Понедельник

      За дверью свищут пули, шумят бластеры, и где-то со стороны правого отсека даже слышны взрывы, волнами доносящиеся до острого слуха грохотом и писком; но ты не обращаешь на них ни капли внимания. Перед твоим лицом сейчас чужие злые глаза, взъерошенные волосы и — внезапно — кулак. Когда ты падаешь, прочувствовав всей спиной пол, агрессия начинает вскипать в тебе с удвоенной силой не столько от боли, сколько от неприятного укола задетой гордости.       На автомате рука тянется к тактическому ремню, и ты, о флёрт, понимаешь — обезоружена. Бластер валяется где-то позади вас двоих, неуслужливо вылетевший из поясного крепления. Ты снова чертыхаешься, но уже вслух, и противник останавливается, тоже слегка запыхавшись от интенсивной драки.       — Уже выдохся? — ядовито кидаешь ты, заранее уверенная в том, каким будет ответ.       — Зато я могу легко уделать тебя и без всяких навороченных пушек, — всё равно чувствуешь, как от возмущения кровь приливает к лицу.       — Да я и без навороченных пушек в сто раз сильнее тебя! — разгорающийся спор и желание доказать свою правоту действительно придают сил, и ты резво вскакиваешь на дрожащие ноги. Воспользовавшись секундной передышкой, резко толкаешь его к стене и крепко держишь, для большей надёжности фиксируя руки над малиновой головой. Эффект неожиданности срабатывает, и Сильвер, слегка сбитый с толку, смотрит на тебя несколько секунд, не двигаясь. Ты же времени зря не теряешь и тяжёлым армейским берцем нарочито больно бьёшь его в колено.       — Да что ты говоришь, — удар быстро приводит в чувства, и целой ногой он бьёт под дых. Ты отшатываешься; сдавленно кашляешь, чувствуя, как ломит рёбра, хватаешь ртом воздух, одновременно целясь кулаком ему в живот. Тебя тут же ловко перехватывает мускулистая рука и вновь тянет вниз, к полу, лицом с которым ты уже встретилась сегодня не раз. Как, впрочем, и твой постоянный незваный гость, развлекающийся здесь в довольно жёстком спарринге, пока его чудаковатая подруга носится по кораблю в попытках распространить по нему, как заразу, счастье и любовь.       Уставшие от ожесточённого получасового противостояния, вы оба опускаетесь на пол, друг напротив друга, и решаете перейти к словесной атаке.       — Мудак, — кладёшь руку на всё ещё ноющее от удара место, разминая напряжённые мышцы.       — Стерва, — он выпрямляет ноги, удобно опираясь о стену, к которой, кстати, ты пару раз приложила его головой во время драки (гордо поднимаешь подбородок).       — Флёртов придурок, — ты распаляешься, и жар твоих слов постепенно переходит в тело — расстегиваешь форменную куртку, снова испорченную от падений и ударов Сильвера, которые, собственно, к этим падениям и привели.       — Истеричка конченная, — пока вы обмениваетесь любезностями, краем глаза замечаешь, как он тоже начинает стягивать с себя одежду.       — Да пошёл ты, — в твоих словах плещут негодование и обида. Решаешь высказать всё накопившееся, пока есть недолгая гарантия того, что гневная тирада не прервётся ударом. Разве что он не решит швырнуть в тебя ботинком.       — Ты хоть знаешь, что мне приходится терпеть из-за вашей чокнутой парочки? — вы оба в крови, синяках и ссадинах, как и после любой вашей стычки. Полное ощущение боли, не замутнённое лошадиной дозой адреналина в крови, окончательно настигает только сейчас, и ты чувствуешь, как пульсирует и горит всё тело. — Вместо того, чтобы приложить все усилия к разработке качественных планов и выполнению своих прямых обязанностей, я ношусь за вами и исправляю то, что вы натворили!       — Заметь, это планы по захвату галактики, — скептично подмечает Сильвер, приподнимаясь с места.       — Да какая к флёрту разница?!       Занятая высказыванием своих претензий, ты не сразу замечаешь, как он оказывается рядом. Без футболки.       — Ты хотя бы примерно себе представляешь, в каком состоянии вы оставляете корабль после ваших вторжений?! Он, чтоб ты знал, не сам себя чинит и обслуживает! А про средства на это обслуживание я вообще молчу! — гневно выпаливаешь ты, вскидываешь голову, и твой подбородок тут же ловят мозолистые пальцы.       Его поцелуй на вкус такой же, как и обычно: пот, кровь и табак. Руки, сильные и грубые, так же сильно и грубо гладят везде, ползут, будто два толстых питона, по твоей спине, талии, шее. Тебе думается, что он с лёгкостью может схватить и переломить, будто тростинку, твою маленькую фигурку, и, возможно, ты бы боялась этой мысли, не будь ты с ним чуть ли не на равных по физической подготовке. Занятно.       Ты отпихиваешься, вертишь головой и ёрзаешь — но так, не в полную силу, будто просто для виду. И лишь когда он становится напористее, проникая языком всё глубже, сдавливая ладони на ягодицах всё сильнее, ты по-настоящему отталкиваешь его от себя.       — Ты грязный, — отговорки все тоже для виду. Он усмехается, мол, «тебя это хоть раз останавливало?», и стягивает с тебя облегающий комбинезон, оголяя уже затвердевшие напряжённые соски.       — М, я вижу, как сильно ты соскучилась, — твои щёки горят, но не от стыда (в твоём возрасте мало кто стесняется наготы), а от желания врезать ему так сильно, чтобы стереть эту наглую ухмылку с лица. — Знаешь, даже мило, — ты пихаешь его ногой в щёку, и он снова перехватывает её, но уже не для того, чтобы утянуть тебя лицом в пол — вместо этого он начинает медленно покусывать каждый пальчик, с наслаждением прикрыв глаза.       — Щенок, — бросаешь ты с насмешкой. В ответ он чуть сильнее прикусывает пальцы, но больше на них не останавливается, и, напоследок проведя языком по длине всей стопы, одним движением скользит выше и двумя руками разводит тебе ноги.       Не то что бы тебе так уж удобно лежать на твёрдом полу, но ради хорошего куннилингуса ты согласна и потерпеть. Язык Сильвера приятно шершавый; он скользит им по вульве, пальцами массирует клитор (от того, что они мозолистые, по телу бегут мурашки). Ненадолго ты выпадаешь из реальности: здесь и сейчас нет никакой работы и нет никакого стресса, только ты и приятные ощущения, сосредоточенные где-то там, внизу. Тебе на самом деле приятно, но у вас непростительно мало времени, и ты нехотя кладёшь руку ему на голову, тянешь вверх за яркие волосы.       — Всё, — хрипишь ты, не сводя дрожащих ног. Он целует тебя назло: ты морщишься от солоноватого вкуса во рту.       — Дурак, — он снова усмехается. Ты хочешь укусить его за губу, чтобы не расслаблялся, но Сильвер, чтобы не расслаблялась ты, подхватывает тебя на руки и сажает на стол, предварительно смахнув с него кипу твоих отчётов.       — Оближи, — соблазн укусить его, но уже за пальцы, становится ещё больше, однако голод гораздо сильнее — ты послушно берёшь три его пальца в рот и смачиваешь слюной. Он слегка смазывает ими головку (когда он успел полностью раздеться?), дразняще водит ею у самого входа и одним толчком входит наполовину. Ты шумно выдыхаешь.       Вы никогда не целуетесь во время самого секса — это ваша негласная традиция. Сильвер рычит от удовольствия, шепчет тебе на ухо всякие пошлости, двигается быстро и входит глубоко. Тебе снова хочется укусить его.       В коридоре слышится какая-то возня — наверное, дозорные проводят обход — и ты внезапно вспоминаешь, что вы здесь не одни.       Но вы смотрите друг на друга неотрывно, и тебе так хорошо, и он так громко шлепается о твои бедра, что хочется закричать в голос. Ты зажимаешь рот ладонью, чуть сжимаешься и чувствуешь, как мелко-мелко всё дрожит изнутри, тянется сладкой ломотой от бедер всё выше и выше… Оргазм, наконец-то.       Ты читаешь вопрос в глазах Сильвера и киваешь ему. Он кивает в ответ, резко выходит из тебя и тут же снова спускает тебя на пол. Стоять на коленях тебе не нравится, но осталось совсем немного, и ты всё-таки делаешь ему минет, пока он тоже не кончает. Ты принципиально сплёвываешь.       — Хорошая девочка, — он крепко целует тебя, не брезгуя собственной спермы. Ты морщишься и показываешь ему язык.       Вы наспех одеваетесь: тебе хватает трёх минут, чтобы привести себя в первоначальный, практически идеальный вид (армейская выправка, как никак). Сильвер же, наскоро набросив на себя одежду, выскальзывает за дверь, напоследок отсалютовав и ехидно улыбнувшись.       Когда автоматическая дверь закрывается за ним, ты садишься на кровать и расслабленно откидываешься на подушки. Ты знаешь, что у тебя есть ровно семь минут до того, как сработает система безопасности и тебе придётся отправляться на поимку двух странников, захаживающих на ваш корабль с определенной периодичностью.       И всё же, все понедельники на корабле-черепе одинаковые.