Топ 10 пранков, вышедших из-под контроля

1. – Ну конечно… Начаться как-то иначе учебный день и не мог. Куда уж благородным защитникам человечества без опрокинутых парт, перевёрнутых стульев, разбросанных повсюду учебников и фингалов на пол-лица! Застыли, схватив друг друга за грудки. Кулаки вскинуты, зубы вот-вот раскрошатся от оскала, в глазах пылает пламя праведного гнева – ну точно статуи героев древности. Смотреть тошно. Скучающе пристроившаяся на краю учительского стола Шиноа оживилась при виде Гурена и наставительно произнесла: – А я вам говорила не опаздывать на ваши же занятия. За этими двоими глаз да глаз. Видите, к чему приводит ваша безответственность? Гурен только плечом повёл. – Ты у нас неусыпный комиссар, – сказал он. – Ты и контролируй. Брысь со стола. – Я наблюдатель, – парировала Шиноа, нехотя сползая вниз. – Наблюдаю. Очень занятно, но травмоопасно. – Чем трепаться, помогла бы лучше, – оборвал её тот. Комок из тумаков и затрещин как раз успел приблизиться к ним, и, подгадав момент, Гурен ловко выцепил ближайшего бойца за воротник и с силой дёрнул к себе. Этим бойцом оказался Юи, от неожиданности чуть не потерявший равновесие. Его противника, Кимизуки, уже оттаскивали Шиноа с подоспевшим Йоичи. – Пусти меня! – завопил Юи сквозь резанувший по горлу кашель. – Пусти, я ему втащу! – Это я втащу, обоим причём, – Гурен крепче перехватил его за шиворот, заломил руку и встряхнул для острастки. – Жалко вам жалование не платят, а то вычел бы компенсацию за мебель. Не напасёшься на вас, придурков. – Какая, к чёрту, мебель! – не унимался тот. – Лезешь, куда не просят, ещё потом втыконы делаешь! Терпеть тебя не могу! – Так, – нахмурился Гурен, – что за разговорчики пошли? Выговор тебе. После занятий ко мне в кабинет зайдёшь. – Заманал со своими выговорами! Что ни день, то на ковёр! – огрызнулся Юи и вдруг ядовито оскалился. – Наглядеться на меня никак не можешь? И руки горазд распускать, – он дёрнул плечом в чужой хватке. – Кто бы знал, что вы так падки на молоденьких мальчиков, подполковник! Лица слушателей синхронно вытянулись, кто-то в классе охнул, кто-то фыркнул. Гурен остался невозмутим, только бровь приподнял. А Юи уже понесло. – Что, возразить нечего? – с издёвкой спросил он. – Ай да Гурен, ай да наставник! То-то я думаю, что ты так про девственника расшутился? А это у тебя потаённые пристрастия наружу лезут. Но знаешь что? Если б я и пал до твоего уровня, то ты бы точно не был в моём вкусе. Он наконец замолчал, довольный произведённым эффектом. Напряжённая тишина в классе была ему слаще аплодисментов. – Выговор, – сказал Гурен. – И наряд вне очереди. Пойдёшь сортиры драить. За чушь. 2. В глазах лейтенанта читалась смесь возмущения с почти неподдельным ужасом. Гурен мог это понять. У любого адекватного человека реакция на специального рядового Хакую при ближайшем знакомстве была бы такой же. Сочащийся кровью труп Всадника у обочины дороги был слабым оправданием его действиям. – Подполковник, это правда, что этот… мальчишка – носитель демонического оружия? – неестественно высоким голосом выпалил лейтенант, глядя на Гурена с отчаянной надеждой. – А тебе что, какие-то ещё доказательства нужны? – Юи, размазывая грязно-багровые капли по лицу, поравнялся с ним. Физиономия его выражала полное довольство собой. Лейтенант покосился на него с явной неприязнью. – Смог бы я так быстро уложить эту тварь в одиночку? – развязно продолжил Юи. – Вот именно, в одиночку! Мы должны были следовать чёткому плану… – Наш план был подорван появлением Всадника, – возразил тот. – А я его устранил. Можно было бы и поблагодарить. – Наш план предусматривал такие чрезвычайные ситуации! – рявкнул лейтенант и снова обратился к Гурену. – Он ни с кем не считается! Действует вопреки приказам, использует оружие, как вздумается! Дисциплина на нуле! С такими данными, я считаю… мы все считаем, ему не место на поле боя в целом и в отряде истребителей в частности! – Э, слышь! – взвился Юи. – Не тебе достался демонический меч, вот и бесишься. От меня одного пользы больше, чем от всего подразделения. – Подполковник! Как вы вообще могли доверить демоническое оружие такому, как он? Гурен, до того молча слушавший их перепалку, наконец расцепил скрещенные на груди руки и ухмыльнулся. – Ну, ничего удивительного, на самом деле, – сказал он и уложил ладонь Юи на плечо. – Самый проверенный способ добиться успеха в карьере – забраться правильному человеку в постель. Ю-кун не прогадал. На мгновение потерялись оба: и лейтенант, и Юи. Едва понимая смысл сказанных слов, последний выдавил: – Т-ты чё несёшь?.. Гурен перевёл на него лукавый взгляд. – Прости? Мы разве договаривались хранить это в секрете? Брось, половина повышений в армии так и происходит, тебе нечего стыдиться. На стремительно пунцовеющее лицо Юи было приятно смотреть. Его легко было вывести из себя, легко спровоцировать на драку, но заставить смутиться… Может, никто просто не пробовал? – К тому же ты действительно очень умел в постели, – ехидно продолжил Гурен. – В отличие от поля боя – тут уж правда. Но вы должны меня понять, лейтенант. Способность говорить (и, кажется, дышать) всё-таки вернулась к Юи, и он взорвался почти буквально. – Гурен! – вскричал он, треснув ему по руке. – Что за хрень?! Как это понимать вообще?! – Не кипятись, хороший мой, – снисходительно проговорил тот и изловчился потрепать его по голове. – Рано или поздно об этом всё равно бы узнали. Твоё явное несоответствие характеристикам истребителя вампиров вызывает слишком много вопросов. Но не волнуйся, в верхах меня понимают. – З-завались! – Юи явно не мог сообразить, в какую сторону воевать. Настолько врасплох его редко заставали. Однако на его крики уже успели сбежаться заинтересованные зрители, среди которых в первых рядах, разумеется, был его собственный отряд. – Ю, это правда? – шёпотом выразила общую мысль Шиноа, а Мицуба вспыхнула похлеще его самого и дёрнулась, не то пытаясь заткнуть напарницу, не то всё-таки желая узнать ответ. – Конечно, нет! – Юи обернулся к ним. – Ты весь горишь, – заметила Шиноа. – И что с того?! Кретин Гурен несёт тут какой-то бред и… – Бред, значит? – переспросил Гурен и как бы задумчиво почесал подбородок. – Может, ты и прав, и не стоило открывать правду сейчас… Ну, тут и впрямь нет ничего зазорного. Кто-то получает привилегии из-за принадлежности к роду, кто-то – из-за интимной связи с начальством… – Да хорош уже! – выкрикнул Юи, и тот с большим трудом сдержал торжествующую улыбку. – Хорош так хорош, – легко согласился он. – Не думал, что ты среагируешь так бурно. Но ты темпераментный даже при личных встречах. Этого следовало ожидать. Словом, – предупредил он очередное возражение, – ничего тут не поделаешь. Рядовой Хакуя – часть отряда Лунного Демона. Отстранить его от текущей операции мы не можем, поскольку замены у нас нет. А его воспитанием пусть займётся командир отряда. С этими словами он развернулся и направился к толпившимся у машины сослуживцам. Пора было выдвигаться навстречу остальным. Непринуждённо шагая прочь, Гурен с упоением чувствовал прожигавший его спину полный ненависти и смятения взгляд. 3. За шумом воды не было слышно шагов, потому Юи вздрогнул и чуть не выругался, когда шторка соседнего отсека душевой дёрнулась со звонким лязгом. Всё-таки война расшатывает нервы. Захрипела труба, напор бившей в макушку струи стал слабее и холоднее. Раздражённо хмурясь, Юи вгляделся в силуэт, запятнавший тенью мокрую ткань разделявший их занавески. Высокий. – Гурен, ты, что ли? – ворчливо спросил Юи. – Я, – раздалось за плеском. – Капец! – вздох вышел даже чересчур досадливым. Гурен без труда мог бы дорисовать в своём сознании запрокинутую голову, опущенные плечи и демонстративно закатанные глаза. Правда, теперь дежурное «на кой чёрт тебя принесло» было бы неуместным. И всё-таки Юи умудрился даже это вложить в одно только слово. – А что? – усмехнулся Гурен. – Дрочишь на меня? И довольно оскалился, в кои-то веки не трудясь сохранять лицо. Было чему скалиться: Юи подавился воздухом, и оттого выкрик его вышел вполовину не таким угрожающим, каким, должно быть, планировался. – Ещё чего! Ты о чём думаешь вообще?! С какой стати мне на тебя дрочить?! – Так отнекиваешься – точно дрочишь, – парировал Гурен. Он нутром ощутил всю ярость, которую обрушил бы на него Юи, будь у него под рукой оружие. – Прекращай уже, – послышалось требовательное, но… почти жалобное? Растерянное, как минимум. Гурен даже выжидающе обернулся на голос. – Что у тебя за пластинка заевшая? – продолжил Юи тоном, всё больше походящим на ребячески-обиженный. – С того раза на вылазке то и дело цепляешь! На меня уже не только весь отряд – вся Демоническая Армия косо смотрит! Хоть бы не прилюдно… Не смешная шутка, блин! – Смешная, – помедлив, отозвался Гурен. – Нет, не смешная! – А ты первый начал. Первый публично приписал мне сомнительное увлечение тобой. Теперь пожинай плоды отсутствия у себя чувства юмора. – Можно подумать! – шикнул Юи. – Ты больно оригинальный одну и ту же тему по сорок раз обсасывать! Уже неделю мне кровь портишь! – Заметь, – хмыкнул тот, – я ещё ни разу не повторился. Зрителям нравится. Силуэт на занавеске поплыл, переживая метаморфозы. Послышался щелчок крышки, в ванной запахло ядрёной химией. Юи подумал, что чем скорее он и сам вымоется, тем скорее избавится от опостылевшего общества командира. Он потянулся к проржавевшей полочке в поисках шампуня. Бутылка оказалась пуста. Юи даже сперва не поверил: заторможенно продолжал давить из мыльного горлышка фыркающие вздохи, от которых на ладони не оставалось ничего, кроме скупой россыпи капель. Неужто скотина Кимизуки всё-таки без разрешения допользовал его гель? За такое и по роже схлопотать недолго. – Эй, – нехотя бросил он, обращаясь за перегородку. – Не «эй», а «подполковник», – послышалось в ответ. – В идеале, конечно, «почтеннейший владыка, господин Ичиносэ», но такой учтивости я от быдла вроде тебя не жду. Юи пропустил эту тираду мимо ушей и намеренно продолжил тем же тоном: – Шампунь кончился. Одолжишь свой? – А «пожалуйста»? – не унимался Гурен. – Для дамы в беде у тебя уж больно нахальства много. Мылом мойся, хозяйственным. – Ну Гурен! – буркнул Юи, и тот сжалился. – На, не хнычь, – он лениво просунул руку за занавеску и протянул флакон. А когда Юи цапнул бесценный дар – добавил с издёвкой: – Всё-таки дрочишь на меня, ясно. Не смог найти предлога лучше, чтобы почувствовать мой запах, маленький ты фетишист… – Да пошёл ты! Пустая бутылка с гулким стуком влетела ему под ноги: Юи бросал наугад, надеясь попасть в голову. Гурен расхохотался, пинком вернул снаряд адресанту и выключил воду. – Ладно, об этом я никому не скажу, – пообещал он, скрываясь за дверью прежде, чем успеет услышать ответ. Юи только чертыхнулся ему вслед. Намыливая голову, размазывая гель по плечам, втирая пену в кожу до красноты, он невольно старался вдыхать через раз. Отчего-то – он и сам не понимал, отчего, – мысль о том, что запах Гурена неизбежно въестся в его тело, вызывала в нём смешанные, беспокойные чувства. 4. …с негромким дребезжанием бутылка остановила вращение. Сначала Юи моргнул, затем моргнул ещё раз, медленнее. Но горлышко не сдвинулось ни на миллиметр, иглой компаса указав предстоящий путь на противоположный конец стола. Через тарелки и стаканы, вверх по стрелке на брюках к колену закинутой на ногу ноги, вдоль складок свободно расстёгнутой рубашки – к обозначенной цели. – Ну-у не-ет, – категорично заявил Юи и даже замотал головой для верности. – Чё нет-то? – возмутился Кимизуки. – Твой черёд! – Сам иди, раз так не терпится, – огрызнулся тот. – Я отказываюсь. Дайте перекрутить! Он потянулся было к бутылке, но тут же получил шлепок по ладони. Шиноа ради правосудия не поленилась даже с дивана встать. – Никаких перекруток, – строго сказала она. – Правила есть правила. – Херня, а не правила, – отозвался Юи. – Все девчонок целовали, а мне что? – Извини-ите! Кимизуки, вон, я выпал! – вклинился Йоичи. – Так что не надо тут – «девчонок»! – Ты не считаешься, – отрезал тот и, не обращая внимания на протест, снова обернулся к Шиноа. – Всё равно, с этим – вообще не вариант. – Никто другой с тобой целоваться и не будет, – ехидно заметил Кимизуки. – Не выёживайся. Кто выпал, тот выпал. Юи беспомощно оглядел равнодушных товарищей, тщетно ища поддержки. А не найдя, в сердцах выдохнул: – Нахрен мы его вообще позвали? Вечеринка не для старпёров. – Эй, я здесь, вообще-то, – Гурен наконец отставил стакан, в котором болтал остатками алкоголя, и выжидающе уставился на нарушителя спокойствия. – В этом и проблема, – шикнул Юи, только теперь подняв на него глаза. – Делать тебе больше нечего? Праздновал бы со своими – нет, надо было примазаться! – Ну, во-первых, если мне старческая память не изменяет, я всё ещё ваш командир, – лениво проговорил он. – То бишь, формально вы мне очень даже «свои». А во-вторых, кто бы вам выпивку раздобыл, если б не я, молокососы? Аргумент был весомый. Помимо выпивки начальство расщедрилось на целый шмат вяленого мяса и несколько спелых яблок – настоящее пиршество вкупе с коллективными заначками. Впрочем, недавняя успешная операция заслуживала такого празднования. Минувшая опасность сплотила бойцов куда сильнее постоянных агитаций срастись плечом к плечу. Быть может, именно поэтому подполковник предпочёл тёплый круг сослуживцев очередному официозному собранию сливок общества. – Спасибо, конечно, большое, – ядовито отозвался Юи, – но играть с нами мог бы и не садиться. – Так я спецом ради тебя, – осклабился Гурен, чем вызвал волну смешков. – Кстати, да, Ю, – подхватила Шиноа, – чего ломаешься? Вы же и так… – Да не «и так» мы! – взвыл Юи, спрятав лицо в ладонях. – Как вы меня задолбали все, чёрт бы вас побрал! – Угомонись ты, – негромко сказал Гурен. – Долго будешь из себя невесту нецелованную строить? Такой шум на ровном месте поднимаешь… – Серьёзно, чего ты нас стесняешься? – подала голос Мицуба. – Всем всё давно известно, так что… Юи резко повернулся к Гурену и вскинул руку, грубо ткнув пальцем в его направлении. – Вот ты, – процедил он, красный от злости (от злости ли?), – это ты виноват! В том, что «всем всё известно». Если бы ты не болтал чепуху на каждом углу, никто бы не распускал глупых слухов! – Ю, да ты так реагируешь, что любые слухи начинают звучать правдоподобно, – заметила Шиноа и ухмыльнулась, поймав полный ненависти ответный взгляд. Гурен только плечом повёл. – Людская молва, – изрёк он глубокомысленно, – морская вода… – Идиот! – выкрикнул Юи. – Ты не можешь так просто закрывать глаза на собственных рук дело! Я требую, чтоб ты извинился! На мгновение – тяжёлое, тягучее мгновение, – повисла удушающая тишина. Четыре пары глаз в замешательстве уставились на Юи. Гурен же глаза прикрыл. – Не буду, – ответил он просто. – Не за что. – Извинись! – не сдавался Юи. – И признай, что всё выдумал! Сейчас! Перед всеми! На лицах ребят отчётливо читалась неловкость. Йоичи отчаянно пытался отгрызть краешек стакана, Кимизуки нервно теребил очки. Мицуба вжалась в диван в попытке сквозь него провалиться, Шиноа потянулась цапнуть товарища за плечо и усадить на место. Но тут Гурен привычным жестом скрестил руки на груди и неспешно произнёс, пряча улыбку в уголках губ: – Ладно, может, и признаю… Юи даже попятился с оторопелым «ч-чё». – …если ты кончишь портить игру и просто сделаешь, что требуется, без своих осточертевших закидонов, – закончил тот. – Хо-хо… – присвистнула Мицуба, и Юи почувствовал, что взгляды с растерянных сменились на насмешливые. Так, значит? Даже поражение решил принять, только нанеся последний удар? Сволочь ты, Гурен… Но не отступать же теперь. Нет уж, пусть извиняется! Пусть не думает, что провокациями заставил сдать позиции! – По рукам! – гаркнул Юи, хлопнув ладонями по столу. – Признай, что был неправ, и продолжим игру. Гурен помедлил, затем неторопливо поднялся, расправляя плечи. Обвёл взглядом всех присутствующих. – Хорошо, – сказал он, – я, Ичиносэ Гурен, сим подтверждаю, что все шутки про нашу с Хакуей Юичиро интимную связь являются шутками. А также приношу свои глубочайшие извинения за то, что оными бессовестно (и не без удовольствия) порочил честь вышеупомянутого господина. Свидетели в количестве четырёх штук прилагаются. Доволен? – Искренности маловато, – Юи постарался придать себе холодный вид, но довольство победой всё равно пробивалось сквозь плохонькую маску надменности. – Хрен с тобой, сойдёт. – Теперь твоя очередь, – напомнил Кимизуки. Тот бросил на него раздражённый взгляд, но тянуть больше не стал. Обошёл стол – как-то чересчур решительно, – и, поравнявшись с Гуреном, сцапал за воротник. Рывком наклонил к себе, рывком подался вперёд. Кончик носа – в чужую щёку, сжатые губы – к сжатым губам. Запоздалая мысль: а как долго надо?.. Пляшущие пятна в зажмуренных глазах. Пляшущее сердце под футболкой. Угол стола больно врезался в бедро, стоило сделать шаг назад. Юи чертыхнулся и зашипел. Гурен хмыкнул и опустился обратно на диван. – Садись давай, – сказал он, раскручивая бутылку. – Имя ты своё обелил, нечего над душой стоять. Обелил имя! Только теперь Юи в полной мере почувствовал, как аккуратно его переиграли. Почувствовал, как запылали кончики ушей, почувствовал, как всё внутри скрутило от досады и смущения. И кое-что ещё почувствовал – не вполне пока ему понятное. 5. И что это была за херня? Нет, серьёзно, что это была за херня? Как можно было настолько демонстративно игнорировать всё произошедшее и так умело строить искреннее равнодушие? В какую игру скотина Гурен играл в этот раз?! Юи недоумевал, и это недоумение выводило его из себя. Он ждал насмешек, ждал двусмысленных шуток, плоских подкатов – да чего угодно. Только не обыденной непринуждённости, словно не было ни того злосчастного вечера, ни того злосчастного поцелуя. Юи терялся, и эта растерянность толкала его на безрассудства. Вернее, пока он держался. Но с каждой встречей, с каждым мимолётным разговором, с каждым случайным пересечением взглядов он всё меньше понимал, что теперь было между ними – и всё больше укреплялся в желании это выяснить. Юи мучился нерешительностью. И однажды решился. Он обнаружил подполковника сидящим на сбитых ступенях. Солнце вдалеке медленно процеживалось сквозь руины, по капле падая за горизонт. Ржавые лучи скользили по ржавым корпусам автомобилей, цеплялись за вывороченные стены безлюдных домов, путались в ветвях высохших деревьев. И во взлохмаченных тёмных волосах. Блики на орденах колебались туда-сюда в такт дыханию. Юи молча опустился рядом. Но не так чтоб слишком. – А, это ты, – Гурен смерил его коротким взглядом и снова уставился в разверстую пасть мёртвого города. Покосившиеся многоэтажки казались гнилыми зубами, вздувшаяся волнами автострада вываливалась вялым языком. Солнце безвольно тонуло в глотке поверженного чудовища – запоздалый, уже никого не впечатляющий Рагнарёк. – Чё пришёл? – Да так... – Юи неловко передёрнул плечами. Начинать разговор не хотелось. И в то же время хотелось очень. Вернее, было нужно. – Кровососы-то притихли, – сказал Гурен, кивнув куда-то в неопределённом направлении. – Даже лазутчики не суются. Хорошо мы им задницы надрали. Ещё не скоро оправятся. Юи угукнул. Да, схватка вышла достойная не одной попойки. Человеческая армия ходила гордая, перешучивалась, распевала строевые песни и похабные частушки, порочащие честь неприятеля. Победа воодушевила всех – в низах. Гурен же, как и прочее начальство, особой радости не выказывал и об успехе операции говорил с улыбкой больше вежливой, чем искренней. А между бровей темнела складка. И что-то значило это затаённое напряжение?.. Юи невольно задержал взгляд на приевшемся профиле. В мазках расплавленной меди он даже чуть меньше мозолил глаза, чем обычно. Казался почти красивым. Как бы сильно это ни задевало самолюбие, Юи постепенно начинал понимать, откуда у подполковника такая орава поклонниц. И форма – а в ней он шлялся большую часть времени, – всё-таки чертовски ему шла. Форма всем шла. Но ему – чертовски. – Все эти сопляки, – Гурен говорил, конечно, о рядовых, – теперь сидеть спокойно не могут. Ободрились. Только и треплются, что об операции. А расслабляться нельзя, и сломя голову дальше бросаться – тоже нельзя. Хорошо, Хиираги это понимает. А то я боялся, что этот осёл может на радостях тоже в ребячество впасть. Он не оборачивался, не ждал ответных реплик. Он в принципе даже в лице не изменился, когда Юи к нему подсел. Неужели, вот настолько ему было плевать? Или… нет, не мог подполковник сам терзаться противоречивыми чувствами и стоически молчать – не в его это стиле. – А, забей. Хандрю. Домой пора, – вздохнул Гурен и поднялся, хлопнув себя по коленям. – Так… что ты хотел-то? Юи встрепенулся. Уже раскрыл было рот – но осёкся. – Н-ничего, – сказал он. – Ничего… 6. – Гурен, блин! С такими словами Юи обрушил удар кулака на рабочий стол командира. Глаза его горели, горели щёки и уши. И явно горело что-то внутри: дым вокруг можно было почти увидеть. Гурен медленно откинулся на спинку стула, оторвавшись от разложенных веером бумаг, и поднял на него вопросительный взгляд. Однако тот не спешил развивать свою мысль. Вероятно, надеялся, что обвиняемый догадается о своём проступке сам. – Демоническое оружие ты уже получил, – сказал Гурен. – Лимит претензий ко мне исчерпан. Харе врываться в мой кабинет без стука – тем более во внеурочное время. Марш отсюда. Юи явно никуда уходить не собирался. Ко всему прочему, лицо его сделалось ещё краснее, а во взгляде мелькнула растерянность. – Хватит придуриваться! – выкрикнул он. – Сил нет на тебя никаких! – Что, прости? – сухо переспросил Гурен, но Юи это не смутило. – Я уже ничего не понимаю! – продолжил он с жаром. – Я тебе не старшеклассница и не твои эти сокомандницы, чтоб со мной играться! Что ты вообще о себе возомнил?! По морде бы тебе за такие приколы! – Какие приколы? – повысил голос Гурен. – Это ты что о себе возомнил? Зарываешься, мелочь. Так разговаривать будешь со своими дружками-придурками. Давно нарядов не получал? Тот отступил было на шаг, но взял себя в руки и снова заговорил, хотя тише и почти жалобнее: – Да ты смеёшься, что ли? Всему есть предел, Гурен! Даже твоим издевательствам! Или ты действительно настолько чёрствый? Тут пришла очередь Гурена растеряться. Впрочем, выразил это он лишь движением брови. Судя по всему, мальчишка был на него по-настоящему зол. Или обижен. Причин для этого Гурен не находил. Но пассаж про чёрствость... Кажется, он начинал догадываться. – Я не понимаю, – произнёс он бесстрастно. Ага, вот и череда "замешательство-стыд-возмущение". Прощупывание почвы дало плоды. Все последующие реплики Гурен уже почти предугадывал. И ему становилось смешно. – Не понимаешь?! – прошипел Юи, сжав кулаки. – А мне казалось, ты умнее. Нет, не можешь ты быть таким идиотом! Скорее, бесчувственной сволочью – это да... – Ближе к делу, Хакуя, – оборвал его Гурен. – Второй наряд, между прочим. Тот досадливо отвёл глаза. – Вижу, что придуриваешься, – процедил он, скалясь, как зверёныш. – Весело тебе, да? Вот так вот накрутить человека, из колеи выбить, всё сделать, чтоб к тебе прикипел – а потом раз! И строить из себя непричастного! Будто ничего это всё для тебя не значило! Дурак ты, подполковник, и шутки у тебя дурацкие! ...что и требовалось доказать. Гурен уже не пытался сдержать ехидную улыбку. Облокотившись на стол, он подпёр щёку кулаком и взглянул на Юи с язвительным любопытством. Чёрствый, значит. Строит, значит, из себя непричастного. Очень интересно. – Уж не хочешь ли ты мне сказать, – протянул он, – что это что-нибудь значило для тебя? Смена тона подействовала на Юи, как оплеуха. Он запнулся, но тут же опять собрался, не желая сдавать позиции. – А не должно? – взвился он. – Мы же с тобой... мы с тобой... – Разок поцеловались по правилам игры, – договорил за него Гурен. – И что из этого следует? Что нам жениться пора? – Нет, конечно! – вспыхнул Юи. – Но всё равно! Сперва ты мне мозг выносишь своими насмешками, потом вот это... И ты считаешь, что ничего не было? – А что было-то? – снисходительно хмыкнул тот. – Просто поцелуй. – "Просто" с девчонками целуйся! А это... это... Юи не хватало слов. Такая близость между ним и Гуреном казалась ему выходящей за рамки. Будь они случайными знакомыми, злополучное происшествие всё равно надолго въелось бы ему в сознание. Но их связывало куда больше. Постоянные подколы пошатнули уверенность Юи в собственном безразличии к командиру. Поцелуй стал идеальным катализатором. И вот они, последствия: навязываемые со стороны мысли постепенно превратились в фантазии, а затем укрепились ребяческими нежными чувствами. Ай-яй, Гурен, какой же ты мерзавец... – Если хотел мне в любви признаться, мог бы просто письмо под сакурой вручить. Может быть, это прозвучало чуточку прямолинейнее, чем следовало. Юи уже явно потерял всякий контроль и над ситуацией, и над собой. Знай его Гурен чуть хуже, решил бы, что он вот-вот разрыдается. – Не собирался я тебе в любви признаваться! – выкрикнул Юи. – С какого перепугу вообще?! Ты мне даже не нравишься! – А вот это всё, что ты тут развёл – к чему? – Гурен неторопливо сдвинул бумаги, неторопливо поднялся из-за стола. – Да с тобой всё ясно было, в целом, и до этого разговора. На щах у тебя написано, что сохнешь по мне. Юи оторопело поперхнулся и выдавил что-то невразумительное. На протест оно походило мало. – Я тебе больше скажу, – Гурен шагнул к нему вплотную, – если думаешь, что это только теперь проявляться начало, то, ну, вынужден тебя огорчить. Всегда за тобой замечал... особую ко мне привязанность. Мазохистскую почти. Или не почти. – Да ты чё?.. – упавшим голосом пробормотал Юи, силясь глядеть ему в глаза твёрже, но неумолимо проигрывая. – С-совсем двинулся? Какая привязанность? Ты меня так выбешиваешь, что нервов не хватает... – Выбешиваю, – согласился тот. – Но разве... Тут он выпадом подался вперёд, несколькими тычками заставил Юи согнуться, опередил рефлекторную защиту и вмиг свалил его на пол. Тихо звякнула сталь – остриё катаны царапнуло открытую шею. – ...не это заводит тебя больше всего? – закончил Гурен, бросив на поверженного противника взгляд триумфатора. Меч в его руке качнулся, повёл по коже вверх бледную полосу. Замер под самым подбородком. Прерывистое дыхание под давлением лезвия, распахнутые, округлившиеся глаза, дрожь от напряжения во всём теле – Юи в этом положении смотрелся удивительно хорошо. Правильно. Румянец с его щёк схлынул, минутная слабость была преодолена. Но Гурен успел отчётливо расcмотреть то, что раньше казалось ему обманом зрения. Нечего было отнекиваться. – Сд... сдурел совсем? – выдохнул Юи и приподнялся на локтях, едва лезвие скользнуло в сторону. – Не заводит! – Нет? – переспросил Гурен и вдруг стремительно вскинул меч. Вскинул – и обрушил удар вертикально вниз. Остриё рассекло воздух, рассекло в щепки пол. Несколько волосков осыпалось с вжатой в плечи головы. Пользуясь замешательством противника, Гурен опёрся о рукоять и аккуратно поставил ногу ему прямо на грудь. – А мне кажется, – протянул он, прищурившись, – ещё как. Юи было видно насквозь. Скрываемое (может, и от себя самого) удовольствие. Наслаждение боем, слегка отступающее от стремления к победе. Кое-что, что никогда не проявилось бы в сражении с врагом, но всякий раз неизбежно проявлялось в сражении с наставником. Теперь у Гурена не осталось сомнений. – Тебе нравится, – сказал он с самодовольной уверенностью. Надавил сильнее – в подтверждение. – Форму… сам стирать будешь, – хрипло отозвался Юи, покосившись на пригвоздившую его к полу ногу. – Два раза, – бросил тот и наконец отступил. Только чтобы схватить его за грудки и рывком поднять с пола. И снова уловить едва заметные искорки в глубине глаз. Невысказанное желание подчиняться, неосознанная тяга найти сильнейшего – чтобы сдаться. Сдаться с чистой совестью, с лёгким сердцем, с упоением. Вот, значит, чего тебе не хватало? Да, за нервозной агрессией, за постоянными бунтами разглядеть это было непросто. Признавался ли Юи в этой слабости самому себе? Едва ли. Но Гурен разгадал его и так. И в каждом рваном выдохе, в каждом неверном движении находил этому доказательства. Когда силой вжал его в стену, когда распахнул форменную куртку, когда поймал за подбородок и насмешливо, играючи коснулся губ своими. Юи запоздало спохватился, попытался его оттолкнуть – больше из упрямства. Гурен шепнул: – Не мешайся. И заметил, как кожа под пальцами пошла мурашками. Юи больше «не мешался». Даже хватка его рук, казалось, не препятствовала движению, но удерживала Гурена рядом. И хмурился он явно не из несогласия: лицо его пылало, а губы против воли складывались в торжествующую улыбку. Как он старался её скрыть! Как старался не тянуться навстречу забравшимся под рубашку рукам! Как старался не терять ритм дыхания, когда Гурен оставлял укусы на его шее! Всё это забавляло… – К-какого чёрта? – пробормотал Юи, остановив схватившуюся за пряжку ремня ладонь. Гурен легко высвободился и поймал его плывущий взгляд. Хмыкнул: – Прервёмся сейчас? Сам будешь жалеть потом. Я не каждый день с тобой возиться готов. – Захочу – будешь каждый, – огрызнулся вдруг тот и вцепился ему в плечи. – Ладно. – Ладно! – передразнил его Гурен, но всё-таки продолжил. Расправился с застёжкой, скользнул под бельё. Не удержался от того, чтобы цокнуть языком. – Заткнись! – предупреждающе шикнул Юи. – Манеры, Хакуя, – шутливо оборвал его тот. – Сейчас остановлюсь. – Ну и пойдёшь нахрен тогда! – был ему раздражённый ответ. Гурен и впрямь остановился. Свободной рукой схватил Юи за загривок, дёрнул назад. Вгляделся в глаза и отчеканил: – Веди себя прилично. Это сработало даже быстрее, чем он предполагал. Юи вздрогнул, точно током прошибленный, и обмяк, потупился. – В глаза мне, – потребовал Гурен. Тот вскинул голову. Очаровательно. Это было очаровательно. С Юи оказалось просто. Он отвечал на прикосновения совершенно искренне, ожидаемо. И если поначалу ещё старался держать голос, то теперь, когда ритмичные движения чужой ладони стали единственным, на чём он фокусировался, полустоны сами собой срывались с пересохших губ. Гурен не выпускал его пряди, заставлял держать голову ровно. Никаких поблажек – сгорай от стыда, но глаз не отводи. Должно быть, это действовало сильнее всего: чем крепче Гурен сжимал пальцы на его затылке, чем заметнее ухмылялся, чем бесцеремоннее обращался с его телом, тем откровеннее получал реакцию. Всего несколько минут – и Юи уже висел у него на плечах, уже толкался в ладонь, сбивая с темпа. Взгляд его перестал быть осмысленным, просто блуждал по лицу напротив, туманный и рассредоточенный. И было в нём что-то такое, отчего Гурен не жалел ни мгновения потраченного времени. Странно было видеть Юи таким. Странно и славно. Влажное, вязкое заструилось по пальцам. Юи шумно выдохнул, ткнулся Гурену в плечо. Ноги его почти подкосились, но он всё-таки удержался. Застыл, комкая чужую рубашку. Мало-помалу пришёл в себя. Гурен легонько хлопнул его по спине и отстранился. Никому из них не хотелось говорить – а может, ни один не знал, что следовало сказать. Оставленный в покое, Юи заторможенно взялся приводить себя в порядок. Застёгивая куртку, он досадливо подумал, что форму так и так придётся стирать. Придурок Гурен мог бы и раздеть, между прочим, по-человечески. Он почти яростно оборвал себя на этой мысли. Чувство собственного достоинства – как следует поруганного, – начало возвращаться к нему. Хмуро оправив форму, он двинулся к двери. И только у порога не выдержал и обернулся. – Ну и… нахрен ты это сделал? Гурен в ответ неопределённо пожал плечами. – Вещи случаются. 7. Дверь поддалась вопреки ожиданиям. Юи даже сперва не поверил: ему-то казалось, что Гурен всегда запирался на ночь. Однако, несмотря на поздний час, тусклый свет выцарапывал очертания проёма, по которым комнату и удалось найти. Хозяин её обнаружился в постели с книгой в руках. Гостей он, очевидно, не ждал и потому встретил Юи удивлённым взглядом. Не остановившим, впрочем, вторжение. – Ты чего? – спросил Гурен. – Сказки тебе на ночь я читать не буду, большой уже. Топай к себе. Но Юи прикрыл дверь и, мотнув головой, направился к кровати. Не спрашивая разрешения, он забрался рядом и уставился на Гурена непривычно серьёзно. – Короче, – зашептал он, – не могу так больше. Тебе, может быть, и нормально, но мне за тобой бегать надоело. – Выражайся яснее, – устало выдохнул тот. – Про «имей совесть» я уже просто молчу. Куда с ногами без спроса на постель? Кыш. – Яснее – хорошо, – кивнул Юи, демонстративно пропустив остальное мимо ушей. Он протянул руки, обнял его лицо и подался вперёд. Напряжённо, порывисто. Целенаправленно. И когда прервался, только вдохнул коротко – и снова поцеловал несколько раз. Остановиться его заставило лишь давление на плечи: Гурен наконец отстранил его от себя и сухо бросил: – И что, по-твоему, ты делаешь? – Я хочу тебя, – просто ответил Юи. Глаза его горели почти лихорадочно, и за мнимой решительностью проступало что-то болезненное. Гурен легонько встряхнул его. – Ты знаешь, который час? Тот нахмурился, скинул его руки. Недовольно заметил: – На книги у тебя время есть, – и небрежно закинул томик на тумбочку. – Иди спать, Хакуя, – Гурен снова поймал его за плечо и попытался спихнуть с кровати, но Юи вдруг взглянул ему прямо в глаза и отрезал: – Нет! Не вздумай прогонять меня. Просто… заткнись и дай сделать всё самому. От тебя я ничего не требую. Гурен недоумённо замер и тем самым позволил отобрать инициативу. Юи решительно стянул с себя футболку и перекинул ногу через его бёдра. Бесцеремонно упёрся в грудь, ловя равновесие, смял коленями одеяло. Наконец устроился удобнее и потянулся забраться под чужую майку. На нём самом теперь не осталось ничего, кроме белья, и было видно, как подрагивали бледные костлявые плечи, как прерывисто вздымалась грудь. Юи казался сжатой пружиной, взведённым курком. Движения его ладоней ощущались далеко не так уверенно, как звучали его слова. Они были жадными, хаотичными – только бы не позволить себя остановить, сбить, заставить смутиться. Гурен поймал его за запястье. Уже не так грубо, как прежде. Юи это почувствовал, но всё равно напрягся, готовый дать отпор и с боем утвердить за собой право. Глупый, смешной мальчишка. – Успокойся, – сказал Гурен с полуулыбкой. – Я не прогоню тебя. Ты уже сделал всё, чтобы я за шиворот выволок тебя в коридор – но до сих пор сидишь в моей постели. …согласие было для него столь неожиданным? Судя по тому, как растерянно он уставился в ответ, на скорую капитуляцию он и впрямь не рассчитывал. Капитуляцию! Сомнительное слово для того, кто собрался напоминать зарвавшемуся пацанёнку о его месте. Гурен хмыкнул явственнее. Свободная рука его легла на обнажённое бедро, повела от колена вверх. Другая, выпустив запястье, обхватила талию. Юи к такому напору готов не был и тут же попытался закрыться – тщетно. – Ты разве не за этим пришёл? – Гурен сощурился и притянул его ближе. Теперь обе его ладони держали Юи поперёк туловища, как игрушку. Слишком собственнический жест, слишком провоцирующий. Неудивительно, что ответом ему стал аналогичный: Юи склонился навстречу, сжал пальцы на его шее и, отведя его голову в сторону, поцеловал чуть ниже уха. И ещё ниже. И так до самых ключиц, мстительно прерываясь на короткие укусы. Майку он всё-таки сумел задрать и теперь водил рукой по обнажённой груди – бестолково, наугад. Точно наощупь пытался изучить нечто чуждое, считай, инопланетное. Впрочем, было ли это неправдой?.. Оторвавшись, Юи сдвинулся так, чтобы целовать не только шею. И замер. По его глазам Гурен угадал, что смотрел он на шрамы. Было бы чему удивляться! Шрамов у всех хватает, кто в душных кабинетах не отсиживается. Однако Юи глядел так заворожённо и касался грубых следов так осторожно – самыми кончиками пальцев, – что это даже забавляло. Должно быть, он разрывался между желанием спросить, можно ли, и решением принципиально не интересоваться согласием. Принципы победили. Юи прильнул губами к белёсой полосе, двинулся дальше, к сплетению рубцов. Не было в его действиях последовательности – только интуитивный порыв. И не нежный ни разу, а почти яростный. Мальчишка всё ещё оставался смешным и глупым. Гурен поймал его за топорщившиеся патлы, заставил поднять голову. Мягко спросил: – И долго ты собираешься ерундой маяться? Юи в замешательстве уставился в ответ. – Ты ведь не ради этого заявился, – сказал Гурен. – Так зачем медлишь? – Я… – Юи запнулся, отвёл глаза. – Д-дурак, не мешай. Ну естественно, что ещё от него можно было услышать? Гурен только головой качнул и вдруг одной рукой провёл по его щеке. – Ю, – произнёс он с ласковой снисходительностью, – да признай ты, что ничего не умеешь. И я возьму тебя, как полагается. – Я умею! – машинально возразил тот, но сам очевидно не верил в свои слова. – У тебя просто один секс на уме, вот и не можешь ждать спокойно! Гурен вздохнул. А потом просто сгрёб его в охапку и опрокинул на постель. Распрямился, удержав его руку от удара. Усмехнулся. – Это у тебя один секс на уме. Иначе бы ты в полвторого ночи в моей комнате не околачивался. И нечего оспаривать мой авторитет. Здесь всё как на тренировках. Я тебя научу. Он не собирался слушать пререкания, потому заткнул Юи быстрее, чем тот успел бы произнести хоть слово. Не сухим прикосновением сжатых губ – откровеннее. Глубже и медленнее, дыханием в дыхание. Юи не умел даже этого. Да и откуда ему, по большому счёту? Вампиров он подпускал вплотную, только чтобы снести им голову, а всех остальных не подпускал вовсе. И вот, надо же! Подпустил. – Какой ужас… – услышал Гурен слабый смешок, едва разорвал поцелуй. Он знал, что это не о нём. – В другой раз думать будешь, прежде чем делать, – отозвался он. Юи тихо фыркнул: – Не буду. – Не сомневаюсь. Гурен стянул с него бельё, помедлил и заставил перевернуться на живот. Так явно будет легче: Юи не придётся встречаться с ним взглядом, не придётся подавлять защитный рефлекс. Да и вообще. – Полежи, – хлопнув его между лопаток, Гурен поднялся и отошёл вглубь комнаты. Чем-то зашуршал, застучал ящиками. Юи с любопытством оглянулся, но рассмотреть предмет в его руке не успел. Гурен снова устроился у него за спиной и, подхватив под живот, заставил выгнуться. – Не стану врать, что больно не будет, – предупредил он. – Да пофиг вообще, – пробормотал Юи, пряча лицо в подушке. Ему не хотелось сейчас ни говорить, ни слышать что-либо в ответ. Особенно слышать. От смущения было трудно даже дышать, и желание вывернуться, залепить Гурену по роже и сбежать накатывало обжигающими волнами. Поза была слишком открытая, слишком… неприемлемая какая-то. Юи представлял всё иначе. Нет, он вообще не представлял. Помнил только до мурашек сладкое оцепенение при звуке чужого голоса, помнил, как кружилась голова и ёкало сердце. И ждал, по правде, того же. А теперь и сам не до конца понимал, был ли готов. Тогда, в коридоре, это казалось куда лучшей идеей. Пальцы Гурена оказались в чём-то влажном и скользком. С непривычки от этого прошибла дрожь, Юи сжался, но не смог остановить проникновение. Должно быть, по самые костяшки. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не издавать звуков. Легко действительно не было, хотя Гурен явно его щадил. Двигался медленно, а в небрежных поглаживаниях по бедру сквозила почти что забота. Но даже так Гурен оставался Гуреном – если и делал поблажки, то без особой нежности, а в целом не давал ни передышек, ни права голоса. И впрямь что твои тренировки. Два, три, всё настойчивее, всё увереннее. Юи постепенно свыкался. Или заставлял себя думать, что свыкается. В какой-то момент ему действительно удалось расслабиться – и тогда он почувствовал прикосновение губ к затылку. Не ласку, предупреждение. И он сдавленно вскрикнул в первый раз. Руки Гурена держали крепко, не давали отстраниться, не давали дёрнуться. Юи задышал – прерывисто и часто, – только когда движение прекратилось. Страшно больше не было. Всё уже случилось. Но боль… Когда Гурен коротко толкнулся, новый непрошенный стон вырвался сам собой. Юи от досады прикусил губу до крови. Это немного отвлекло. Но только немного. Как бы Гурен ни осторожничал, это было больно. Вместе с жаром внизу живота в голове постепенно сгущался мучительный туман. – Эй, Ю, – приглушённый голос над самым ухом подействовал отрезвляюще. – Так не пойдёт. Переключайся. На что это, интересно? Он хоть сам представлял, как это ощущалось? Внезапная ядовитая шутка даже вызвала глупый смешок. …и Юи понял, что отвлёкся. А когда чужая ладонь надавила на живот, когда загривок пронзил укус, упоительное ощущение из воспоминаний охватило его с неожиданной силой. Боль не прошла, даже не притупилась, но к ней примешалось то, ради чего он и явился. Гурен выпрямился, задвигался снова, больше его не жалея. – Руку, – в какой-то момент произнёс он тоном, не терпящим возражений. У Юи перехватило дыхание. Да, это, именно так. Ещё раз. Он не шелохнулся, продолжая комкать в пальцах наволочку. С затаённым восторгом уловил раздражённый вздох. И в следующий миг с громким шлепком ладонь Гурена оставила след на его коже. Этого Юи не ожидал, от возмущения рванулся прочь, но крепкая рука впечатала его в подушку. Новый удар отдался ожогом. За ним последовало ещё несколько. В голосе Гурена прозвучала опостылевшая издёвка: – Что за своеволие? Выполняй, когда приказывают. Зубоскалить Юи уже был не в силах, потому молча протянул руку. Её тут же перехватили и направили между бёдер – так, чтобы пальцы сомкнулись на истекающем смазкой члене. Против ожидания, Гурен ладони не убрал, точно Юи был лишённой каркаса куклой, движениями которой непременно следовало руководить со стороны. – Могли бы и сейчас приказом ограничиться, подполковник, – всё-таки язвительно бросил Юи. – Разговорчики в строю, – оборвал его тот. И выбил из груди дыхание глубоким болезненным толчком. Делать это так, под чутким контролем, было одновременно нестерпимо и до дрожи хорошо. Юи чувствовал, чувствовал похожее раньше: когда Гурен обхватывал его ладони, показывая, как держать учебное оружие; когда Гурен объяснял ему вещи, которых он сам понять не мог; когда Гурен заламывал ему руки и вытаскивал из драки; когда Гурен, когда Гурен, когда Гурен… Терять независимость было приятно. Пальцы по пальцам – то поглаживанием, то давлением, то сплетаясь, то царапая. Выдохи в подушку – то стоном, то хрипом, то ритмичные, то сорванные. И пульс, пульс, пульс, свой, чужой, общий. Внутри всё пылало, пылало снаружи; от дразнящих прикосновений тело напрягалось против воли, а от напряжения каждый толчок отдавался импульсом. Юи хотел бы сдержаться, хотел бы совладать с судорогами, но Гурен намеренно не позволял ему сбавлять темп. И добился своего: семя брызнуло в ладонь, перепачкало простыни. Юи забился под ним, согнулся, попытался свести колени. Пришлось снова сжать пальцы на выступающих косточках и удержать на месте. Рано ещё, не отработал. Пусть терпит. Когда по бёдрам потекли горячие капли, Юи снова не справился с голосом. Последний, завершающий стон – хотя и едва слышный. Гурен медленно покинул его тело, тяжело опустился рядом. Воздух в комнате показался особенно прохладным, но оно было и к лучшему. Даже одеяло накидывать не хотелось. Они долго лежали молча, неподвижно, утомлённые и довольные – наверное, всё-таки оба. Потом Юи завозился, нащупал выключатель и погасил свет. Забрался под одеяло, повертелся. Задёргал край, пытаясь вытащить его из-под Гурена. – Очень интересно, – заметил тот. – Твоя комната дальше по коридору, кстати. – Держи в курсе, – отозвался Юи. Не добившись желаемого, он сдался и, довольствуясь имеющейся половиной, свернулся под ней спиной к Гурену. – Сходи лучше вторую подушку притащи, – добавил он сонно. – Я ж знаю, у тебя есть, морда ты командирская. – Пошёл вон отсюда, – устало бросил Гурен. – Иначе сам выпровожу. Ни один из них так и не двинулся. Обоим было катастрофически лень вставать.