1993 год
Время тянется почему-то удивительно медленно. Ей кажется, что прошло уже несколько часов с последнего раза, как Катя приходила. Но краткий взгляд на настенные часы дает понять, что прошло всего лишь полчаса. По крайней мере хорошо, что в ординаторской удобные диваны. А еще есть чай, и Катя разрешила ей брать печенье из ее стратегического запаса. Так что пятая чашка чая дает о себе знать, впрочем как и две пачки печенья, от которых скорее хорошо, чем плохо. Мила вообще не планировала провести вечер так: в ординаторской, без развлечений и без компании. У неё были планы, которые включали в себя Фархада и много вина в его номере отеля. Но судя по тому, что сейчас происходит: роды Оли и радиомолчание, эти планы уже в прошлом. Мила делает глоток остывшего чая и смотрит на молчащий телефон. Вчера, это было около полудня, она говорила с Филом. Он оповестил о том, что Сашин самолет приземлился, а через двадцать минут после звонка Фила позвонил Саша, сказал, что он на родной земле и приедет сегодня к Оле. Они договорились встретиться у Оли в пять. Так что она отвела все занятия, а после поехала к Оле, всю дорогу проговорив с Витей и Фархадом. Точнее она проговорила больше с Фархадом, который прилетел в Москву по делам. Витю послали за ним в аэропорт. И конечно Витя остался недоволен таким исходом событий. У неё есть предположение, что Космос и Фил послали его для того, чтобы они с Фархадом урегулировали свои конфликты. Чего они скорее всего не сделали. Уж точно не после того, как Мила попросила, чтобы Витя дал трубку Фархаду и они проболтали с Фархадом всё то время, что он и Витя ехали до офиса, а она до Оли. Они попрощались только тогда, когда Фархад сказал, что они приехали в офис и что он с нетерпением ждет их встречи вечером. В пять часов Саша не приехал. И все телефоны, буквально все телефоны молчали, никто не выходил на связь. Что было пугающим. Да и сейчас это пугает. Прошло уже семь часов вообще-то. Но роды сейчас пугают чуть больше: эти крики, и боль, и то, как долго Оля рожает. Она наверно никогда не забудет полные страха глаза Оли, когда её воды отошли. Вот почему Ваня решил появиться на свет именно тогда, когда Мила была рядом? Уже новый день, два часа утра, и Оля рожает до сих пор. Она провела с Олей все то время, пока её не увезли в родильное отделение. И у Милы болит запястье от того, как Оля больно сжимала её руку. У нее в ушах до сих пор Олины крики и стоны, и Мила думает, что она уже и не хочет беременеть. На земле и так миллиарды человек. Куда еще больше? А еще это больно. Черт, конечно это больно, когда из тебя вылезает целый человек. Конечно человек крошечный, но все же. Она старается не представлять, что там происходит в родильной палате. Мила кажется закрывает глаза лишь на секунду и практически тут же вздрагивает и открывает их, когда дверь в ординаторскую открывается. По всем законам она не должна здесь находиться, должна ждать на неудобных металлических скамейках, но в этом роддоме Катя не последний человек. Так что Миле повезло, и она наслаждается комфортом весьма уютного диванчика. В ординаторскую залетает Катя, уставшая, но с радостным: — Все, официально объявляю тебя тёткой, Мила! У тебя родился племянник! Мила не может сдержать своей глупой и довольной улыбки, слыша это. Племянник! У неё теперь есть племянник! Мила вскакивает и обнимает Катю, которая обнимает её в ответ: — А ты уже бабушка, Катя, — с доброй издевкой говорит Мила, зная, что Кате не слишком нравится, когда ей говорят вещи, которые как-то связаны с возрастом. — Ой да ну тебя, — Катя отстраняется и отмахивается от неё: — Какая я бабушка? — а затем достает из кармана маленькую фляжку, откручивает крышку, делает один большой глоток, и предлагает фляжку ей. Мила старается не смеяться слишком громко: — Ты как всегда, — впрочем фляжку она берет и делает небольшой глоток. Виски обжигает горло. — Как там Оля? — С Олей все хорошо, — Катя усаживается на диван и открывает пачку печенья, что лежит на столе. — Все зашили, — зашили? — Так что … Ты какая-то бледная. Ей действительно становится немного нехорошо, после того, как она слышит, что Олю зашили. Катя рассказывала достаточно много историй из своей практики. И разрывы при родах — это нечто ожидаемое. Миле никогда не нравилось слушать такие истории. А тем более теперь, когда это касается близкого ей человека. — Все нормально, — Мила отмахивается и садится рядом с Катей. — Просто я волнуюсь за парней. Я не смогла дозвониться до Саши. Не имею понятия, где он и все остальные. Никто не отвечает. — А Витя? — Катя предлагает ей фляжку опять. — Катя, — немного раздраженно говорит она: — никто не отвечает. — Наверно случилось что-то. С этими волнениями в городе. Как же, повторение 1991 года не иначе. — Я очень надеюсь, что нет, — Мила забирает у неё фляжку и делает несколько глотков. — Ладно. В любом случае все приедут. И пошли, покажу тебе Ваню. Почему-то хочется произвести хорошее первое впечатление на Ваню. Это глупый порыв, ведь Ваня не понимает, кто перед ним и что вообще происходит вокруг. К тому же Катя не пускает её в детское отделение, но заходит туда сама, вынимает Ваню из кроватки и подходит к окну, показывая ей Ваню, крохотного, укутанного в пеленки и с шапочкой на голове. Шапочкой, которой связала мама. Мила расплывается в улыбке, рассматривая маленькое детское спящее личико. Пока не понятно, на кого Ванька похож. Но с такой красивой мамой и более менее симпатичным папой Ваня тоже разобьет немало сердец. Но а пока, Мила конечно не собирается говорить об этом вслух, точно не при Оле, Ванька выглядит как инопланетное существо. Но она уже любит его, этого незнакомого человека, всем своим сердцем. Ей даже особо и уходить не хочется, она просто стоит и смотрит на Ваньку, на Ивана Александровича, какое-то время, пока Катя не возвращает его обратно в кроватку, а затем её саму отправляет обратно в ординаторскую. Домой возвращаться нет смысла, на часах уже три, да и Мила хочет быть с Олей с утра. Наверно если бы Саша приехал, она отправилась бы домой. Но Саша не приехал. Нужно позвонить маме. Эта мысль приходит запоздало, когда она возвращается в пустующую ординаторскую. И она честно планирует позвонить, усаживаясь на диван, но засыпает практически сразу же, стоит ей сесть на диван. Мила только просыпается через какое-то время от громкого Катиного голоса, когда она вопит в трубку: — Ты куда пропал — мы с ног сбились!.. Что значит «не ори»? Немедленно звони матери, она там с ума сходит!.. Точно. Она ведь хотела позвонить маме. И Мила действительно пытается встать, но Катя гладит её по голове и шепчет «спи», так что она опять засыпает. И просыпается в следующий раз, когда чувствует поцелуй на своей щеке. Она улыбается во сне, еще не готовая проснуться, даже забывает о том, где она и что спит она на маленьком диване в ординаторской, свернувшись в клубок, как кошка. Кто-то проводит по ее щеке пальцем и она слышит шепот: — Принцесса, все на свете пропустишь. Это знакомый шепот, и она подскакивает резко, когда понимает, кто так её будил. Хотя кто ещё может так её будить, кроме него? Витя сидит около дивана на корточках. — Витя! — восклицает Мила, быстро оглядывая ординаторскую. Но в ординаторской только они вдвоем, поэтому она обнимает его и коротко целует в губы, а затем отстраняется: — Где вы, черт возьми, были? Спина немного болит после сна в такой позе. Раз Витя здесь, все остальные тоже приехали. Мила всовывает ноги в ботинки, когда он отвечает с дурацкой улыбкой на лице: — В Бутырке, — а затем поднимается на ноги. Она несколько раз глупо моргает, прежде чем спросить, нахмурившись: — Что вы там забыли? — ей приходится задрать голову, чтобы посмотреть на него. Кажется она еще не отошла от сна и немного не понимает, что происходит. — Спроси у своего брата, — предлагает он ей. Конечно. Саша только вернулся из Америки, а уже успел попасть в неприятности. Но это уже и не так важно. Они все живы и здоровы, а у неё вообще-то родился племянник. Мила завязывает шнурки и подскакивает, громко объявляя: — У меня родился племянник! — вообще-то он наверняка знает об этом. — Да, вся Бутырка слышала, как Катя кричала в трубку, — Витя улыбается широко. Конечно она не может не улыбнуться в ответ, переполненная радостью. Витя наклоняется к ней, их лица оказываются очень близко. Он хочет её поцеловать, и она хочет поцеловать его тоже, но в ординаторскую заходит Фархад. Конечно она тут же переключается на него. — Фархад! — если её вскрик и похож на визг, то ладно. Она слишком рада его видеть. Последний раз они виделись в августе, когда он отвозил её в аэропорт. Потому что конечно она провела пару недель в Душанбе. На этот раз без Кати, но не сказать, что ей хоть один день было скучно С Фархадом никогда не скучно. — Шафтолу*, я тоже рад тебя видеть, — Фархад обнимает её, и Мила обнимает его в ответ. — Это вам не дом свиданий, — раздается голос у двери. И конечно это Елизавета Павловна. Холодная и недовольная. Она заходит в ординаторскую так, будто это место принадлежит ей. Фархад отпускает её, но разворачивается, притягивает Милу к себе за талию. — Мы кажется перешли эту ступень, если мы уже в роддоме, — шутит Фархад, улыбаясь Елизавете Павловне. Это конечно смешно, но Фархад не знает, что означает «дом свиданий». Елизавета Павловна смотрит на Фархада как смотрит практически на всех, кроме Оли, — с легким презрением. — Дом свиданий — это публичный дом, Фархад, — объясняет ему Витя, позади них. — О, — на щеках Фархада появляется румянец, и он смотрит на Милу. — А я подумал, что это место, где проходят свидания. — Нет, — Мила усмехается, качая головой. Фархад открывает рот, уже хочет сказать что-то, но в ординаторскую заходят Катя и мама. — Привет, Фархад. Рада тебя видеть, — приветствует Фарика мама. — Татьяна Николаевна, — Фархад целует её ладонь. — Выглядите просто чудесно. — Ой, Фархад, — мама заливается румянцем. — Какой уж чудесно. Из-за вас целую ночь не спала. — Вас там Саша кстати ждет, — Катя указывает кивком головы куда-то в сторону коридора. Правда не уточняет, кого Саша именно ждет. — Я к вам заеду завтра? — спрашивает Фархад у мамы. — Конечно, — мама тут же соглашается. Фархад уже давно не чужой ей человек. Фарик кивает и выходит в коридор первым, а за ним выходит и Витя. Мила тоже практически выходит, когда мама останавливает её: — Мила, мы тут чай собираемся пить. Может останешься с нам? — Таня. Что ей с нами пенсионерами сидеть? Иди, — и Катя практически выпихивает её из ординаторской. Не то, что она слишком сильно сопротивляется. Все же она знает в какой компании ей будет веселее. Витя и Фархад вдвоем ждут её в коридоре. Она проходит мимо Вити и берет Фархада под руку, тянет его в сторону Олиной палаты, говоря о том, что раз уж те планы на вчерашний вечер сорваны, уж хотя бы сегодня все должно получиться. Они быстро доходят до нужного места. Фил с Космосом уже на месте, а окно в Олину палату закрыто жалюзи и перед окном стоит длинный стол, а на нем букеты цветов. Только Саши не видно, но не трудно догадаться, что он сейчас вместе с Олей. — Как только Саша откроет жалюзи, сразу же начинаем петь «с днем рождения, Иван Александрович «, — даёт указание Фил. — И станьте ближе к столу. Хорошо, что они становятся около стола достаточно быстро, потому что жалюзи открываются буквально сразу же, стоит им подойти к столу. И они тут же начинают петь: — С днем рожденья, Иван, с днем рожденья, Иван, с днем рожденья, Иван Александрович, с днем рожденья, родной! Они поют громко, и даже на удивление не фальшиво получается. А затем к их хору мальчиков-зайчиков и девочки-припевочке присоединяется и Саша. Мила смотрит на него, и Саша подмигивает Оле, а та смеется, держа Ваню так, что тот немного сонно наблюдает за этим цирком. — Саша такой счастливый папаша. Я давно его таким не видел, — Витя шепчет ей на ухо, когда из одной из палат выглядывает солидного возраста медсестра и требует, чтобы они прекратили петь, а ребята не находят ничего лучше, как окружить её и начать петь уже ей, но уже любовную серенаду. — Поверь мне и моему опыту общению с детьми, он будет счастлив, но не слишком долго, — отвечает Мила. Витя смотрит на неё, нахмурившись, потому что он не понимая её. И она вздыхает: — Вернемся к этому разговору через пару лет. Витя не имеет ни малейшего представления о детях. Он вряд ли думает о том, что дети, несмотря на то, что это цветы жизни, все же отчасти — головная боль для родителей ближайшие лет восемнадцать так точно. Она ведь работает в школе, с детьми, и многое знает о детских истериках, и о том, какие дети требовательные и что это большая обязанность. Хорошо, что она учит детей в небольших группах. Но в любом случае она знает, как нелегко удержать внимание тридцати десятилеток. Саша отходит от Фила, Космоса и Фархада и подходит к ним с Витей: — Милка, ты едешь с нами или останешься с мамой, Катей и Елизаветой Павловной? — А ты как думаешь? Между чаем и более крепкими напитками мой выбор кажется очевидным. Саша треплет её по голове и говорит всем собираться и объявляет, что они едут в офис. И когда они уже идут по коридору на выход из роддома, Саша, Фархад, Фил и Космос идут впереди, обсуждают какой-то фильм, о котором она не слышала, а они с Витей идут позади, Витя тихо спрашивает: — Ты хочешь детей? Не то, чтобы этот вопрос заставляет её задуматься. Она еще слишком молода для этого. Поэтому Мила легкомысленно отвечает: — После того, что я здесь видела и слышала? Не думаю, — а затем спрашивает: — А ты? — Не думаю, что это для меня. Она замечает, что он кидает на неё взгляд. Кратко смотрит так, будто хочет, чтобы она переубедила его. Или ей это только кажется. Но она не собирается его переубеждать. К отцовству сейчас из них всех готов только Фил. Остальные же еще не нагулялись. Да и ни у кого нет жен или серьезных отношений: Космос каждую неделю с новой, Фархад не прочь пофлиртовать, но у него никого нет, ну а Витя … Она даже не знает, что Витя. С его пассиями она не знакома. Его последнюю девушку она видела давно, это было лето 1986 года, то есть еще до того, как между ними все это началось. Мила желает ему счастья, конечно желает. Но как будет трудно принять, что он больше не ее, когда он найдет ту, которую полюбит. Если вообще разлюбит Олю. Может быть и не так плохо, что он влюблен в неё. По крайней мере он влюблен в Олю, он с ней.🎞🎞🎞
Витя с Фархадом конечно рассказали ей о том, что их у офиса задержал ОМОН из-за каких-то парней, которых Саша прикрыл. Они не особо вдавались в подробности, пока ехали в офис в машине. ОМОН не только их задержал. Судя по обстановке в офисе легко понять, что шмон устроили знатный. В офисе будто торнадо прошло, все разбросано, бумаги и папки на полу. Люде это все очень не понравится, когда она это увидит. Мила лениво наблюдает за тем, как Фил вешает новую люстру. Даже люстре досталось. Она не особо вникает в разговор, который ведут Саша и Фархад. Конечно, куда уж праздник без обсуждения рабочих вопросов. Космос где-то в своем мире, Витя рассматривает стакан с виски так, будто в нем заключены какие-то тайны вселенной. Они с Витей сидят рядом, она пихает его ногой, а затем отворачивается, когда он смотрит на неё. Мила делает вид, что совсем не причем, рассматривая стол с закуской. Поляну Космос накрыл хорошую: водка, виски, икра, мясо, сыр. Если честно, то не хватает только музыки. Витя щекочет её колено, а у неё ужасно чувствительные колени, поэтому она вздрагивает, задевает коленом стол с громким стуком, и Фархад с Сашей тут же смотрят на неё. Она лишь пожимает плечами и берет со стола свой стакан, делая глоток виски. Может стоит перейти на что-то более не алкогольное, например на воду. Она уже и так выпила достаточно за здоровье племянника. Конечно Космос купил только крепкие алкогольные напитки, и конечно её быстро от виски развезло. Мила смотрит на Фархада и Сашу. Это конечно сложно отметить, но оба, и Саша, и Фархад, далеки от спокойства, даже если с первого взгляда кажется, что все у них хорошо. Но они оба напряжены. Иначе бы Саша нервно бы не курил одну за одной, а Фархад имеет привычку перебирать четки, когда нервничает. Конечно нелегальные дела её не касаются. Впрочем как и легальные. Она смотрит на Витю опять, но он занялся изготовлением бумажного самолетика из бумаги. Он не обращает на неё внимание, и она пихает его под столом еще раз. Это вынуждает его посмотреть на неё. Мила кидает взгляд в сторону Фары и Саши, которые продолжают спорить из-за каналов сбыта наркотиков. Но Витя лишь качает головой. И она пихает его опять, но Витя отрицательно качает головой. Конечно он понимает, что она хочет, чтобы он вмешался, но он всем своим видом сейчас показывает, что им лучше в это не лезть. Возможно лучше бы она осталась с «пенсионерами», как окрестила Катя себя, маму и Елизавету Павловну. От виски и настроения в кабинете болит голова. А еще хочется в туалет. Поэтому Мила поднимается и все разговоры замолкают и пять пар глаз разной степени опьянения смотрят на неё. Очевидно хотят знать, куда она собралась. — Я в туалет, — просто поясняет Мила и уходит от них. В коридоре свежо, и становится даже легче дышать, а головная боль немного притупляется. Может быть действительно стоит после туалета пойти проветриться на улицу. Она не захватила с собой пальто, а на улице холодно. Она и не собирается торчать на улице долго. А еще лучше попросить Макса отвезти её домой. Все равно никакого веселья сейчас нет, ей не интересно слушать обсуждения бизнеса. Если честно, Мила на стороне Саши в этом вопросе. Она согласна с его политикой направлять наркотики на Запад. Эта дрянь не должна оставаться в Москве. Фархада, правда, тоже можно понять. Все же она знает его семью, а они ожидают абсолютного подчинения и чтобы было так, как сказали они. Она не хочет, чтобы Саша и Фархад поссорились из-за этой их проблемы. Но и повлиять ни на одного из них она не может. Она делает все свои дела в на удивление не тронутом ОМОНом туалете и возвращается в кабинет как раз в тот момент, когда Фархад говорит: — Саша, я уйду! Но ты помни, что ты своего брата кинул! Ты кинул… Фара поднимается с места, хватает свой черный плащ и выскакивает из кабинета. Он даже не останавливается, чтобы сказать ей пока. Даже не посмотрел в её сторону. А это означает, что он крайне и крайне раздражен. — Фара! — Саша кричит ему вслед, но конечно Фара не возвращается. А затем тише говорит: — Ребята, проводите! — Может быть это тебе стоит поднять свою задницу и проводить его? — говорит раздраженно Мила. — Он все же твой друг, Саша. — Мила. Не лезь во взрослые дела. Ты все равно ничего не понимаешь, — Саша отмахивается от неё так, будто она какая-то назойливая муха. Это выбешивает: — Да пошел ты, — она хватает своё пальто и выходит вслед за Фарой. Он не должен был далеко уйти, так что она нагонит его на улице. Она слышит за собой шаги и оборачивается. Мила не знает, за кем Витя пошел, за ней или Фархадом, но все же говорит: — Иди останови его. Витя кивает, сбегает по лестнице вниз, и Фархад уже у дверей, когда Витя кричит ему: — Фара, стой! Чего ты кипятишься? Правда Фархад не останавливается. И только когда она кричит ему: — Фарик, пожалуйста, постой, — Фархад замирает около двери, оборачиваясь в их сторону. Они с Витей оказываются рядом с ним около двери одновременно. — Вы не понимаете! — восклицает Фархад. — Сначала они убьют меня, — он тыкает пальцем себе в грудь, — потом убьют его, — на этом он показывает наверх, очевидно имея в виду Сашу. Что-то ей подсказывает, что сейчас Фархад не преувеличивает. Его отец и дядя вполне способны отдать такой приказ, какими бы они приятными и гостеприимными людьми не казались на первый взгляд. Это должно пугать. Как и должно пугать то, что делает Саша, Витя и остальные. Но это принимается как данность, как какой-то очевидный факт. — Фара, Саша зря ничего не делает! — отвечает ему Витя. — Я думаю, вам просто стоит поговорить еще раз и уладить все. Вы найдете компромисс, — Мила старается звучать убедительно, даже дотрагивается до предплечья Фархада. Фархад кладет ладонь на её ладонь и качает головой. Рядом с ними замирает Фил, уплетающий икру из банки чайной ложки. Взгляд у него мутный немного. Фара оглядывает их и звучит он как-то обреченно, когда говорит: — Наивные вы, как дети. Вы моих басмачей не знаете! Э-э-э… — и выходит из офиса. — Не ломайте голову. Пойдем накатим, — предлагает Фил. — Да покурим, — Витя берет Фила и её под руки, хочет очевидно подтолкнуть в сторону окна с противоположной от лестнице стороны. Но у неё нет желания ни накатить, ни покурить, ни возвращаться наверх. Она скидывает с себя ладонь Вити. — Я пойду за Фариком. Прослежу за ним. Она не особо ждет его ответа, слыша, как Витя кричит ей: — Мила! Куда ты пошла? Вернись. Он взрослый парень. Сам разберется! Может быть он и взрослый парень и сможет сам разобраться, но кому не нужна поддержка друга?🎞🎞🎞
Может быть немного, но она все же завидует сейчас этому семейному счастью: Саша держит Ваню на руках, Оля стоит с охапкой цветов, а Катя снимает их всех. Снимает фильм о Ване и для Вани. Когда он станет постарше, то сможет посмотреть о своей жизни. На секунду Мила почему-то представляет, что это Витя стоит с ребенком в руках. Их ребенком. Оля пихает её в бок, и Мила отвлекается на неё. Оля кивает в сторону Саши. — Здесь у тебя детская будет… — Саша указывает в сторону комнаты, показывая Ване его комнату и Ваня смотрит внимательно, будто действительно понимает, что Саша ему там говорит. За Сашей в детскую заходят и они. Саша кладет Ваню в кроватку, но не отходит, а замирает над кроваткой и наблюдает за сыном, а к нему присоединяется мама и Елизавета Павловна. Катя снимает их на камеру, медленно обходя кроватку. — А потом тебе придется делить эту комнату с братом или сестрой, — Мила говорит достаточно тихо, чтобы только Оля услышала. Не хочется нравоучений от мамы. А еще конечно же Елизавета Павловна посмотрит с укором, как она обычно любит на неё смотреть. Олина бабушка вообще всех их недолюбливает, считает их какими-то отбросами общества. Они уже не раз с Елизаветой Павловной цапались из-за ядовитых и обидных слов, которыми одаривала их Елизавета Павловна. — Милка! — Оля пихает её в бок. — Что? — спрашивает Мила немного возмущенно, но затем смеется и опять шепчет: — Хотя правильно. Будете планировать второго ребенка — планируйте сразу же и покупку особняка. — Тебе бы лишь-! Впрочем Оля не успевает закончить то, что хотела сказать, потому что Елизавета Павловна поворачивается и шикает на них. И они с Олей начинают хихикать. Ей богу, будто дети малые. — А где Оля-то? — раздается голос Кати, которая выглядывает из-за Саши и наводит камеру на Олю. Оля смущенно машет на камеру, и Мила пихает её в сторону Саши, перед этим забирая у неё букеты. А Катя пихает Сашу к Оле, объявляя: — Поцелуй для истории! Оля смущенно отворачивается от камеру, но Саша целует её все равно, притягивая к себе. И секунды не проходит, как они забывают о том, что вообще-то то они здесь не один и их снимают. Елизавета Павловна громко кашляет, и Оля тут же слегка отстраняется, а затем прячет лицо, прижимаясь лицом к Сашиному плечу. И она давит в себе мысли о том, что хочет того же самого.