Смысл

      Зита проснулась посреди ночи и почувствовала, что Снайпера рядом нет. Она потихоньку вылезла из машины, попутно проверив Золтана: мальчик тихо сопел на переднем откинутом сиденье. Зита обнаружила брата сидящим на траве около машины.       Она села рядом. Некоторое время они молчали, потом Снайпер негромко сказал:       — Что, тоже не спится?       — Да так. Я проснулась, тебя нет, решила проверить.       Мужчина лишь горько усмехнулся. Зита подумала, что с тех пор, как они потеряли Ким и Ганса, ее братец стал совсем плох. Она видела это, хоть Снайпер и пытался скрыть свою слабость, как мог. Смерти дочери и лучшего друга ударили по нему слишком сильно. Возможно, Снайпер просто устал. Устал бороться, устал привязываться к людям, устал терять их, в конце концов устал жить… Пару дней назад они останавливались около обрыва у огромного каньона. Снайпер подошел к краю и смотрел вниз. Он простоял так около двадцати минут, пока Зита его не окликнула. Брат повернулся к ней, и она увидела в его глазах странный блеск, это выражение лица… такое отчаянное, такое потерянное. Он хотел прыгнуть, Зита была в этом уверена. Она не знала, как помочь Снайперу, брат становился все более холодным и закрытым, не давал к себе подступиться, не давал помочь.       Зита вздохнула. Снайпер посмотрел на нее:       — О чем думаешь?       — Да так… Оскар… Ты…       — Что?       — Нет, ничего. Прости, я просто немного… растеряна.       Снайпер ничего не ответил. Он достал пачку сигарет и вытащил две.       — Будешь?       — Давай.       Он зажег им сигареты и оба затянулись. Зите очень хотелось поговорить с братом, как-то поддержать его, утешить в конце концов, но она не знала, как начать.       — Обнимешь меня? — тихо спросила она.       — Конечно. Иди сюда, сестричка.       Снайпер приобнял Зиту одной рукой, она положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Около десяти минут прошли в молчании, только колечки дыма от сигарет поднимались в воздух. Наконец Зита собралась с духом и сказала негромко:       — Снайпер, нам надо поговорить.       Брат повернул голову и вопросительно посмотрел на нее.       — Ты… Ты вообще в порядке? — Зита стряхнула пепел со своей сигареты.       — Я? Да вроде ничего. А что случилось?       — Ты думаешь о смерти? — внезапно даже для себя спросила Зита.       В глазах Снайпера блеснул огонек, лицо на миг стало печальным, уголки тонких губ дрогнули. Но он тут же оправился и снова смотрел на сестру обычным спокойным взглядом. Но Зите хватило того мгновения, чтобы понять: она угадала с вопросом.       — Ну… все иногда думают о смерти, — философски растягивая слова, произнес Снайпер.       — Нет-нет, меня не интересуют все, пойми. Братец, ты в последнее время очень плохо выглядишь. Ты… ты…       Зита никак не могла подобрать нужных слов, но Снайпер вдруг закончил за нее:       — Я из-за своих переживаний стану недееспособен, не смогу защитить тебя с Золтаном, в конце концов сойду с ума от осознания того, что произошло. Это? Это ты имеешь в виду, да?       — Оскар, я не хотела…       — Ты не хотела задеть меня, я понимаю. Но знаешь… Может, так оно и есть. Я медленно схожу с ума. Медленно, но уверенно. Смерть каждого из наших… На моей совести. Я не понимаю, как так получается: что бы со мной ни происходило, я все равно здесь, я в порядке, у меня все отлично, я здоров как бык, хоть вагон угля разгружай, но люди… Все люди, которые мне дороги, которые мне были дороги… Погибли. В четырнадцать лет я вот этими руками похоронил отца, который спас меня от жуткой смерти. А я не сумел спасти его. Погибла моя жена, а я ничего не смог сделать. Вот этими руками я похоронил единственную дочь, потому что не успел… Этими руками мне пришлось убить лучшего друга, чтобы остановить его мучения.       Тут вдруг Снайпер сделал паузу. Но через минуту продолжил, будто вновь собрался с мыслями:       — Но я… Я выжил в десять лет, когда меня хотел съесть тот волк, потому что меня спас отец. Я выжил в тринадцать лет, когда обзавелся этим прекрасным шрамом на физиономии, потому что меня спас неизвестный врач, которого потом убили солдаты прямо у меня на глазах. Закололи как свинью. И я ничего не смог сделать. Я выжил в том гребаном лагере, потому что Ганс спас мою жалкую жизнь. Я выжил, когда за мной гонялся полковник, потому что пожертвовал тем мальчишкой. Не остановился, чтобы помочь, и он погиб. Мы бежали по лесу. И наконец у меня появилась семья, а я не смог их уберечь. Моя Ким… Моя бедная девочка. Прости меня… Каждый день я смотрю на ее фотографию и спрашиваю себя: почему она? Почему не я? Ей было всего шестнадцать… Она должна была прожить долгую и счастливую жизнь. Она должна была радоваться каждому дню, но погибла в том жутком подвале. А я остался жить… И Ганс, он ведь и мухи за всю жизнь не обидел, он был таким хорошим другом, хорошим мужем и отцом твоему Золтану. А я не смог спасти его от той пули и мне пришлось самому отправить его на тот свет, чтобы остановить его страдания. Я так не могу, Зита. Я не понимаю. Не понимаю, зачем я живу? Всю жизнь я боролся, боролся и боролся и все равно ничего не смог сделать. Моя жизнь… Моя жалкая жизнь ничего не стоит, понимаешь? Может… может моя смерть что-то исправит, как-то загладит вину перед ними…       Снайпер выкурил уже третью сигарету пока говорил. Зита слушала его внимательно, не перебивая. Потом сказала:       — Послушай, братец… Тебе нужно отпустить их. Их всех. Твоя смерть ничего не исправит, только сделает хуже. Я не хочу терять тебя, Оскар. И ты сам уже не исправишь ничего из того, что было. Не вернешь их. Я прошу тебя, братик. Ты нужен мне сейчас. Ты нужен Золтану сейчас, понимаешь? Нас осталось всего трое, нам надо держаться вместе и идти дальше. Бороться дальше. Золтану всего шесть лет, он еще многого не понимает, ему нужен кто-то, кто заменит ему отца.       Зита запнулась, подумав о Гансе. Горький ком подступил к горлу, но она глубоко вздохнула и заглянула Снайперу в глаза. Они были такие черные и большие. Такие… бездонные, что ли. Снайпер не отвечал, и тогда она продолжила:       — Разве я ничего не значу для тебя? Пусть мы и не кровные брат и сестра, но я знаю тебя почти тридцать лет… Ты мне как брат. Потерять тебя для меня будет так же больно, как потерять Ганса еще раз. Пожалуйста, не делай мне больно еще раз. Не делай больно Золтану. Ты должен опустить их. Теперь мы — твоя семья.       — Семья… — каким-то хриплым голосом пробормотал Снайпер.       Он затушил сигарету о землю и поднялся на ноги. Зита встала вслед за ним, и только тут они заметили Золтана, который стоял около машины и наблюдал за ними.       — Дядя, тебе плохо? — спросил мальчик. Он называл Снайпера дядей.       Снайпер подошел к нему и подхватил на руки. Золтан засмеялся, но потом вдруг протянул руки к старшему, требуя обнять. Снайпер осторожно прижал мальчика к себе, и тот сказал тихо:       — Дядя, я люблю тебя. Пожалуйста, не бросай меня.       Снайпер почему-то вздрогнул от голоса Золтана. Потом отнес его в машину, положил на откинутое переднее сиденье и укрыл одеялом.       — Спи, золотко. Все будет хорошо. Я обещаю…       Затем Снайпер повернулся к Зите и сказал:       — Ты тоже ложись. Вам обоим не мешало бы хорошенько отдохнуть.       — А ты?       — Я посторожу.       Снайпер вытащил ружье из багажника и сел на камень около машины. Он не видел, как Зита пару минут смотрела на него обеспокоенным взглядом, а потом тоже улеглась спать на откинутом водительском сиденье.