Глаза

— Я запущу тебе в голову столько пуль, что сам Бог тебя не узнает. — Стилински, пожалуй, слишком враждебно настроен. Если бы Тео не знал Стайлза лучше всех на этой чертовой планете, он бы порядком испугался. Стайлз не сделает этого, только не он. Скотт — с легкостью, Малия — с удовольствием, Кира или Лидия — подумав немного, но сделают. А Стайлз… Точно нет. Не потому что он слабый или трусливый, нет, абсолютно нет. Стилински был сильным, притворяясь, что таковым не является. Как Лидия в начале всей этой заварушки пыталась показаться глупой, так и шатен, взяв с нее пример, пытается казаться самым слабым из всей этой стаи. Но Рейкену удалось раскрыть его потенциал. Во всех смыслах, даже в тех, которые озвучивать некоторым не стоит. Себе дороже выйдет. Да и не хочется ни с кем делиться даже рассказами о Стайлзе. Это слишком грязное, слишком интимное, слишком собственническое. Слишком Тео. И только его одного. — Я атеист. Заряжай. — Усмехается Рейкен. И как ему это удается? Одновременно показывать так свое отношение к ситуации? Превосходство, надменность и полный нейтралитет? Может, дело в том, что он все еще уверен, что Стайлз не сможет ничего сделать? С каждой секундой, за которую человек не нажимал на курок, эта уверенность все больше и больше пропадала. Не из-за того, что в тоннелях появляется все больше и больше членов стаи, не из-за того, что все они кричат «Давай!», едва ли не умоляя Стилински выстрелить. Не из-за этого, нет. Из-за его глаз. Этих прекрасных коньячных глаз, которые сейчас смотрели на него так, как не смотрели никогда. Абсолютно никогда и было так чертовски больно осознавать это. Наверное, это больнее, чем умирать. Тео может поклясться, если бы глаза Стилински, именно те, которые раньше смотрели на него, были объектом, Рейкен бы создал петицию об их добавлении в список Чудес Света, потому что это лучшее, что он когда-либо видел. И дело, наверное, не в цвете его любимого алкоголя, который потом полюбился и самому Стайлзу в их тихие вечера вдали от всех, а в том, как они смотрели. Глаза Стайлза всегда говорили больше чем он сам. Странно представить, что можно вообще говорить больше, чем сам Стайлз, но это они и делали. Такие глаза, по которым видно и понятно все, что происходит внутри. Раньше зрачки практически принимали форму сердец, смотря на Рейкена. Или, быть может, оборотню это казалось, но смысл явно был таким. Даже некоторые из стаи это заметили. Но не Скотт, конечно. Он вообще слишком слеп, даже Девкалион после встречи с Джерардом видел больше, чем этот волчонок. — Стайлз. — Пытается взывать к тому, что было между ними. Хотя, какое право после всего этого он имеет? Да, черт возьми, никакого. Он предал его, растоптал. Да, Стилински знал. С самого начала знал, что ему нельзя доверять. Собственными глазами, будь они неладны, видел, как тот убил Джоша на крыше больницы. Считывал все по его поведению, подозревал во всем, и не зря. Но доверился. Доверился больше, чем все остальные. Гораздо больше. Даже представить страшно, насколько сильно он раскрыл перед ним свою душу. Едва ли не отдал заряженный пистолет, встав прямо под дуло с закрытыми глазами. — Я верил тебе! Но в итоге оказалось все наоборот. И именно он сейчас держал пистолет направленным на Рейкена. Того самого Рейкена, который жарил бекон, пока Шериф на работе. Тео едва не сжег кухню в тот день; Того самого Рейкена, который так крепко обнимал, по ночам забираясь через окно, как когда-то делала Малия; Того самого Рейкена, который плевал на всех, но остервенело бежал на любого, кто обидит Стайлза; Того самого Рейкена, который обещал, что никто больше не пострадает. А потом убивал. — Стайлз, все не так, как тебе кажется. — Он сам же мысленно бьет себя по лбу. Конечно, не так. А как? «Меня связывали и прыгали на мои когти»? — Все именно так! Глаза Стилински наполняются слезами. И это самое худшее, что Тео удавалось видеть когда-то. Он бы выколол себе глаза, лишь бы больше никогда в жизни не увидеть этого. «Море» — приходит в его голову. Даже сейчас, стоя под дулом пистолета, он продолжает думать о его глазах. «В них целое море всего. От любви до…ненависти» — Стайлз, послушай. — Я не хочу! Я не хочу! — Человек упирается на спину, ладонями пытаясь удержать противно стекающие слезы. Оборотень хочет тут же двинуться к нему, но Скотт прерывает движение. — Не подходи. МакКолл, может, и Альфа, но явно не для химеры. Рейкен подлетает к Стилински, обнимая его за плечи. Тот не шевелится. Если так можно сказать про человека, трясущегося от слез. Не делает никаких движений навстречу Тео, заставляя того испуганно отойти. Все настолько плохо? Неужели, все и вправду, настолько плохо? Секунда, две, три. Они тянутся словно веками. Пока Стайлз стоит, не двигаясь в его сторону, не поднимая глаз. Он словно не замечает того, что Тео все еще рядом. Скотт кивает Кире. Все было заготовлено и придумано еще давно, как только план с Девкалионом был взят в разработку. Только Стайлза в него никто не посвятил. И как раз в тот момент, когда Стилински решает поднять на Рейкена свой взгляд, Юкимура втыкает свой меч в землю. Последнее, что видит перед собой оборотень, пока сестра затаскивает его в Ад — заплаканные глаза парня, которого он любил слишком сильно. Но, кажется, слишком мало для того, чтобы стать тем, кого он заслуживает.