The end

«– Дай мне хоть одну вескую причину, чтобы не столкнуть тебя сейчас с крыши. –Я утяну тебя за собой. Это долгий путь вниз...» Долгий путь вниз. Наверное. Эндрю стоял на краю их с Нилом крыши и через странную пелену, покрывающую глаза смотрел вниз, как в лучах закатного солнца меняется цвет асфальта. Он не плакал. Он же никогда не плачет. Только слезы тихо скатывались по болезненно белой коже лица, оставляя мокрые полоски, которые холодили щеки непривычными ощущениями. Порывистый ветер срывал капельки слез с его подбородка, и они падали вниз, куда-то далеко вниз, разбиваясь где-то в невероятной дали, теряясь на чёрном пласте асфальта. Эндрю больше не боялся высоты. Наоборот, она даже манила его. Пустота в шаге от него распростёрла свои бесконечные объятия. Единственные объятия, в которые он мог бы шагнуть. Как всё оказывается просто. Как всё убийственно просто сейчас. Один шаг. И ничего больше. Почему раньше всё казалось таким сложным? Очередная слеза сорвалась с подбородка. Он уже очень давно пытался что-то почувствовать. Чтобы всё не было таким однообразно скучным. Хотя бы на минуту. Теперь он понимал. Понимал, что такое по-настоящему ничего не чувствовать. Пустота вокруг, пустота внутри. А раньше он чувствовал столько всего. Непреодолимая тяга к Нилу. Страх высоты. Кратковременное стремление к победе во время игры. Усталость, скука, вкус алкоголя, отдающийся далеко внутри странным шумом. А теперь ничего. Только пустота. Она не давила на Миньярда, он не задыхался под её тяжестью. Она была лишь дуновением ветра, снова срывающего слезу с его подбородка. Лишь солнцем, с тупой неотвратимостью исчезающим за горизонтом. Эндрю медленно поднёс сигарету к губам, вдыхая ядовитый дым. И снова не почувствовал ничего. Ему нужно было никто и ничто. А теперь у него не было никого и ничего. Он не мог изменить случившегося. И не винил себя в его смерти. Нил сказал предельно ясно – отпустить. Дать ему научиться самому за себя бороться. И Эндрю отпустил. А Джостен не смог. Не смог за себя бороться. В голове встал образ изуродованного тела. Полностью изрезанное оно лежало на бетонном полу подвала. Не было ни одного неповреждённого миллиметра кожи. Не было ничего, что могло бы показать, что раньше это было живым человеком. Нилом. Только месиво из крови и костей. Это было тело Натаниэля. Нил наверняка умер ещё раньше. Воспоминание не вызвало боли. Оно не вызвало ничего. Ни чувства утраты, ни одиночества. Везде оставалась всё та же пустота. «– Дай мне хоть одну вескую причину, чтобы не столкнуть тебя сейчас с крыши. –Я утяну тебя за собой. Это долгий путь вниз...» Сигарета выпала из рук и в неровных порывах ветра неумолимо падала с крыши. Она ударилась об асфальт, виднеясь теперь белым пятном на черном поле. Не так уж и долго, однако. Не так уж и долго. Снова слеза скользнула по щеке. Эндрю не плакал. Он ведь никогда не плачет. Но слёзы всё катились и катились из глаз, падая и падая на асфальт. Если бы кто-то прошёл там внизу сейчас и случайно поднял голову вверх, то увидел черную фигуру на краю крыши. Наверняка началась бы истерика, куча людей бегала бы и суетилась внизу, пытаясь не допустить того, что их всех так страшно пугало и отталкивало. Того, что они с таким усердием отрицают, пока оно не приходит, и не забирает с собой всё. И ничего. Ничего оно тоже забирает. Остаётся только пустота. Как хорошо, что никого не было на улицах. Как хорошо, что люди слишком заняты и никогда не поднимают голову наверх. Эндрю качнулся, теряя равновесие. Не то чтобы он сделал это специально. просто вдруг не осталось сил стоять. Не осталось смысла стоять. И пустота приняла его в свои объятия. Объятия, в которых ничего не касается твоего тела. Какие прекрасные объятия. Весь мир летел куда-то наверх, не давая остановить взгляд на чем-то. Секунды тянулись невыносимо долго. Нил был прав. Это долгий путь вниз. Внезапная мысль появилась на краю сознания. Надо было столкнуть его с крыши. Всё было бы так сложно. Они бы падали вместе. Или мир летел куда-то вверх, прочь от них. От них двоих. Конечно Эндрю слышал фразу "когда летишь с моста, понимаешь, что все твои проблемы решаемы, кроме одной – ты уже летишь с моста" Полная херня. У него нет проблем. У него нет ничего. Только пустота, уносящая мир куда-то прочь. Удар. Миньярд не почувствовал боли. Он ничего не почувствовал. Говорят, когда умираешь, видишь свою жизнь. Говорят, когда умираешь, видишь то, что больше всего хочешь увидеть. Тоже херня. Эндрю не видел своей жизни. И не видел Нила. Только небо, окрашенное в рыжие цвета, странно напоминающие волосы Джостена. Только пустота. И Эндрю закрыл глаза. Зачем смотреть, если вокруг пустота? Зачем смотреть, если всё равно ничего не видишь, кроме красной пелены перед глазами. Легкие сдавило судорогой. Он не дышал. Даже не пытался. Мозг истерично работал, посылая сигналы во все органы, пытаясь починить, заставить его вдохнуть живительный воздух, заставить его почувствовать боль в переломанных конечностях. Наверное Нил умирал не так. Он наверное чувствовал боль, невыносимую боль по всему телу, он чувствовал каждый миллиметр своего тела, отдающего невыносимой, захватывающей сознание болью. Он наверняка кричал, вдыхал столько воздуха, сколько мог, каждый вздох отдавался в его теле новой порцией боли, но он всё так же цеплялся за свою жизнь, как и всегда. Но Миньярд не был таким. Он ничего не чувствовал. Всё было пусто. Пустые легкие, пустые мысли. И мозг постепенно сдавался, отказывал, уводя его сознание в темную пелену. Ничего. У него всё равно нет ничего. И Эндрю больше не стал думать. Это не имело смысла в такой пустоте.

The end