Здравствуй, я тебя так долго ждал

Лючино делает ход и лёгкая улыбка, полная энтузиазма и предвкушения победы, тут же сползает с лица Антонио. Он сидит в раздумье не меньше минуты, то и дело прикасаясь к своим шахматным фигурам, намереваясь сделать ход. Но каждый раз, стоит продумать дальнейшие действия, он пасует. Как так? Он был уверен, что эта партия уж точно за ним. Он ведь даже немного хитрил для этого! Антонио переводит взгляд, полный отчаяния, с шахматной доски на возлюбленного. Лючино в ответ недобро ухмыляется. — Мне кажется, нет, я даже уверен, что у тебя не должно быть слонов. Я абсолютно точно съел их всех ещё в середине игры, – наконец-то понимает в чём проблема Паганини. Его же оружием. — Я то же самое думал про эту ладью, но почему-то она вот здесь, – Лючино подцепляет фигуру коготками и плавно покачивает в воздухе. Антонио чувствует себя пристыженно. — Ладно, может быть я немного мухлюю. Но у тебя вышло выиграть так достаточно много партий. И я уверен, что тогда ты играл честно. Почему ты вообще подумал, что я нечестно играю? Я слишком хорош? — Я нашёл несколько своих пешек у тебя в кармане. Ты на днях оставил у меня пиджак, я его поднял, а оттуда вывалились мои фигуры. Я как раз в тот день думал, что как-то не замечаю их исчезновения, а тут такой сюрприз. Я даже не думал, что ты можешь так низко пасть, Антонио. Воровать фигуры прямо с доски – дерзкий ход, – Лючино крайне доволен тем, что поймал возлюбленного на блефе, будто его не обыгрывали таким способом больше месяца. Де Росси даже не был обижен или рассержен из-за того, что его дурили. Это было забавно, он бы и не подумал, что Антонио решит так откровенно наглеть. Поэтому он стал наглеть в ответ, смотря, куда это зайдёт. — Так невозможно играть! Когда только один я воровал или добавлял фигуры всё было нормально, получалась практически обычная игра. Но когда мы оба так делаем в этом нет никакого смысла, – заключает Паганини и его волосы даже грустно шевелятся на это. Лючино, поняв, что на сегодня они всё, встаёт, чтобы поцеловать мужчину в макушку. Всё это, весь сегодняшний вечер, вызывал у него неясный прилив нежности. — Пойдём выпьем кофейку, шахматный воришка. Может нам переключиться на карты? Или нарды? Или моя любимая игра – угадай что в пробирке по вкусу. В последний раз мне выпала ящерица. Пробовал такое с Лукой, ему повезло больше, у него была вода с йодом. Антонио на это смеётся, вероятно, немного невпопад и широко-широко улыбается. На такое он пока не согласен, а вот в нарды поиграть идея хорошая. Просто сменить репертуар на пару месяцев. — Да, кофеёк это мысль хорошая. У меня от попыток обыграть другого шахматного воришку даже голова заболела. Паганини обнимет крепкую руку любимого и не отпускает до самой кухни. Просто так, по-человечески (если это вообще применимо), обниматься было немного неудобно. Но по счастливой случайности руки Лючино сами по себе бы довольно обнимательными, поэтому Антонио ещё никогда не упускал возможности, собственно, пообниматься. — О, здесь есть шоколад, будешь? – спрашивает Де Росси, отвлекаясь от варки кофе. Отвлекается он не зря, потому что успевает заметить, как забавно шевелятся волосы от детской радости. — Буду конечно. Как от такого можно отказаться? Вкусный кофе, приготовленный с любовью, и чужой шоколад. Достойно настоящего романтического вечера на думаешь, крошка? – Антонио растекается по столу в ожидании кофе с конфетами. Ему всегда нравилось наблюдать за Лючино, чем бы тот ни занимался. А ещё он каждый раз поражался, как что-то получается делать этими лапищами с когтями. — Да, конечно. Очень романтично, – соглашается мужчина и ставит перед возлюбленным чашку кофе с молоком и вазочку с конфетами на дне. — Как всегда невероятно, – говорит Антонио, расплываясь в широкой улыбке. — Никто не варит кофе лучше, чем ты. Просто замечательно. — Когда выживаешь на кофе, всё же хочется чтобы он был ещё и вкусным. Так что вот, я не только учёный, но и бариста. Немного не вышло с одним, теперь пригодилось другое. Де Росси садится рядом и немного странно и неловко держит кофейную чашечку и за ручку, и за дно. Но стоит ему отпить половину за раз и закусить конфетой, и он ставит чашечку на стол. Надо было забрать свою, немного более удобную, из комнаты. — Так нравятся? – спрашивает Паганини, одним глазом замечая, как Лючино наматывает прядь на палец. — Знаешь же, что нравятся. Такие «непослушные» волосы это очень занятно. И вообще они красивые. Ты в принципе весь красивый. И волосы у тебя чудесные, и нос такой классный, и пальцы длинные, музыкальные. А когда ты улыбаешься, то аж сияешь. Я очень тебя люблю. Лючино сам от себя подобного не ожидал. Он замолкает, смотрит на Антонио и даже забывает моргать. Антонио тоже молчит какое-то время, а потом обнимает возлюбленного уже нормально, а не только за руку. Прижимается крепко-крепко и прислушиваться к тому, как быстро бьётся сердце. — Я тоже тебя очень люблю. Самая замечательная рептилия. Давай попьём кофе и пойдём немного прогуляемся? У нас намечается полноценный романтический вечер, не думаешь? – Антонио, стоит только договорить, поднимает голову и целует Лючино туда, где должны быть губы. Даже ответить не даёт, хотя что тут отвечать, если всё ясно.