Огненное сердце

«Как же жжёт…»       В самой глубине сердца растекалось живое пламя. Он был так слаб и истощен, лишённый возможности усмирить его.       Адское полымя вздымалось хребтом гигантского чудища и, казалось, сами небеса полыхали.       Он никогда не боялся огня, он был частью него. Он всегда контролировал пламя внутри себя. Но сейчас, порождённая его демоническим нутром стихия, была способна поглотить разум, пожрав душу и немощные кости.       Он ощущал, как медленно растворяется его ненасытным голодом, испытывая пожирающую, испепеляющую боль, что разрывала на части изнутри.       Не было больше сил противостоять ему, хотелось отдаться иступленному гневу, но лишь слабая искорка рассудка продолжала бороться до последнего.       Вспоминая его лицо, он заставлял себя не забывать кто он, храня его образ в обрывках ускользающей памяти. Только это ещё не позволяло ему без остатка раствориться в ярости адского пламени. ***       Даже с такого расстояния ощущался жар пылающего леса. Но это не остановило его. Перед глазами вздымались алые плети. Все вокруг полыхало в драконьей пасти, и чащоба обратилась в горящую бездну. Сожженные деревья, подобно изуродованным скульптором лица, усмехались искаженными гримасами, протягивая свои покорёженные руки в жерло вулкана. Огонь властвовал повсюду и не было ему преград. — Будь осторожен, прошу тебя, — послышался за спиной голос Короля-мага.       Не то чтобы Пугна был удивлён его так внезапно проявившейся заботой, но сейчас это меньше всего волновало его.       Пугна промолчал, на секунду обернувшись, и вновь продолжил путь сквозь выжженный пылающий лес, стараясь выбирать безопасную дорогу, что с каждым шагом становилось труднее.       Чем ближе он подходил к эпицентру, тем больнее обжигал жар пламени, клубясь и рдея, заслоняя собой чёрные от копоти небеса.       Пройдя несколько шагов он оглянулся, ища взглядом Сезерекса, но лишь огненная стена вырастала позади, перекрывая путь к отступлению, расставляя смертельные ловушки.       Пугна прекрасно осознавал, как губителен для него огонь, но там, где-то впереди, в чреве кипящего ада, был тот, кому он нужен, кого он не мог оставить, вопреки всем опасностям, что подстерегали его. — Клинкз! — позвал Пугна, безнадежно озираясь по сторонам, ища в танцующем пламени знакомый силуэт. Но, ослеплённый его мерцающим светом, он почти ничего не мог разглядеть, лишь щурясь и прикрывая лицо запястьем. — Клинкз! — вновь крикнул он, надеюсь быть услышанным.       Он чувствовал, как подступающее пламя медленно выжигает фосфорную оболочку, но уже поздно было отступать. Он находился в самом пекле.       Клинкз должен быть где-то рядом. Если он не найдёт его, если Клинкз не услышит… Ему уже не выбраться отсюда. Пугна не хотел думать об этом. Забвение было бессильно против дьявольского пламени.       Что-то твёрдое попалось ему под ноги, обугленная коряга или… Опустив глаза, Пугна узнал костяной лук Клинкза, засыпанный чёрным пеплом. Огонь ещё не успел добраться до него. Это было хорошим знаком, значит он на верном пути.       Вновь всматриваясь в разгорающиеся сполохи пожара, Пугна заметил неподвижный силуэт. Он стоял на коленях, склонившись к земле, обхватив голову руками, что будто горели изнутри.       Сердце Пугны дрогнуло. Он здесь, он жив… Но… Не задаваясь лишними вопросами, Пугна взмахнул посохом, отгоняя огненные всполохи, чтобы открыть себе дорогу. Правда этого хватило всего на несколько секунд. Он быстро проследовал вперёд, к неподвижной фигуре Клинкза, и оглянувшись увидел, как за их спиной огненная волна накатила с ещё большей яростью, заключая их в кольцо.       Пугна не спешил подходить к нему ближе, не спешил бросаться в объятия.       Клинкз, даже не слышал его шагов, не ощущал постороннего присутствия. Впившись руками в голову, он, казалось, не замечал, не осознавал происходящего.       Пугна ощутил, как что-то гнетёт его изнутри, причиняя немыслимую боль. Ему безумно захотелось унять её, утешить, прижать его к себе. Но… Что было с его костями? Они пылали, объятые пламенем. Это немного напугало Пугну. Он не знал и не понимал, что сейчас происходит с ним.       Подойдя ближе, Пугна осторожно, с опаской, коснулся ладонью его плеча, укрытого почерневшими от сажи, обугленными доспехами. — Клинкз… — вполголоса позвал он, ощущая сильный жар, исходящий от его костей.       От прикосновения, Клинкз вздрогнул. Убрав руки, он поднял голову, обернувшись. Угольно-чёрные глаза, наполненные мучительной болью и страданием, посмотрели на Пугну сквозь пелену недоумения, не осознавая, кто перед ним.       Несколько секунд Клинкз молча глядел на него в растерянности, будто не узнавая, пытаясь осмыслить происходящее. Боль заглушала мысли, стирала грань между реальностью и его внутренними кошмарами. Отнимая воспоминания. — Это я, Пугна… — он хотел бы вновь заполнить его воспоминания, теряясь в догадках, почему Клинкз смотрит на него, будто он ему чужой.       Пустота в его глазах пугала, но скрытая за её завесой исступлённая ярость, затаилась подобно зверю, желая разорвать непрочные оковы хрупкого пошатнувшегося сознания.       Пугна оказался в замешательстве, он никогда не видел Клинкза таким потерянным и опустошенным. Сейчас перед ним была лишь его оболочка, бессознательная, мертвая. Хотя он всё ещё боролся.       Было невыносимо смотреть на его страдания. Он не знал, как помочь, как облегчить его тревогу.       Опустившись рядом с ним на колени, Пугна протянул руку, коснувшись горящий щеки и живое пламя обожгло его кости. — Мой милый Боник, это твой Пугненок, — ласково пролепетал он чуть дрогнувшим голосом.       Глаза Клинкза вспыхнули, в них будто вновь загорелась жизнь, помутившееся сознание обрело рассудок, нашло себя в тёмным лабиринте воспоминаний, в одном единственном образе, в таком близком и родном. И даже демонический огонь был не в силах выжечь в сердце его любовь. — Пугна… — выдавил Клинкз, с трудом преодолевая нахлынувшую боль. — Ты нашёл меня… — он не верил своим глазам.       Возможно, это дьявольская сущность играла с его воображением, рисуя иллюзии, но его прикосновение было таким чувственным и нежным. Таким реальным. Он уже не надеялся увидеть его вновь.       Сейчас он сидел перед ним, всё такой же прекрасный как прежде, как тогда в их первую встречу. Когда, увидев его, Клинкз уже не смог забыть.       Ему было уже неважно, пусть он всего лишь плод его воображения. Клинкз хотел просто любить, хотел наслаждаться его очарованием, хотел ласкать, лелеять каждое мгновение, ощущать его всего без остатка в себе, переполненный чувствами. — Я не хочу сгореть… — захлёбываясь собственной болью, задыхаясь от жара, всхлипнул Клинкз, бросаюсь в его объятья.       Но не было слез. Крепко обнимая Пугну, горящими раскалёнными руками, он вжался в него подобно испуганному зверьку. Он даже не заметил, как пылающие жаром ладони опалили фосфорную оболочку.       Пугна ощутил дрожь в напряженных костях, что кипели в адском пекле.       Обжигающие руки впивались в фосфорную оболочку, оставляя глубокие ожоги. Пугна издал тихий мучительный стон, но он не смог отказать Клинкзу, оттолкнуть его сейчас, когда его забота так необходима ему. Он мог лишь терпеливо ждать, когда этот кошмар закончится, если закончится вообще.       Обняв Клинкза в ответ, Пугна промолчал, ощущая жгучую боль на своих костях, от его невыносимо горячих рук. — Пугна… Не дай мне сгореть! — голос Клинкза перешел в хриплый, надрывистый шепот. Он с трудом узнавал в нём себя.       Опустив голову ему на плечо, Клинкз больше не хотел выпускать его из смертельно огненных объятий, ещё не осознавая какую боль причиняет ему, но лишь от того, что захлёбывался в собственном аду. — Я всегда хотел умереть… Но сейчас… Я хочу жить. Я люблю тебя! — почти в полубреду прохрипел его искаженный голос, изъеденный тоской.       Клинкз ещё плотнее прижался к нему, оставляя на хрупких костях тёмные тлеющие ожоги. Но Пугна не дрогнул, не издал ни звука. Если придётся, он готов сгореть вместе с ним. — Я знаю, мой милый Боник, — трепетно прошептал Пугна, не выдавая в голосе ни боли, ни страха, ни отчаяния.       Он казался таким спокойным и умиротворенным, но всё было обманчиво. В его душе бушевал ураган, сметая все на своем пути. Слишком много вопросов, где уже не найти ответов. Мысли путались в один большой клубок. Но это было не сравнимо с той болью, что сейчас терзала Клинкза.       Его слова не вселяли надежду или веру, они не могли ничего изменить или как-то утешить Клинкза хотя бы на мгновение. Но не это придавало ему сил в борьбе с демонической сущностью, что порабощала его тело и разум. Только объятия его нежных, заботливых, изящных рук. Ощущать, осознавать, что он рядом, что он всё ещё нужен ему.       Жажда сражаться за собственный рассудок, за частичку бесценных воспоминаний, за свои, пусть почти сожженные кости, становилась всё сильнее, и крепла воля. Не существовать, а жить ради него.       Чуть отстранившись, Пугна без лишних слов прильнул к его обжигающим губам. Это помогло ненадолго заглушить боль и отвлечься.       Клинкз, впадая в эйфорию, звучно простонал, испытав калейдоскоп чувств. Страсть и влечение граничили с изнеможением и неуправляемой яростью, что притуплялась с мыслями о нём.       Адская боль стихла, медленно затухая. Клинкз вновь ощутил себя, будто пробуждаясь от кошмарного сна. Его душа распахнула крылья, свободная от тягостной ноши. Костяная плоть вздохнула легко и свободно, когда раскалённое пламя отступило. Горящие руки приняли свой привычный облик обожженных, изношенных временем костей.       Они не заметили, как огненный океан, что расстилался над ними утих, оставляя лишь тлеющие очаги, обнажая выжженный дотла лес, усыпанный пеплом.       Чёрный смог окутал два неподвижных силуэта, что стояли на коленях, примкнув друг к другу так близко, неразделимо. Поглощённые поцелуем, ощущая друг друга в себе, они не замечали.       Безмолвная пустота спустилась на эти земли, рассыпаясь догорающими искрами на чёрную от залы почву.       Множество фигур вынырнули из смолистого тумана.       Усталые встревоженные лица с изумлением, растеряно всматривались в черноту, в попытке хоть что-то разглядеть.       Они окружили их, но лишь когда дым немного рассеялся, они увидели два силуэта также недвижимо сидящих на земле, очищенной пеплом, а их уста слились в жарком долгом поцелуе, и руки ласкали потемневшие от сажи кости.       Ощутив присутствие посторонних, Пугна разорвал этот упоительно пьянящий поцелуй, но не желая расставаться с мягкими влажными губами, Клинкз вновь потянулся к его устам, будто маленький ребёнок, требовательный и ненасытный. Но Пугна оказался не столь снисходительным. — Клинкз, мы не одни, — вполголоса произнёс он, рассекая безмолвие, остановив его одним движением руки.       Клинкз все же повиновался, оставив свои безнадёжные попытки, вновь слиться в страстном поцелуе, и был вынужден обратить свое внимание на тех, кто пристально следил за ними.       Угольной дым осел серым туманом, растворяясь на свету, что лениво просачивался сквозь плотную пелену угольно-серых облаков.       Высокая фигура приблизилась к ним, выделяюсь среди безликих серых масс. — Во имя богов, вы живы! — вскинул руки Сазерекс, бесконечно благодаря всевышнего за их спасение.       Он смотрел на них с любовью и воодушевлением, изумлённый до глубины души. — Но что произошло? — озадаченно спросил Король-маг. — Кажется… Я успокоил его, — отозвался Пугна с толикой неуверенности.       Он более не мог найти иных объяснений всему произошедшему.       Этот поцелуй погасил разъярившийся пожар, что привлёк за собой костяной лучник гневом демонического пламени.       Отводя неловкий взгляд, Пугна содрогнулся, невыносимая боль дала о себе знать, внедряя отравленное семя. Ожоги медленно выедали кости изнутри, и только теперь «тело» отказывалось бороться.       Хриплый стон вырвался из его груди, пальцы намертво впились в доспехи Клинкза, сжимая его плечо. — Клинкз… — голос, осипший и болезненный, позвал его.       Слабость сковала фосфорную оболочку, увлекая в объятья вечных снов. — Пугна… — голос Клинкза дрогнул.       Страх и смятение сковали душу, что моталось у края пропасти.       Только теперь, подхватывая легкое, словно пушинка тело Пугны, он заметил два чудовищных ожога на любимых костях.       Его горящие руки…. Обнимали его… Находясь в бреду Клинкз не осознавал себя, лишенный рассудка, не понимал, что причиняет ему боль.       Но почему? Почему Пугна позволил ему, почему не остановил? — Что я наделал! — сетовал Клинкз.       Он возненавидел себя, в сердцах проклиная.       Грудь сдавила тяжелая рука, холод пронзил сознание, оседая чёрной мглой. Он не слышал голосов, что о чем-то шептались за его спиной, охая. Он помнил его глаза, горящие изумрудным блеском, но сейчас они угасали. «Зачем ты пошёл за мной? Зачем жертвовал собой ради меня? Мой маленький, упрямый Пугненок» — Ты не виноват… — едва уловимый, беззвучный голос просочился из уст Пугны.       Он был готов все простить, он ни в чем не обвинял. Он так хотел сгореть в его аду, сожженный его пламенной любовью. — Сазерекс, ты можешь помочь ему… — взмолился Клинкз.       Глаза, наполненные расплавленными слезами, молили Короля-мага о помощи.       Он бережно опустил на свои колени его лёгкое костлявое тельце, стараясь не касаться обжигающими ладонями обнаженной оболочки. Израненная душа стонала и ныла, безумно хотелось обнять его, прижать к себе, но он и так причинил ему слишком много боли.       Король-маг, тяжело вздохнув подошел ближе. Как объяснить отчаявшемуся лучнику, что даже его магия может оказаться бессильной? Он не услышит, не примет, не поймет. Сазерекс был его последней надеждой, что почти померкла в остывших уголках его души.       Опустившись рядом, чародей склонился над фосфорным телом. Глаза Пугны, опустошенные, были чуть приоткрыты, их изумрудное свечение меркло. Покалеченные длинные руки нависли над чудовищными ожогами, уродливые корявые пальцы напряглись. Лицо, тощее и сморщенное, покрытое рубцами, было сосредоточенным.       Белое облако поднялось с опалённой мёртвой земли, окутывая сидящую троицу.       Клинкз не заметил перемен, они были скрыты от его глаз.       Сазерекс отстранился. Его пожилое, но полное доброты и мудрости лицо выглядело уставшим и изнуренным.       Когда белесая мгла рассеялась, все присутствующие с ещё большим интересом приковали взоры к самому центру круга, где всё также, не шелохнувшись сидели двое, а третий стоял рядом.       Клинкз бросил взгляд на раны, оставленные им, но вместо ожогов, увидел лишь темнеющие пятна на заживших костях.       Сердце бешено заколотилось. Ураган бушующих эмоций пронзил его «плоть» и справиться с ним он был не в силах. — Пугна! — позвал он дрожащим от волнения голосом, созерцая его умиротворенный образ, божественной красоты.       Могущественный маг Забвения. Ему нет равных. Бесстрашный, своенравный, беспощадный, но в тоже время хрупкий телом и ранимый душой. — Любимый, — на одном дыхании выдохнул Клинкз. Голос его дребезжал, и раскалённые слёзы покатились по щекам.       Пробудившись, нефритовые очи с растерянностью посмотрели на него. Проснувшийся разум едва ли воспринимал происходящее, не понимая от чего так льются огненные слёзы. Его глаза как прежде мерцали изумрудным блеском, заменяя тысячу солнц, краше всех драгоценных камней. Они дарили ему вечный свет, даже когда тьма становилась непроницаемой и плотной. — Клинкз, почему ты плачешь? — тихо спросил Пугна, и сейчас окружающее открывало для него новый мир — чужой и далёкий.       Ему почудилось, будто он проспал целую вечность и мир приобрёл иные краски. Но, внезапно очнувшись, он вспомнил… Как блуждал среди танцующих полыхающих теней, как искал любимого и нашел совсем потерянного, обезумевшего, лишенного рассудка и памяти. Но он помог ему вспомнить.       Борясь с избытком эмоций, Клинкз не нашел, что ответить, он лишь крепче прижал его к себе и огненные слёзы катились по лицу.       Не дожидаясь объяснений, Пугна поддался вперёд, приникнув к его жарким губам, но не боялся обжечься, дабы смягчить горечь, развеять слёзы, обвивая рукой его талию. И не нужны были слова, когда чувства говорили сами за себя.       Клинкз не громко простонал, тесно прижимая к горящему телу его кости.       Пылающее жерло растворилось, поглощенное их страстью, ибо только его любовь смогла погасить демоническое пламя.