Спасибо деду за победу

Впервые Кнуд видит Гарма по телевизору. Сидя в парикмахерской в липком кресле с завязанным на горле парикмахерским пончо, нюхая чью-то экстра-блонд-краску, нервно поглядывая на парикмахера, но, конечно, как обычно ничего не говоря вслух. Не то чтобы заранее жалея о заведомо потраченном впустую дне (ведь конечно он проведет его впустую, разумеется. Разумеется он будет поливать в уме говном девчонку, которая сейчас мешает краску опоздашке, а не ему, конечно он будет срать опоздашку с воображаемыми подружками, сидя за компом, и несомненно он не сделает чего-то хоть мало-мальски полезного, а может еще и смоет укладку, как вспомнит липкое кресло, и попытается все исправить по гайдам с ютуба, размеется, неудачно, а потом снова пойдет к парикмахеру или тупо завяжет к вечеру хвост), а скорее жалея, ну, немного себя, немного потраченных зря усилий и нервов, а немного сотню литров краски, замешанных на хуйло, которое залезло на его время и сказало в извинении «снова», явно намекающее если не на серийность подобных преступлений, то на похеренное сильнее, чем у него, чувство стыда. Впервые Кнуд видит Гарма по телевизору. И не то чтобы не жалеет хоть о чем-то, происходящем как бы не в вакууме, а вкупе, а особенно – вкупе со всем, что выводит его из себя даже по отдельности, но собирается в одно большое и поганое «ХУЙ»-в-качестве-приветствия, когда он выходит из дома, но по крайней мере видя его в следующий раз, отвлекаясь на сладкое ощущение бровей, тянущихся за хвостом в небо к Иисусу, он не думает «мы слушаем это, а могли бы пытаться не завывать под мотив «911» Океана Ельзи из-за того, что за завывание нам станет стыдно». Он думает «цацки женственней, чем мои», «голос сильный, но поешь ты хуже, чем ведешь программы» и «господь простит за кибербуллинг», и отказывается думать в этот вечер о чем-то, что не стал бы произносить вслух. Кнуд против сборищ. Сборища побеждают. На самом деле, то, что под единственной фоткой в инсте его попросили скинуть сиськи, коробит его куда сильнее, но он даже рад, что на открытых квизах, куда отец заставляет его приходить, к нему обращаются не «милочка», а «молодой господин», и спасибо ему за это, спасибо сбербанку, спасибо всем пришедшим, но тинькофф все-таки дарит к карте с бесплатным обслуживанием кошельки и смешно отзывается о женщинах в интервью у Дудя. Зато у них булочки с сыром вкуснее, потому что хлеб Кнуду разрешают выбрать самому. Гарм смотрится на сцене нелепо и чуть менее однородно, чем по телевизору, и кажется, никто из пришедших не знает, кто он такой, и Кнуду от этого все же немного смешно: от того, как он срывается между переходами в презентации на па и тут же несмешно шутит, не в тему подмигивая залу, от того, как он, ну, кумир подростков, рассказывает про микрозаймы, явно не сильно понимая тему. От того, насколько тепло его все-таки принимает зал. В конце Гарм говорит: «сбербанк дает литься музыке наших сердец», – и подмигивает Кнуду за столиком с первого ряда, за что вкупе его бы погнать со сцены ссаными тряпками и выговорить отцу, что выбор он сделал как минимум неудачный, а текст не проверил напрасно, но Кнуд хихикает. И смотрит в интернете цены на билет.