Теплопередача

Матвей почувствовал облегчение, когда они приземлились. Все-таки Антон был достаточно тяжелым, а кроме того это был буквально первый раз, когда Матвей решился полетать с кем-то вместе. Надо было приноровиться распределять нагрузку, чтобы не так сильно напрягалась спина и не тянуло руки. Первое время ноги немного дрожали, как когда только-только снял коньки и не до конца чувствуешь землю. — Вау, — Антон широко улыбнулся, — почти как прыжок с парашютом, только лучше, — он перевел восторженный взгляд на Матвея. — Конечно лучше, — тот довольно ухмыльнулся в ответ. Он дружески похлопал по плечу Антона и завершил прикосновение, последний раз проведя по разгоряченной руке парня. Антон замер, внимательно смотря на Матвея. В глазах плясали какие-то непонятные искры, и, кажется на губах вспыхнул маленький огонек пламени. — Спасибо, — выдохнул Антон. Его экслибриум стал немного ярче, переливаясь алым, как жар в углях. — Пожалуйста, — Матвей небрежно махнул рукой и собирался уйти, чувствуя достаточно и физической, и эмоциональной усталости. Ему все еще не сильно хотелось с кем-то сближаться и подобные, достаточно близкие, взаимодействия ему давались тяжело. Но Матвей был рад, что переборол себя и сделал приятное Антону. Это было большее, что он мог сделать для него в качестве хоть какого-то утешения в сложившейся ситуации. Антон вдруг придержал его за запястье. Матвей недоуменно на него посмотрел, ожидая, что тот хочет что-то еще ему сказать. Вместе этого Антон подался вперед и чуть наклонился, чтобы поцеловать Матвея. Тот растерянно замер на несколько секунд, совсем не понимая, что происходит. Прикосновения Антона были неестественно, даже слишком, горячими, неприятно обжигая кожу. Когда Антон попробовал углубить поцелуй, Матвей наконец-то совладал с собой и отстранился, ошарашенно смотря на парня. Теперь уже тот выглядит растерянным, словно не понимая, что пошло не так. — Ты зачем это сделал? — выдыхает Матвей. — Я подумал, — Антон на секунду запинается, словно ему никогда не приходилось объяснять кому-то свои поступки; словно он только сейчас подумал, — что я тебе понравился, поэтому ты для меня это сделал. Мы были вдвоем на крыше, потом ... Вполне очевидный намек, как по мне. Матвей внутренне стонет от досады, но всеми силами держится, чтобы не сделать это вслух. А вот не поморщиться не выходит. Почти впервые в жизни Матвей решился сделать что-то для кого-то, искренне желая чего-то хорошего; очень хотелось, чтобы и ему, и Антону, было приятно оставаться в библиотеке, раз уж так сложилась жизнь. Он хотел для начала хотя бы подружиться с кем-нибудь, но никак не бросаться сразу же с головой в романтические отношения, в которых он ничего ровным счетом не понимал, с человеком, которого он знал неделю. А теперь между ними будет это — глупое непонимание и неловкость. «Вот как. Очевидный намек, блин. Хотел как лучше, а вышло как всегда» Матвей бросает взгляд на парня и собирается молча уйти, потому что ему просто нечего ответить Антону. В голове не укладывается, как так можно, поцеловать кого-то, просто потому что он был с тобой дружелюбным, а потом тебе что-то там показалось. Антон не дает ему уйти, удерживая за руку. — Извини, давай попробуем в другой раз… — начинает он, но Матвей отдергивает руку. — Я не хочу, — перебивает его Матвей, сам удивленный своей резкостью. Можно списать ее на усталость, но дело не только в этом, — не додумывай за меня, — холодно заканчивает он. Ему не хватит сил и решимости сейчас объяснить Антону, что для него все было совсем не так. Гораздо проще сбежать. Развернувшись, он быстрым шагом уходит, надеясь, что Антон не остановит его снова. Чтобы отвлечься от мыслей, Матвей решил затеряться среди крыш библиотеки. Он еще не до конца успел изучить их, а ему хотелось найти все потайные места, где, например, здорово будет вздремнуть без вмешательства посторонних. Кроме того, лазать по крышам оказалось одним из тех занятий, которые действительно нравились и успокаивали парня. Обычно, попав в сложную и неприятную ситуацию, Матвей решал поспать, чтобы немного оттянуть время; чтобы мысли немного улеглись; или может, чтобы во сне пришло откровение. Но сейчас Матвей слишком запутался в своих чувствах, а в таком состоянии уснуть ему не светило, поэтому он и предпочел блуждать среди балконов и башен. Когда первая волна замешательства и обиды улеглась, Матвей решил остановиться на одном из обнаруженных маленьком балкончиков, чтобы все-таки обдумать произошедшее и решить для себя, как ему дальше себя вести с Антоном. Думать, если честно, не хотелось. Внутри все еще ощущалось какое-то неприятное, холодное и склизкое чувство. За него додумали опять; поцеловали, да еще и без спроса; и это был Антон, с котором Матвей где-то в глубине души надеялся поладить, вроде как он его спас и было на чем строить отношения. Но не такие. Матвей поморщился, а потом тяжело выдохнул. Он не умел, не хотел, подпускать к себе людей быстро и близко, слишком уж много раз обжигался на этом. Ухмылка сама собой скользнула по губам вслед за возникшим в голове каламбуром. Обжечься об Антона было вполне возможной перспективой. Пока Матвей думал, облокотившись на перила, без особого интереса рассматривая Москву перед ним, ногой он шаркал по полу. Почувствовав что-то под подошвой кеда, он отвлекся от размышлений и решил подобрать предмет. Это оказался бенгальский огонек. Даже не зажженным, держать его в руке сейчас, летом, было очень странно и необычно. Видимо он случайно выпал из пачки в новогоднюю ночь, когда студенты вышли на балконы смотреть салюты, а потом так и потерялся на полу среди снега. Матвей покрутил проволочку между пальцев. Он бы хотел зажечь его сейчас, но точно знал, что спичек у него нет, а если уйти за ними, момент будет уже не тот. Было что-то странное, удивительное в мягких, светлых сумерках, которые только-только собирались ложиться на город; в гуле машин где-то далеко внизу, который сливался с шумом листвы; в голубо-розовом небе, которое где-то было серым, потому что все-таки Москва, но и это было по-своему красиво; словно в этот момент все было на своих местах. Только спичек не было, чтобы окончательно превратить ситуацию в киношную сцену, рассыпав вокруг праздничные искорки. Матвею оставалось только печально наблюдать, как вечер наступает на город, забирая с собой остатки тепла. Дверь позади жалобно скрипнула, или, скорее, даже болезненно хрустнула. Матвей обернулся на нарушителя своей меланхолии и встретился взглядом с Алиновским. — Ой! Забываю еще, что тебе лестницы не указ, — он нерешительно замер, — помешал? — Да нет, — Матвей пожал плечами. Было немного непривычно, что Саша спросил у него разрешение войти вроде как на общий балкон. Матвею хотелось провести время одному, но почувствовал, что он, кажется, не против компании Саши. Тот, судя по всему, если уж и полезет целоваться, то попросит разрешения. Алиновский встал рядом с Матвеем, но сохранил небольшую, комфортную для людей в статусе приятелей, дистанцию. Он тоже облокотился руками на перила, рассматривая город. Он ничего не говорил; Матвей тоже молчал, переведя взгляд с города на парня. Саша, который на первый взгляд показался ему холодным, закрытым, и где-то даже высокомерным, при ближайшем рассмотрении оказался совершенно этому противоположен. В нем было мягкое тепло, внимательность и осторожность. Он видимо так же, как и Матвей, не умел быстро и легко сходиться с людьми, поэтому и казался сперва отстраненным. Заметив взгляд Матвея он коротко улыбнулся ему, а тот сразу отвел глаза, несколько растерявшись. — Что пришел? — спросил он, сам не зная, зачем. Молчать с Сашей было приятно, говорить не хотелось, но он сам почему-то решил разрушить спокойствие момента. — Не знаю, на закат посмотреть, — Саша пожал плечами, — под новый год нашел этот балкон и вид отсюда мне больше всего нравится. А ты? — Да так, тоже, — Матвею не хотелось говорить о себе и своих причинах поиска уединения. Он небрежно махнул рукой, надеясь быстро перевести тему. В руке все еще был бенгальский огонь, этим поводом он и воспользовался, — у тебя спички есть? Саша посмотрел на предмет в его руке и расплылся в глуповатой улыбке. — Ты не поверишь, но есть, — он усмехнулся и вытащил из кармана зажигалку. — Не видел тебя курящим. — Но вот нашего ректора застать без сигареты невозможно. — Ты ей как оруженосец? Верный Санчо Панса, всегда готовый поднести огонек? — Ага, десять раз! Забавная история вышла: — Ангел мой, — Соловей, ловко подкравшись со спины, выхватил сигарету из рук женщины, — ты сама говорила, что курение вредит здоровью. — Вот так выхватывать сигареты у меня из рук — куда больший вред здоровью, — она недовольно выдохнула и вытащила из кармана новую сигарету, поскольку отбирать старую у Соловья было бесполезно. Женщине было не очень удобно зажигать ее одной рукой, так как второй приходилось опираться на костыль. Зажав сигарету в зубах, она достала из кармана зажигалку, но тут уже ее выхватил Соловей. — Отдай зажигалку, — строгим голосом потребовала Ангелина. — Какую зажигалку? — Соловей спрятал руки за спиной и тут краем глаза заметил идущего мимо Сашу. Тот заметил игривые препинания начальницы и ее персонажа. Соловей подмигнул ему и легко бросил вещицу. Саша скорее на рефлексах поймал ее и недоуменно замер. — У меня нет никакой зажигалки! — Соловей усмехнулся и подал Саше знак рукой, чтобы тот шел дальше. Ангелина недовольно цыкнула. Саша решил немного подыграть Соловью и спрятал зажигалку в карман, а потом благополучно забыл о ней до этого момента. — Упер зажигалку у ректора, уважаю, — усмехнулся Матвей. — Не упер, я обязательно верну, — Саша фыркнул, — давай я зажгу тебе. Матвей поднес бенгальский огонь к зажигалке. Саша прикрыл одной рукой пламя от ветра, но тот все никак не хотел разгораться. Видимо смесь сильно отсырела за несколько месяцев на улице. Матвей тоже поднес руку, чтобы закрыть уже с другого бока огонь от ветра. На крошечное мгновение их пальцы соприкоснулись, а потом замерли в нескольких миллиметрах друг от друга. Сердце Матвея пропустило удар. Он чувствовал не тепло от огня зажигалки, а именно тепло Сашиных пальцев совсем рядом с его собственными. Саша словно бы ничего не заметил, а продолжал сосредоточенно смотреть на огонь, как будто это могло ускорить дело. Матвей с удивлением обнаружил, что Саше идет такая собранность. Странно приятно было смотреть на немного нахмуренные брови Саши, которые так чудно, по неведомым для Матвея причинам, были обесцвечены ближе к лбу. Матвей сделал мысленно заметку на будущее расспросить его об этом. Губы сами дрогнули в улыбке. С Сашей было не только приятно молчать, с ним хотелось и разговаривать. Бенгальский огонь наконец-то разгорелся, зашипев. Саша убрал руки от рассыпающихся в стороны искр, хотя они совсем не обжигали. Матвей с восторгом наблюдал за пляской красно-оранжевых огоньков. Он сам не ожидал, что такая простая вещь способно вызвать у него такую сильную, по-детски беззаботную, радость. Матвей с удовольствием помахал огнем в воздухе, выписывая восьмерки. Было так легко и приятно, без лишних размышлений и решений. Он перевел взгляд на Сашу. Тот наблюдал за Матвеем с искренней, доброй улыбкой, словно чувствовал ту же радость, что и он. Матвей поймал себя на мысли, что действительно, искренне рад, что он разделил этом момент с кем-то. Возникло противоречивое чувство, что с Антоном, наверное, такой легкости он бы не смог почувствовать, но размышлять об этом дальше, и портить момент, не хотелось. Хотелось покружиться, рассыпая вокруг искры, словно ты герой кинофильма. Правда сцена выходила, как из романтической мелодрамы — пара встречает закат на крыше. Матвей даже рассмеялся вслух от собственных мыслей. — Что смешного? — Саша спросил мягко, совсем без издевки, понимая, что тут дело не в нем. — Да так, ерунда. — Расскажи. — Просто… — Матвей повел плечами, — мы с тобой как в романтическом фильме. Забавно. Саша замер, внимательно всматриваясь в Матвея. Того снова кольнуло холодом. «Только не надо меня целовать. Только не ты, только не опять» Саша окинул его взглядом сверху вниз и рассмеялся. — Мда, повезло мне с парой, — иронично произнес он. — Кому еще больше повезло, — в тон ему хмыкнул Матвей. Он облегченно выдохнул и снова почувствовал тепло в груди. С Сашей было легко, с Сашей было спокойно. Саша не делал того, чего Матвей не хотел, рядом с ним было комфортно. Хотелось оставаться рядом, чтобы это ощущение тепла не уходило. Матвею не хотелось загадывать, но было какое-то смутное ощущение, что может быть, может быть, нужно немного подождать, приложить старания двух людей, которые осторожно, едва касаясь пальцами, закрывали огонек зажигалки от ветра, чтобы тепло не просто сохранилось, а разожглось и рассыпалось вокруг красивыми искрами, прямо как в старых романтических фильмах.