Без комментариев

«Инсту закрой». Сообщение от Петьки — вот такое, ни с того ни с сего, после предыдущего диалога с тонной поддержки и привычных шуточек типа «лопата-то с собой?», выглядит как минимум странно. Андрей, хмурясь, даже не отвечает — и вопреки совету, инсту открывает. Сначала, признаться, он даже не понимает ничего. Куча каких-то левых чуваков с Юзуру Ханю на аватарках, куча английских слов. Нет, ну «flop» — это понятно, кое-что другое тоже понятно, но вот причина Андрею непонятна вообще. Поверх комментариев всплывает ещё одно уведомление: «Смотреть полез?» Андрей жмёт на иконку мессенджера. Он не понимает, он попросту не понимает, что происходит — а Петя, кажется, в курсе, и… Пока он открывает диалог, новые сообщения сыпятся одно за другим: «Андрюш, приедешь — придушу» «ЗАКРОЙ Я СКАЗАЛ» Петя пишет капсом настолько редко, что эту редкость можно описать словом «никогда». Ой. «Что я им сделал?» — пальцы слушаются, прямо сказать, не очень — и от усталости, и от нервов, и от не ушедшего до конца стыда. «Выбоину типа» «Якобы Ханю в твой след попал и бабканул» «Бред, конечно, но сам видишь» Пока Андрей старается ошалело проморгаться, Петька добавляет ещё сообщение: «Говорю тебе, не читай!». Восклицательный знак кажется Андрею истерическим выкриком. Именно сам знак, а не слова; тьфу ты, какие глупости… Нет, понятно, что Петя за него переживает, но он сам… он сам пока просто не в состоянии осознать степень чужого идиотизма и собственной обиды. И расстройства. Или чего там ещё… Он выходит из мессенджера. А инстаграм вспыхивает уведами: ещё коммент — примерно такой же, ещё, ещё, ещё… Петя, кажется, пишет что-то новое — Андрей смахивает уведомление. От проклятий и, кхм, пожеланий глаза на лоб лезут, и он даже не знает, что должен по этому поводу чувствовать. Он же не виноват ни в чём, за что с ним так? Он на тот участок льда даже не заезжал, кажется… А ведь за него самого никто такие комменты писать не станет. Кому в голову придёт обвинять в его бабочке или падении... кто там катал перед ним... Дениса Васильева?.. В ответ на вопрос приходит нервный смех: учитывая фанбазу Дениса, точно никому. Мелькает на краешке сознания слабая мысль, что это хорошо, лучше никакой фанбазы, чем настолько е… альтернативно одарённая, как вот эта, которая сейчас в комментариях пляшет — опа, а кое-кто и в директе!.. — но смеяться не хочется. Совсем. Совсем-совсем. Петя больше не пишет. А на Андрея вдруг наваливается какой-то приступ морального мазохизма, не иначе (лучше б физического, честно) — он с маниакальным упорством чекает комменты и даже заносит в переводчик особо заковыристые и эмоциональные, если судить по количеству восклицательных. Ругаться особо не хочется, но пиздец. Он вдруг отчётливо понимает: он уронил чуть меньше чем всё на своей первой Олимпиаде и вдобавок огрёб таких вот… антифанатов. Надо признать, своей цели — впрочем, непонятно, какая у них была цель — они достигли: Андрею начинает жечь щёки и уши. И в носу свербит неприятно. Нет, плакать ему не хочется, просто… противно. И тяжело — нет, серьёзно, за что? Вот как он Петьке писал: что он им сделал-то?.. Он же и самому Юзуру ничего не сделал, это же видно и в прокате и на повторах… наверное… Стук закрывшейся двери он слышит слишком поздно, чтобы успеть отложить телефон и поприветствовать Марка как полагается. И тот, конечно, оказывается быстрее — ну, как всегда, в общем. Матрас рядом с Андреем прогибается под чужим коленом, а телефон резким движением вырван из рук. Андрей хватает воздух подушечками пальцев — как сегодня на акселе. То есть, на бабочке. — Занятно, — почти весело говорит Марк, глядя в экран, но голос у него, во-первых, чуть усталый, а во-вторых — немножко дрожит, будто он пытается, вопреки привычкам, сдержать эмоции. — Остроумно. Хотя нет, откуда там острый ум. Уууй, а это банально, как по шаблону клепали. А это явный автоперевод с китайского. — Ты чего?.. — Андрей шарит взглядом по комнате и только теперь замечает, что у двери ещё и Женька маячит, привычно сложив на груди руки. Хмурый, серьёзный. Оййй. Так, понятно. Петька, не дождавшись от него реакции, пошёл по привычному пути и призвал дорогих товарищей вытягивать его из эмоциональной ямы. Щас ему будет… …хорошо. — Я ничего. — Марк садится рядом. Кровати, вопреки всем шуткам, оказались вовсе не хлипкими и двоих выдерживают. — А ты за каким-то, как сказала бы Настя, хером читаешь всё это дерьмо и мотаешь себе нервы перед произволкой. Эдак тебе и лопата твоя не поможет. И вдруг, прекратив зубоскалить, с неожиданной злобой выдыхает: — Пидорасы, а!.. Андрей вздрагивает. Ну сложно было ждать от Марка… подобного. Женя, почти незаметно отделившись от двери, подходит поближе и требовательно протягивает ладонь. Марк оборачивается на Андрея, вопросительно дёргает подбородком, но Андрей слишком, во-первых, расстроен, а во-вторых, ошеломлён, чтобы понимать так, о чём его спрашивают. — Надо всё это вычистить, — суховато объясняет ему Женька. — Напрочь. И прикрыть пока. Эта… с-саранча мёртвого до истерики доведёт. А ты у нас живой. В его словах и интонациях есть что-то… тихое и приятное. Словно ковёр осенних листьев. Андрей нервно хихикает: с каких пор он поэтом-то заделался, это к Диме Алиеву… Он пожимает плечами. Не хочется что-то решать на эту тему, если честно. Потереть одни комменты — на их месте тут же окажутся другие. Даже если отключить возможность вообще комментировать, особо ретивые… э… пользователи Инстаграма просто дождутся нового «дня открытых дверей» и продолжат с утроенной силой… Марк протяжно вздыхает и шлёпает по Женькиной ладони Андреевым телефоном: — Жги, Господь, — смеётся он. — Тут, доктор, только в морг, лечить нечего… — Сам ты… Иисус, — беззлобно огрызается Женька. — И прекрати шутить над… — Ну тогда жги, Сатана, — не сдаётся Марк. — И не прекращу, а то ты от серьёзности загнёшься на первой же практике. А так шуточки вспомнишь, глядишь, попустит… Женя коротко фыркает и отходит — в кресле, наверное, инсту Андрея ему чистить проще. А Андрей вдруг почему-то чувствует себя немножечко лишним. Ну, в смысле, ребята опять стебутся на вечную тему Сатаны и Иисуса, шуточки вон у них уже такие, какие Женя просит аж прекратить — значит, Марк так шутит часто… Марк, конечно, чуткий до одури — просекает что-то мгновенно, рядом ложится, заставляя сдвинуться и повернуться на бок. И вплетает пальцы Андрею в волосы. Вообще-то это очень хочется проделать и с самим Марком — он такую гриву отрастил… Не Тарас Бульба, и то спасибо. — Ну зачем? — бормочет он Андрею в лицо, чуть блестя глазами. Красивыми вообще-то. — Вот лишь бы бякнуться. Петька ж тебе сказал… Андрей протяжно вздыхает и, зажмурившись, тычется носом в щёку напротив. Почти ждёт, что Марк будет возражать, но тот только активнее двигает пальцами. — Ты ещё скажи, — доносится сзади убийственно спокойный Женин голос, — что сам не полез новости смотреть. — Так то я, — хмыкает Марк. — С меня спрос-то уже после командника никакой. Ну, то есть, какой-то есть, но все всё понимают типа, ласковые такие, аж жутко, потом тако-о-ого выльют… ой, ладно. А Андрюшка нежный, у него птичка трепетная; я б вообще… — Какая ещё птичка? — устало, но тепло вздыхает Женька. Марк даже не смеётся: — Кукуха, Жень. Кукухус вульгарис… — Кукулус канорис, — ровным тоном поправляет Женя. Андрею вдруг делается жутко весело — самое время, чтобы вспоминать латынь и вообще… — Да без разницы, — бурчит Марк. — Так вот, чтоб кукуха на месте сидела, лучше вообще соцсети не открывать и статейки не чекать. Андрюшке особенно. Ты у нас понятно, герой дна… — Эй! — Ну прости, прости, дня; ну короче, герой дня, в десятку влетел, аж Самого обкатал, жуть; тебя-то не сожрали ещё?.. — Я не захожу в инстаграм. — Честное слово, у Женьки какой-то запредельный уровень дзена. Словно он тут, в Китае, успел сбегать на какую-нибудь священную гору к какому-нибудь мудрецу и познал… познал, короче. Хотя это глупости, и Женька всегда таким был. Марк сползает чуть повыше и вдруг прижимает голову Андрея к своему плечу. И обнимает свободной рукой: — Ну вот. С меня, я говорю, спрос невелик, а ему щас по полной достанется. Ещё и эти дебилы, прости господи… — Я вообще-то ещё здесь, — бурчит Андрей чисто из чувства противоречия. Марк быстрым движением проводит ему по волосам от загривка до макушки, «против шерсти» — и от этого по шее вдруг мурашки бегут. — Ну а что, я не прав? Ты молодец, конечно, очень хорошо отвечал в миксте, я щас серьёзен как инфаркт, но сам-то веришь в то, что говорил? Ты вот точно-точно в порядке, да? И тебя вся эта дрянь не трогает? Андрей жмётся к нему поближе. Просто потому, что Марк тёплый. И хочется ответить что-то вроде… ну, полуправду. Он верил в то, что говорил в миксте, но себя знает, и новости ему действительно лучше не читать. И инстач теперь ещё до кучи. Тьфу на них. Ему же и хорошее писали, надо всё репостнуть, поблагодарить, а то невежливо… — Я стёр весь мусор и прикрыл тебе комменты и директ, — оповещает Женя. — Там куча сторизов с поддержкой, потом сам разберёшься. А вообще отпишись всем и телефон выключи. Марк прав. — Вот это да-а-а, — с весёлым восторгом тянет Марк. — Вот это я дожил, вот это того стоило, Женька, иди сюда, расцелую ж теперь!.. — Достал. — В голосе Жени — какая-то серьёзная нежность, но «сюда» он идёт. Садится, судя по ощущениям, в изножье — и вдруг гладит Андрея по тому, до чего дотягивается — и так выходит, что дотягивается он до пострадавшего сегодня на льду бедра. И это, блин, приятно. Это так приятно, что Андрей вздрагивает и ещё ближе жмётся к Марку. Тот тихонько смеётся и коротко клюёт его губами куда-то то ли в лоб, то ли в бровь. — Так мы и думали. — Женя переползает Андрею за спину, невесть каким манером не сваливаясь на пол. — Что надо тебя… — Затискать, — подхватывает Марк. — Сначала всё за тебя решить, а потом затискать как следует. Чтоб думать перестал обо всех этих… комментаторах, и наших, и не наших, и вообще… — Да можешь ты помолчать? — Женька вздыхает — всё ещё тепло, совсем без укора. Марк вдруг возвращает ему вздох, рука в волосах Андрея наконец замирает. — Могу, — тихонько отзывается он. — И хочу, на самом деле. Устал ужасно. Я не врал. Ну… Я имею в виду… — Я знаю, — с неожиданной мягкостью прерывает его Женя. — Всё. Кровать узкая и, может, конечно, и не самая хлипкая, но троих вряд ли выдержит. А вторая — в соседней комнате. Чёрт, интересно, матрасы снимаются?.. Женьку в его номер отпускать просто не хочется, а отползти от Марка Андрей сейчас не в состоянии физически. Марк тёплый, Женя тоже, и… блин. Да, комменты почищены, новых в ближайшее время не будет, но Андрей ловит себя на дурацком ощущении, что без ребят он сейчас останется один на один с этим враждебным миром. И не выспится, а завтра вроде как опять тренировка. — Не уходите, — шепчет он Марку в плечо, даже не уверенный, что его слышат. Но его слышат, его слышит даже сидящий за его спиной Женя — потому что широко гладит его по спине: — Да мы и не думали. Ты за кого нас принимаешь? От этого упрёка вдруг делается совестно. Потому что он же не имел в виду ничего плохого, он не думал про них, что они правда могут уйти, просто… просто… — Жень, ну ты дурак? — подаёт голос Марк, снова перебирая Андрею волосы. — Ну не видишь, что ли? Нельзя с ним щас так разговаривать. Ласково надо… Ласково… Интонации у него делаются мягкими, пушистыми какими-то, хотя Андрею и странно это сравнение. Женька вздыхает, чуть сильнее проводя по спине Андрея. Руки у него классные. — Не всегда понятно, как именно сейчас нужно, — немного виновато отзывается он. — Я подумал… что надо как на Европе. Кажется, Андрей вздрагивает не один — Марк тоже. Вспоминать Европу всё ещё хорошо — в отрыве от проката произвольной, конечно. — Нет, — шепчет он, потому что Марк прав: сейчас действительно не надо. — Я… в общем… ну, короче… Это дико. Он и Пете-то до сих пор не всегда может озвучить, чего именно хочет: смущается, а тут — ребята. С которыми у него, конечно, уже было кое-что и даже больше, но с другой стороны — с Европы там сколько времени прошло?.. И не до этого как-то… — Шшш. — Марк смешно целует его в нос и смещает руку, поглаживая уже шею сзади. — Как-нибудь разберёмся. Можем просто спать лечь, я от тебя точно никуда не денусь, а Женька не обидится. — Не обижусь, — подтверждает Женя. — Но эти кровати меня… удручают, вот что я вам скажу. — Ну не из стен же их выковыривать, — посмеивается Марк. — Можно матрасы снять, конечно, но вдруг сквозняки, а там вирус какой-нибудь, и привет… У него совсем сиплый голос, и Андрей вдруг понимает: Марк тоже нервничает. И такая болтовня пулемётной очередью — его способ успокоиться, попытка за попыткой. Он и правда устал и рад бы не болтать, но не может. И, кажется, Женя это тоже понимает — судя по тому, как напрягается его рука у Андрея на спине. В общем, Андрей Марка целует. Ну просто потому, что они, во-первых, удобно для этого лежат, а во-вторых — это замечательный способ заткнуть приятного тебе человека. Женька сзади одобрительно хмыкает, Марк что-то коротко стонет Андрею в губы — как будто бы удивлённо — но через секунду сдаётся и просто отвечает. Нежно, лениво почти, ну да, устало. И тут на затылок уверенно ложится Женькина ладонь. Андрей воздухом давится, дрожит — но тут уже Марк сжимает его плечо, а Женя будто направляет, поощряет, и так это здорово, и можно тоже вплести пальцы Марку в гриву — уххх, хорошо, наконец-то — и целовать… Женя убирает руку — эх, жалко — и как-то умудряется вытянуться рядом. Андрей намертво между ними зажат, кровать узкая, тут только каждому на боку, и то тяжеловато умещаться — но невероятным образом выдерживает. Вроде даже не скрипит. — Андрюш… — Марк поцелуй разрывает, тычется носом в щёку — совсем так же, как сам Андрей сколько-то там минут назад. — Я… это… — Да замолчи ты, пожалуйста, — тихо просит его Женя, поглаживая то ли по рёбрам, то ли по локтю — он руку через Андрея перекинул, и тому не особо видно. — Всё нормально будет. Ты всё уже сделал, ну. Мы с Андреем тут в одной кровати с олимпийским чемпионом, между прочим, забыл? Марк негромко хихикает. Всё ещё чуточку нервно. — Забыл, — почти серьёзно признаётся он. — Ну… не то чтобы… ох. Всё, не могу… Андрей снова прихватывает его губы своими и улыбается, когда Марк отвечает — уже увереннее, твёрже. Всем им тут весело — почему-то мелькает мысль о юнцах, брошенных на амбразуру неясно за какие грехи, но уходит враз, когда Женя сзади целует ему шею. Андрей ахает прямо Марку в рот, его прошивает дрожью от того, как Женька хмыкает — всего-то навсего! — но в то же время он понимает вдруг, что чего-то большего не хочет. И думает даже, что и не получится — Марк измочален в тряпочку, Женька на все двести выложился, а он сам… ну, вальнул, психанул и всё такое… — Тшшш. — Теперь в телепата явно решил поиграться Женя. Или у Андрея всё не только на лице, но и на затылке написано? — Ну что ты, а? — Не знаю. — Андрей ни капельки не лукавит. Вроде ему уже дико хорошо, а вроде… ну, мысли местами всё ещё мутные, неприятные, но тут Марк покрепче жмёт его к себе, хотя куда уж крепче, и от этого неведомым образом в голове светлеет. — Хорошо всё будет, — тихо обещает он. — Пресса пусть ядом своим подавится, ни на что другое всё равно не способны, а эти идиоты — идиоты. А на идиотов внимания обращать не надо. Андрей открывает было рот, но Марк неожиданно с силой прижимается лбом к его лбу, и открыть приходится не рот, а глаза. У Марка глаза сверкают — опять. Красиво… — Они — все — тебя — не — стоят, — с нажимом и расстановкой проговаривает Марк. Женя бурчит что-то одобрительное. — Ни единого твоего ногтя. Только я не буду тебе объяснять, почему, ладно? Андрей снова жмурится. Приятно, что и говорить, слышать про себя такое. И даже как-то… верится, что ли. Он подумывал ещё: может, эти комментарии писали уважаемые в своей сфере или семье люди, но блин… Андрей вот не знает, насколько себя-то надо не уважать, чтоб написать кому-то такое. Значит, в словах Марка есть резон. — Спать давайте, — бурчит Женя, снова усаживаясь обратно в изножье. — А то если попробуем — тупо удрыхнемся с руками в чужих штанах. Марк прыскает, Андрей чувствует, как бросается кровь к щекам, но всё равно улыбается. — Ничего-о-о, — тянет Марк. — Вот кончится это всё, вернёмся, а потом либо мы в Питер, либо вы в Новогорск… ух! — Ух, — сварливо дразнится Женька. — Я в том Питере кляп куплю. — Ой, — совсем не пугается Марк. — Паспорт не забудь, а то в секс-шоп не пустят. — Спи уже. — В голосе Жени — тёплая усталость. — Я вас щас уложу и у тебя лягу, ладно? А то вы так лежите, грех расползаться… — Сатана вещает про грехи… — бормочет Марк, устраиваясь в объятиях Андрея поудобнее. Женя хмыкает: — Ну раз Иисус про них ничего не вещает, кто-то должен сделать его работу. Спите. Я тут, рядом. Андрей закрывает глаза, ощупью находит плечо Марка и сжимает. Чувствует ответное пожатие — и улыбается. Рядом. Они все рядом — и всё обязательно будет хорошо. А если завтра вернутся комментарии, и Андрей не сможет воспринять их с должной долей смеха — у него всегда есть, к кому обратиться.