***
Его сладкий, подобный мёду смех разливается весёлым отглосом по всей «Доле ангелов». Эула смеётся в ответ, наблюдая за шумным нелепым пением барда-бродяжки, что скачет на столе в одной руке держа лиру, а во второй — кружку вина. Сестра Розария, поправляя перчатки, тихо улыбается, мельком глядя на происходящее торжество, иногда переводя взгляд то на капитана, то на меня, словно пытаясь убедиться, что я держу всё под контролем. Он улыбается во весь рот, поднимая ещё одну кружку одуванчикового вина, поощряя пляски Венти, подхватывая и начиная петь с ним в унисон. Его голос хриплый, но по-прежнему такой нежный, словно воздушный, и неудачное выступление обретает новые краски. Я неосознанно улыбаюсь, видя на его уставшем потрёпанном лице столь искреннюю радость; как в глубоко в синих прекрасных очертаниях его глаза золотом сверкает счастье. Слишком засматриваюсь в его красоту, на что он обращает внимание, и прекращая петь, оставляя всю славу барду, по-доброму улыбается, кидая на меня заинтересованный взгляд. Я не сразу это замечаю, продолжая некультурно всматриваться в его потрескавшиеся губы. Он смущённо усмехается, и я наконец-то обращаю внимание на то, как сильно его качает из стороны в сторону; как сложно ему даётся просто устоять на ногах. Он дружелюбно протягивает мне свою кружку алкоголя, и я тяну к нему руку, но не чтобы принять его угощение. Вместо кружки я аккуратно беру его за тёплую руку, отставляю в сторону всё ненужное, и мимолётно смотрю на Розарию, что одобрительно кивает мне. Кэйа не перестаёт улыбаться, не понимая происходящего и лишь послушно даёт мне держать его за запястье, после чего моя кисть скользит вверх, нежно сплетая наши пальцы, и наконец встаю из-за стола, ведя его на второй этаж таверны. Он вяло плетётся за мной, пока я крепко сжимаю его руку, второй придерживая его от падения, и медленно веду к выходу на балкон. Отворяя дверь, я подпираю её ногой, давая капитану пройти вперёд, но он, практически не сумев сделать и пары шагов, начинает падать, но я вовремя подхватываю его за грудь. Он камнем наваливается на меня, и я, пятясь назад, тихонько подхожу к ограждению и, бережно придерживая его, скатываюсь вниз, окутывая его руками и кладя на себя. Он, словно маленький уставший котëнок, упирается носом мне в шею и слабо выдыхает, одновременно пытаясь пристроиться ближе. Ночной мондштатский ветер тихо гудит в лопастях мельниц, так же гуляя в пышных растрёпанных волосах капитана, нагоняя лёгкий холодок, от чего он прижимается к моей груди ещё плотнее. И я, несильно отодвигаясь, стягиваю с плеч свою накидку и укрываю ею его замёрзшие плечи, тщательно поправляя, ласково приглаживая её тёплыми ладонями. Он расслабляется всем телом, словно нежится в облаках, и уже спустя пару минут я слышу под ухом его умиротворённое сопение, что теплом раздаётся по всему телу. Я кладу руку ему на плечо, обнимая, словно ограждая от холода и невзгод, а второй глажу по голове, мягко, со всей своей любовью прижимая ближе к своему сердцу, будто бы защищая его от возможных неприятных снов после столь громкой ночи.***
Засыпай. На руках моих засыпай.