Беспомощность

Время текло здесь медленно, неповоротливо, даже как-то неохотно. Занять себя было совершенно нечем. – Хэй, Освальд! Ну же, Пингвин, иди сюда. Опять этот псих к нему цепляется. Мужчина скрипнул зубами в бессильной злобе. Он ненавидел чувствовать себя чем-то вроде игрушки, а именно таковым его начал считать Валеска. Не утешала мысль, что для этого психопата все окружающие считались не более чем куклами в одной нескончаемой постановке. В чём-то он даже прав, но… – Я ведь могу повторять это сколько захочу, ты понимаешь? Иди сюда, быстро! Кобблпот бросил на него ненавидящий взгляд через плечо и Джером, не переставая ухмыляться, ненадолго затих, вскоре переключаясь на свою “свиту”. В Аркхеме было ужасно тоскливо. Тело ныло и чесалось от жесткой неудобной формы, от еды желудок недовольно урчал, требуя нормального питания, а скоротать время было решительно нечем. Все развлечения душевнобольные преступники должны были выискивать себе сами - и они находили, как Джером, - только вот опять же Освальд был далёк от настолько примитивных игрищ. Раньше здесь находился Эдвард… от мыслей о нём на губах непроизвольно появилась горькая улыбка. Наверняка бывшему криминалисту было здесь так же тошно, как и ему. Не с кем поговорить, держат тебя за какое-то животное, пичкают время от времени лекарствами, что в лучшем случае пустышки. Конечно, без Стрэнджа стало безопаснее, хотя бы пропал риск попасть к доктору на опыты. Вот только находиться здесь по-прежнему не хотелось. Категорически. Только Освальда никто не спрашивал. Близилось время обеда. Отсидев всё, что можно, на жестких скамейках в общей “комнате отдыха”, мужчина начал ковылять по помещению, держась поближе к решёткам, на всякий случай. Так он прошёл несколько кругов, пока до его слуха не донеслись перешёптывания и грубый смешок кого-то из охраны. Кобблпот навострил уши, замедляясь и прислушиваясь. Надежда услышать хоть какие-то новости с воли приободрила, ведь телевизора в психушке не было. – В Нэрроуз? Ну они там все немного с прибамбахом от такой жизни. – Да, но всё же раньше никто не решался с собой покончить, да ещё так тривиально, ха! – Видимо, парень не был лишен сентиментальности. Похоже, ничего интересного не маячило на горизонте, таковы были первые мысли Честерфилда. Однако затем он вспомнил, что Нигма также был в Нэрроуз в это самое время. Не зная, какого ответа ждёт, какого хочет услышать, но схватился за прутья решётки и крикнул слегка охрипшим голосом “А кто там умер?”. На Пингвина посмотрели сперва с удивлением, а после с долей какого-то снисхождения. Один из охранников соизволил ответить, пожав плечами. – Почём мне знать? Знаю только, что он был в каком-то зелёном костюме, модник. Сердце пропустило удар. Костяшки пальцев побелели, а голос стал звучать ещё глуше, пока мозг не хотел воспринимать услышанное. – А… как и почему он покончил с собой?.. – спросил, совершенно точно не желая слышать ответ, однако и не в силах не спросить. – Ого, да господину Пингвину интересна судьба какого-то торчка? Повесился он, а почему - чёрт его знает, записок не оставил. Про него никто бы и не узнал, да говорят в полиции его знают. Они же велели не молоть языками, ха, как будто эти ушлёпки мне указ. Дальше Кобблпот не слышал и не видел ничего. Пришло время обеда. Он на автомате взял тарелку, подошел к повару и тот положил ему пресной комковатой каши. Аппетита не было. Брюнет бессмысленным взглядом уставился в тарелку, не замечая ни щербатого края той, ни улюлюканья вокруг из-за отобранной порции у одного из заключенных. Перед глазами стоял Эд, живой. Стоящий перед ним, весь такой из себя надушенный и вырядившийся, с пистолетом в руках, но ясно показывающий, что не стрелять ему хочется. Кобблпот это тоже понимал, поэтому в тот раз оказался победителем без радости победы. Слова “хорошо, я… я не Загадочник” почему-то врезались в память, вызывая горечь на языке. Да, между ними всякое происходило, но чтобы Нигма, его знакомый и в недавнем прошлом “почти_враг” и предпочел петлю… а он сам не имел никакой возможности отговорить, успокоить, помочь…. – Оззи, а почему ты такой задумчивый? Уж не случилось ли чего? - перед ним материализовалась неприятно скалящаяся физиономия. Снова рыжему стало скучно. Освальд уставился на него невидящим взглядом, не сразу понимая, чего от него хотят. Тарелка с кашей полетели на пол, звук разбивающейся посуды немного отрезвил. А затем его начали тянуть из стороны в сторону, тыкать неприятно в бока под мерзкое хихиканье. Клоун явно намеревался довести мафиози до белого каления и в этот раз ему это удалось. Вдруг заревев, заставляя своих обидчиков замереть на месте от неожиданности, он вырвался из их хватки. Налетел на Валеску, сбивая того с ног и сжимая обеими руками шею. Тот попытался улыбнуться, засмеяться, но смог издать лишь хрип. Конечно, долго это не продлилось, Пингвина вскоре оттащили и пригрозили ужесточить условия пребывания в Аркхеме. Только вот ему было уже всё равно. До последнего, пока совсем не выбился из сил, он рвался из рук охраны, злясь на всех, а особенно на себя и Нигму, что стоял поодаль и почему-то смущенно улыбался, поправляя очки. – Ненавижу тебя!!! Н-ненавижу… – прорычал брюнет, прежде чем злость сменилась горем и он затрясся в рыданиях.