Замуж невтерпёж, но я женат

Стеклянный офис, шуршащие бумаги, успешные переговоры, грандиозные планы; гудящие машины, бесконечная пробка, яркие фонари, волшебная ночь; громкий телевизор, перегоревшая лампочка, любящая жена, любимые дети; а потом снова офис, бумаги, переговоры, планы. Круг, из которого не выбраться. Успех есть, шанс остановиться и вдохнуть свежего воздуха — нет. Кажется, так жить невозможно. Ему невозможно. Кажется. Казалось. Казалось, больше не кажется. Что изменилось? Павел Воля: когда он дома видел себя в зеркале, то видел образцового семьянина; когда мог различить своё отражение в панорамном окне собственного кабинета, видел главу лидирующей в свой сфере компании, кто с самых низов перебрался на вершину, имея при себе и статус, и деньги, и филиалы производства за пределами России. Он создал семью, у него есть дом, работа — и всё это он как будто даже по-настоящему любит, и без всего этого его жизнь не была бы настолько полной и счастливой. Но постоянно в груди давило ощущение того, что чего-то не хватает. Он что-то упускает. Что-то, что может показаться мелочью на фоне сорока двух лет борьбы за своё счастье; что-то, чего у него никогда не было. Или кто-то. Почему всегда всё завязано на людях? Паша был уверен, что дело в чём-то нематериальном, но всё никак не мог понять… его ни к кому не тянуло. Жену он тепло любил, как и своих детей, но это не было той невообразимой связью, от которой всё тело бы трепетало, глупая улыбка не сходила бы с лица и сердце — о, как оно бы ликующе стучало там, в груди!.. Воля чувствовал себя отчаянным идиотом, когда о таком думал. А как иначе? Он же не знал, что искать не надо, — всё или есть, или придёт тогда, когда должно. И только в таком случае судьба поощрит тебя и даст прочувствовать всё, о чём ты так желал. В один обычный рабочий день на него так задавили стены, сотрудники, подписи, графики и приёмы, что он взял и неожиданно перенёс последнюю встречу с возможным деловым партнёром в бар, который располагался совсем неподалёку. В семь часов бар пустовал, что было только на руку. Выбрав самый тихий угол и устроившись там, Паша заказал первый попавшийся безалкогольный коктейль и открыл ноутбук, дабы в ожидании не терять время зря. Когда к нему наконец пришли, он понял, что всем офисным работникам смена обстановки совсем не мешает, а наоборот помогает и расслабляет — небольшое личное открытие. Первое открытие за вечер, который обещал не быть слишком уж скучным и коротким. Течение времени ускорялось вместе с нарастающим темпом музыки, а также с постепенно наполняющимся заведением, в которое уже через два часа как будто влилась сама жизнь. Встреча была приятной и местами даже весёлой, Воля быстро нашёл общий язык с партнёром (он уже мысленно его так называл), и даже на следующий день они договорились назначить встречу в более формальной и привычной для работы среде, дабы проверить, перепроверить и подписать нужные договоры и соглашения. К концу беседы так поднялось настроение, что Паша заказал уже тщательно выбранные коктейли с алкоголем — для себя и своего нового друга, за свой счёт. После удачных переговоров он даже остался в том же самом баре, в одиночестве наслаждаясь музыкой и энергией, которую так и излучали чуть пьяные посетители. Он позволил себе немного расслабиться. Экран телефона или ноутбука — любой экран! — уже давным-давно стал ненавистен, как и все эти бумаги, торчащие из портфеля… Паша долго на них косо поглядывал, пока на пару минут не вышел на улицу, чтобы это всё просто-напросто запереть в собственной машине. Всё. Даже телефон. Хватит на сегодня. Вернуться на прежнее место не получилось, так как за те несколько мгновений скромный диванчик уже успела занять какая-то чересчур шумная компания девушек. Паша не был против. Он равнодушно на них взглянул и просто развернулся к бару — немного выпить не помешало бы. Меню, лежащее на столиках, отличалось от той бумажки, которая лежала на барной стойке, отличалось значительно — Воля даже присел на стул, вчитываясь в названия предложенных напитков. — Ебать тут, конечно, каталог интересный, — его глаза напоминали пятирублёвые монеты, а брови вообще взлетели выше цен за поездки в метро. — «Карикатурысь», «Вот это жойско»… «Вдовьи плети»? Он, тихо себе бурча под нос строчку за строчкой, офигевал всё больше и больше, даже подумав, что он вернулся не в тот бар. Да нет, вроде даже бармены те же, и люди остались на месте. В конце концов выбрав игристое вино с аперолем, апельсином и содовой, Паша усмехнулся, вдруг задумавшись над тем, что собирался сказать: — Бармен, «Спасите-ка Арсения», пожалуйста! Боже, он в самом деле это сказал?.. Прежде он бы и специально не выдумал ситуации, в которой ему бы приспичило такое заявить. В следующий раз он думал попробовать заказать «Лимонов любит лимонад» — чисто из любопытства, как это будет. Коктейль оказался на удивление сносным. От скуки Воля начал разглядывать других посетителей, но уже не так поверхностно, как делал это раньше: несколько подружек с драматичными всхлипами и криками пытались найти караоке; в углу мило сидела обычная парочка и болтала, влюблённо друг на друга глядя; какой-то выпивший мужчина уже спорил с одним из барменов, пока другого пыталась склеить девушка в чёрном облегающем платье — видимо, больше приставать ни к кому не было ей разрешено. Большинство людей в самом деле пришли отдохнуть после рабочего (или учебного) дня, выпить и немного повеселиться с друзьями или даже новыми знакомыми, которых приобрели здесь же; были посетители, которые мирно (или не очень) заливали свою душу алкоголем, мрачным взглядом обходя всех этих чересчур счастливых людей; а были и те, кто совершенно не вдуплял, что здесь забыл, но всё равно оставался — не то из интереса, не то из-за пустоты где-то внутри. К последним мог себя отнести Воля. Он завороженно смотрел на беззаботно пьющих подростков или, вон, на мужчину, ловко танцующего и заигрывающего со всеми… Кажется, он его точно видел во время рабочей беседы. Неожиданно глаза всё равно возвращались к нему — к той ненавязчивой долбанутости, которая не делает человека посмешищем, а наоборот раскрывает его как человека настолько внеземного, что к нему хочется тянуться. Его движения, кажется, были спонтанны — чистой импровизацией, — но смотрелись настолько гармонично, грациозно, чарующе, что работало безотказно. Паша понимал девчонок, которые ему рядом улыбались во все тридцать два выбеленных зуба, но совсем не понимал себя… который уже просто откровенно пялился, не сводя взора. Так себе скрытность, конечно. Заставить свои глаза отлипнуть от этого человека оказалось сложно. Воля только сосредоточился на своём пустом стакане, как тут же что-то внутри потянуло голову поднять — того брюнета там уже не оказалось. Паша резко выпрямился и стал суетливо искать его глазами по всему заведению, как никого не искал прежде. Он даже чуть привстал. Нигде нет. Он разочарованно вновь прилип попой к стулу и взял ещё один коктейль — как он думал, последний. Может, да ну это всё — может, уйти? Прежнее любопытство практически сошло на нет. — Бармен, можно счёт? Его попросили подождать минуту, пока закончат с другим клиентом. Скучающе проследив за работником бара, Паша вдруг выпрямился вновь — уже от удивления: человек, который только что забрал свою порцию алкоголя, был тем самым. Воля сконфуженно нахмурился. Он не верил в знаки судьбы, но лишь из-за того что никогда с ними не встречался. На него смотрели в упор. Он вздрогнул. Обернулся, повернулся, огляделся — да, взгляд голубых глаз был направлен именно на него, как и тихая усмешка была посвящена именно ему. Раскрыли с потрохами, и почему-то даже не стыдно. Паша неосознанно приподнял уголок губ в ответ, что было принято как согласие вступить в диалог. К нему подобрались так тихо и незаметно — словно лис крался к зайчонку. И такая же хитрая улыбка… — Арсений, — он уклончиво представился. Он что, думал над тем, говорить своё настоящее имя или нет? И тогда в итоге какое он назвал? Арсений… Воля мысленно повторил его имя (так сказать, распробовал на вкус) и попытался сдержать ухмылку, покосившись на свой стакан. Какое милое совпадение. — Паша, — он потянул ему руку — и её тут же пожали. От касания вдруг пробежались мурашки от самых кончиков пальцев до макушки. Паша не сводил глаз с нового знакомого: от столь ярких голубых глаз невозможно было оторваться. — Очень приятно познакомиться. — Очень взаимно. Один пришёл или с кем-то? Иметь навык удерживать беседу с любым — важно для любого предпринимателя. Но Паша давно не ощущал такой лёгкости в беседе, где удерживают оба и подстраиваются друг под друга оба так легко, будто ради этого и учились говорить в принципе. Из него легко вытащили информацию о том, где он работает и насколько важен, в то время как Воля узнал, что человек напротив него — актёр, переехавший из Санкт-Петербурга в Москву. На фразу «Будем дружить!» на него очень косо поглядели, а на вопрос «Что такое?» ответили лишь смешком и озорным блеском в глазах. — Так значит, ты здесь один? — Нет, — иронично заметил Воля и получил в ответ удивлённо сведённые брови, — сейчас я разговариваю с тобой. А как насчёт такой красотки, как ты? Паша был уверен, что просто шутит (пытается?), но слова сами выходили изо рта — он это не контролировал вовсе. Так может, что-то из этого всё же правда? — Не переживай, дорогой, я весь твой. — Не переживу, если продолжишь так очаровательно мне улыбаться, — он, совсем не следя за собой, игриво тронул пальцем его нос, как маленького мальчика. — Наверное, девушки за тобой так и бегают — хотя что там «наверное»? ведь я и сам видел, как каждая вторая хотела с тобой познакомиться и случайно влезть рукой тебе в штаны. Еле-еле до тебя сквозь всех фанаток добрался. Паша драматично приложил тыльной стороной руку к своему лбу. Арсений усмехнулся, приняв сие за комплимент, тем временем в душé надеясь, что его обаяние работает не только на девушках. — Значит, в этой лотерее на меня всё-таки выиграл ты — разрешаю тебе делать со мной всё что угодно. Паше неожиданно понравилась эта идея. Они сидели рядом, лениво облокотившись на барную стойку, дабы смотреть друг на друга было удобней. Воля вызвался заплатить за ещё по коктейлю для обоих. Алкоголь приятно замутнял рассудок. — А я тебя видел сегодня здесь до этого, — вдруг сказал Арс, — ты сидел с каким-то другим типом, который был, как ты сейчас, в костюме. Только тот был без галстука. Добавлять то, что его жуть как возбуждают мужчины в костюмах, он не стал. А Паша задался вопросом: он тоже его заметил сразу? Ещё тогда? — Партнёр, — непринуждённый ответ. — Партнёр? — Деловой. — Деловой партнёр? — Исключительно деловой партнёр. Арсений, до этого немного напрягшийся, растянулся в улыбке. Паша поздно понял: он только что доказывал, что… между тем мужчиной и им ничего не было? — А как насчёт неделового партнёра? — Что ты имеешь в виду? Догадаться, что с ним в открытую флиртуют, было сложно, но понять, что по каким-то непонятным причинам он не менее открыто флиртует в ответ — ещё сложнее. Паша лишь отдалённо понимал, что с ним заигрывают, и лишь где-то внутри знал, что ему Арсений понравился сразу, а на деле лишь глупо лыбился и внимательно слушал, смотря на собеседника через пелену выпитого алкоголя (и зарождающейся влюблённости). Не заметил он того, как сидеть они стали ближе, как тон стал тише, как речь стала томной, а взгляд — соблазнительным. Или всё было так изначально? Воля интуитивно облизал губы и сжал их. Мысль о том, что ему хочется с кем-нибудь пососаться, пришла спонтанно. Желание, чтобы этим «кем-то» был человек, сидящий напротив, вообще ускользало от здравого смысла. — Пойдём со мной, — завлекающее. А Паша встал и пошёл за ним, пленённый взглядом. Он уже не думал — просто шёл следом. Ему было всё равно, почему они идут в мужской туалет; его не озадачило то, что тот в настолько заполненном заведении пустует; он и не шевельнулся, когда его затащили в на удивление чистую (действительно, что ли, никто не пользовался?) туалетную кабинку и закрыли за собой. Зато как только его губ коснулись чужие, он, будто сорвавшись с цепи, резко развернул их обоих и прижал податливого Арсения к неустойчивой стенке, которая ворчливо покачнулась. Возбуждение волной разлилось по всему телу, вытягивая Волю в тонкую струну. Мозг отказывался что-то понимать и воспринимать: хотелось лишь целовать, целовать, целовать… Не было времени искать причину действиям — он просто делал. Воля инстинктивно сжимал Арса в объятиях, чуть приподнимая футболку и проходять по прессу тонкими пальцами. Было как будто бы правильно взять и прижать его к себе ближе за шею, зарыться руками в тёмных волосах и почувствовать жар, передающийся через одежду. Боже. Паша ахнул, когда рука чёртова Арсения (сколько он с ним знаком? час? или меньше?) легла на пах Воли, с удивлением заметив, что он возбуждён. Заметив: возбуждён не он один. Воля оставил смачный поцелуй на подбородке, решив опробовать на вкус шею и стоны Арсения. Тот тяжело дышал ртом. Понадобилось взять себя в руки, чтобы пробраться к ремню от штанов и расправиться с застёжкой — чем чаще он «случайно» задевал член Воли через плотную ткань одежды, тем быстрее оба сходили с ума. Арсений оказался той ещё чертовкой, ибо рывком поменял их местами и стал сам зацеловывать Пашу в совершенно разных местах: от носа до ключиц. Ещё немного, и бедная перегородка упадёт — но кажется, даже это бы их не остановило. Но остановил бы внезапно включившийся мозг. Павел Воля… что он делает? — Стой, подожди… Медленно прорывалась совесть под ручку с паникой. Он не мог: у него жена, у него дети, он… он никогда даже и не думал когда-либо в жизни целовать парня, встречаясь только с девушками и думая, что так и должно быть, но Арсений… он перевернул всё с ног на голову. Так быстро? Но хотелось сойти с ума вместе с ним. Арс остановился и тут же приподнялся. Его голова была прямо на уровне головы Воли — Паша видел слегка расширенные зрачки и полное непонимание на лице. Арсений был растерян, но всё ещё не спускался в реальность: глубоко дышал через чуть приоткрытый рот, губы были немного опухшие, взгляд — совершенно дикий… Да ну всё к чёрту. — Нет, не слушай меня, продолжай, — несвязно пробормотал Воля, прежде чем затянуть Арсения в ещё один поцелуй и позволить ему делать всё, что он хочет. Одно движение — штаны с трусами нагло приспущены; один вздох — Арс уже присел на корточки; ни одной мысли в голове — и тот уже захватил член в рот, пока Воля опять не задумал выдать какую-нибудь чухню по типу «Стой!» Но он уже о таком бреде не думал. Только протяжное «Арс» и молящее «Продолжай, пожалуйста» — и ничего больше. У Паши перехватило дыхание. Он пытался ухватиться за стены, но руки соскальзывали вниз, из-за чего вцепились снова в голову Арсения, с такими мягкими волосами… Медленное движение головой и подкашиваются ноги. Он не помнит, когда ему последний раз делали минет, но уж точно настолько спонтанного и крышесносного у него не было никогда. Неспешные, протяжные движения Арсения сводили с ума; Арсений сам следил за скоростью, сам помогал себе рукой и сам каждый раз обводил головку члена языком, заставляя Волю сдержанно стонать и закатывать глаза от удовольствия. Спустя несколько мгновений Паша кончил, наверное, еле удержавшись, чтобы не скатиться на пол. Воздуха становилось мало. Глаза наконец получилось открыть — и увидеть бесконечно довольную морду хитрого Арсения. Воля никогда не видел, чтобы сперму проглатывали, отчего мурашки пробежались по коже — но приятно разжигая огонь внутри. Отвратительным это отнюдь не показалось, как и поцелуй после. Руки потянулись к рубашке, намереваясь от неё избавиться, но Паша их перехватил, пытаясь отдышаться. Арсений вновь непонимающе на него уставился. — Не здесь, — единственное, что смог вытащить из себя Воля, прежде чем наспех одеться и потянуть Арсения вон из бара — в свою машину. Вдавил педаль газа по самое не хочу и погнал, обрадовавшись, что ехать им совсем не долго. — Пожалуйста, скажи, что в месте, куда ты меня везёшь, есть пезервативы и смазка. — Воля напрягся, смутившись, но ничего не ответил. — Тогда нам нужно заскочить в аптеку. Паша кивнул, стараясь сосредоточиться на руле и дороге, а не на том, что они сейчас оба до предела возбуждены; точно не на том, что он собирался впервые провести ночь с мужчиной; точно не о том, что этот мужчина ему жутко нравится. Неподалёку от офиса и от того бара, где они встретились, располагался один очень престижный отель, с которым у компании Паши был долгий и крепкий союз — один из люксовых номеров, который больше походил на огромную квартиру с кабинетом и большим переговорным столом, принадлежал ему. Его использовали тогда, когда обычный офис был слишком прост для людей, с которыми приходилось вести беседу. Ну и иногда не было времени ехать домой, из-за чего приходилось ночевать именно там. В этот раз Паша впервые хотел использовать номер в отеле так, как и следует его использовать, когда собственный дом в городе у тебя уже есть. Воля уверенным шагом провёл Арсения мимо ресепшена, иногда одёргивая мужчину за руку, чтобы тот не пялился так откровенно на всё вокруг; Арсений тем временем с открытым ртом удивлялся тому, что ему приспичило запасть на какого-то, ну, чересчур богатого человека… В лифте они стояли молча и нетерпеливо. Вместо кнопок с цифрами в на стене было лишь пространство, куда нужно было приложить карту-ключ от номера. — Павел Воля? — Арс случайно прочитал имя на карточке, впервые вообще встретив такую подписанную (он думал: подписанные ключи в отелях бывают?). Паша кивнул. — Тогда с уверенностью могу сказать, что распробовал волю на вкус, и добавлю, что мне очень понравилось. Не привыкать ему быть прижатым, не привыкать… — Попов, — он и сам не знал, к чему это сказал меж очередными поцелуями, — Арсений Попов. Восхититься тем, что лифт открывался прямо в номер, роскошнее которого Арсений ещё не видал за свои тридцать восемь лет, не было времени: его, беспорядочно пытаясь раздеть, тут же, подхватив за бёдра, перетащили в огромную спальную комнату, где была та самая большая двуспальная кровать с абсолютно белым постельным бельём, на которую сначала упали Арс с Пашей, а потом и только что купленные презервативы со смазкой. Попов усмехнулся: да, это было намного лучше, чем стенка в туалете какого-то там бара. Пиджак Воли улетел ещё где-то в прихожей вместе с верхней одеждой, а футболка Арса — прямо у входа в комнату. Нетерпеливо, но кропотливо разбираясь с мелкими пуговицами на белоснежной рубашке Паши, Арсений не отрывался от поцелуя, с каждым движением языка и губ вкладывая больше страсти и… чувств? Откуда? Они даже нормально толком не знакомы. Рубашка улетела к чёрту. Была ничтожно короткая пауза: они жадным взглядом изучали друг друга. С той же жадностью они вернулись к делу, и не заметив, куда делась вся остальная одежда — лишь галстук остался, галстук повесили на шею Арса: так его, оказалось, намного удобней притягивать к себе. Паша удобно устроился сверху и не поленился осыпать поцелуями всего Попова — его тело, которое казалось идеально правильным и просто восхитительным. Тот не стеснялся выражать эмоции. В их распоряжении был целый номер. В их власти было всё время и пространство. Они могли насладиться друг другом сполна. Если Воля и имел хоть какое-то представление о том, как растянуть Арсения — он даже не так уж и неуверенно взял тюбик со смазкой! — то ни разу не думал о том, что прямо носом столкнётся с чужим членом. Но любопытство было сильнее. — Тебе не обязательно… — только начал Попов, давно догадавшись, что ни одного мужика у этого делового мужчины не было, но был бессовестно прерван: Паша неловко коснулся основания члена холодными пальцами, а потом и вовсе совсем аккуратно лизнул языком. Ничего необычного. Зато сам не понаслышке знает, насколько это может быть приятно. Не долго думая, он начал медленно вводить сначала один, потом два пальца в Арсения, сопровождая это мягкими поцелуями в пах, пока Попов медленно растекался по кровати, не зная, куда деть себя и свои приглушённые стоны. Руки рвано хватали одеяло, простыню — всё, за что могли вцепиться, когда уже Воля наполовину взял в рот член, при этом активно двигая пальцами. Терпеть уже было невозможно. Воля потянулся за несчастной упаковкой презервативов и за раздвинутые ноги придвинул к себе ближе (хотя казалось бы, куда ещё?) Арсения, неожиданно для себя оставляя поцелуи на его ногах. Они были прекрасны… как и он сам. Шелест фольги, вновь открывающийся и закрывающий тюбик с лубрикантом, мутный взгляд Попова, Воли — совсем немного неуверенный. Неспешные движения без предупреждения. Выгнутая спина. Если Арс хотел впечатлить своей растяжкой (тела!), то у него неплохо получалось. Паша не меньше задыхался в ощущениях. Было… ну охуенно. Одурманивала узость, одурманивал Арсений, а от его отдачи сносило крышу окончательно. С каждым толчком становилось всё проще и легче, глубже… Паша пытался дышать сквозь зубы, сдерживая себя, но в итоге сдался; а Попов изначально не скрывал ни одной эмоции. Не сейчас. Не перед ним. Постепенно возбуждение как будто накатывало всё больше и больше, нарастая и сваливаясь в тягучий ком, который тянул вниз — куда-то в нирвану. Оргазм неожиданно сильно и быстро накрыл с головой. Воля чуть не свалился на Арсения, но вовремя выставил руки перед собой. Он продолжал беспорядочно входить и выходить, пытаясь совладать с дрожью в теле. Вскоре и Попов кончил. Без дополнительной стимуляции. Без рук. Оба довольные свалились, хватая ртом воздух и прикрыв ненадолго глаза. Надо восстановить дыхание. Надо прийти в себя. Надо… Паша прильнул к Арсению, пока тот тихо отзывался на скромные, ленивые и непринуждённые ласки. Не надо. Ничего не надо. Им ничего больше не надо. А если надо, то это они сами — и чтобы взять необходимое, была ещё целая ночь. Они растворились в ней вместе. Утром были мысли сбежать. И у одного, и у другого. Но что-то магическое не позволяло просто встать и уйти, отпустить… так странно. Паша заказал завтрак в номер на двоих, пока Арсений пробовал все прелести богатой жизни, а именно джакузи — куда в скором времени затащил и Волю. А тот впервые в самом деле почувствовал себя счастливым. Вот так просто. Просто так. Они знакомы меньше дня, а о том, что этот первый раз может быть последним, не думали. Потому что он не был последним. Совсем опьянённые нежданной-негаданной отрадой от встречи друг с другом (а ведь это позволило расслабиться и вдохнуть кислороду в этом шумном городе им обоим), они забыли обменяться номерами или любыми другими контактами. Но Паша быстро его отыскал. Тайно и совсем ненавязчиво использовав все свои полномочия, он с легкостью нашёл всю нужную информацию о неком Арсении Попове, работающем в неком не очень масштабном драмтеатре, — нашёл и Арсения самого. И больше никогда не отпускал. Редкие секретные встречи назначались всё чаще, а мысль о том, что они в конце концов расстанутся, была всё невозможней. Просто секс или обычные вечера, проведённые вдвоём, — был не важен формат, было главное видеться больше. Жизнь так банально, но эффектно разделилась на «до» и «после». А они ведь всего лишь встретились в баре: один был задавлен рутинностью дел, второй — разочарован в не совсем удачной премьере спектакля. И оба искали свободы и отдыха. И оба нашли это друг в друге.

***

— Завтра сможешь как-нибудь забрать детей из детского сада? Там есть продлёнка, так что если не сможешь в обычное время, ничего не будет, можешь приехать попозже. — Смешная ты. Конечно, я найду время для собственных детей — приеду так, что им и минуты не придётся скучать и ждать! Ляйсан тяжело вздохнула и посмотрела на Пашу с ироничной, но всё равно очень доброй улыбкой: — Чтобы ты с такой же радостью выходные брал… — Я с такой же радостью зарабатываю деньги для своей семьи, — он скорчил театрально деловое и серьёзное лицо и поднял палец правой руки вверх, активно им махая, — чтобы ты как можно меньше работала и совершенно не думала о деньгах, чтобы дети наши росли спокойно и в достатке и чтобы в отпуск мы все ездили куда-нибудь в Турцию или в Дубаи. Мечтательный тон этих слов пленил. Паша затянул свою жену в объятия, уютно устроив свою голову у неё на макушке. — И ради этого дома почти не появляешься: работаешь днями и ночами, — тихо говорила она куда-то не то в грудь, не то в плечо. — Ночами очень редко, — заметил Воля, — всего пару раз было. И очень надеюсь, что больше не будет, а если и будет, то так же очень редко. Буду стараться вкладывать все силы днём, и то негоже отцу домой не возвращаться из-за каких-то там деловых партнёров. Или совсем не деловых. Он стыдился лжи и одновременно не мог по-другому. — Лясь, я помою посуду, — он устало улыбнулся, отпуская жену. Она его быстро чмокнула в губы в знак благодарности и ушла, наверное, в гостиную. Любил ли он её? — да. Делало ли это его жизнь полностью счастливой? — нет. Он даже не всегда чувствовал себя целым в доме, который сам создал, где спит жена, растут дети… Ему не хватало чего-то, что мог дать лишь один человек на этой планете — какой-то незнакомец из бара, который стал больше, чем незнакомцем; больше, чем лёгкой изменой; больше, чем любовником. Который вдруг стал… всем? Паша быстро выудил телефон и настрочил сообщение Арсу с просьбой встретиться завтра в обеденный перерыв. Фраза «я очень скучаю» была добавленна спонтанно. Остаток вечера (и случайно украденную часть ночи) Воля бегал и игрался со своими детьми, иногда сходя с ума не меньше, чем они сами. Было что-то волшебное в безудержном детском смехе и шумных играх, в которые выкладываешь все силы, даже если у тебя их не осталось, просто чтобы осчастливить своих детей. Жена заснула на диване. Они все вместе отыскали одеяло в шкафу и укрыли её, перебравшись в другую комнату, а позже и ушли сами спать. Без сказок и гитары не обошлось. Такими были его дни — такой была его домашняя жизнь. Но одного человека не хватало. И Паша понятия не имел, что с этим делать: не с постоянными встречами с Арсением, а с собой. Со своими чувствами. Это казалось таким неправильным, но… естественным. На следующее утро он встал с мыслью, что всего через каких-то шесть с половиной часов увидит своего графа Поповского, но уже при входе в собственный кабинет ему не дали обдумать эту прекрасную встречу заранее, ибо поставщики где-то налажали, контракт с одними скоро аннулируется, а с другими надо этот самый контракт обговорить и подписать — к этому всему добавлялись бытовые маленькие проблемы и ежедневные организационные моменты, которые нужно было решать прямо здесь и сейчас. Раздражение нарастало, ибо чем больше к нему приходило людей, тем быстрее сокращалось время такой желанной встречи. А в итоге вообще Паша засиделся в своём кабинете с бумагами и звонками, когда весь офис благополучно свалил на обед (в свой законный обеденный перерыв!). Из сотрудников был только он и один неподвижный охранник у входа. Постучали в дверь. Воля сначала нахмурился, фыркнув, ведь его секретарша его ни о чём не предупредила, а потом вспомнил, что та самая секретарша сейчас не месте — по праву. — Войдите, — сухо сказал он, не вылезая из текста и цифр. На звук закрывающейся (и на ключ тоже?) двери и шорох шагов он не обращал внимания: был слишком вовлечён. — И это твоё рабочее место? У меня квартира меньше, чем твой кабинет. Паша резко поднял голову: Арсений с нескрываемым любопытством рассматривал помещение, доставая телефон из кармана штанов. Пару снимков из окна во всю стену. Город с высоты двадцатого этажа выглядел намного меньше, чем из привычной жилой пятиэтажки. Воля сидел в чистом шоке. — Ты что здесь забыл? Он тут же отодвинул всё, чем занимался, и засунул в разные папки, а потом и в ящики стола. — Мы договорились встретиться, не помнишь? — Я говорю про мой кабинет. — Да ясен пень не про детскую площадку во дворе. Но, прости, я заколебался тебя ждать внизу, — он сел на напротив Воли и, оставив телефон на столе, задрал ногу на ногу. Тон не был обиженный, а даже наоборот очень спокойный и снисходительный. — Не волнуйся, я никого не встретил по пути и никто меня не увидел. Только если не считать того охранника… но тот вряд ли болтлив. Хотя я с ним вполне себе сошёлся — он же меня пропустил, как видишь. Арсений хотел немного поиграть на ревности, но у него не получилось, ибо в этой комнате ревновал больше всех он сам — и не к жене, а к работе. — Прости, пожалуйста, я правда… засиделся. Но есть некоторые дела, с которыми мне надо разобраться именно сейчас. — Но ты всё убрал. — Конечно, ты же пришёл. — Кажется, Паша действительно не понял замечания. Позже он разъяснил: — С тобой у меня априори не получается сосредоточиться на работе. Арсений улыбнулся. — Так привлекаю? Улыбнулся и Паша. — Иди сюда, — позвал он, чуть отъехав на стуле и раскрыв руки для объятий. Почти обойдя стол, Арсений вдруг глянул на откровенно большое окно, потом глянул на стеклянную глыбу в виде многоэтажки напротив и быстро двинулся к окну. Паша сначала не понял, в чём дело, а когда понял, засмеялся. — Это необязательно!.. Но Арс только шикнул на него, борясь с системой работы чёртова тюля. Успешно справившись с такой непосильной задачей, он шепнул победное «Есть!» и тут же побежал к Пашке — беззастенчиво сел на колени и, привычно обхватив шею руками, поцеловал, не церемонясь. Комната стала намного темнее, ибо в это время суток держалась на дневном свете, но оба были уверены, что им вполне хватит и такого малого количества света. И вновь улыбка сквозь поцелуй. Арсений чувствовал голод Паши и его отчаяние, из-за чего в перерыве меж поцелуями тихо сказал: — Я тоже по тебе скучал. За всё это время Попов научился профессионально расстёгивать все рубашки Воли: быстро, ловко и без особых усилий. Галстук бережно положили на стол. — Ты мой сладкий, — не удержался Паша, неспеша стянув толстовку с довольного Арсения. Бережный поцелуй в плечо. Попов медленно плыл от нежности, прижимаясь к Паше всё ближе, чтобы чувствовать его лучше, как будто пытался слиться с ним воедино. Почувствовав ощутимую выпуклость на деловых брюках, Арсений тихо засмеялся и потянулся руками вниз. Ничего не стоило расстегнуть их и начать дразнить Волю — Паше же ничего не стояло подхватить Арсения за ягодицы и посадить на свой стол, не глядя освобождая его от абсолютно всего. Что-то упало на пол. Ничего страшного, потом поднимет и разберёт. Чёртовы рваные на коленках джинсы наполовину стянуты, сам Попов бесцеремонно перевёрнут на живот… Смачный поцелуй за ушко, ещё один в шею, ещё — под лопатку. Теперь уже смазка всегда была рядом: Паша выудил её из ящика стола, ликующе заметив, что она всё же пригодилась. Он глянул на часы. — У нас не так много времени, солнце, так что сегодня без длинной растяжки и прелюдий. Хотелось ответить «Хватит болтать, лучше трахни меня», но Воля уже начал входить, заставляя Арса прикусить нижнюю губу и задрать голову. Он медленно вошёл и так же медленно вышел, а потом, проверив, в порядке ли там его граф, принялся за неспешные, но равномерные движения, вырывая у обоих стон за стоном; но приходилось затыкать рот рукой, ибо кто знает, кому приспичит вернуться на рабочее место пораньше. Это заводило ещё больше. В кабинете никогда так не хватало воздуха, как сейчас; никогда не было так жарко (хотя кондиционер имелся), как в этот момент; ни один, ни второй ещё ни разу не занимались сексом в открытом офисе. Голова шла кругом. Стол слегка покачивался с ритмичными движениями, скорость которых возрастала с каждой минутой. Воля, предчувствуя приближение оргазма, начал быстро надрачивать Арсению, из-за чего тот совсем не в силах был себя сдерживать. Вскоре кончили оба. Некоторое время они не шевелились, тяжело дыша и просто наслаждаясь моментом. Паша первый сделал небольшой шаг назад, вытащив член и бросив презерватив в мусорку; нужно было найти салфетки. Арс всё лежал, прикрыв глаза. Ему было хорошо. Действительно хорошо. С Пашей хорошо. — Когда-нибудь я тебя познакомлю со своей семьёй. — Что? Арс поднялся и замер, не уверенный в том, галлюцинации у него или и нет: такого после секса он никак ожидать не мог. Разум ещё не до конца опомнился после оргазма. Что там Паша несёт?.. — Увидишь жену, детей… Интересно, с Лясей как быстро ты бы нашёл общий язык, она ведь намного мягче по характеру, чем ты. — Он чуть задумался. — Наверное, тебе она будет казаться уж слишком доброй. Оба же прекрасно понимали, что режим «сучки» у Арсения работает лучше всех остальных. Попов усмехнулся, наверное, больше из-за абсурда: знакомить любовника с семьёй… такое в голову и ему бы не сразу пришло (а ведь его голова сполна набита всякими невообразимыми вещами). Он знал, как дорога Паше семья, но так же и не сомневался в том, что сам стоял у мужчины далеко не на последнем месте. — А с детьми почему познакомить хочешь? — Они умные, действительно воспитанные и любознательные, как ты, — он игриво улыбнулся, — а ещё тоже временами совершенно сумасшедшие. Иногда кажется, что в них живут бесы. Вы бы друг другу понравились. Арсений потянул к себе за только что надетый галстук Пашу, оставив на его губах недолгий, но развязный и тягучий поцелуй. Он облизнулся. — Так значит, я сумасшедший, — задумчиво прокомментировал он. Паша уверенно кивнул. — Полностью отбытый на голову. — И что ж ты с таким водишься? Но ответ знали оба: — Потому что сам такой же. И больше не было ничего нужно. Стеклянный офис, шуршащие бумаги, успешные переговоры, грандиозные планы; гудящие машины, бесконечная пробка, яркие фонари, волшебная ночь; громкий телевизор, перегоревшая лампочка, любящая жена, любимые дети; а потом снова офис, бумаги, переговоры, планы. Круг, из которого не выбраться. Успех есть, шанс остановиться и вдохнуть свежего воздуха — нет. Кажется, так жить невозможно. Ему невозможно. Кажется. Казалось. Казалось, больше не кажется. Что изменилось? Правильнее спросить: что появилось? У Паши появился Арсений. И стало всё так, как и должно было быть.