав баночкой с кремом в качестве объяснения. – Для начала намажем тебя этим, – сказал он, выступая вперед, словно готовясь к битве, которую намеревался выиграть. Оби-Ван моргнул. – Чем намажем? – он неодобрительно посмотрел на крем. – Санскрином, – ответил Энакин, и, когда Оби-Ван снова моргнул, вздохнул и подошел ближе, потому что никогда не умел отступать. Он положил руку на обнаженное плечо Оби-Вана – смелее, чем когда-либо – и развернул его, игнорируя внутренний голос, кричавший, что нужно просто отдать баночку Оби-Вану. – Что? – спросил Оби-Ван в замешательстве. – Это защитит тебя от солнца, – сказал Энакин, обмакивая пальцы в крем и, прежде чем успел осознать, что делает, провел ими по спине Оби-Вана, начиная с затылка, так, чтобы наверняка. – Я знаю, что такое санскрин… – начал Оби-Ван, но тут же остановился; все слова исчезли, когда Энакин провел рукой по направлению к плечу, покрывая кремом светлую кожу. И Энакин, вероятно, должен был попросить его продолжить, но мысли покинули его голову, осталось лишь пробирающее до дрожи ощущение кожи Оби-Вана под пальцами, его мягкое тепло, а весь остальной мир словно перестал существовать. Энакин смутно осознавал, что только что совершил серьезную тактическую ошибку. Он хотел просто помочь Оби-Вану. Защитить его, поскольку тот, казалось, был не в состоянии защитить самого себя. Но это было… он так давно никого не касался дольше, чем на пару мгновений. И он так много думал о коже Оби-Вана, о его плечах и сильной линии спины, и... И эти прикосновения лишали его всякой концентрации. Он чувствовал шрамы, выступающие под его пальцами и ладонью; позвонки и очертания ребер, явно выделяющиеся под кожей. Оби-Ван – сплошь кости и сухие мышцы, ничего лишнего. Оби-Ван вздрогнул, когда Энакин провел по его ребрам, думая вовсе не об обожженной коже, как следовало бы. Место прикосновения покрылось мурашками, и Энакин коснулся их пальцами, срывая с губ Оби-Вана тихий удивленный звук. Энакин не видел его лица, но очень хотел бы. Он хотел посмотреть, как реагирует Оби-Ван на руки Энакина на своих боках, на его большой палец, касающийся позвоночника, на... – Эй! – окрикнула их Асока, выпрыгивая из зарослей вокруг шаттла. – Вы двое идете или как? – Что? – моргнув, Энакин отвел взгляд от плеч Оби-Вана. Он едва успел отступить и повернуться, прежде чем Асока подошла достаточно близко, чтобы рассмотреть его. Внезапно показалось важным, чтобы она ничего не заметила. Он не осознавал, что делает, пока не испугался эффекта, который произвело на него прикосновение к Оби-Вану. Он потянулся к сумке, неловко прикрываяя ею каменный стояк. – Что значит «что»? – спросила Асока. – Вы должны поплавать, пошли. – Сейчас идем, – ответил Оби-Ван, и его голос звучал… хрипло. Энакин бросил на него взгляд и заметил, что тот смотрел в сторону, отвернувшись, а его кожа блестела везде, где Энакин к ней прикоснулся. Асока сделала еще один шаг вперед. – Вы оба в порядке? Вы же не ругались? – Мы не ругались, – Оби-Ван покачал головой. – Энакин беспокоился о том, что я сгорю на солнце. Идите, я скоро буду. Затем он повернулся, забирая крем из рук Энакина, не встречаясь с ним взглядом. – Я закончу и присоединюсь к вам. Он нырнул обратно в шаттл, и Энакину захотелось пойти следом, чтобы убедиться, что вся его кожа должным образом покрыта кремом, возможно, даже те ее участки, которые не будут подвергаться воздействию солнца. Но Асока посмотрела на него как-то странно, и он сдался. – Ладно, Шпилька. Пошли уже. Асока побежала вперед, а Энакин не мог заставить себя думать о воде. Все его мысли были о плечах Оби-Вана, о том, как он таял от прикосновений, как вздрогнул и потерял дар речи, будто… Будто хотел, чтобы к нему прикоснулись, так же сильно, как Энакин хотел прикоснуться к нему. Пока поразительно прохладная вода обволакивала его лодыжки, Энакин задавался вопросом, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то прикасался к Оби-Вану. Он задумался, плеснув водой в Асоку, как же сильно Оби-Вану необходим контакт с кем-либо. Он оглянулся, когда Оби-Ван наконец присоединился к ним, чуть задержавшись на краю берега, и у него скрутило живот от размышлений.***
Энакин поймал себя на том, что не может избавиться от мыслей о том, когда же ему снова удастся прикоснуться к Оби-Вану. Они не уходили, как бы он ни пытался от них отмахнуться. Они преследовали его даже во сне, и это ужасно. Он почти отправился искать солнечные планеты, как предлоги, чтобы снова воспользоваться солнцезащитным кремом, но Вселенная строила козни, чтобы помешать этому. Он был постоянно взвинчен из-за Оби-Вана, из-за осознания факта, что под слоями одежды скрыта теплая кожа. Энакин не мог забыть то, что, когда он прикоснулся к Оби-Вану, это заставило его замолчать и почти ошеломило. Эмоции Оби-Вана вспыхнули в Силе в этот момент покоя, и Энакин зациклился на том, что почувствовал тогда. Он подумал, что это ужасно похоже на желание, и эта мысль проникла в его кости, причиняя боль. Энакин был в курсе, что джедаи… помогают друг другу. Орден не запрещал им получать разрядку. На самом деле, это даже поощрялось. Джедаи, разделявшие такое физическое взаимодействие, часто находили более глубокую связь с Силой. И предполагалось, что все члены Ордена должны осознавать важность сохранения свободы от привязанностей, в то время как посторонние могли этого не понимать. Энакин сам участвовал в нескольких подобных… мероприятиях, в том числе провел пару-тройку очень приятных вечеров с Эйлой – это закончилось, когда ее помощник начал бросать на Энакина мрачные взгляды – и один заход с Китом Фисто, от которого, он до сих пор не был уверен, получил ли удовольствие в полной мере. Он знал, что Оби-Ван занимался своими делами; он знал, что, если они встретятся с Восом или мастером Ундули, то Оби-Ван, скорее всего, исчезнет на весь вечер. Но дело в том, что… прошло так много времени с тех пор, как они проводили с кем-либо больше, чем несколько напряженных часов. Война, так или иначе, оставила их всех в изоляции. У них почти не было времени на сон, не говоря уже о том, чтобы… недолго побыть друг с другом. Но Энакин был творческой личностью и привык побеждать в битвах, несмотря ни на что. И, кроме того, он находился рядом с Оби-Ваном чаще, чем остальные. Он еще раз съездил на рынок и провел очень много времени в магазине, где продавались различные масла и кремы, нюхая их, проверяя консистенцию, задавая ботанке, которой принадлежал магазин, столько вопросов, что она в конце концов убежала в подсобку и не вернулась. Энакин ушел с несколькими флаконами, каждый из которых стоил больше, чем казалось разумным, и с приливом решимости в груди. Оби-Ван – какая-то его часть – хотел прикосновений. Энакин мог бы помочь с этим, даже если дело так и не зайдет дальше.***
Попытка вычислить подходящее время для какой-либо из маленьких бутылочек, купленных Энакином, оказалась сложной задачей. Это вовсе не так легко, как дождаться, когда солнце придет в зенит. Технически, как предполагал Энакин, подходило любое время, но каждый раз, когда он смотрел на Оби-Вана, уже готовый озвучить свое предложение, слова застревали у него в горле. Он думал, что, возможно, ему никогда не удастся произнести их, пока в один прекрасный день не увидел, как Оби-Ван скривился в конце голо-конференции с Советом, потянувшись, чтобы потереть спину. Энакин нахмурился, сразу почувствовав укол тревоги. – Ты в порядке? – в его голове уже прокручивалась тысяча ужасных сценариев, один хуже другого, и... И Оби-Ван кивнул, одарив его усталой улыбкой. – Я в порядке, Энакин. Это всего лишь боль. – О, – выдохнул Энакин. Он последовал за Оби-Ваном, когда тот вышел в коридор; его мысли мчались вперед, часть разума, отвечавшая за стратегию, резко сообщила, что видит прекрасную возможность привести план в действие. Он прочистил горло. – У меня есть кое-что, что может помочь с этим. Оби-Ван фыркнул, покосившись на него. – Мне уже предлагали обезболивающие, я… – Это не обезболивающие, – Энакин покачал головой. – Оно создано, чтобы решить проблему, а не просто устранить симптомы, – Оби-Ван моргнул, глядя на него с любопытством, и Энакин решил пойти ва-банк. – Просто подожди меня в своей каюте, я принесу. Именно так Энакин, прихватив один флакон из сумки, в конце концов оказался в каюте Оби-Вана, рассматривая аккуратно застеленную койку. – Ладно, снимай свою тунику. Давай. – Прости? – отозвался Оби-Ван, оторвав хмурый взгляд от послания, которое только что получил от Мастера Пло Куна. Он казался… удивленным, но не расстроенным. Энакин пообещал себе подумать об этом позже и помахал флаконом. – Оно не сработает через одежду, — сказал он, стараясь казаться незаинтересованным. Может быть, даже раздраженным. Если бы он просто… вел себя так, будто не происходит ничего необычного, возможно, Оби-Ван бы согласился. Может быть, это могло стать для них нормой. – Что это? – спросил Оби-Ван, выпрямляясь и делая шаг вперед, чтобы посмотреть на пузырек. Энакин пожал плечами, глядя на флакон и отводя взгляд в сторону. – Это особое масло. Целебное, – владелица магазина, прежде чем сбежать, сказала, что это в любом случае поможет снять напряжение. Энакин фыркнул. – Ну же, Оби-Ван, тебе нужен список ингредиентов? Оби-Ван усмехнулся, покачав головой. – Полагаю, что нет, – он поднял голову, чтобы встретиться взглядом с Энакином. – Спасибо, что принес. Есть ли специальные инструкции по его применению? И, ох, он ожидал, что Энакин просто отдаст ему масло и уйдет, что… откровенно говоря, лишило бы смысла всю эту затею. Энакин покачал головой. – Я займусь этим, – стараясь сохранять некоторый уровень спокойствия, он продолжил, стоило Оби-Вану открыть рот. – Да ладно, ты сделаешь только хуже, пытаясь извернуться. Оби-Ван нахмурился, пронзая его острым взглядом. – Тебе не нужно заботиться о моей спине, Энакин. – Я знаю, – Энакин пожал плечами. – А теперь снимай свою тунику, пока на нас снова не напали. Оби-Ван некоторое время сверлил его взглядом, прежде чем наконец кивнуть. – Хорошо, – он отвернулся, сбрасывая одежду. Энакин понял, что ему не следовало так глазеть, когда Оби-Ван повернулся, чтобы что-то сказать, и замер, поймав его взгляд. – Сядь здесь, – выпалил Энакин, чтобы избежать любых разговоров, почувствовав внезапный прилив жара к затылку. Он был слишком очарован обнажённой кожей, когда Оби-Ван сбрасывал одежды слой за слоем. Он неопределенно указал на койку; во всяком случае, это единственное место, где можно было сидеть. Оби-Ван немного поколебался, достаточно долго, чтобы Энакин решил, что его собираются отправить прочь, а затем кивнул. Он поерзал, сев на край койки. – Где ты вообще нашел это масло? – О, на рынке, – ответил Энакин, отвлекшись на кожу Оби-Вана и на его слегка длинноватые волосы на затылке. Держа в руках пузырек, он осознал, что ему тоже придется сидеть на койке Оби-Вана, и вздрогнул. Но он зашел так далеко и, в любом случае, хотел снова коснуться кожи Оби-Вана. Он хотел оказаться на койке Оби-Вана. Он сел, почти уверенный, что Оби-Ван вскочит, но тот не двигался. Казалось, он замер, когда Энакин вылил немного масла на ладонь – оно действительно хорошо пахло, принося успокоение – и чуть вздрогнул, когда Энакин прикоснулся к нему. Его кожа ощущалась такой приятной. Теплой. От мягкого прикосновения с губ Оби-Вана слетел тихий звук, и Энакин почувствовал, как это отозвалось где-то в районе солнечного сплетения. На этот раз он обратил внимание на то, как участился его пульс. Он пошевелился, внезапно осознавая то, что, прикоснувшись к плечу Оби-Вана, коснувшись лопатки, проведя большим пальцем вверх по линии позвоночника, он за считанные секунды почувствовал возбуждение. Энакин сжал другую руку на плече Оби-Вана – механическая рука для этого не годилась – крепко удерживая его; когда он коснулся задней части шеи, Оби-Ван наклонил голову вперед, доверчиво и легко. – Хорошо? – низко прохрипел Энакин. Он видел, как дрожит Оби-Ван, и впервые заметил, что руки Оби-Вана вцепились в одеяло по обе стороны от бедер. Оби-Ван откашлялся, прежде чем ответить. – Намного лучше, – Энакин провел рукой по плечу Оби-Вана, переходя к груди. У Оби-Вана перехватило дыхание. Он повернул голову, ловя взгляд Энакина, его зрачки были огромными, выражение лица – расслабленным, и… И Энакин почувствовал желание убивать, когда раздался звонок в дверь Оби-Вана. Специальный делегат, которая находилась на борту, настаивала на том, что ей нужно немедленно поговорить с Оби-Ваном. Энакин вернулся в свою каюту, будучи не в состоянии участвовать в дипломатических дискуссиях. Во флаконе оставалось еще достаточно масла. Энакин, не задумываясь, вылил немного на руку, когда двери в его каюту закрылись за ним. Он прислонился спиной к стене, срывая застежки со своей одежды, думая о выражении лица Оби-Вана, о том, как все напряжение ушло из его мышц, о линии его плеч. Он коснулся себя, и сквозь его стиснутые зубы вырвался отчаянный тихий звук. Он не мог не представлять, как Оби-Ван растянулся на животе, вместо того, чтобы неловко сидеть, не мог не представлять его кожу, блестящую от масла. Было так легко думать о том, каково это – прижиматься к Оби-Вану, кожа к коже, заставить его руки вцепиться в одеяло совсем по другой причине, запачкать его кожу и, может быть, растереть по ней брызги… Энакин прикусил нижнюю губу, кончая; у него кружилась голова, он с трудом переводил дыхание.***
После этого Энакин не мог выкинуть из головы мысль снова прикоснуться к Оби-Вану. Это было так приятно, даже не считая того, что после ему пришлось справляться самостоятельно. Больше он ни с кем не контактировал. Он не знал, кого еще ему хотелось касаться, кроме Оби-Вана, и… И он знал, что у Оби-Вана тоже больше никого не было. Времени на это у них не оставалось. Тем не менее, Энакин был почти уверен, что Оби-Ван отвергнет его, когда он в следующий раз появился у его двери. Но Оби-Ван впустил его, а затем протянул ладонь и забрал масло из его рук. – Думаю, теперь твоя очередь, – сказал Оби-Ван, глядя в сторону и задрав подбородок. – Снимай тунику. – О, – Энакин завис на время, не в силах придумать ответ. Он подумал о руках Оби-Вана на себе, и смог разве что снять верхнюю тунику, неуклюже держа ее на уровне талии. – Это не… – Все честно, – Оби-Ван толкнул его в плечо, и именно так Энакин снова оказался на его койке, остро ощущая, как руки Оби-Вана двигаются по его коже. Оби-Ван был аккуратным, уверенным, его пальцы касались напряженных мышц, расслабляя, делая их податливыми и… – Ты уже делал это раньше, – прохрипел Энакин, его тон не был обвиняющим, в нем слышались лишь пьянящее облегчение и удовольствие. Было так приятно просто ощущать прикосновения. – Возможно, раз или два, – ответил Оби-Ван, и Энакин чуть не спросил, для кого, но затем Оби-Ван провел пальцами по его волосам, потирая кожу головы, и большая часть высших психических функций в мозгу Энакина отключилась. – Тебе лучше? – наконец спросил Оби-Ван, и Энакину удалось кивнуть. Он чувствовал, что его мышцы словно стали жидкими; так давно живя в постоянном беспокойстве и стрессе, он был поражен тем, что сейчас все его эмоции словно отключились. Все его тело покалывало, ему отчаянно хотелось повернуться и схватиться за край мантии Оби-Вана – почему тот все еще одет? Он сглотнул. – Иди сюда, позволь мне… Экстренный вызов с мостика помешал ему вернуть услугу и заставил страдать от нереализованных фантазий.***
Больше всего Энакину хотелось снова заполучить тело Оби-Вана в свое распоряжение. Поэтому было невероятно неприятно, что ему никак это не удавалось. В следующие три попытки Оби-Ван разрушал все его планы, находя причины, по которым это он должен был делать массаж Энакину, а не наоборот. Он всегда придумывал способ ускользнуть, когда подходила его очередь, и Энакин начал подозревать, что у него заготовлены отговорки. Энакин размышлял об этом в процессе подготовки к очередной миссии, назначенной им Сенатом. Судя по полученной ими информации, помощница высокопоставленного члена сепаратистского движения была не прочь переметнуться в стан врага. Она обещала предоставить информацию об источниках финансирования, оружейных складах, боевых планах… Взамен она хотела только безопасного прохода в ядро Республики и огромного вознаграждения. Энакин не имеет никакого отношения к кредитам, которые она может получить за раскрытие всех секретов своего начальства, но ему и Оби-Вану поручено организовать ее безопасное освобождение с территорий сепаратистов. – Сейчас она скрывается на Тюшиал-3, – сообщил Таркин, посланный прямо к ним, чтобы передать информацию о миссии. Он указал на голокарту, где медленно вращалась луна. Энакин нахмурился, чувствуя зуд между лопатками. У него было плохое предчувствие по поводу миссии, и это он еще даже не знал всех параметров. – Это планета удовольствий, – сказал он. – Технически, луна удовольствий, – поправил Таркин, скосив глаза. – И… – Ее контролируют хатты, – резко перебил Энакин, чувствуя, как Оби-Ван зашевелился рядом с ним, беспокойно прикоснувшись к нему в Силе. Как правило, они… избегали посылать Энакина на миссии, связанные с хаттами. Никто не говорил об этом вслух, но он заметил. – Да, – ответил Таркин. – В частности, Убья Хатт. Но они редко появляются там и оставляют большую часть работы по обслуживанию объектов на Тюшиал-3 этому джентльмену, – он вывел на голопроектор изображение высокого хмурого человека с мрачным выражением лица, темными глазами и серебристыми волосами. – Ротард Коль. Наш перебежчик в настоящее время наслаждается относительной безопасностью под его опекой. Вам нужно вытащить ее оттуда. – Почему мы? – задал Оби-Ван свой первый за долгое время вопрос. Он скрестил руки на груди и нахмурился. Энакин подумал, что Оби-Ван, вероятно, не выглядел бы таким мрачным и недоверчивым, если бы это была миссия Совета. Казалось, он никогда не радовался приказам Сената и... Таркин пожал плечами. – На Тюшиал-3 говорят на хаттском. На самом деле, в вашем Ордене или в нашем правительстве не так много людей, свободно владеющих этим языком. Генерал Скайуокер – один из немногих. Энакин напрягся. Технически, он мог говорить на хаттском. Но он ненавидел этот язык и воспоминания, которые он вызывал. Даже мысль о том, чтобы говорить на нем, заставляла его кожу покрыться мурашками. – А вы, – продолжил Таркин, кивнув Оби-Вану и напугав Энакина, который счел свои лингвистические способности достаточной причиной, чтобы отправить их на задание, – ну. Скажем, у Коля… особые предпочтения. – Простите? – спросил Оби-Ван; Энакин ощетинился в тот же момент, ему не понравился ни тон Таркина, ни то, как он посмотрел на Оби-Вана сверху вниз. Губы Таркина скривились в короткой острой ухмылке. Он снова активировал голопроектор, и перед ними пронеслась цепочка изображений, на каждом из которых были были запечатлены разные гуманоиды с бледной кожей и рыжеватыми волосами. – Вы весьма, – сказал Таркин с той же ухмылкой на губах, – как говорят на нижних уровнях, в его вкусе. Вы будете сопровождать генерала Скайуокера в образе... компаньона. Мы надеемся, что Коль согласится обменять информатора на вас. Энакин обошел стол, разделяющий их, загораживая Оби-Вана собой. – Мы ни на кого не будем менять Оби-Вана, – отрезал он; из всех безмозглых планов, которые ему было приказано осуществить во время этой ужасной тяжелой войны, обмен генерала на какого-то случайного агента сепаратистов был… – Мы, конечно, разработали план по спасению генерала Кеноби, как только информатор окажется в безопасности в руках Республики, – Таркин поднял бледные и совершенно безразличные глаза, встречаясь взглядом с Энакином. Энакин покачал головой. – Этого недостаточно. Таркин вздохнул. – У вас есть приказ, – не отводя взгляда, он вытащил кристалл данных и положил его на стол между ними. – Этот вопрос не подлежит обсуждению. – Я буду… – Энакин, – устало вздохнул Оби-Ван; он, кажется, уже смирился. – Приказ есть приказ. Есть ли еще что-то, что нам нужно знать?***
На самом деле им нужно было знать и другие вещи. Оказалось, что для Энакина заготовлено прикрытие, согласно которому он будет подающим надежды азартным игроком определенной степени известности. По крайней мере, этот образ легко поддерживать; джедаи, как правило, преуспевали в азартных играх. Энакин мог проиграть в сабакк только Оби-Вану, поэтому играть с кем-либо еще было неинтересно. Ему дали костюм: темные одежды, более изысканные, чем все, что у него когда-либо было. Шелковистая ткань приятно ощущалась на коже. Переодевшись, он посмотрел в зеркало и едва узнал собственное отражение. Он чувствовал себя не в своей тарелке без привычной туники и балахона. Он никогда не проводил много времени в другой одежде и отправился на поиски Оби-Вана, чтобы пожаловаться. Все жалобы застыли на его губах, когда он увидел, как должен быть одет Оби-Ван. Точнее, не одет. – О, слава Силе, ты здесь, – сказал Оби-Ван, когда Энакин вошел в его покои. Он… держал банку с чем-то, извиваясь, чтобы намазать себе спину. Голую спину. На самом деле, большая часть его кожи была обнажена. Из одежды на нем было что-то вроде килта – он едва доставал до колен – и искусно сшитые сапоги до икр, вот и все. Энакин резко вспомнил о Хуффисоре, и не в последнюю очередь потому, что ему внезапно стало очень жарко в этой новой модной одежде. – Посмотри, равномерно легло? – попросил Оби-Ван, когда Энакин не ответил на его приветствие, потому что его язык, казалось, прилип к небу. Оби-Ван раскинул руки в стороны, поворачиваясь; крем, которым он намазался, оставлял на коже перламутровое сияние, отражая свет и переливаясь различными оттенками голубого и розового, светло-зеленого и мягкого пурпурного. – Энакин? – Что? – только и смог вымолвить Энакин, прекрасно понимая, что пялится, и отчаянно надеясь, что эти штаны скрывают больше, чем, как кажется, они могут скрыть. – Блеск. Я что-нибудь упустил? – Что? – беспомощно повторил Энакин. К счастью, какая-то часть его мозга – очевидно, не та, которая отвечает за речь – все еще функционировала. Он окинул взглядом кожу Оби-Вана, сияющую и прекрасную. – Да. Оби-Ван вздохнул, оборачиваясь через плечо. – Где? Энакин искал повод снова прикоснуться к нему. Он потратил мгновение, чтобы мысленно пожелать Таркину всего наилучшего, и взял баночку из рук Оби-Вана. – Я помогу, – сказал он, обмакивая пальцы в крем; тот был прохладным и немного покалывал кожу. Энакин задавался вопросом, продолжал ли он покалывать после нанесения, чувствовал ли Оби-Ван это по всему телу, если он... Энакин откашлялся. – Почему ты так одет? – Судя по всему, – устало ответил Оби-Ван, – на Тюшиал-3 так принято среди… — он пошевелился, когда Энакин коснулся его спины, пытаясь нанести блеск равномерно. – Эм, компаньонов, – он прочистил горло. – Для договорных отношений, я полагаю. Энакин замер, держа руку на спине Оби-Вана. – Подожди, – медленно начал он, – ты должен быть… – Да, – сказал Оби-Ван, отступая от него – слишком рано – и мрачно улыбаясь. – Похоже, что так. Будем надеяться, что у тебя достаточно кредитов. Мои услуги довольно дорого стоят. Энакин завис, размышляя об услугах Оби-Вана, мысленно прокручивая образы, которые заставляли его умирать от желания. Он все еще невидяще смотрел прямо перед собой, когда Оби-Ван окликнул его. – Пойдем. Нам нужно найти шаттл. – Верно, – отозвался Энакин, жалея, что сделал это, потому что его голос звучал низко и хрипло. Он прочистил горло, но Оби-Ван остановился на полпути, взглянув на Энакина, а затем снова отведя взгляд. Энакин посмотрел на крем, оставшийся на его руке – совсем немного – и потер пальцы. Он не мог не думать о том, как блеск размажется по всей передней части его новой одежды, если он просто... просто притянет Оби-Вана к себе. Как будет смотреться на его коже, или... – Энакин, – позвал Оби-Ван с порога, – ты в порядке? Энакин кивнул, помня, что должен молчать, и последовал за ним.***
Они сели на частный шаттл, нанятый специально, чтобы доставить их на Тюшиал-3. Это был новый шаттл, быстрый и хорошо оснащенный. Энакин предположил, что на таком корабле мог бы путешествовать очень крутой игрок, который был высокого мнения о себе. Ему очень понравился шаттл, но он не сказал об этом вслух. Как и не сказал о том, как сильно ему понравилось помогать Оби-Вану с нанесением блеска. Согласно инструкции, крем нужно было наносить в течение нескольких дней, чтобы добиться нужного эффекта, после чего он сохранится на срок не менее недели. – Чтобы не замарать этим блеском все вокруг, – сказал Оби-Ван, хмуро глядя на инструкцию, которая прилагалась к крему. И действительно, когда через несколько дней они добрались до места назначения, его кожа, казалось, светилась сама по себе, он будто весь состоял из света... Ладно. Когда-то давно Энакин назвал Падме ангелом. И она по-прежнему казалась ему такой, всегда, даже когда много лет назад она вежливо отвергла его неуклюжие ухаживания на Набу. Но Оби-Ван сиял, он был воплощением Света, и, ох, Энакин хотел… сделать все то, что делать совсем не следовало, ведь им предстоит миссия, и думать нужно о ней. Энакин старался выкинуть из головы все мысли о том, что он хотел сделать с Оби-Ваном во время поездки, но так и не смог. Чем еще заниматься, лежа на койке – в одиночестве и холоде, которые он ненавидел – как не думать о том, везде ли Оби-Ван наносил блеск. Энакин хотел бы предложить свою помощь, скользнуть рукой по животу Оби-Вана… Он задавался вопросом, почувствует ли Оби-Ван возбуждение от его прикосновений, представлял, как Оби-Ван поднимет на него ошеломленный взгляд широко распахнутых глаз, схватит за плечи, весь сияющий и яркий и… И Энакин кончил, закрыв лицо рукой и тяжело дыша. К тому времени, как они приземлились, он чувствовал себя утомленным, потому что в шаттле нечего было делать, кроме как изнывать от желания и пытаться сделать что-нибудь – что угодно – чтобы избавиться от него. Но ничего не помогало. К тому времени, как они зашли на посадку, он чувствовал себя практически разбитым. Он прошел на другой конец шаттла, чтобы проведать Оби-Вана и обнаружил того в каюте в скверном расположении духа. Энакин посмотрел на него, безуспешно пытаясь держать себя в руках. – Все в порядке? Оби-Ван бросил на него мрачный взгляд, нахмурившись. – Помимо того факта, что я действительно хотел бы подать жалобу на того, кто ответственен за выбор моей одежды? Я полагаю, нет, – он вздохнул, указывая на самого себя, и высшие мозговые функции Энакина тут же отключились. Он, видимо, видел не весь наряд Оби-Вана. Оказалось, еще были аксессуары. Золотое колечко в его... – Ты не можешь носить это, – выпалил Энакин, повинуясь инстинкту самосохранения. Он не был уверен, хотел ли он задушить человека, придумавшего костюм Оби-Вана, или же купить ему выпивку. Кто-то решил, что Оби-Ван должен проколоть сосок, и Энакин, кажется, был готов… сгореть на месте. Он собирался немедленно позвонить мастеру Ундули и попросить ее привезти запасную одежду, потому что никому нельзя позволять увидеть Оби-Вана в таком виде. Оби-Ван фыркнул. – Кажется, я должен, – он закатил глаза. – Ради блага Республики. Поможешь мне с этим? Он взял в руки небольшой золотой обруч. Энакин заметил, что длины было достаточно, чтобы обернуть его вокруг шеи. С обруча свисала тонкая цепочка. Энакин машинально взял его, и Оби-Ван повернулся, наклонив голову вперед. Энакину удалось молча надеть обруч на шею Оби-Вана, отчасти потому, что он не был уверен, что способен произнести хоть слово. Оби-Ван протянул руку, чтобы поправить обруч – блеск держался достаточно хорошо, не размазываясь – и страдальчески вздохнул. Он повернулся, ухватившись за край цепочки и сделав с ней кое-что. Энакин был почти уверен, что ему снится очередной сон, который обычно не приносит ничего, кроме болезненного возбуждения, когда Оби-Ван посмотрел на него. – Ну? Я выгляжу так же глупо, как себя чувствую? Энакин отчаянно умолял Силу, чтобы Оби-Ван не смотрел вниз. Оби-Ван выглядел как человек, которого просто необходимо было взять на руки и унести на ближайшую горизонтальную поверхность. Черт, подойдет и вертикальная. Энакин хотел содрать с него то немногое, во что он был одет, прикоснуться к его сверкающей коже, чтобы... Оби-Ван поднял бровь, и Энакин смог собраться. – Ты выглядишь прекрасно, – он тут же пожалел, что не может врезать самому себе. Он покачал головой, сильно прикусив язык и отвернувшись. – Скоро посадка, – и бросился в кабину пилота, чтобы не успеть пойти на поводу у желаний, захлестнувших его по самую макушку. Когда Оби-Ван присоединился к нему в кабине, ему пришлось задействовать все свое самообладание, чтобы сосредоточиться на поставленной задаче. Они сели, и Энакин повернулся, чтобы посмотреть на Оби-Вана, проверить, готов ли тот, и все его тело напряглось от желания. Оттолкнув это от себя, он встал. – Что ж, думаю, вот оно, – он протянул руку. – Думаю, да, – вздохнул Оби-Ван, сморщив нос, глядя на руку Энакина. – Эй, – сказал Энакин, – ты понятия не имеешь, кто может увидеть, как мы покидаем этот корабль. Войди в образ, ну же. Оби-Ван стрельнул в него взглядом, который очень ясно давал понять, что позже Энакин пожалеет обо всем. Он, видимо, не осознавал, как сильно Энакин уже сожалел об этом, когда взял Энакина за руку и поднялся на ноги. – Полагаю, я должен постараться выглядеть соблазнительно, – вздохнул Оби-Ван. Энакин не стал говорить, что если ему удастся выглядеть еще более соблазнительно, то он окажется в объятиях Энакина. Ему удалось прикусить язык и избежать этого откровения. Вместо этого он глубоко вздохнул, тоже попытавшись войти в образ – надеясь, что Трейну Бисве лучше удастся сопротивляться желанию посадить своего друга к себе на колени и проверить, есть ли что-нибудь под его килтом – и устроил ладонь на спине Оби-Вана настолько собственнически, насколько это было уместно. У Энакина было очень плохое предчувствие по поводу этой миссии.***
Тюшиал-3 оказалась такой же красивой, как о ней говорили. Даже ангар излучал великолепие с его воздушными линиями и мягкими цветами. Энакин спустился по трапу с бешено колотящимся сердцем, задрав подбородок и сосредоточившись на том, чтобы выглядеть как можно более высокомерным и пренебрежительным. Внизу, на площадке, их ждал блестящий протокольный дроид новой модели. Он отбарабанил вступительную речь, которую Энакин едва расслышал, приветствуя их на Луне и осыпая стандартными любезностями, а в конце попросил Энакина представиться и сообщить цель своего визита. Он прекрасно говорил на хаттском. – Трейн Бисва, – он ненавидел привкус лжи на языке и хаттский, слетающий с собственных губ. – Я здесь для того, чтобы играть в карты. Протокольный дроид кивнул. – Конечно, лорд Бисва, мы рады приветствовать вас на Тюшиал-3. Я распоряжусь, чтобы вас проводили в наши игровые комнаты. Подтвердите личность вашего компаньона, пожалуйста. – Эдель Латчан, – сказал Энакин; вымышленное имя Оби-Вана звучало в его устах более непривычно, чем свое. Он держал подбородок высоко поднятым, сохраняя безразличный взгляд только благодаря огромным усилиям; он осматривал пространство вокруг них так быстро, как мог. Он смутно надеялся, что они сразу заметят перебежчика и смогут просто забрать ее и убраться отсюда. Он нигде ее не нашел, а дроид продолжил: – Какова его цель? Энакин хмуро посмотрел на дроида и процедил: – Следить за тем, чтобы мне было хорошо, – он на мгновение порадовался, что Оби-Ван понятия не имеет, о чем идет речь. Он так и не выучил хаттский. – Теперь мы можем идти, или у тебя есть другие глупые вопросы? Дроид кивнул, поклонившись, и развернулся, уводя их прочь. – Все хорошо? – тихо спросил Оби-Ван. – Пока да, – пробормотал в ответ Энакин, держа руку на спине Оби-Вана и ведя его вперед.***
Дроид провел их через сад – тот был прекрасен, даже Энакин не мог этого не отметить – к большому игровому комплексу. Он вручил Энакину светящуюся голокарту комплекса, и, пожелав удачи, оставил его у прилавка, где продавали игровые фишки. Энакин пытался игнорировать тот факт, что, казалось, все пялились на них, пока он покупал фишки у молодой женщины-родианки. Во всяком случае, он был почти уверен, что за ними не следят. Оби-Ван сиял, и Энакин заметил, что люди оборачиваются, чтобы посмотреть на него, когда они зашли в один из основных игровых залов. Он представлял собой огромное открытое помещение с высокими потолками. В центре находилось что-то вроде естественного фонтана, брызги которого взмывали в воздух. Все пространство освещал теплый свет. Это было красиво, но Энакин почти ничего не замечал. Было трудно что-либо заметить, пока его рука все еще лежала на спине Оби-Вана. Тот оказался далеко не единственным человеком здесь, чья кожа сверкала. Энакин заметил несколько других, и все они выглядели… занятыми своими клиентами. Он заметил, что Оби-Ван тоже наблюдает за ними краем глаза. Энакин нашел столик и устроился в кресле, вытянув ноги. В этот момент в голове Энакина должен был прозвенеть предупреждающий звоночек, но этого не произошло. Он оказался совершенно не готовым к тому, как Оби-Ван поменяет свою манеру держаться. Энакин чуть не смял карты, которые ему сдали, когда Оби-Ван подошел к спинке стула, наклонился и устроил руку на плече Энакина. Через секунду он начал небрежно перебирать волосы Энакина. Энакин невидяще уставился на карты в своей руке. Только легкое прикосновение Оби-Вана в Силе удержало Энакина от того, чтобы развернуться и поцеловать Оби-Вана. Сохранив свое внезапно пошатнувшееся самообладание, он выдохнул и изо всех сил постарался сосредоточиться на игре. Он выиграл несколько раздач, не зная, что помогло больше: мастерство, удача или тот факт, что по крайней мере двое других игроков уделяли больше внимания Оби-Вану, чем своим уменьшающимся стопкам фишек, и отошел от стола с максимально скучающим выражением лица, на которое только был способен. Оби-Ван приподнял бровь, вопросительно глядя на него, и Энакин, притянув Оби-Вана ближе, прошептал ему на ухо – с куда большим откровением в голосе, чем хотелось бы: – Мне нужно выпить.***
Выпивка особо не помогла. Тем более, для того, чтобы заказать ее, ему пришлось сесть на высокий стул у одной из многочисленных барных стоек, и Оби-Ван решил прильнуть к его груди, устроившись между его бедер. Энакину едва хватило сознательности, чтобы подвинуться, не давая Оби-Вану приблизиться достаточно для того, чтобы узнать, какой эффект он на него производит. Энакин залпом выпил алкоголь, наслаждаясь тем, как он обжигает горло, и еще раз осмотрел зал, надеясь найти либо их сепаратистского шпиона, либо Ротарда Коля. Энакин был готов просто схватить этого человека и потребовать, чтобы ему отдали шпиона, и тогда он мог бы забрать отсюда Оби-Вана и замотать его в большое количество одежды. Или раздеть окончательно. Энакин бы предпочел второй вариант. Прогнав эти мысли, он покачал головой и попытался сосредоточиться.***
Энакин отчетливо ощущал даже малейшее движение Оби-Вана. Отчасти потому, что в итоге они сели на скамейку, и Оби-Ван закинул ноги на бедра Энакина. Энакин держал руку на бедре – лучшего места он не мог придумать – и едва успевал следить за игрой. Его больше заботил тот факт, что, если Оби-Ван еще немного сдвинет ногу, то обнаружит, что Энакин чертовски возбужден, и на самом деле уже мучительно долго. Он почти почувствовал облегчение, когда Оби-Ван отодвинулся – его отражение в Силе мерцало от любопытства. Молча поднявшись, Оби-Ван – Энакин начал скучать по его голосу, но, если говорить на общегале, они, скорее всего, выдадут себя – провел пальцами по плечам Энакина и ушел. Энакин посмотрел ему вслед; вряд ли его можно было винить, во всяком случае, он сделал это не просто чтобы поглазеть на Оби-Вана. Сначала он подумал, что, возможно, Оби-Ван захотел выпить, но эта мысль испарилась спустя мгновение. Ротард Коль вошел в зал, кажется, через боковую дверь. Он разговаривал с группой игроков за другим столиком и выглядел… Низковатым. Он был не выше Энакина и такого же телосложения. Мрачный, с темными глазами и хмурым взглядом, с бластером на бедре – это первый раз, когда Энакин увидел открыто продемонстрированное оружие с тех пор, как они прибыли сюда. Оби-Ван прошел прямо перед глазами Коля, направляясь к бару, не глядя по сторонам, и Энакин заметил, как Коль повернул голову, чтобы проследить за ним. – Лорд Бисва, – нетерпеливо позвал крупье за столом Энакина, – ваша ставка. Энакин отвлекся, раздражение прокатилось горячей волной вдоль позвоночника, и он, нахмурившись, вернулся к игре.***
Оби-Ван не вернулся к тому моменту, когда Энакин завершил раунд; он не мог уйти в самый разгар игры, не раскрывая прикрытия. Когда все закончилось, Энакин встал из-за стола, распорядившись зачислить выигрыш на свой счет рассеянным взмахом руки – раньше он никогда не задумывался, сколько кредитов можно на этом заработать – и повернулся, почти уверенный, что Оби-Ван ушел, исчез и... Оби-Ван все еще находился у барной стойки, прислонившись к ней так, что это выглядело непристойно, или, может быть, Энакин просто был слишком предвзятым из-за того, что Коль нависал над Оби-Ваном, сосредоточив на нем все свое внимание. Энакин подошел так небрежно, как только мог, как раз вовремя, чтобы услышать бормотание Коля – к счастью, на хаттском, к счастью, Оби-Ван ничего не понял. – …проводить вас в мои покои и… – Он уже занят, – вмешался Энакин, прислоняясь к стойке с другой стороны от Оби-Вана, и протягивая руку, чтобы положить ладонь на его спину и притянуть ближе. Энакин пытался казаться скучающим и незаинтересованным, махнув рукой бармену. – А… – в голосе Коля звучало удивление. – Вами? Оби-Ван внимательно следил за другими компаньонами, находящимися в зале; он повернулся к Энакину и улыбнулся ему, проведя рукой по его груди. Энакину пришлось потрудиться, чтобы проигнорировать это, продолжая хмуро глядеть на Коля. – Да, – ответил он и отвернулся, решив на этом остановиться. – Я выкуплю ваше время, – не задумываясь сказал Коль, и Энакин вновь обратил на него мрачный взгляд. Коль задумчиво смотрел на него; в темных глазах промелькнул голод, когда он перевел их на Оби-Вана. – Щедрое предложение, – Энакин покачал головой. — Но я откажусь. Коль сузил глаза. – Вы, верно, не знаете, кто я… – Я прекрасно знаю, кто вы, – Энакин выпрямил спину, понимая, что намечающаяся драка из-за Оби-Вана вряд ли поможет их миссии… – Тогда вы в курсе, что я привык получать то, что хочу, – продолжил Коль. Затем он резко улыбнулся. – Однако я не безрассуден. Назовите свою цену за оставшуюся часть его контракта. Энакин не мог придумать достаточно высокую цену, но лорд Бисва мог бы это сделать. Энакин колебался – Оби-Ван даже не знал, о чем они говорят – но нужно было что-то делать. Энакин сделал глоток и, закатив глаза, выдал цифру, которая должна была показаться Колю абсурдно высокой. – Договорились, – улыбнулся Коль, его лицо приобрело удовлетворенное выражение. Он махнул рукой, поймав барменшу, когда она подошла достаточно близко. – Мне нужно сделать перевод на счет этого джентльмена. Проследите, чтобы он дошел. Я буду… занят до конца вечера. Сердце Энакина бешено колотилось. Он коснулся Оби-Вана в Силе – этого было совершенно недостаточно для предупреждения – и убрал руку с его спины, когда Коль потянулся к нему. Оби-Ван бросил на него взгляд, но Энакин не смог ответить ему так же безмолвно. Но Оби-Ван, должно быть, понял достаточно, потому что подвинулся к Колю, который одобрительно провел рукой по его плечу и вниз по спине. – Он не говорит? – спросил Коль, глядя на Энакина. – Нет, – ответил Энакин, стараясь не раздавить стакан в руке. – Не говорит. Коль немного нахмурился, наклонился и покрутил колечко. С губ Оби-Вана слетел резкий удивленный звук, а глаза Энакина застелила красная пелена. – А, – на лицо Коля вернулась улыбка. – Он все-таки издает звуки. Рад иметь с вами дело. Он отвернулся. И ушел, положив руку на спину Оби-Вана, выводя его из зала. Энакин отмахнулся от барменши, пытающейся получить информацию о его счете, и, отхлебнув остатки своего напитка, направился за ними.***
Энакин почти сразу же пожалел, что позволил Оби-Вану уйти с Колем. Да, наверное, это поможет их миссии. Но Энакин с трудом мог думать об этой миссии. Гораздо больше он беспокоился о том, что Коль касается сияющей кожи Оби-Вана – а Оби-Ван хотел, чтобы его касались, он просто таял каждый раз, когда Энакин гладил его по спине. Этим легко можно было воспользоваться, и Коль выглядел как тот, кто мог это сделать. Кто знал, что может произойти до того, как Энакин найдет их? Мысли Энакина метались слишком быстро и беспокойно. Он мог чувствовать Оби-Вана где-то на периферии своего сознания. Оби-Ван был спокоен, но он вообще редко волновался. Энакин следовал за ним по коридорам, бездумно сжав руки в кулаки и до боли стискивая челюсти; он весь напрягся, почувствовав, что приближается. Он был готов схватить Коля и… Энакин не был уверен, что дальше. Он мог как-нибудь заставить его выдать местонахождение их маленького предателя. Но, свернув за угол, он обнаружил Оби-Вана, идущего к нему в одиночестве. Энакин моргнул, дымка гнева на задворках его сознания временно рассеялась. Он посмотрел вглубь коридора. – Где Коль? Оби-Ван одарил его улыбкой, выглядя слишком довольным собой, что поспособствовало душевному спокойствию Энакина. – Я сказал ему, что мы очень хорошо провели время, – сообщил Оби-Ван. – И что он очень устал после этого. Он должен проспать хотя бы несколько часов. Его разум на удивление слаб перед… ну. Похотью, я полагаю. Энакин почти пожалел Коля, всего на мгновение. Быть отправленным спать с помощью внушения Силы, должно быть разочаровывающе, даже если это внушение включало намек на то, что он получил… удовольствие в компании Оби-Вана. – Мне удалось забрать это у него, когда он отвлекся, – Оби-Ван вытащил небольшую карточку из-за пояса килта и помахал ею. – Значит, мы можем осмотреться, не так ли?***
С картой доступа, которую Оби-Ван забрал у Коля, они могли попасть, казалось, куда угодно. Они передвигались быстро, прочесывая этаж за этажом. Энакин предположил, что это не совсем то, что предписывали инструкции, но у него было хорошее предчувствие относительно их шансов на успех, вплоть до того момента, пока не сработала сигнализация. – Крифф, – гаркнул Энакин, прислушиваясь к ревущему эху, раздающемуся вокруг. – Почему ничего никогда не бывает легко? Оби-Ван улыбнулся ему, отвлекая еще больше, чем обычно. – Не капризничай, Энакин. Он бросился вперед к приближающейся группе дроидов, и у Энакина было достаточно времени, чтобы осознать, что ему придется смотреть, как Оби-Ван сражается практически без одежды, прежде чем дроиды окружат их. Энакин едва не влетел лицом в стену, когда Оби-Ван улучил момент, чтобы задрать килт и… – Это бластер? – спросил Энакин, хотя ответ был очевиден, потому что Оби-Ван только что направил эту крошечную штуку на дроида и проделал дыру в его центральном процессоре. – Да, – отозвался Оби-Ван, когда Энакин бросился в бой следом за ним, по большей части разрывая дроидов при помощи Силы, пока они не превратились в обломки, разбросанные по залу. Энакин, возможно, затратил больше энергии, чем необходимо, но сейчас ему нужно было как-то остыть. – Где ты вообще его прятал? – спросил он, глядя на миниатюрный бластер. – О, ты знаешь, – ответил Оби-Ван, хотя Энакин ничего не знал, и повернулся, немного нахмурившись. – Я чувствую что-то впереди. А ты? Энакин едва мог чувствовать что-либо, кроме желания. Вот почему, подумал он, Кодекс так настойчиво предостерегает от беспорядочных эмоций. Но ни в чем из этого не было его вины. Это не он одел Оби-Вана в несколько полосок ткани и не он заставил его сиять. Тем не менее, он кивнул. – Да. Если Оби-Ван сказал, что впереди что-то есть, значит, впереди что-то есть. Они наткнулись на еще один патруль, следуя за предчувствием Оби-Вана, и Энакин выместил свою неудовлетворенность на дроидах, перешагнув через последнего из них, пока тот еще искрился, и вонзив световой меч в закрытую дверь, на которую Оби-Ван указал рукой. За дверью они нашли невысокую неймодианку, которая ютилась в дальнем углу, а ее огромные глаза блестели от слез. В одной руке она сжимала нечто, похожее на сломанную раму от картины. Ее так сильно трясло, что Энакин не мог представить, как она собиралась использовать это в качестве оружия. – Ну привет, – сказал Оби-Ван, прислонившись к Энакину, чтобы заглянуть в комнату, и улыбнулся. – Думаю, мы здесь, чтобы спасти вас.***
Неймодианка не стала с ними спорить. «Наверное, она увидела Оби-Вана и решила, что пойдет туда, куда он захочет», – безжалостно подумал Энакин. В итоге, весь их побег пошел не по плану. В итоге, они ворвались в атмосферу на маленьком ремонтном корабле, и это было не так уж плохо. Проблема заключалась в преследовавшей их флотилии охранных судов. Эти корабли действительно могли бы серьезно им навредить, если бы Асока, Рекс и отряд истребителей не подоспели с орбиты луны, предоставляя Энакину прикрытие, позволившее запустить гипердвигатели и вывести их оттуда. Он глубоко вздохнул, откинувшись на неудобное сиденье, когда звезды начали проноситься мимо них с огромной скоростью; его сердце все еще бешено колотилось после боя. – Ну, все прошло лучше, чем я ожидал, – подал голос Оби-Ван совсем рядом с ним. Энакин взглянул на него, сверкающего в этой унылой обстановке корабля, и вздрогнул, почувствовав, как перенаправляется поток адреналина в его крови. Он сдвинул ноги, пытаясь скрыть внезапный стояк; вряд ли сейчас подходящее время. – Наверное, да, – сказал он, оглядываясь на их пассажирку, которая снова задрожала и была готова вот-вот разрыдаться. – Будем надеяться, оно того стоило.***
Их гостью как ветром сдуло, стоило только взойти на борт Переговорщика. Йода, видимо, ждал ее. Энакин смотрел, как она уходит, качая головой и надеясь, что она сможет рассказать Совету что-нибудь полезное. Его немного удивило, что за ней пришел представитель Совета лично, но… Он слишком устал, чтобы думать обо всем этом. Он повернулся, чтобы посмотреть на Оби-Вана, и обнаружил, что тот, нахмурившись, потирает свои руки. – Все в порядке? – спросил Энакин, ожидая подвоха. Всегда у них так. . – Да, – вздохнул Оби-Ван. – Просто не могу дождаться, чтобы смыть с себя это. – Я помогу, – без раздумий отозвался Энакин; каким бы завораживающим ни было сияние, он скучал по тому, как выглядит кожа Оби-Вана без этого странного блеска. Скучал по усеивающим ее веснушкам. И, кроме того, это было еще одним поводом для прикосновений. Оби-Ван повернулся, делая шаг по направлению к своей каюте. – Я уверен, что справлюсь, – беззаботно сказал он, и Энакин вздохнул, следуя за ним. – У меня есть лосьон, который должен помочь. – Да ладно, – ответил Энакин, – позволь мне хотя бы помочь тебе со спиной. Кто знает, как трудно будет довести дело до конца. Он хотел бы звучать менее двусмысленно. Он все еще не мог перестать думать о том, что было бы, если бы они дошли до конца. Но он мог игнорировать это. Он мог помочь Оби-Вану. Это было правильно. Оби-Ван колебался мгновение, а затем наконец кивнул. – Хорошо. Они молча дошли до его каюты и зашли в нее, не говорили ни слова все то время, пока Оби-Ван рылся в сумке. Достав какую-то бутыль, он бросил ее Энакину. – Посмотрим, сработает ли это, – сказал он, заводя руки назад, чтобы расстегнуть и снять обруч с шеи. Энакин слишком сильно встряхнул лосьон, и в итоге половина его пролилась на пол. Оби-Ван моргнул. – Ты уверен, что пришел помочь? – Я не специально, – проворчал Энакин, чувствуя жар на щеках и в затылке. Оби-Ван промычал, отстегивая цепочку и бросая обруч на свою койку. Энакин знал, что не должен спрашивать, но не мог не указать на колечко, которое все еще оставалось на месте. – Ничего не забыл? – Я думал оставить его, – задумчиво ответил Оби-Ван, и бутыль в механической руке Энакина треснула, так сильно сжались его пальцы. – Энакин! – вскрикнул Оби-Ван, отпрыгнув на шаг назад, когда осколки стекла разлетелись по полу вместе с большей частью лосьона. – Прости, – выпалил Энакин, — я не знаю, что произошло. – Ты в порядке? – спросил Оби-Ван, будто не он только что решил оставить пирсинг в соске и тем самым сломал часть мозга Энакина. – Да, – солгал Энакин. – Я просто… позволь мне убрать это, и… – он огляделся, изо всех сил пытаясь придумать, как выгнать Оби-Вана из каюты хотя бы ненадолго. – И тебе следует принять душ. Может быть, он смоет часть. Оби-Ван одарил его обеспокоенным взглядом. – Хорошо. Звучит как неплохая идея. Оби-Ван бросил взгляд через плечо, исчезая в освежителе, и Энакин застонал, стоило только двери закрыться за его спиной, сопротивляясь желанию ударить кулаком по стене. Ворча, он наклонился, чтобы убрать бардак, который сам же создал. Ему удалось ликвидировать большую часть беспорядка к тому времени, как Оби-Ван вернулся в полотенце, обернутом вокруг бедер, все еще сияющий, все еще с пирсингом. – Душ не помог, – вздохнул он, отбросив влажные волосы с лица. Энакин думал, что смог вернуть самообладание, но, только взглянув на Оби-Вана, он понял, что ошибся. Он тяжело сглотнул и отвел взгляд. – Ну, я думаю, что спас большую часть, – с помощью Силы он сумел собрать остатки и убрать из них осколки стекла. – Итак. Оби-Ван вздохнул, глядя на лосьон; Энакин собрал его в маленькую миску. – Может, мне следует сделать это самому. – Нет, – Энакин покачал головой; после всего он, по крайней мере, собирался помочь. – Садись сюда, давай. Оби-Ван бросил на него полный сомнений взгляд, но сел, как и просили. Он замер… совершенно и абсолютно неподвижно, когда Энакин коснулся его плеч, растирая лосьон с таким усердием, которого, вероятно, задача не требовала, но у него так давно не было такой возможности. И так приятно было прикоснуться к нему, провести руками по сияющей коже. У Энакина по спине побежали мурашки, он решил, что на этот раз… на этот раз он спросит. Он поднимет эту тему и… и если Оби-Ван нуждался в прикосновениях так сильно, как думал Энакин, то он, конечно же, согласится. Они могли бы помочь друг другу, и... Энакин нахмурился, отбрасывая эти мысли. – Э-э, Оби-Ван, думаю, у нас проблемы. – Что? – Оби-Ван казался почти растерянным. Его тон не должен был вызвать у Энакина желание развернуться и поцеловать его в губы, но это произошло. Энакин сглотнул. У них другие проблемы. Он убрал руки с кожи Оби-Вана, мрачно разглядывая сыпь, покрывающую каждый участок, которого он успел коснуться. – Думаю, у тебя аллергия. – Аллергия? – Оби-Ван покачал головой, пытаясь вытянуть шею, чтобы осмотреть собственную спину. – Что за… – его слова перешли во вздох, а Энакин почувствовал всплеск тревоги через Силу. – Крифф побери, – прорычал Энакин, когда Оби-Ван посмотрел на него широко раскрытыми встревоженными глазами, изо всех сил пытаясь сделать вдох, но у него не получалось. Энакин намазал кожу Оби-Вана чем-то, на что у него оказалась аллергия, кто бы сомневался. Позже он отругает себя за это. Энакин наклонился, игнорируя попытки Оби-Вана оттолкнуть его. Поднять и прижать к себе Оби-Вана, когда на нем было так мало одежды, обычно было невероятно заманчиво, но Энакин чувствовал только беспокойство, когда спешил вдоль коридоров, игнорируя испуганные взгляды, которые бросали на них солдаты по пути в медотсек.***
Медикам удалось заставить Оби-Вана снова дышать до того, как он получил необратимые повреждения, по крайней мере, так думал Энакин. Время, пока Оби-Ван лежал без сознания – он отключился вскоре после введения лекарства – Энакин провел, избавляясь от лосьона, вызвавшего аллергию. Оби-Ван встал на ноги на следующий день, его голос был хриплым, потому что, видимо, все маленькие трубки и проходы в его легких просто… распухли и перекрыли доступ кислорода изнутри. Каждый раз, когда Энакин думал об этом – о том, что это он виноват – его кулаки сжимались. Оби-Ван сказал, что это не его вина и им действительно повезло, что Энакин оказался рядом. Если бы Оби-Ван попытался справиться самостоятельно, он мог бы задохнуться, и никто бы даже не узнал. Его слова не особенно помогли Энакину чувствовать себя лучше, особенно когда сияние постепенно исчезло само по себе, обнажая бледнеющую сыпь, все еще остававшуюся на его коже. Энакин морщился каждый раз, когда видел это, и задавался вопросом, не пытается ли Вселенная что-то ему сообщить.***
Энакин действительно собирался просто оставить все как есть. Перестать пытаться найти причины прикоснуться к Оби-Вану после того, как Оби-Ван по его милости чуть не задохнулся насмерть. Но он не мог избавиться от желания, как ни старался. Не мог перестать этого хотеть. Он не мог не думать о том, что, похоже, Оби-Вану это тоже нравилось. Что это заставляло его таять. Он заслуживал, чтобы кто-то прикоснулся к нему после всего, через что они прошли, и имело смысл, чтобы это сделал именно Энакин. Кроме того, он нашел специальное масло для чувствительной кожи прямо во время миссии. Он купил его без раздумий, потому что это казалось правильным, словно такова была воля Силы, хотя звучало это, конечно, нелепо. Энакин намеревался основательно подойти к вопросу его применения. В конце концов, еще до того, как у Оби-Вана началась аллергическая реакция, он ограничивал доступ Энакина к своей спине. Энакину, вероятно, нужно было тщательно проработать план, но маленький флакон ощущался огромным грузом в его рюкзаке, и Энакин оказался перед дверью в покои Оби-Вана, понятия не имея, что собирается говорить. Открывший дверь Оби-Ван выглядел уставшим, на его лице виднелись следы, будто он заснул за работой. От этого зрелища у Энакина заболело в груди, и он еще больше убедился, что кто-то должен предложить Оби-Вану помощь. Энакин собрался с духом. – Можно, я зайду? – Конечно, – Оби-Ван отступил от двери, жестом приглашая его войти. Его койка была идеально застелена, но на столе лежала стопка датападов и полная чашка чая, из которого больше не шел пар. Энакин сглотнул. – Как твоя спина? Он почувствовал, как Оби-Ван напрягся, и услышал его вздох. – Все в порядке, – ответил Оби-Ван. – Но если ты хочешь, чтобы я… – Я нашел новую штуку, – резко начал Энакин; он привык сразу переходить в наступление во время их спаррингов с Оби-Ваном. – Это для чувствительной кожи, думаю, тебе подойдет. Оби-Ван сомкнул челюсти, сузив глаза. – У меня не чувствительная кожа. У меня была аллергическая реакция на консервант, обнаруженный в очень редком медицинском креме. – Конечно, – Энакин ухмыльнулся кислому выражению лица Оби-Вана. Он был настолько оскорблен, что не заметил, как Энакин потянул его к койке, и Энакин принял решение пойти ва-банк, дергая застежки на его тунике. – Энакин, – Оби-Ван попытался схватить Энакина за запястья, но тот уже сбросил с его плеч тяжелую ткань, и мышечная память, должно быть, взяла верх, потому что дальше он без колебаний стянул и тунику. – Почему бы тебе не позволить мне… – Садись сюда, – Энакин, сделав вид, что не слышит его, уселся на матрас и похлопал по месту перед собой. Оби-Ван хмуро посмотрел на него, и Энакин встретил его взгляд со всем нетерпением, на которое был способен. Он подумал, что, наверное, мог бы спросить, почему Оби-Ван так сопротивляется. Но первый вариант показался более эффективным. Спустя мгновение Оби-Ван вздохнул, отведя взгляд и сняв остатки одежды. Энакин заставил себя не смотреть, только прислушиваясь к шуршанию ткани, изо всех сил стараясь заглушить тянущее чувство в животе. Матрас прогнулся, когда Оби-Ван сел. Откашлявшись, Энакин вылил немного масла – оно предназначалось для чувствительной кожи и обещало не вызывать раздражения – и заметил, как напрягся Оби-Ван. Он колебался всего мгновение, задаваясь вопросом, избегал ли Оби-Ван этого, потому что ему не нравилось. Это не могло быть правдой. Он чувствовал, как Оби-Ван расслаблялся, почти таял от его прикосновений. Он не был похож на человека, который плохо проводит время. Энакин отбросил размышления и поддался желанию коснуться Оби-Вана, жалея, что не обе его руки – настоящие. Он прилагал все усилия, чтобы избавить Оби-Вана от напряжения в плечах, и не мог не скользнуть вниз по спине, слушая, как прерывается его дыхание. Скованность медленно покидала мышцы Оби-Вана, он наклонился вперед, упираясь руками в колени, пока Энакин пытался найти положение, которое позволило бы ему добраться до поясницы. Его рука скользнула вперед по изгибу талии Оби-Вана, и тот вздрогнул, задерживая дыхание. Энакин задумчиво погладил большим пальцем бок Оби-Вана и провел рукой вверх, к ребрам, а потом снова вниз, не думая ни о чем, кроме того, как приятно было прикасаться к нему вот так, и Оби-Ван схватил его за запястье, прохрипев: – Энакин. Это... ты не обязан… Энакин моргнул. Ему казалось, что он только проснулся. Он почти спросил «не обязан что?», но успел вовремя прикусить язык от греха подальше. Его рука покоилась внизу живота Оби-Вана. Его пальцы почти касались пояса штанов Оби-Вана. У Энакина перехватило дыхание. Мысли его закружились, внезапно громкие, и Оби-Ван потянул его за запястье, заерзав на кровати. Другой рукой Энакин обхватил ребра Оби-Вана, притягивая его назад; мысль о том, что он может уйти, вызвала в груди Энакина тревогу. – Это, – начал он, и ему пришлось откашляться. – Нет, я хочу, – выдавил он через мгновение и почувствовал, как Оби-Ван застыл у его груди. Он внезапно пожалел, что не надел как можно больше одежды, что мог чувствовать кожу спины Оби-Вана, но все же разрешил себе не ослаблять объятий. Кроме того, в их нынешнем положении он мог бросить взгляд вниз, через грудь Оби-Вана, и увидеть доказательство того, что Оби-Ван действительно хотел прикосновений Энакина. Энакин молчал, пальцы Оби-Вана все еще сжимали его запястье. – Ты не… этого не требуется… – прохрипел Оби-Ван. – Я сказал, что хочу, – прервал его Энакин, размышляя о том, не слишком ли он откровенничает, но он действительно хотел этого. Он хотел прикоснуться к Оби-Вану так же, как касался себя, пьянея от осознания, что это так же действует на Оби-Вана, что он не один. – Позволь мне, – сказал он, высвобождая руку из хватки Оби-Вана. – Позволь мне сделать это для тебя. Ощущение от того, что Оби-Ван, издав хриплый звук, ослабил хватку, было сродни победе в битве. Энакин притянул его немного ближе, зная, что он должен очень хорошо почувствовать эффект, который произвел. Они прижимались друг к другу от плеч до бедер, и Энакину пришлось заставить себя удержаться от того, чтобы не притереться к нему. Он справился. Игнорируя собственное болезненное возбуждение, он потянул завязки на штанах Оби-Вана, прислушиваясь к его быстрому неглубокому дыханию у своего плеча. Энакин и сам перестал дышать, когда ему наконец удалось просунуть руку за пояс штанов Оби-Вана, обнаружив что у него крепко стоит, и… И Энакин провел от основания до головки, его рука, скользкая от масла, легко двигалась по чувствительной коже. – Сила, Энакин, – выдохнул Оби-Ван, пошевелившись. Энакин не осознавал, что он – возможно – пытался толкнуться в ладонь, пока Энакин наконец, не коснулся его. Он устроил руку на бедрах Оби-Вана, ее сервоприводы жужжали, пока он удерживал Оби-Вана неподвижно. Извинение почти сорвалось с его губ, как только Энакин осознал, что произошло, но так и не произнес его, сбитый с толку реакцией Оби-Вана; тем, как он застонал, откинув голову назад на плечо Энакина и вцепившись в его руку. Оби-Ван сжал пальцами его предплечье, не пытаясь оттолкнуть, а просто держа, пока Энакин касался его, осторожно и заботливо. Другую руку он, согнув, отвел назад, зарываясь в волосы Энакина, собирая их в кулак, и… И Энакин представлял что-то подобное много раз. Он почти привык думать об этом, до такой степени, что возбуждался от одного взгляда на бутылочки с маслом. Но он никогда не представлял в точности ни звуки, которые издавал Оби-Ван, ни то, как румянец заливал его грудь, окрашивая кожу в красный цвет. Но этот жар не навредит ему. После этого Оби-Ван не будет страдать на протяжении нескольких дней. Энакин собирался сделать так, чтобы он чувствовал себя прекрасно. Он повернул голову, уткнувшись носом в щеку Оби-Вана; его глаза были закрытыми, линия губ – восхитительно мягкой, а голова просто… просто откинута назад на плечо Энакина, совершенно бесстыдно. Энакин так сильно захотел его поцеловать, что на мгновение сбился с ритма. Губы Оби-Вана созданы для того, чтобы их целовали, было преступлением не делать этого, и Энакин мог это исправить. Из груди Оби-Вана вырвался звук, резкий и страстный, когда Энакин поцеловал его; их положение было неудобным, но Энакину все равно. Оби-Ван издавал самые разные звуки, когда Энакин прикасался к нему, полностью сосредоточившись на горячей коже, нуждавшейся во внимании, которое Энакин был рад подарить. Он почти не слышал собственного бормотания в губы Оби-Вана. – Давай, Оби-Ван, вот так, покажи мне... Оби-Ван застонал – восхитительный звук, который Энакин хотел бы записать – его тело выгнулось, а бедра напряглись. Он вытянулся в объятьях Энакина на одно сладкое мгновение; у него перехватило дыхание. И это было грязно, очень грязно; брызги попали на пальцы Энакина, совсем немного – на живот Оби-Вана, на механическую руку Энакина. Энакин задавался вопросом, сколько времени прошло с тех пор, как Оби-Ван получал хоть какую-то разрядку, хотя бы наедине с собой, и эта мысль чрезвычайно отвлекала. Энакин коснулся его кожи, размазывая попавшие на нее капли, и Оби-Ван издал тихий сдавленный звук; он повернул голову, все еще покоящуюся на плече Энакина, так, что теперь его дыхание касалось шеи Энакина. – Хорошо? – Энакин чувствовал себя слишком оторванным от реальности, чтобы задать более связный вопрос, и Оби-Ван тихо засмеялся. Спустя мгновение Энакин ослабил объятия, не будучи уверенным, что Оби-Ван не поднимется с койки и не исчезнет ли в освежителе, чтобы привести себя в порядок. Он не знал, будут ли они когда-нибудь говорить об этом. Он думал... Оби-Ван развернулся и опустился на его бедра, стягивая с него одежду. – Думаю, это было лучше, чем хорошо, Энакин. Было непривычно слышать свое имя из уст Оби-Вана, пока он стягивал с Энакина одежду, выражение его лица было решительным, а волосы спадали на глаза. Он взглянул на Энакина снизу-вверх, одарив его улыбкой, которую Энакину сразу захотелось сцеловать. Энакин обхватил ладонью шею Оби-Вана, намереваясь притянуть его ближе, и именно в этот момент пальцы Оби-Вана сомкнулись вокруг его члена. Они были теплыми и тонкими, такими же мозолистыми, как и у Энакина, но ощущались совершенно по-другому. От твердого прикосновения, лишенного и намека на сомнение, с губ Энакина слетел громкий высокий звук. Оби-Ван, казалось, не возражал против не особенно удобного положения, продолжая держаться за плечо Энакина. Их лица были так близко, они делили одно дыхание на двоих, когда Оби-Ван коснулся его уверенно и так идеально, что Энакину захотелось зарыдать. Прошло так много времени – криффова вечность и еще чуть-чуть – с тех пор, как кто-либо прикасался к нему, и он никогда не желал чужих прикосновений хотя бы вполовину так же сильно, как хотел чувствовать кожу Оби-Вана своей кожей, его руку на своем члене. Оби-Ван потянулся вперед, чтобы прижаться своим лбом к его. Энакин вцепился в него, его кожа все еще была скользкой от масла и мягкой после массажа. Он обвил рукой шею Оби-Вана, огладив большим пальцем под подбородком. Воздуха не хватало, Энакин тяжело дышал; он так сильно хотел поцеловать Оби-Вана, что у него не осталось другого выбора, кроме как сделать это... Энакин мечтал, чтобы это никогда не заканчивалось; он хотел остаться в этом моменте с Оби-Ваном, неуклюже сидящим на его бедрах, до конца своей жизни. Он страстно желал этого; прервав поцелуй, чтобы посмотреть вниз и увидеть, как ладонь Оби-Вана движется по его члену, он застонал. Губы Оби-Вана оказались возле его уха, и он вздрогнул, когда Оби-Ван прошептал: – Тебе нравится? – Да, — проскрипел Энакин. – Сила. Оби-Ван, пожалуйста. – Мм, – Оби-Ван поменял положение руки, повернув запястье так, что перед глазами Энакина вспыхнули звезды. Он почти умолял Оби-Вана остановиться, потому что это отбросит его за грань, а Энакин хотел, чтобы это длилось вечно, но, ох, как же долго. Он не мог заставить себя что-либо сказать или сделать, оставалось только держаться за Оби-Вана, тяжело дыша, пока Оби-Ван подводил его к краю, к вершине удовольствия. Энакин застонал, дрожащий и чувствительный после всего; Оби-Ван дышал ему в волосы, практически повиснув на нем. Энакин, похоже, не мог вспомнить, как заставить свои руки отпустить Оби-Вана. Он чувствовал себя так хорошо, лучше, чем когда-либо на своей памяти. Энакин повернул голову, прижимаясь носом к виску и касаясь губами уха Оби-Вана, и почувствовал, как по его коже пробежали мурашки. – Нам нужно привести себя в порядок, – сказал Оби-Ван после долгой паузы. Энакин ожидал, что он немедленно попытается подняться. Но он остался, только сильнее прижавшись к Энакину. Они оба были в полном беспорядке, Энакин не мог с этим поспорить. Но он обвил Оби-Вана обеими руками, притягивая ближе. – Попозже, – он чувствовал усталость, хорошее настроение и облегчение, задаваясь вопросом, чувствовал ли Оби-Ван то же самое. – Попозже, – эхом повторил Оби-Ван, с легким вздохом садясь поудобней и устраивая голову на плече Энакина, и Энакин никогда не думал, что Оби-Ван действительно будет засыпать в его объятиях, но, похоже, именно это и происходило. Он осторожно погладил Оби-Вана по спине, его сердце бешено колотилось в груди, а легкие внезапно сдавило. Оби-Ван тихо вздохнул, и Энакин даже не подумал предложить им лечь. Он так устал, что мог спать сидя, и, кроме того, Оби-Ван был таким теплым и мягким, и… И, конечно, именно сейчас на корабле раздался сигнал тревоги. – Дери тебя ситх, – процедил Оби-Ван, перейдя из расслабленного состояния в напряженное менее, чем за секунду, и вскочил с койки, помчавшись к освежителю. Энакин бросился следом; ощущение потери пусть даже временного комфорта застряло комом у него в горле и не отпускало даже во время подготовки к сражению.***
Энакин голодал, и не раз. Он знал, что значит страдать от нехватки жизненно необходимого питания, от истощения, когда тело буквально выворачивает наизнанку. Он прекрасно помнил предписания лекарей и медиков на этот счет. Его предупреждали, чтобы он не ел слишком много и сразу, потому что это не избавит от бушующего голода, по крайней мере, в долгосрочной перспективе, а только усугубит ситуацию. Ему советовали сопротивляться желанию объесться внезапно появившейся едой. Однако не было никого, кто мог бы сказать Энакину, что он не может прикасаться к Оби-Вану так часто, как ему необходимо. Стоило только начать, и он уже не мог сопротивляться любой подвернувшейся возможности притянуть Оби-Вана к себе, забраться под его одежду, коснуться кожи и получить прикосновение в ответ. Он находил некоторое утешение в том, что Оби-Ван оказался столь же нуждающимся в этом, столь же жадным до прикосновений, когда им удавалось украсть несколько мгновений наедине. Было приятно знать, что он не один, даже если его мучительно вело от того, как Оби-Ван сжимал его руки, как его дыхание иногда сбивалось от простого прикосновения ко лбу. Они увязали друг в друге, снова и снова, и потакание этому не беспокоило Энакина. Он чувствовал себя… лучше, стоя прямо у двери в свои покои, заключив Оби-Вана в крепкие объятия и разделяя с ним дурманящие поцелуи, стягивая одежду в сторону и не думая больше ни о чем. Война не утихала, Галактика сходила с ума, тысячи вещей каждый день мучили и терзали его, лишая спокойствия, равновесия и сосредоточенности. Рука Оби-Вана, скользящая по ткани его рубахи, прикосновения его пальцев были для Энакина успокоением. Он искал эти ощущения при любой возможности, даже игнорируя сообщения от Палпатина – в любом случае, у него действительно не было времени поговорить с канцлером, и он начинал думать, что канцлер ведет себя странно, пытаясь разговаривать с ним о сражениях – стараясь урвать каждый лишний момент для контакта. Но пир не может длиться вечно. Для каждого всегда находилась миссия, другая, третья. Некоторые из них отнимали у Энакина целые недели, чего было достаточно, чтобы Энакин начал думать, что у него никогда больше не будет шанса просто застать Оби-Вана в одиночестве в его каюте. Но он, в конце концов, появился; прибыв на Переговорщик в начале дневного цикла, Энакин проскользнул через весь корабль прямо к каюте Оби-Вана. Оби-Ван открыл дверь прежде, чем Энакин успел постучать, нахмурившись при виде него. – Ты ранен. Энакин покачал головой. Возможно, ему следовало обратиться к медикам. У него ужасно болела голова, и он знал, что получил достаточно сильный удар, о чем стоило бы побеспокоиться. Но не это было самым важным для него. – Я в порядке. Это был самый долгий период их разлуки с тех пор, как… все началось… Он сделал шаг вперед, в каюту Оби-Вана, стараясь не выглядеть слишком нетерпеливым, и услышал: – Энакин, ты… – Я скучал по тебе, – выпалил он, подойдя к Оби-Вану и заключив его в объятия, едва услышав, как за ними закрылась дверь. – Моя голова может подождать. Оби-Ван тяжело выдохнул, но протянул руку, нежно касаясь синяка на лбу Энакина. – Энакин… – Пожалуйста, – сказал Энакин, его руки переместились на пояс Оби-Вана, и Оби-Ван со стоном потянулся к нему навстречу. Какое-то время они вообще не разговаривали. Энакин просто заново изучал кожу Оби-Вана, жадно касаясь его, пока они оба не растянулись на одеялах, загнанно дыша. Энакин улегся рядом с Оби-Ваном, обвив его руками, несмотря на то, что ему было очень жарко. Он не хотел разрывать контакт, это казалось самым важным в Галактике. Он провел пальцами по животу Оби-Вана, размазывая оставшуюся на его коже сперму, и заметил, как Оби-Ван вздрогнул. Прошло какое-то время, прежде чем он сформулировал мысль достаточно ясно, чтобы произнести вслух. – Ты избегаешь меня. Оби-Ван открыл глаза. Он, наверное, задремал. Он моргнул, глядя в потолок и лежа совершенно неподвижно. – Я просто хотел быть осторожным. Энакин изо всех сил старался не обращать внимания на то, как его уколола эта фраза. Он подвинулся. – Почему? В конце концов, он знал, как сильно Оби-Ван хотел – нуждался – этого. Он чувствовал это через связь, которая была между ними. И он видел последствия; мелкие морщинки вокруг глаз Оби-Вана исчезли. Он больше не держался так, будто ждал удара. Но он по-прежнему осторожничал, и Энакин не мог не страдать от мысли о том, что нечто в нем заставляло Оби-Вана лишать себя всякого комфорта. Оби-Ван вздохнул и повернулся так, что они оказались лицом друг к другу, положив голову на руку Энакина. – Я не хотел, чтобы ты думал, что обязан, Энакин, – тихо сказал он. Энакин моргнул, глядя на него. – Что? Взгляд Оби-Вана скользнул в сторону. Его волосы растрепались, а борода царапала кожу Энакина. – Ты был моим падаваном всего несколько лет назад, – он пожал плечами. – Я знал, как сильно ты беспокоишься обо мне. Я не хотел быть обузой... Энакин коснулся его подбородка, потянувшись, чтобы крепко поцеловать его. – Я делаю это не потому, что считаю, что обязан, – твердо сказал он. – Я хочу этого. – О, – Оби-Ван затаил дыхание, – теперь я в курсе, поверь мне. Он скользнул рукой вниз по боку Энакина, к его бедру, и член Энакина дернулся только от одного намека на прикосновение. – Хорошо, – перекатившись, Энакин улегся сверху на Оби-Вана, явно демонстрируя все свои желания.***
Они по-прежнему устраивали сеансы массажа, помогая друг другу избавиться от скопившегося в мышцах напряжения. Энакин слишком наслаждался, наблюдая за тем, каким податливым становится Оби-Ван, чтобы остановиться, особенно после того, как ему удалось убедить Оби-Вана растянуться на животе. Кожа его спины блестела от масла, которое Энакин купил на одной из планет. Рука Энакина легко скользнула по очертаниям его ребер и вниз вдоль линии позвоночника. Весь процесс в целом стал намного приятнее благодаря тому, что пояс штанов Оби-Вана больше не являлся преградой. Он провел большим пальцем по напряженным узлам в нижней части спины Оби-Вана, коснулся бедра, скользнул ладонью к ягодицам. С губ Оби-Вана слетел тихий звук, когда Энакин сжал заднюю часть его бедра – Энакин обнаружил, что эти мышцы были так же напряжены – он не торопился, касаясь твердо и уверенно, пока Оби-Ван, казалось, таял, растекаясь по матрасу. Довольный работой, Энакин провел рукой от его колена до самой шеи, и Оби-Ван подался навстречу с низким звуком, напоминающим мурчание. Энакин тяжело сглотнул, вытянувшись, и навис над ним, уткнувшись носом в его шею; Оби-Ван в одобрительном жесте склонил голову набок. Кожа Оби-Вана была теплой после манипуляций Энакина и очень гладкой. Энакин мог просто… скользить вдоль нее, и у него стояло с тех пор, как Оби-Ван спустил штаны и забрался на койку. Было мучительно приятно двигаться вот так, медленно, без особой спешки; его член терся о гладкую мягкую кожу. Оби-Ван был таким податливым и расслабленным; он тяжело дышал, пока Энакин осыпал поцелуями его плечи, пытаясь немного двигаться в такт движениям Энакина, но на деле у него это не получалось. Мешал вес растянувшегося на нем Энакина. Энакин застонал, меняя положение, его член так хорошо скользил по коже, по изгибам задницы Оби-Вана, и он подумал, как легко было бы просто уговорить Оби-Вана встать на колени. Бутылка с маслом валялась где-то в простынях, и Энакин без проблем мог взять немного, чтобы смазать пальцы. Ему захотелось, внезапно и резко, оказаться еще ближе, касаться Оби-Вана повсюду, мысль об этом засела в голове, заставляя его сердце биться чаще. Он мечтал об этом, скользя кожей по коже, и Оби-Ван простонал его имя, прижимаясь к нему в попытке просунуть руку межу собственным телом и матрасом. Энакин на мгновение отвлекся, прижимая Оби-Вана к кровати, зная, что его член зажат между его животом и простынями, и это создавало мучительное давление, продлевая удовольствие. – Энакин, – Оби-Ван заерзал, двигая бедрами, насколько позволяло его положение; Энакин поцеловал его в шею и прижался к нему, выплескиваясь на его спину в тумане головокружительного наслаждения. А после он откатился в сторону, потянув Оби-Вана за собой и пачкая их обоих, чтобы сомкнуть пальцы вокруг члена Оби-Вана, слушая, как тот издает самые сладкие в мире звуки.***
Энакин не смог исполнить свое желание прикасаться к Оби-Вану повсюду, утонуть в нем, так быстро, как он хотел. Мир сошел с ума, прежде чем Энакин смог найти на это время. Группа сенаторов обнаружила секретные сообщения канцлера – чему способствовала информация, предоставленная их маленьким ренегатом – и следующее, что осознал Энакин – это то, что он стоит в кабинете канцлера рядом с Оби-Ваном, мастером Винду и мастером Ундули. А потом они вышли из кабинета. Все, кроме канцлера. И оказалось, что война закончена. Энакин не мог до конца поверить в это, даже когда проводили военные парады, подписывали мирные договоры, и когда им всем предоставили время для отдыха. Это все еще казалось не совсем реальным, даже спустя несколько недель, когда они отдыхали в залитой солнцем комнате на Коэфтиус Прайм, планете, на посещении которой настоял Оби-Ван, потому что бывал здесь однажды и нашел ее прекрасной. И это правда было прекрасно – подумал Энакин – горы, леса и яркое солнце. В их распоряжении оказалось целое небольшое здание, по крайней мере, на несколько дней, прежде чем они снова понадобятся Вселенной. Энакин решил не тратить попусту время, которое им предоставили. Он притянул Оби-Вана к себе, как только за ними закрылась дверь, и поцеловал его. Они оставляли разбросанную одежду на протяжении всего своего пути к кровати. Она нашлась в большой комнате с панорамными окнами, через которые свободно проходили солнечные лучи, заливая все пространство светом. Они должны были быть единственными людьми на много миль вокруг. Только они, кровать и солнце. Энакин, звеня от головокружительного счастья и умирая от нетерпения, чуть ли не на руках донес Оби-Вана последние несколько шагов. Палпатин пытался уговорить Энакина помочь ему в финальном сражении. Он предложил власть. Мир. Все, сказал он, чего Энакин когда-либо хотел. Но Энакин уже получил то, что хотел, когда, рухнув на мягкий матрас, застеленный легкими простынями, Оби-Ван вплел пальцы в его волосы. Вся сила в Галактике меркнет по сравнению с поцелуями Оби-Вана. – Подожди, – выдохнул Оби-Ван, когда Энакин переключил внимание на его шею. – Постой. Энакин протестующе замычал, но поднял голову. – Что? – спросил он, рассматривая солнечные блики на коже Оби-Вана. Оби-Ван, указав на свои брошенные штаны, потянулся за ними через кровать и принялся рыться в карманах. – Я принес с собой это, – наконец сказал он и, взмахнув небольшим флаконом, сунул его в руки Энакина. Энакин машинально взял его, и, поняв, что это, выдохнул: – Оби-Ван. – Не то чтобы нам прямо необходимо, – Оби-Ван внезапно сбавил обороты, пожимая плечами. – Но я подумал, что ты, возможно, захочешь… – Я хочу, – Энакин немного покраснел, когда Оби-Ван ухмыльнулся его… энтузиазму. Энакин сцеловал ухмылку с его губ и на время забыл о маленькой бутылочке в руке, больше заботясь о том, чтобы заставить Оби-Вана хвататься за его плечи, тяжело дышать, расслабиться и наслаждаться, перекатываясь на живот, чтобы позволить Энакину разобраться с остатками напряжения в его теле. Только после того, как Оби-Ван расслабился, излучая удовлетворение в Силе, Энакин снова обратил внимание на флакон. Он знал, что это такое, не мог не знать. Такой же лежал в его рюкзаке. Оби-Ван вздохнул, тихо и мягко, когда Энакин погладил его по боку. Он заметно вздрогнул, когда Энакин поцеловал его бедро и провел скользкими пальцами по его коже. До сих пор Оби-Ван наслаждался прикосновениями Энакина. Энакин хотел бы, чтобы это было правдой. Он скользнул рукой вверх по его бедру, между бедер. Оби-Ван не вздрогнул и не подпрыгнул, когда Энакин толкнулся в него пальцем, он лишь застонал, тяжело дыша. – Энакин. – Да, – бездумно отозвался Энакин, поглаживая его по плечу, абсолютно зачарованный происходящим. Оби-Ван вцепился в простыни, когда Энакин добавил еще один палец; он не особенно спешил, очарованный реакцией Оби-Вана, его горячим податливым телом и... Оби-Ван негромко вскрикнул, когда Энакин повернул запястье, его удовольствие тут же отразилось в Силе. – Нравится, да? – прошептал Энакин, повторяя эти действия снова и снова, пока плечи Оби-Вана не покраснели, и он не начал рвано покачивать бедрами взад-вперед. Он застонал, когда Энакин подтолкнул его, заставляя встать на колени, потому что это было единственное положение, в котором Энакин мог обнять его за талию, мог сжать пальцы своей механической руки вокруг его члена; его другая рука продолжала двигаться и… Его никогда не перестанет приводить в восторг то, как вспыхивает отражение Оби-Вана в Силе во время оргазма. Энакин наклонился, чтобы поцеловать Оби-Вана между лопатками. Он медленно вытащил пальцы, и Оби-Ван с глухим звуком опустился на одеяла. Энакин улыбнулся, касаясь его кожи, покрывая поцелуями линию позвоночника, прижимаясь носом к шее; собственное возбуждение приносило мучения, но так приятно чувствовать счастье, исходящее от Оби-Вана, что все остальное не имело значения. Достаточно того, что Оби-Ван был доволен. Но Оби-Ван всегда стремился сделать больше, чем достаточно. Он подвинулся, намеренно прижавшись к бедрам Энакина, и прохрипел: – Ну? Энакин замычал, одной рукой сжимая бедро Оби-Вана и касаясь губами его кожи. – Нам не обязательно… – Энакин, – Оби-Ван попытался повернуться, чтобы посмотреть на него, но понял, что не может, и лишь вздохнул, прижимаясь к нему. – Пожалуйста. И все сомнения, которые оставались у Энакина, обратились в прах. Проглотив все возражения, он потянулся вниз и обхватил себя еще скользкой рукой. Хватило пары грубых движений, чтобы смазать кожу. Он притянул Оби-Вана за бедра, прислушиваясь к его сбившемуся дыханию. Ощущения от того, что он внутри Оби-Вана, касается его повсюду, дурманило голову. Энакин не мог не смотреть, как Оби-Ван принимает его в одно слитное медленное движение, пока он не вошел до конца и не вспомнил, что нужно дышать. – Сила, – выдохнул он, сомкнув руки на бедрах Оби-Вана, пытаясь вспомнить, как двигаться. Тело помнило; желание отодвинуться назад и толкнуться обратно, непреодолимое и слишком сильное, чтобы его игнорировать. Каждое движение вырывало звуки из груди Оби-Вана. Энакин хотел записать их все, сделать особые заметки о том, как он цеплялся за одеяло, как солнечные лучи плясали по его спине и путались в волосах. Энакин хотел никогда не останавливаться, хотел просто трахать Оби-Вана до тепловой смерти Вселенной, если это вообще возможно. Он хотел погрузиться в Оби-Вана, наполнить его, касаться его внутри и снаружи и… Энакин застонал, наклоняясь вперед, и навис над спиной Оби-Вана, обвивая рукой его грудь. Поза не позволяла ему двигаться с такой силой, как хотелось, но ему было необходимо покрывать поцелуями кожу Оби-Вана, нужно было продержаться еще немного, и, в любом случае, нужно что-то сделать для Оби-Вана, из груди которого вырвался сдавленный хриплый звук. Энакин перешел на резкие короткие движения, почти выходя, прежде чем снова толкнуться вперед, а Оби-Ван издавал бессвязные звуки, потянувшись назад, чтобы коснуться его. Давление и жар нарастали в основании позвоночника Энакина, желание требовало все больше внимания, разжигаемое каждым звуком, слетающим с губ Оби-Вана, до тех пор, пока терпеть стало невозможно. Он приподнялся, меняя угол, схватил Оби-Вана за бедра – тот вскрикнул внезапно и резко – и перестал сдерживаться. Было нечто очень приятное в звуках, которые издавал Оби-Ван, в том, как натягивалась его кожа, как он таял, принимая его, и… Энакин впился зубами в собственную нижнюю губу, кончая; волна удовольствия прокатилась по телу, вызывая головокружение. Он сжал колени, не желая двигаться, желая просто… просто оставаться внутри Оби-Вана так долго, как только можно. Он скользнул рукой вниз, к бедрам Оби-Вана, услышав, как тот застонал, когда Энакин коснулся его. На его коже еще оставалась сперма, и Энакин, вымазав в ней руку, снова обхватил его член. Чувствовать, как Оби-Ван кончает, находясь внутри него, было восхитительно. Энакин позволил им обоим рухнуть на матрас, после чего выскользнул из него с тихим сожалеющим звуком. Он растянулся рядом с Оби-Ваном; Оби-Ван повернул голову, улыбаясь и выглядя изможденным и очаровательно усталым. Энакин подвинулся достаточно, чтобы поцеловать его, водя рукой вверх-вниз по его спине, он был настолько восхитительно ошеломлен, что ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что краснота не исчезает с кожи Оби-Вана, как это обычно происходило, когда его пульс замедлялся. Он нахмурился, и Оби-Ван спросил: – Что случилось? Энакин приподнялся, взглянул на окно, на спину Оби-Вана и, посмеиваясь, ответил: – Думаю, ты горишь.