***
Тадаши беспардонно подсаживается к Ринтаро и тому приходится вынуть единственный живой, переёбанный жизнью наушник. Он молча наблюдает, как Ямагучи раскладывается, а его брелок звонко стукается о пошкрябанный край парты. Вообще, рюкзак Тадаши — нечто интересное. На первый взгляд кажется, что там пришито много разной несвязной хуйни, которая периодически пополняется. В глаза бросаются яркие цветные нашивки васильков, каких-то забавных котят; вышитые нитками мулине оранжевые звёзды, пришитые лоскутки и ленты с традиционными белорусскими орнаментами, необычные пуговицы и подвески, которые непонятно где Тадаши вообще откопал; виднеется пару старых значков — что-то связанное с Беларусью, опять же(таких Ринтаро на барахолке видел кучу, но толком не разбирался), а также мелкий от БРСМ(Суна мысленно погано улыбается, каверкая аббревиатуру). У него пришито несколько цветных кармашков, где обычно либо лежит мелочь, либо ключи, судя по звяканью. Места уже не хватает — нашивки и ленты уже перебрались на лямки рюкзака. Парень оборачивается на Суну, у которого лежит только исхудалая полуобщая тетрадка с оцарапанной обложкой, а рядом лежит потресканная ручка(видно, что осталось ей недолго). Тадаши огорчённо вздыхает, глядя на него. Скучная пара сопровождается постоянным высчитыванием, сколько же осталось до конца этого ёбаного адища, разрисованными тетрадными листами и прерывистым сном. Преподаватель строгий, так что любое поползновение к телефону может нарушить идиллию. Ямагучи предложил поиграть в крестики-нолики, иначе «я просто откинусь, как же мне скучно» — и это говорит человек, который находится практически на самой вершинке статистики по успеваемости. Поначалу Ринтаро играл как обычно «на отъебись», но чуть позднее он втянулся и даже начал стараться, начинал слегка подбешиваться, как Тадаши его так легко обходит, при этом гаденько хихикая. Противно, в хорошем смысле. Да, и такое бывает, Суна сам удивился, когда подумал об этом. Ринтаро вскоре, к концу пары, начал понимать, что Тадаши использует одну и ту же схему, где ему открывается сразу два выигрышных хода — как бы ты ни пытался его закрыть ноликом, оставалась незаконченная и открытая линия с двумя крестиками, которые завершались третьим. До конца дня они просидели вместе, сопровождая уроки за тихими разговорами ни о чём. Обоим было влом писать конспект, поэтому просто лежали на парте. Суна — в полусонном состоянии, Ямагучи — бодренько рассказывал про то, как его кошка сожрала почти все сухоцветы. Почему-то Ринтаро отвлекается и смотрит на волосы Тадаши. Они цвета первой весенней травы, что вот-вот уже проглянет — до весны уже рукой подать. Кое-где зелёный цвет вымылся и он более бледный, кое-где — более яркий: создаётся приятный градиент. Взгляд перемещается на корни волос, там чёткой линией обрывается зелёный цвет, перетекает в русый. Итак было понятно, что Тадаши красится и постоянно обновляет цвет, но, кажется, если однажды он перестанет это делать, то мир схлопнется. Суна отвлекается, когда Ямагучи взглянул аккурат на него. Ринтаро правда чертовски красивый, его профиль, просто нечто — как и у всех людей азиатской внешности. Острые скулы, тонкий разрез глаз, нависшие веки, густые брови, пухлые, но в то же время чётко очерченные, сухие губы. Суна всматривается в написанное на доске и — ничего себе! — он соизволил открыть коспект и записывать тему.***
— Она правда сошьёт мне что угодно? — едва поспевая за Ямагучи переспрашивает Суна, затем ловит улыбку парня. — Если что, вообще, этим могу заняться и я! Знаешь ли, я рос с ней почти всю жизнь и вообще, мы очень близки, — Тадаши остановился у пешеходного перехода. — Она постоянно что-то шила, вышивала, вязала. Знаешь! В школе она постоянно ходила на олимпиады по трудам, а на уроках всегда опережала программу. Но в училище не пошла — ей там нового ничего не расскажут. Ринтаро молчал в ответ, даже не зная, как высказать девушке свою просьбу. Ему всего-то понравились широкие брюки Тадаши, схожие с юбкой. Приталеные брюки, визуально приятно стекающие по бёдрам, словно крохотные волны, касаемые едва зримым дуновением ветра; обрывающиеся на щиколотке. Это позволяло Ямагучи хвастаться своими цветными носками с васильковыми бабочками, персиками или милыми мордашками корги. И тогда-то Суна просто засмотрелся, а Тадаши кокетливо отозвался: «Нравится? Сестра сшила!» А теперь Ринтаро стоит в ателье, где из-за укромного уголка, выглядывала девушка. Рядом с ней было много разнообразных инструментов для шитья и вязания, заключённые под стекло. Угол слева, отведённый под витрины, открывал обзор на самые разные ленты, пуговицы, заклёпки, нитки, кружева. Чуть позади — ряды пряжи на любой вкус и цвет. Напротив этих витрин находились рулоны ткани, их не так много — вероятно, многие скрыты в мастерской. И Ринтаро даже не знал, что сказать. Конечно, Ямагучи старшая не выглядела, как тот человек, который осудит его за выбор, но было страшно. Хитоми не торопила и дала парню осмотреться, затем пригласила к себе, на рабочее место. Ринтаро точно к такому не был готов, поэтому Тадаши пришлось потянуть его под локоть, чтобы не медлил. В самом ателье, как и предполагал Суна, куда больше выбор тканей; на полу много обрезков, по углам расставлено пару манекенов, на которых закреплены куски тканей — своеобразная мозаика. Хитоми держала в руках кусок ткани, достала из неё иглу и воткнула в наручную игольницу. Тадаши пихает Ринтаро, тот шикает и секундно оглядывается на парня. Ямагучи улыбается. Суна переводит взгляд на девушку, которая вправляла в иглу новую нитку. Невольно он засмотрелся на неё. На её россыпь веснушек по щекам, носу, плечах, предплечьях, которые позволяет рассмотреть майка — в помещении тепло. Интересно, а у Тадаши тоже есть веснушки на плечах? Как-то раньше Суна не обращал внимания. — Мне нужна юбка, — слишком смело слетело с уст Суны. — Точнее, ну... Я бы хотел попросить тебя... Ринтаро замирает, поджимая губы. То ли он оцепенел оттого, что так просто заговорил с незнакомым человеком иль оттого, что обращается к ней на «ты», а, может, всё-таки оттого, что смог озвучить своё желание. Девушка взглянула на него. И этот секундный взгляд пронзил его насквозь и ему даже показалось, что его пошлют далеко и надолго, но вместо этого она загорается: — Ого! Впервые буду шить юбку для парня! Рассказывай, какой материал хочешь, фасон, аксессуары? Суна даже теряется и ещё больше теряется, когда не поспевает за движениями девушки — вот только что она была на другом конце ателье, а уже перед ним с мерной лентой в руках, которая тут же опоясала парня. Ринтаро оглядывается на парня и Тадаши просто улыбается. Хитоми щёлкнула Ринтаро по носу и тот забавно опешил.***
— Ну как тебе? Прости, что так долго это шилось, у меня было много других заказов... — Нет, всё хорошо! Просто прекрасно, — утешил её Ринтаро, стоя перед зеркалом во весь рост. — Мне даже как-то совестно вот так... Хитоми перебивает его: — Не-а, слышать ничего не хочу. Понял меня? Считай, это подарок. Суна поджимает губы. Он смотрит на юбку, что сидит на нём просто идеально: прямо так, как он сам хотел. Чёрный габардин приятно соскальзывал но его ногам, создавая невероятно красивый силуэт, и приятно шуршал при ходьбе. Ринтаро поднял подол юбки. Вместе с нею шло сразу что-то наподобие велосипедок — плотная ткань облегала его бёдра, край заканчивался примерно выше колена. Он взглянул на Хитоми. — Я подумала, что если тебя отпиздят за эту юбку, то виновата буду я, — полушутя усмехнулась девушка. — Ладно-ладно, я просто подумала, что так тебе должно быть чуточку комфортнее. — Ты угадала. Хитоми усмехается: — Как понимаю, я угадала не только с этим? — Именно. — Рада слышать. Девушка встряхнула головой, пятернёй взъерошила волосы и с лёгкой улыбкой продолжила наблюдать за восторженным парнем.***
Большая перемена. Парни направились в ближайший магазин купить чего-то вредного. И вот они стоят перед стеллажами с немногочисленным выбором чипсов или сухариков. — Ну и параша, — выдаёт Суна. — Хочешь чего-то? — Даже не знаю, выбирать толком не из чего, — отзывается Ямагучи. — Ага... — блуждающий взгляд Ринтаро остановился. — А у Вас, в Беларуси, что, так сильно любят холодец? — А? — Тадаши опускает взгляд примерно туда же, куда и друг, на три ряда сухариков с холодцом от разных производителей. — Да вот как-то тоже не знал... — Вообще, кириешек у вас нигде не видел, а тут только с холодцом... — Не любишь холодец? — Не то, чтобы... Просто у меня вот в Казахстане в любой магазинчик сунься — и найдёшь вкусов двадцать! А у вас тут, в Беларуси, что есть вообще... Тадаши ненадолго задумался и ответил: — Высокие цены. Парни переглянулись между собой и начали смеяться до того, что их выгнала продавщица. Уйдя с ничем из магазина, парни направились на курилку. Это неофициальное место для курения у студентов(и некоторых преподавателей), за заброшенным одноэтажным зданием прямо напротив их учебного корпуса — никто даже понятия не имеет, что это за здание, какую функцию выполняло и почему оно сейчас заброшено. «Одна из тысячи загадок нашей шараги,» — шутил Ринтаро. На данный момент на курилке находились близнецы(кажется, их знают все: в кабинет директора они ходят чаще, чем домой и лучше всех знают, как писать объяснительные). На удивление, эти двое сейчас вели себя чересчур тихо. Ринтаро становится чуть ближе к стенке, достаёт переёбанную жизнью, исхудалую пачку сигарет и достаёт одну, суёт меж пальцев. И внезапно Тадаши выдаёт: — Дай-ка мне сижку. Ринтаро отдаёт ему ту, что держал меж своих пальцев, затем вынул ещё одну. Он достаёт коробок спичек и чиркает, пытается подпалить сигарету. На это у него уходит аккурат три имеющиеся спички. Тадаши, уже зажав в зубах свою сигарету, хочет спросить огниво у рядом стоящих Мий, но Ринтаро останавливает его за локоть одной рукой, другой берёт за подбородок и притягивает к себе ближе так, чтобы их края сигарет касались друг друга. Ямагучи поначалу опешил, но тут же затянулся и отстраняется, как только Суна позволяет. Повисло молчание. Ринтаро замечает, как Тадаши смело затягивается и курит совершенно обыденно, — видимо, далеко не первая его сигарета. Но никто никогда не видел Ямагучи и близко с сигаретой. — Не знал, что ты куришь, — говорит Суна. Ямагучи кокетливо усмехается: — Даже Тсукки не знает. Видишь, как я доверяю тебе?***
Утро пятницы. Вялое утро. Ямагучи, как ураган, подсаживается к Суне и тем самым обрывает ниточку его сна. Пары ещё не начались, а он уже готов вырубиться. Желательно до конца пар. Но нет. Тадаши бегло извиняется, ловит краешком глаза мах рукой от Ринтаро и копается в своём рюкзаке. Часто Тадаши начал сидеть именно с ним, хотя в аудитории всегда было много мест, куда можно было бы присесть. Суне под нос кладут маленькую упаковку печенья, где большими буквами написано «к чаю», буквами поменьше — «сунiчны² слодыч». Хихикая, Ямагучи произнёс: — Для тебя печенья. — Ну ты засранец, — расплываясь в улыбке произнёс Ринтаро. — Стой, погоди... Что такое «сунiца»? — А ты, пагляджу, ещё и позорник, — колко отмахивается Тадаши, не давая ответа.***
Заканчивается всё первым марта, аккурат когда, когда Суна ловит себя на мысли, что Ямагучи очаровательный. Ему хочется целовать каждую веснушку на его щеках, плечах и на любом другом месте его тела; даже если там нет веснушек. Хочется обниматься настолько долго, чтобы каждый устал, утыкаться в шею носом, щекоча чужую кожу своим дыханием. Трогать шелковистые волосы, что мягко выскальзывают из пальцев. Хочется бесконечно выслушивать его идиотские шутки и подколы с непреодолимым желанием стереть его гадкую ухмылочку поцелуем(когда-нибудь Ринтаро не сдержится). И почему-то Суне так полюбился белорусский язык. Особенно, когда на нём щебечет именно Ямагучи. Они идут по кривой, уже сухой, дорожке с побитым асфальтом. — Слухай, — начинает Тадаши, слегка хихикая — это означает лишь то, что дальше последует очень тупая фраза. — А ты звычайна не бусел? Тады чаму твая прыгажосць магла бы стаць сiмвалам Беларусi? Суна встаёт на месте. Внутри всё опять переворачивается с ног на голову — чёрт, он как будто влюблённый шестиклассник; не хватает только покрасневших щёк. Ямагучи уже во всю смеётся, а Суна давит порыв смеха и улыбку, потому что подкат чертовски тупой, ещё и на белорусском! Ямагучи Тадаши гений, вы знали? Заканчивается на этом моменте их дружба — Тадаши сокращает расстояние между ними, берёт за шею, чуть наклоняет парня и касается его губ своими. Ямагучи незаметно привстаёт на носочки и целует, пока Суна пребывает в ахуе от неожиданности сих действий. Поцелуй ненавязчивый, простой до одури и мягкий. Они утопают в тёплых лучах уходящего солнца. Ринтаро скользит слегка дрогнувшими ладонями по щекам Тадаши, зарываясь пальцами в его волосы. Весна расцветает прямо сейчас в них обоих.