Я покажу тебе жизнь

Это мой последний день. Это твой последний шанс Выстрелить мне прямо в сердце — твоя давняя мечта Я забыл о тебе, почему ты снова здесь? Уходи из моей жизни, не могу тебя терпеть

Я не помнил ничего из произошедшего за неделю после того телефонного разговора. Казалось, мой мозг был настолько перегружен информацией и ненужными вопросами, что просто перестал работать. Я вроде даже заходил к Алисе и Кли в гости, но все чужие слова прошли будто мимо меня. Ещё и бессонница как назло решила напомнить о себе именно сейчас. Обычно в стрессовые моменты я всегда спал очень плохо из-за постоянных кошмаров, но сейчас я вообще практически не мог сомкнуть глаз уже которую ночь. — Это настолько сильно вы людей ненавидите? — не отрывая взгляда от бумаг, спросил Тигнари, — А вроде ж все мы клятву давали… — Что? — тихо переспросил я. Весь рабочий день я провел в полуобморочном состоянии. Всё ощущалось как сон, но с открытыми глазами. Чужие слова превращались с эхо, а мир вокруг покрывался синеватой дымкой. — Вы уже который раз попадаетесь мне то ли пьяный, то ли ещё под чем-то. Глаза пустые, будто стеклянные, движения заторможенные, — экспертным тоном заключил Тигнари, — Что с вами происходит вообще? Поразмыслив несколько секунд в повисшей в кабинете тишине, я решил, что нет смысла врать или что-то скрывать. Этот Тигнари мне никто и звать его никак, а значит — всё сказанное он забудет достаточно быстро. — Да просто не спал нормально я уже неделю. Вот и рубит даже на работе. Я б с радостью больничный взял или отгул за свой счёт, но… — я неопределенно развел руками, — Тут я хоть о жизни меньше думаю. А дома… — Я вас понял. Однако, спасая себя, вы рискуете чужим, да и своим тоже, здоровьем. Вам бы отдохнуть, правда. Может на снотворном даже, если всё очень плохо. Конечно я не врач, чтобы советы давать, но за неимением лучшего… — хмыкнул он. — Да ладно, оно пройдет. Это от нервов всё. Сейчас друг у меня просто с медикаментозным отравлением в больницу попал, так вот оно так и получается… — устало вздохнул я, закрыв лицо руками. Со стороны Тигнари донеслось лишь тихое «оу». До самого вечера он больше не сказал мне ни единого слова. Странный тип. Но это хорошо, что его пугают такие неожиданные откровения. Хоть буду знать, как его заткнуть в следующий раз, когда у нас совпадёт дежурство. *** Погода резко испортилась за последние несколько дней. Буквально недавно я мог спокойно выйти на улицу в футболке, а сейчас оставалось лишь кутаться в видавшую виды джинсовую куртку, пока порывистый холодный ветер так и норовил пробраться чуть ли не под кожу. Ещё и автобус, как назло, опаздывал. И вот я уже полчаса торчал на остановке, с завистью поглядывая на проезжающие мимо машины. Сейчас бы не помешал человек, который может подвести до дома… Как жаль, что у меня только один хороший знакомый, и тот без водительского удостоверения. «И тот сейчас не-пойми-где в не-пойми-каком состоянии, » — вновь пронеслось в голове навязчивой мыслью. Эх, Итэр… Почему ты мне ни о чём не рассказывал? Сев, наконец, в автобус, я поймал себя на том, что снова почти что отрубаюсь. Но стоило хоть немного прикрыть глаза, как желание спать пропадало. Действительно, наверное, стоит прислушаться к Тигнари и по пути домой заскочить в аптеку за каким-нибудь безрецепторным снотворным. Иначе, когда-нибудь кто-то действительно пострадает из-за меня. Небо за окном с каждой минутой становилось всё темнее. Выйдя на своей остановке, я сразу же прочувствовал всю переменчивость местной погоды. За те полчаса, пока я ехал, похолодало ещё сильнее. В воздухе витал запах сырости. Я быстро направился к своему дому, стараясь успеть до начала дождя. На улицах было уже почти темно, и теплый свет витрин магазинов, казалось, еще больше сгущал тени. Вдалеке уже слышался гром. Стоило двери подъезда закрыться за моей спиной, как я вспомнил о снотворном, которое так и не купил. Вот что отсутствие сна делает с памятью… Хотя кого я обманываю? Я бы и так, и так про него забыл в этой спешке. В квартире было, на удивление, тепло. В этот раз я даже нашел в себе силы переодеться в домашнее и поставить чайник. Пошарившись в аптечке, я нашел совершенно новую пачку какого-то успокоительного и, хмыкнув «будь что будет», принял хотя бы это. Потому что своими силами это состояние я уже не вывозил… Я сел на кровать и, прикрыв глаза, стал вслушиваться в звук капель дождя за окном. Мои мысли как всегда кружились в своем хаотичном безумии, но в этот раз — спасибо хоть на этом — их центром был Итэр, а не Дотторе. Я прекрасно понимал, что всё с ним будет хорошо и его здоровью уже ничего не угрожает, однако факт о его депрессии до сих пор не давал покоя. Почему он не рассказывал мне ничего? Ни о своем состоянии, ни о травле, ни о каких-то других проблемах… Я вдруг понял, что Итэр действительно никогда ни на что не жаловался. Словно боялся открыться. Но ведь это же глупо! Мы дружили со школы и, я думал, знали друг о друге всё. Эх, а я ведь точно такую же ошибку совершаю… Чайник закипел, и я налил себе чашку горячего чая. Как-то слишком паршиво всё получается, если честно… Я ведь тоже не могу найти силы, чтобы поговорить с человеком, которому когда-то давно мог доверить всё, что угодно. Быть может он действительно всё объяснит, а не будет пытаться оправдаться? Рука сама потянулась за телефоном, но я отдернул ее, словно там была кастрюля с кипятком. Это так на меня недосып влияет! Уже здравого смысла в действиях не осталось… Ладно, всё равно это вряд ли что-то изменит. Я нашел нужный контакт. Гудки… Гудки… — Ты время видел?.. — я еле разобрал слова, сказанные хриплым ото сна голосом. — Извини. Был уверен, что ты не ложишься спать так рано. — А… Альбедо? — собеседник мгновенно оживился и, прокашлявшись, усмехнулся: — Для тебя я всегда свободен, бодр и свеж. Что-то случилось? Чего хотел? — Да сам не знаю, если честно… Просто думал сейчас о фигне всякой и тебя вспомнил. — У тебя голос, будто ты пьяный. Это как в тех шутках про пьяные звонки бывшим чтоль? — рассмеялся Дотторе. — Нет, это… Да забей. Думай как хочешь. Я понятия не имею, зачем позвонил вообще. Пока, наверное, — я уже хотел повесить трубку, но услышал, что Дотторе продолжил что-то говорить. — Какое «пока»? Нет уж. Я даже так, через телефон, чувствую, что у тебя что-то случилось. Думаю, раз позвонил, то у тебя точно есть что рассказать. Я конечно не настаиваю, но… С губ сорвался вздох. — Я никогда не думал, что скажу это, но давай, рассказывай какого черта произошло, почему ты уехал из города без предупреждения, где ты пропал семь лет, и почему ты вернулся. — я выпалил все на одном дыхании. — Так, стоп… Что? Альбедо? Это точно ты? Или я сплю, а мне снится это всё? — Даже в чужих снах я страдаю. Ну класс, здорово, спасибо. — усмехнулся я, — Не спишь ты, вроде. Это меня просто посетила ночная шиза, вот я и решил, что, пока смелый, узнаю всё. — Понимаешь… Там долгая история. И она явно не для телефонного разговора. Быть может лучше встретиться и всё обсудить? Как на это смотришь? — Честно, мне так поебать, что я даже соглашусь, — зевая, ответил я, — Куда? Когда? — Завтра я свободен весь день, так что, если подходит, то можем у меня чай попить или сгонять в кафешку какую-нибудь. Но, честно, лучше без посторонних ушей… — Загонишь к себе и убьешь? — я вновь рассмеялся, — Честное слово, я не против. Завтра после шести вечера нормально? — Убивать тебя я точно не планирую, извини. Адрес тот же, если что. И это… — на мгновение Дотторе замолчал, будто пытался подобрать нужные слова, — Альбедо, просто помни, что, что бы у тебя там сейчас ни происходило, всё в итоге будет хорошо. — Ага, учту, спасибо, — хмыкнул я, — Увидимся тогда? — Ага. Увидимся… Не знаю почему, но после этого разговора мне действительно стало немного легче. Завтра все решится, и наконец-то разберусь со всем, что связано с Дотторе… *** — Ну и, ты сам пойми, зачем мне нужен был школьник с кучей каких-то загонов? По факту, матери твоей я отомстил, пусть и заочно, а дальше что? — хмыкнул Дотторе, пожав плечами. — Что… — голос отказывался подчиняться. Я говорил почти шепотом. Как он мог так со мной поступить… Я стоял на месте, чувствуя, что мир вокруг рушится. Он просто использовал меня для своих целей… Я был слеп и глуп! Идиот! Архонты, каким я был идиотом! — Ты же просто использовал меня, Альбедо, чтобы почувствовать себя хоть немного значимым. Ну я и соглашался, пока это было выгодно, — ответил Дотторе, смотря на меня презрительно. — Но я правда любил тебя… Я бы сделал для тебя все, что угодно. — сказал я, чувствуя, что слезы наворачиваются на глазах. — Но ты не сделал ничего, чтобы заслужить мою любовь. Ты был просто слабаком, который не мог защитить себя даже от собственной матери, не говоря уже о других пустяках. — ответил он, — Итэр сдохнет из-за тебя и ты вообще один останешься. Что дальше делать собираешься? — Я не знаю… — прошептал я, чувствуя, как каждое новое слово отдается болью в сердце. — Ты всегда был слабаком, Альбедо. — сказал Дотторе, повернувшись и уходя. Я остался один на один с чувством горечи и разочарования. Я понимал, что Дотторе прав, но мне было трудно принять это. *** Я проснулся среди ночи с чувством тревоги и страха, которые взялись буквально из ниоткуда. По окнам всё ещё барабанил дождь, а я думал, правильно ли поступил, согласившись на эту встречу. Я сидел на краю кровати, обхватив колени руками, и глядел в никуда. Мои мысли были смутными и беспорядочными. Я чувствовал себя одиноким и беспомощным и это действительно пугало. Хотелось выбраться на улицу, но дождь пресекал это желание на корню. Я встал с кровати и подошел к окну. Свет фонарей отражался в лужах, а темные силуэты деревьев сгибались в каком-то своём, непонятном мне, танце. Я почувствовал, как прохладный осенний ветер проникает сквозь оконную раму, заставляя меня дрожать от холода. Всю ночь я посвятил рисованию, в попытке хоть немного отвлечься. Сделал несколько кривых скетчей окружавших меня предметов и, почему-то вновь решил вернуться к моим любимым портретам. Они для меня — терапия, вот серьезно. Это же сколько я нарисовал их за всю жизнь… А глаза с блокнота смотрели снова красные. Ненавижу, когда такое происходит само по себе. Уже машинально не тот карандаш беру, но какая вообще разница! Утром всё же договорился об отгуле за свой счёт, сославшись на плохое самочувствие. Мне повезло, что за последнюю неделю коллеги запомнили меня как ходячий овощ. Поэтому сегодня у меня появилось время сходить в аптеку, а потом отоспаться до пяти вечера. Уже предвижу как лежу с пустой головой, сверля глазами потолок, и понимаю, что даже после столь желанного сна жизненных сил не прибавилось. *** И да, я был прав. И в том, что жизненных сил не будет, и в том, что я не захочу потом никуда идти. Я выполз из кровати, пробурчав себе под нос что-то нелестное в адрес моей вчерашней сговорчивости. А надо ли мне оно вообще? Ну поговорю с Дотторе, ну узнаю что и почему… Смысл в этом какой? Я уже точно ничего не буду менять в моём отношении к нему. Но с другой стороны, может быть, это будет хороший шанс навести порядок в своих мыслях и чувствах… Выбирая в шкафу самый адекватно выглядящий свитер и какие-нибудь джинсы, я поймал себя на том, что думаю «А красиво ли это будет на мне смотреться?». Архонты, ну зачем… Всё время ходил как бомж, а тут вдруг совесть проснулась, похоже. Как-то собрался, как-то добрался, на удивление, не забыв адрес, а теперь… А теперь стоял перед железной дверью подъезда, вслушиваясь в, от чего-то слишком назойливо громкий, стук собственного сердца. Открыли мне без слов. А дальше всё напоминало дом Рейндоттир до ремонта в прошлом году: светлые стены на лестничной площадке, покрытые каким-то подтёками сверху и снизу, в лифте валялись никому не нужные рекламные флаеры, а кнопки некоторых этажей и вовсе были сожжены или расцарапаны. — Привет, — Дотторе улыбнулся, стоило мне открыть дверь квартиры и заглянуть внутрь, — Проходи, не бойся. Как я уже не раз говорил, убивать тебя не планирую пока. Прихожая ничуть не изменилась: та же металлическая вешалка с небрежно накинутым на нее плащом, тот же темный шкаф вдоль одной из стен. Словно всё это время здесь никто не жил. — Привет, — из вежливости я улыбнулся в ответ. Вдруг мне показалось, что о мою ногу что-то ударилось. Я посмотрел вниз и увидел серую кошку, которая настойчиво обнюхивала мою штанину. — Зера, дай человеку разуться спокойно, — шикнул Дотторе, но кошке было всё равно. Я пробурчал что-то о том, что не сильно Зера мне и мешала, а после, закинув обувь в шкаф, чтобы ее точно не сожрали, пошел вслед за Дотторе на кухню. — Чай или кофе? — Кофе вечером? Серьезно? — усмехнулся я, вспомнив, что когда-то и сам так делал. — Значит чай. Диалог такой как в учебнике по одному языку, который я изучал в Сумеру, — юмора я не понял, но почему-то тихо захихикал, — Как жизнь вообще? Что это тебя вдруг торкнуло выйти со мной на трезвый и, надеюсь, адекватный диалог? — Заебался просто, — вздохнув, признал я, — И так жизнь паршивая, а с этими всеми непонятками только больше нервов тратиться на это всё. Ну и доёбки от одного коллеги надоели… Приходить на работу как на допрос изо дня в день мне уже действительно надоело. Этот Тигнари вечно лез не в своё дело. Если человек хочет поделиться, он поделится, даже если его об этом не просить. Этот «учёный» же постоянно только и делал, что выпытывал всё обо всех и доканывал меня своими советами. Как будто у него в жизни всё идеально и он можешь научить меня как правильно жить. — О… Что за оно? В смысле, что за коллега? — с интересом спросил Дотторе. На стол со звоном опустились две одинаковые белые кружки. Пар, поднимаясь из них, медленно растворялся в воздухе. Я взял в руки одну из кружек и отпил немного чая. Горячий, зараза. — Да ты упомянул Сумеру, вот я о нем и вспомнил. Он вроде как в этой их академии то ли учился, то ли работал, а сейчас сюда приперся, видимо, чтобы жизнь мне и окружающим портить. — Чёрное каре? — Да… — неуверенно протянул я, — Ещё пряди зелёные. — Тигнари. Сто процентов он. — Как ты это… Откуда? — я в шоке холпал глазами, еле сформулировав вопрос. И почему все мои знакомые знают друг друга?! — Я буквально недавно его на улице видел, но думал, что показалось, а нет — этот псих действительно приехал, — рассмеялся Дотторе, — Хотя, если честно, я не особо удивлен. Даже я, хоть и не в ладах с ним особо был, знал об этом его проекте. Мне кажется, что все в академии наслышаны были. — Поверь, я тоже наслушался. Даже больше чем хотелось, — я закатил глаза, — Давай про Тигнари больше не будем. Мне только от одного только имени тошно. — Ладно-ладно, понял, молчу. Но вообще, он вроде хороший мужик, просто, насколько я знаю, муж его в Сумеру остался, так этому и докопаться не до кого. Это как та самая одинокая бабка на лавке. — Он как раз вчера успел меня наркоманом назвать. Стоп… Муж? — недоверчиво спросил я, но так и не дал Дотторе ответить, — Хотя забей. Давай лучше о том, ради чего собрались. Правда… Я не уверен, что сам морально готов слушать, — тихо признался я. Сколько бы я не убеждал себя в обратном, узнавать причину, по которой Дотторе меня бросил, было страшно. На губах появилась нервная улыбка, а глаза ловили каждый жест собеседника. Будто это помогло бы предсказать его слова. — С чего б начать… — Дотторе мерно постукивал пальцами по кружке, — Оговорюсь, что я был мелким и тупым, поэтому логики во всем было мало… А дальше было то, что я, казалось, уже где-то слышал: Фатуи, угрозы, брат. Даже вникать сильно не хотелось. Мне нужна причина, чёткая и ясная, а не «я был тупым, ну извините». Не извиню. Хотя… Дотторе никогда не сможет оправдаться в моих глазах. Я это давно понял и сейчас с каждым его словом убеждался в этом всё больше. — И всё планировалось задолго до той зимы. Я с федералами сотрудничал… И в конце плана я должен был исчезнуть, чтобы мою смерть в итоге свалили сам знаешь на кого, — Дотторе, по видимому, всеми силами старался избежать зрительного контакта, поэтому то увлеченно разглядывал свой же кухонный гарнитур, то изучал столешницу на предмет крошек, — Нельзя было ни с кем сближаться, чтобы случайно не растрепать весь план, но я был тупым самонадеянным придурком, который был уверен, что всё как-нибудь разрулится. — И как? Разрулилось? — ехидно ухмыльнулся я, наблюдая за совершенно несвойственным прежнему Иль Дотторе поведением. Какой-то весь взволнованный и зажатый. Как на допросе каком-то! — Язва, блин. Конечно всё пошло по пизде! Когда у меня вообще что-то адекватно получалось? Влюбился как дебил в одного тут, — цыкнул Дотторе, — Хотел тактично всё игнорировать, но ты ж меня знаешь — язык за зубами держать не умею. После этих слов сердце пропустило удар. Похоже, я всё же смог убедить себя, что Дотторе никогда меня не любил. Поэтому слышать от него эти слова сейчас было непривычно и странно. — Но почему ты ничего не сказал? — я всматривался в нервно бегающие по комнате голубые глаза в поисках ответов. Ничего. — Я… Боялся, — тихо сказал Дотторе. — Что? — Я боялся, — уже громче повторил он, — До сих пор отчётливо помню, как ты прорыдал всю ночь у меня на диване после того, как вскрылась только часть правды… И тогда я не мог позволить себе ранить тебя ещё сильнее. — Дотторе наконец-то посмотрел на меня. В его глазах плескалась вина, и я видел это, однако… — Ты сделал только хуже в итоге, — холодно отрезал я. — Альбедо, пойми, тогда ты был ребенком. Впутывать тебя в мутки с правительством я просто не мог. Думал смогу, думал вернусь в июне, когда фатуевских мразей больше не будет. Я ведь обещал. Так хотелось увидеть твой выпускной… — Хотел, да архонты хотения не дали, да? — хмыкнул я. — Нет! — прорычали мне в ответ, — План затянулся, ведь из-за брата меня начали искать. А дальше… Я заметил, что Дотторе била мелкая дрожь. В груди нарастало беспокойство, но я должен был держать марку скептика. Мне хотелось ему верить! Но нет, я же обещал себе. — Что дальше? — я вскинул бровь. — Ты же знаешь, что между моим уходом и тем, когда Фатуи положили на лопатки, прошло несколько лет. В то время здесь я был уже не нужен… Знаешь, был момент, когда я действительно думал, что умру, и единственная мысль в моей голове тогда была «Альбедо, вероятно, расстроится.» А потом я вспомнил про то, что ты уже давно очень далеко и, наверное, забыл, что я вообще есть. В этот момент я сломался. Маска безразличия на лице треснула ровно по центру, ломаясь без возможности починить. — Но ты был нужен. Ты всегда был нужен. И… Я никогда тебя не забывал, — Дотторе смотрел на меня растерянно, будто не верил в то, что я говорил, — Ты и сам знаешь это, да? — прошептал я, изо всех сил стараясь игнорировать выступившие в уголках глаз слезы, — Но ты оставил меня одного в ужасный период моей жизни, ничего не сказав. Ни разу не позвонил, не написал… Ничего. Ты просто исчез. — Я был идиотом, Альбедо. Был и остаюсь им по сей день, — Дотторе осторожно накрыл мою руку своей. Я вздрогнул, но ничего не сказал, — Сейчас я это вижу, но тогда всё было иначе. Я мечтал вернуться, мечтал увидеть как ты вырос и стал известным художником или дизайнером, но… Всё пошло по пизде как всегда. Я знаю, что это не оправдывает моих действий, но я хочу исправиться. Я хочу быть твоим другом, если ты позволишь мне это сделать. Я смотрел на него, не зная, что сказать. Я чувствовал, что мне хочется его простить, но что-то внутри подсказывало, что я пожалею об этом решении. Многое произошло за эти годы, и я не знал, как снова начать общаться. — Я не знаю, Дотторе… — пробормотал я, наконец-то убрав руку. — Я понимаю. Но я готов ждать. Я готов делать всё, чтобы вернуть твоё доверие. Мы сидели молча еще некоторое время. Я чувствовал, что мое сердце начинает размягчаться, и я уже не так сильно злился на Дотторе. Может быть, у нас получится начать все сначала. Без Фатуи и причин для бегства… А, ой, чай остыл. Ладно, допьем холодный.