Имплицитно

Идя к цокольному этажу школы, Флаттершай в очередной раз увидела плачущую девочку, обхватившую колени руками, и проклинающую Дискорда. Она уже не первый раз замечала такое странное поведение со стороны тех, кто был старше, чем она. Казалось, будто люди ненавидели искусство — предмет, который вел вышеупомянутый человек. Хотя нет, скорее, его самого. Девушка на секунду задержалась; после большой перемены начнется первый урок в ее школьной жизни с этим учителем. Судя по тому, какие о нем ходили слухи — пощады можно было не ждать. Флаттершай была как на иголках, застыв посреди лестницы, боясь сделать шаг вниз. Пару раз она видела Дискорда — он придержал ей дверь. Неужели за этим джентльменским поведением скрывается сам Дьявол? Хотя выглядел он максимально чудно, совсем не под стать верховному злу: черно-белый сплит волос, длинный плащ с кучей карманов, под которым можно заметить, если, конечно, хватит усилий не отвести от него взгляд, фиолетовую рубашку в голубой цветочек, а на ногах обуты разноцветные кеды. Сложно поверить, что такой человек способен доводить учеников до истерик. Но все было именно так. По слухам, он был безжалостен, никогда не ставил высокие баллы, а если ты и хотел получить хорошую оценку по его предмету, то об этом лучше было забыть. Если ты, конечно, собственными глазами не видел написание всех работ, о которых рассказывал учитель. А он, казалось, видел. Но куда простым смертным до Дьявола во плоти? Флаттершай все же нашла себе в силы спуститься на пару ступенек вниз и подойти к той, на которой и сидела рыдающая девочка. Девушка открыла рот и хотела было спросить, что случилось, однако ей это не позволил ураган из школьников, бегущих куда-то. Разве на цокольном этаже было что-либо, кроме кабинета искусств? Хотя, если учитывать то, что ее отпустили немного пораньше, чтобы она сходила покушать, так как смогла завершить работу самой первой, терзая себя сомнениями, насколько правильно написала все из-за чего была просто неспособна положить свой лист перед учителем. Но она не ходила в столовую и решила сразу пойти на следующий урок, возможно, что тот ураган вызвало скорое наступление перемены для прогульщиков. Попытавшись не стать вовлеченной в толпу, Флаттершай прижалась к стене, противоположной плачущей девочки. На секунду она испугалась, ведь ураган мог и ее задеть, но он, к счастью, вскоре прекратился, однако теперь та девочка пропала из вида. Видимо, ее все же унесло с другими людьми. Присев в углу, Флаттершай начала со страхом смотреть на дверь кабинета искусств, а сам кабинет никто не покидал, хотя перемена началась несколько минут назад. Звонок для учителя, да. Девушка подошла к двери и попыталась подслушать, о чем они говорят. Ничего не понятно. Слишком много незнакомых слов, значение которых она даже примерно не могла предположить. Если посмотреть через щелку, то можно было увидеть… ничего! Весь кабинет был погружен во тьму. Хотя нет, не весь. По всему периметру помещения ходил огонек, похожий на огонь от свечи, который то и дело подсвечивал учеников. Для чего это делалось? Имплицитно. Огонек исчез. Началась какая-то суета, шуршание. Похоже, ученики начали собирать свои вещи. Флаттершай решила, что наиболее целесообразно будет отойти от двери подальше. Верное решение. Через секунду после того, как она вернулась в свой угол, из кабинета вышло человек десять, какой-то маленький класс, обычно в кантерлотской школе классы состояли не меньше, чем из пятнадцати человек… Или… Остались самые стойкие… А остальные… Отошли в мир иной после встречи с Дискордом?.. Все вышедшие, как один, с жалостью посмотрели на девушку. Она даже не смогла спросить, что происходило на уроке. Отойдя немного подальше от кабинета, ученики принялись обсуждать, насколько ужасно прошел урок. Флаттершай могла выловить лишь отрывки фраз, не понимая контекста: «как Прометей!». Если девушку не подводила память, то Прометей — мифологический персонаж. Но, похоже, оно употреблялось по отношению к ученику. Когда все рассосались и цокольный этаж опустел, девушка аккуратно приоткрыла дверь, чтобы занять свое любимое место около окна. Не увидев учителя, она забежала в кабинет и радостно положила свою сумку на парту, совершенно не обратив внимания на проектировку помещения. Через секунду Флаттершай осмотрелась и поняла, что пересеклась глазами с Дискордом. Магическим образом оказалось, что она сидит рядом с ним: стол, как бы это не было странно, располагался на углу, а по всему периметру находились окна, окна, окна. Слишком много окон в месте, находящимся наполовину под землей. Помещение было очень просторным. Парты стояли достаточно далеко друг от друга. Девушка захотела было пересесть, но она переживала, что учитель может решить, мол, она боится его… Хотя она действительно боялась, но Пинки научила ее смеяться в лицо страху. Однако смеяться в лицо учителю — не лучший вариант. Дискорд помахал ей рукой — вся в бинтах. Флаттершай неуверенно помахала в ответ, надеясь провалиться сквозь землю. У них началась несогласованная игра в гляделки, никто и не планировал отводить взгляд. В класс потихоньку начали заползать ученики, а игра так и не заканчивалась. Спустя минуту, тянувшуюся вечность, учитель и ученица пришли к ничьей, одновременно кивнув друг другу. Возможно, девушке стоило подольше потянуть время, но ей не хотелось проигрывать в этом противостоянии. Очевидно, что учитель намного опытнее в этом состязании — неизвестно, сколько раз он играл в гляделки со своими учениками, но работает он здесь, вроде, давно. Или, наоборот, недавно устроился? У Флаттершай это совершенно вылетело из головы, хотя она была уверена, что рассматривала его фотографию на доске со всеми учителями, под которой написан год начала работы. Дискорд засмеялся, но быстро откашлялся, поняв, что не самый подходящий момент. Кто-то засмеялся вместе с ним, надеясь поддержать, однако это не самая выигрышная стратегия. Учитель моментально переместился к засмеявшемуся ученику и начал ходить вокруг его пары, как лев вокруг жертвы. Хотя львы не такие безнравственные — цари зверей просто нападают. Девушка пока не поняла, на какое животное больше похож новый учитель. Казалось, он состоит из их множества: что-то от льва, что-то ящерицы, что-то от оленя, а бородка точно от козла! Из размышлений ее вывела просьба учителя произнести какое-то слово. Она не поняла, что именно надо сказать, поэтому решила промолчать, а когда поняла, боялась показаться глупой, выкрикнув его позже всех. — Ни-ко-гда, — по слогам произнес Дискорд, — слышите, никогда не употребляйте слова, — учитель указал на окно, на одном из которых было написано название его предмета: искусство, — и «пустота» в одном предложении! Я мог бы уже собрать у вас дневники и поставить всем, — он посмотрел на Флаттершай, которая все это время молчала, — ну или почти всем, два, но у меня сегодня хорошее настроение, так что, так уж и быть, пожалею вас. Девушка задумчиво осмотрела своих одноклассников, прячущих дневники в рюкзаки, чтобы, если учитель спросит, сказать, что они забыли их дома. Мало ли что еще взбредет в его разноцветную голову. Она решила не делать лишних телодвижений, потому что Дискорд тогда смотрел именно на нее. Ей даже показалось, что он на мгновение улыбнулся, однако, через долю секунды, которую она провела с закрытыми глазами, учитель уже смотрел на кого-то еще и там точно не было и тени улыбки. Учитель подошел к окну, около которого сидела девушка и нарисовал на нем маркером несколько бабочек. Ученицу это немного смутило, ведь она постоянно удерживала волосы заколкой в форме этого насекомого. Глупо думать, что учитель нарисовал их именно из-за нее, хотя кто знает, особенно, если брать в учет то, что за время игры в гляделки он осмотрел ее с ног до головы. — Тема урока: «добро и зло», — бледно-розовым маркером Дискорд написал тему между нарисованными бабочками, она была едва видна, — какое отношение они имеют к искусству, спросите вы? — хотя никто и не собирался спрашивать. Все молчали, лишь внимательно наблюдая за учителем, «искусство» и «пустота» дали им урок — никогда необдуманно не повторять то, что он просит сказать, со спросить это работает также, вероятно. — Ну раз не спросите, то не буду и отвечать. Учитель весь урок спрашивал у учеников их определения добра и зла. Ни один ответ его не устраивал. Он опровергал все их высказывания, пытаясь донести, почему они невероятно глупы. Именно за это его и не любили. Да, он был одним из немногих, кто действительно пытался объяснить материал, а не просто дать его для зубрежки, но в совокупности с экстравагантностью, присущей учителю, было просто невозможно чему-то научиться. Он не мог здраво оценить уровень подготовки школьников, из-за чего, похоже, надеялся, что к нему на уроки сразу будут приходить бриллианты, а не пытался сам сделать их таковыми. Ну и массовое сознание учеников пришло к выводу, что лучше смириться. Урок прошел в максимальном напряжении, одно неправильное слово или действие могло привести к пожизненному, как казалось, стоянию Дискорда над душой. Ужасно. Те, кто не справлялся с моральной нагрузкой — выходили из кабинета и больше не возвращались… Учитель на это никак не реагировал, похоже, что ему абсолютно все равно, будет ли на его уроках хоть кто-то присутствовать или же нет. Однако пропускать его занятия также не являлось хорошей идеей. Ученики, которые уже занимались у него, рассказывали, настолько жестко он проводит экзамены. Самому не представлялось возможным подготовиться к ним. Нет, по его вине никто не оставался на второй год — ему бы это не позволили, поэтому он заставлял все лето ходить на пересдачи до тех пор, пока результаты тестов и собеседований не будут хотя бы капельку его устраивать. Когда прозвенел звонок на перемену, все пулей выскочили из класса, кроме Флаттершай. Эпплджек, задержавшаяся на мгновение около двери провела большим пальцем по воздуху около шеи: «Конец тебе, подруга» и выскочила из кабинета, догоняя остальных. Дискорд откинулся на спинку стула, задевая окно и тем самым слегка протирая его от написанного. Глаза ученицы в панике бегали по всему кабинету, подмечая все больше и больше странных деталей и непонятных вещей. Похоже, все их он использовал для создания абсурдных ситуаций на уроке. На потолке было много прожекторов, сейчас не горела даже половина из них, но в классе было все равно светло. Флаттершай встала около учителя, ожидая, пока он обратит на ее внимание — заговорить первой это уже слишком для нее. Учитель открыл один глаз и обратил его к девушке. Никто уже очень давно вот так просто не стоял рядом с ним. Заметив, что ученица находится в стрессе, он быстро вскочил и откуда-то достал чайник и печенья. — Чай закончился, могу предложить только воду, — Дискорд пододвинул один из стульев к столу, приглашая девушку присесть. Флаттершай попыталась отказаться, хоть и не видела специальной причины для этого, однако все равно как-то неловко пить чай воду с учителем, с которым ты сорок минут назад познакомился. Ну да не важно, все бывает первый раз. Девушка не надеялась как-то подружиться с ним ради собственной выгоды, ей просто хотелось ответить на вопрос, на который она не рискнула ответить при всех: где проходит грань между добром и злом? У нее не получалось внятно сформулировать свою мысль, голос неимоверно дрожал, да и руки, держащие чашку с водой, тоже. Дискорд даже не стал отодвигать от нее какие-то бумаги. Ему все равно, попадет на них вода или нет. А что для него имеет значение? Учитель положил голову на замок из рук, показывая, что слушает ученицу, что ему интересно, что она скажет. Он пообещал самому себе даже, что если и ее позиция его не устроит, то не будет слишком жестко критиковать, ведь нужна большая смелость, чтобы прийти к, он слышал, как его называют, «дьяволу во плоти», ну или просто безумство. Впрочем, второй вариант тоже устроит учителя. Даже если не больше, чем первый. На самом деле, Дискорд сам не знал ответов на многие экзистенциальные вопросы. Он устроился работать в школу для того, чтобы услышать как можно больше людей, однако его поиски ни к чему не привели. В первый год работы он старался делать свой материал доступным, а затем… понял, что большей части учеников это просто не нужно. Им не нужна интересная подача и понимание. Они приходят в школу не для того, чтобы узнать что-то новое, а лишь для того, чтобы провести время со своими друзьями. Конечно, везде есть исключения, но, как говорится, исключения подтверждают правила. Только из-за этих исключений Дискорд еще не ушел отсюда. Он готов стараться ради тех, кто его понимает, но не готов помогать тем, кто только хочет его понять. Почему? Да он и сам не знал. Со временем его прозвище показалось ему забавным, поэтому он делал все для того, чтобы его оправдывать. Флаттершай застенчивая. Даже слишком. Общается только с определенным кругом людей, но и там чувствует себя не на своем месте. Ей нравится проводить время с друзьями, ей по-настоящему весело, но посидеть дома и почитать книжку — веселее. Она не из тех людей, которые жалеют, что не пришли на уроки даже если происходило что-то невообразимо интересное. Девушка сделала свой выбор и не собиралась о нем жалеть. Она любит своего кролика. Ей доставляет особое удовольствие гулять с ним. Возможно, со стороны выглядит странно, когда молодая девушка вроде нее проводит вечера, гуляя по парку с животным, параллельно говоря с ним о чем-то, но она чувствовала, что Энджел один из немногих, если не единственный, кто ее действительно понимает. Питомец никогда не упрекал, никогда не говорил ей, что она не права. Он всегда выслушивал, что она скажет, а только после этого бежал по своим кроличьим делам. Зевнув, Дискорд подлил ученице еще воды. Может стоило найти пакетик? Она опять выпила все до последней капли, боясь, что учитель посчитает невежливым, если она откажется. Ни ей, ни ему не нравилась ситуация, в которой они оказались, но прерывать эту игру — грубо. Иногда они даже задавали вопросы друг другу, все дальше уходя от темы, из-за которой они вообще проводят последний урок вместе вместо того, чтобы каждый пошел домой. — Родственники не будут беспокоиться? — ни на что не намекая, поинтересовался мужчина, — я-то живу один, мне можно проводить больше времени на работе, чем другим. Он сидел тут, потому что не было разницы, где сидеть. Дома его никто не ждал. После этого вопроса Флаттершай тут же изменилась в лице и судорожно начала искать телефон, чтобы узнать который час. Учитель заметил ее беспокойство; поставил ручку в центр стола, чтобы на нее попадал солнечный свет и, посмотрев с разных сторон, изрек: — Полпервого. — Меня же Энджел дома ждет! — взвизгнула девушка и, пожелав учителю хорошего вечера, выбежала из кабинета, так и не успев озвучить свои мысли по поводу насущного вопроса. Когда Дискорд снова остался в одиночестве, он достал портсигар с изображением яблока, а также надписью на непонятном языке и закурил внутри кабинета. Перед уходом откроет окно и все выветрится. Скорее всего, в уставе что-то про это написано, но Дискорд его, естественно, не читал. И сомневался, что кто-то, кроме его составителя, вообще хоть раз прикасался к нему. Время тянулось как жвачка. Он даже не знал, чего именно добивался, чего или кого ждал, час за часом не возвращаясь домой, а продолжая докуривать сигарету за сигаретой. Учитель не собирался бросать как раз из-за тех ужасных надписях на пачках по типу «курение убивает». На следующий день учитель искусств впервые зашел в кабинет после учеников, оставалось надеется, что никто из них не почувствует запах сигаретного дыма, иначе могут появится проблемы, хоть и прошло уже некоторое время после его ухода. Урок за уроком прошли также, как и вчера, также, как и позавчера, также, как и в прошлом году. Ничего не менялось, одни и те же лица, одни и те же термины, одни и те же замечания. Со стороны казалось, будто Дискорд отрывался по полной на беззащитных детях, да, возможно, так и было, но казалось ли ему это неправильным? Точно нет. Флаттершай каждый раз после уроков оставалась поговорить с ним, они даже начали здороваться в коридорах. Ее подруги смотрели на нее как на ненормальную. Почему такая стеснительная девушка смогла найти общий язык с таким чудаковатым мужчиной? Живое подтверждение того, что противоположности притягиваются. После написания первого теста, она стала первым в истории человеком, который написал его на положительную оценку. Конечно, у нее было небольшое преимущество — всех вопросов Дискорд касался во время их вечерних встреч, но его идеи не всегда казались ей понятными. Она высказывала свое мнение на бумаге, раз уж не могла сделать это в жизни. Учитель это читал и поощрял. Она любила говорить, что никто не знает истинный смысл чего-то, кроме самого автора, а, следовательно, даже самые глупые мысли могут оказаться верными, но никто и никогда этого не узнает. Дискорду никогда ее размышления не казались глупыми. Для него очевидно, что она просто принижает себя. Постоянно. Раз за разом. Каждый раз, когда она говорит ему что-то, с чем он может не согласиться — она извиняется еще до того момента, как он открывает свой рот. В один день, заметив, что у девушки хорошие оценки по заданиям самого Дискорда все, будто сговорившись, попросили помочь им. Флаттершай не могла отказать. За один урок она написала столько мыслей, сколько не думала, кажется, за всю жизнь. Ей уже стало очевидно, что учитель ценит оригинальность. Под конец занятия, она уже придумывала что-то из воздуха, даже не обращая внимания на картины. Всю большую перемену Дискорд сидел в кабинете, проверяя работы. Казалось, нет смысла читать, так как он узнавал и почерк и стиль девушки, но ему было интересно, что она еще могла придумать. Иногда он глупо хихикал от того, какой абсурд она способна написать. Ему это… нравилось? Определенно. Он бы мог незаметно начать повышать ученикам оценки для того, чтобы они и дальше прибегали к помощи Флаттершай, а он бы сам читал это, петляя между извилин ее сознания, но понимал, что девушка не сможет долго продолжать работать в таком духе. — Кто напишет сам — получит плюс десять баллов, — зевнул Дискорд и подумал, что ученикам нет стимула стараться ради десяти дополнительных баллов, особенно с учетом того, что если напишет Флаттершай, то они получат на тридцать баллов больше, чем ноль, — а кто еще и нарисует что-то… милое получит еще плюс тридцать. После урока, учитель изучал листы с изображением Флаттершай. Все ученики додумались нарисовать ее, так как она казалась достаточно милой и нравилась ему. Больше они не знали ничего, что нравилось учителю. Только на листе самой девушки был нарисован кролик и подписан как: «Энджел». — Так вот что за Энджел, из-за которого она постоянно уходит! — воскликнул учитель, не заметив, что Флаттершай стоит около него также, как он стоит перед учениками и наблюдает за каждым его действием. Жуть. Почувствовав дыхание в спину, учитель обернулся и увидел, что девушка закрыла лицо руками, но даже это не помогло скрыть смущение — одно ухо торчало из-под волос и было красным. Дискорд отодвинулся от стола и предложил ей сесть на его на колени, чтобы она тоже могла видеть рисунки. Ей точно было интересно, как она выглядит в глазах одноклассников. Флаттершай казалось, что это как-то неправильно, он учитель, а она ученица… Хотя чувства говорили, что об этом все равно никто и никогда не узнает, поэтому она согласилась. Неуверенно, но согласилась. И все же если кто-то это увидит, то слухов станет еще больше. Девушка постоянно косилась на дверь. Рисунки одноклассников были похожи друг на друга, конечно, у кого-то навык был лучше, у кого-то хуже, стилистика тоже слегка отличалась, но задумка все равно оставалась одинаковой. Просматривая работу за работой, Дискорд везде ставил сорок баллов из ста. Хотя у одной работы вышло его удивить — на листе была все та же Флаттершай, однако в образе лошади. Или пони? Учитель вопросительно посмотрел на девушку, а она ответила ему таким же непонимающим взглядом. В правом углу листа была подпись: «Сумеречная Искорка». За оригинальное исполнение он поставил ей на пару баллов больше, чем другим, он не хотел никого подводить хотя бы близко к оценкам Флаттершай по его предмету. Она стала для него избранной. Лучик доброты и счастья в печальном сером мире. Искорка перевелась к ним из другой школы и по всем предметам у нее были идеальные оценки. — Дискорд… — негромко произнесла девушка, будучи уверенной, что как бы тихо она не сказала — он ее услышит. Так было всегда, — Дискорд… Не мог бы поставить Искорке хотя бы девяносто из ста? Она же все написала сама, а также ее рисунок отличается от других… — Она не могла вспомнить, из-за чего начала обращаться к нему на «ты». Учитель отрицательно покачал головой и попросил девушку подать ему книжку, лежащую на полке, хотя он не хотел, чтобы она вставала с колен. Именно в таком положении ему было по-настоящему комфортно. Флаттершай, слегка поколебавшись, из-за того, что на мгновение подумала, что Дискорд не позволит ей сесть обратно, подошла к полкам и достала книгу по истории искусств, подходившую под описание учителя. Мужчина открыл ей статью, посвященную работе, которая досталась Искорке, ее высказывания совпадали слово в слово с написанным в книге. — Вряд ли она списала, скорее всего просто заучила, но суть в том, что эти мысли принадлежат не ей, — Флаттершай удивленно на него посмотрела, мол, откуда он помнит то, что написано в учебниках, если и на уроках, и ей рассказывает информацию из собственной головы? — Я сам написал это, когда был моложе, вот и все, — Дискорд указал ей на имя составителя статьи. Девушка хотела лучше узнать учителя, его прошлое стало для нее загадкой, которой он никогда не касался, а она боялась спрашивать, ей казалось, что с вопросами о прошлом надо быть невероятно осторожным, ведь невозможно узнать, воспоминания о каком событии могут заставить его безудержно рыдать. У кого-то, возможно, таким будет не определенное событие, а вся жизнь. Флаттершай попросила взять книгу к себе на время. — Я хочу узнать… каким ты был. Хотя бы через статьи, — с присущей наивностью попросила она. Дискорд отрицательно покачал головой: — Зачем наблюдать за проекцией, если можно общаться с оригиналом? Девушка начала ерзать туда-сюда. Она боялась. Как и всегда. Невозможно сосчитать, сколько всего она не сказала из-за своего страха. — Я хочу… проводить время… с тобой… и тогда… когда мы… не рядом… — делая паузы после каждого слова, волнуясь, что звучит очень глупо, ответила девушка. Учитель немного удивился. «Мы в ответе за тех, кого приручили», — подумал он. К тому же, ему тоже хотелось бы чаще общаться с ней. Но это он никак не мог сказать первым. Все же немного боялся чужого мнения. Боялся, что люди решат то, что он не только странный, но и больной. Какое-либо влечение к детям ненормально. Но ведь Флаттершай уже не ребенок. Она почти достигла совершеннолетия. Когда-то они обменялись почтами, ее почта была максимально простой. Всего лишь имя и несколько цифр: flutttershy0205@pony.ml, но в этом как раз и была ее прелесть, большая вероятность того, что эти цифры — ее день рождения. «0205», «02.05», второе мая… осталось меньше месяца. Как же много времени прошло с того дня, когда он до утра сидел в кабинете и курил. Больше он так никогда не делал, ведь боялся, что в любой момент может зайти девушка и увидеть его, а ему меньше всего хотелось, чтобы она застала его в таком состоянии. Теперь он курил только на балконе своего дома, молясь, что ученица не живет напротив него и все видит. К счастью, девушка никогда не затрагивала эту тему. — Я… не против, — чуть-чуть колеблясь, сказал учитель. Все те, кто говорят, что малейшее сомнение равно ответ нет — дураки. — Мы можем… ходить друг к другу в гости? — предложил он. — Только, пожалуйста, перестань ерзать. Очень неловко… Похоже, он не только перенял некоторые фрагменты мировоззрения Флаттершай, но и заразился ее неуверенностью. Ужас, остается надеется, что это единоразово. После его замечания про ерзание девушке стало еще более неловко, чем ему. Зачем она вообще согласилась сесть на колени? Откажись, такой бы ситуации никогда не произошло. И все же… она не жалела. Ничуть. Перестав через пару минут загоняться по этому поводу, ученица радостно закивала на идею ходить друг к другу в гости, тем более что она живет одна. Родители остались в другом городе, находящимся в горах, а девочка захотела поступить именно в эту старшую школу, так как была наслышана о том, насколько хорошие тут учителя. И она никогда не любила горы. Там было очень страшно. С собой она взяла только Энджела. Хотя постоянно писала маме и спрашивала, как ее другие зверюшки. Девушка надеялась, что кролик не будет против познакомиться с ее… новым другом. Но ведь пока не попробуешь — не узнаешь. Флаттершай специально написала на одном из листков с работами одноклассников свой адрес, было что-то в этом притягательно запретное, ведь теперь Дискорду, — самому Дискорду! — придется извиняться перед учеником за то, что он потерял его работу. Положив свою руку на колено девушке, он продолжил проверять работы. А впрочем… неважно. Дискорд поставил каждому, кто был после Искорки, пятьдесят из ста и отложил почти все работы на край стола. — Ты правда хочешь, чтобы я повысил ей балл? — Да, я слышала, что у этой девочки раньше никогда не было неудовлетворительных оценок, мне бы не хотелось, чтобы ты взял на себя этот грех и лишил девочку оценочной… — девушка закрыла рот рукой, раньше бы она никогда такое не сказала, — девственности… — очень тихо закончила предложение она. Почему. Флаттершай. Так. Говорит. Прошлая она точно умерла бы от стыда, сказав такие слова. Неужели он на нее плохо влияет? — А еще… я бы очень расстроилась, если кто-то так поступит со мной, — добавила она, когда осознала, что учитель не будет смеяться над ней из-за того, что она сказала. Дискорд хотел свободной рукой попытаться исправить оценку с пятидесяти до восьмидесяти, нарисовав две дополнительные палочки на пятерке, так как исправлять ноль на что-то еще было слишком сложно, но ученица накрыла его руку своей и начала вести ее к тому, чтобы тот просто зачеркнул баллы и поставил новые. — Девяносто?.. — спросил учитель, все же сто баллов предназначались лишь для Флаттершай. — Пять. Девяносто пять, — улыбнувшись, дополнила девушка. Учитель поставил оценку и начал писать еще что-то. Через пару секунд девушка увидела стрелку к изображению ее в виде пони и подпись: «Почему?». После этого лист полетел на вершину стопки, состоящей из других. Время неуклонно двигалось вперед, девушка понимала, что ей скоро опять нужно будет уйти и покормить Энджела. Он, конечно, смышленый мальчик, еду сможет и сам добыть, но девушка боялась, что он съест или очень много, или очень мало, что плохо скажется на его здоровье. — Мне снова нужно уйти, — чуть раньше, чем обычно, предупредила девушка. Мужчина уже привык к этому, но она добавила: — не хочешь пойти со мной? Познакомлю с Энджелом, я ему много про тебя рассказывала! Дискорд и не предполагал, что она так быстро позовет его в гости. Он думал, что на выходных сам заявится без приглашения, несмотря на то что это максимально невежливо, но тогда это будет не так важно. Ведь они определенно будут скучать друг по другу. Флаттершай понимала, что он согласен, но все же хотелось увидеть более явный ответ. В ту же секунду, вместе с ее мыслью, мужчина высказал согласие. Хорошо, что он ничем не занимается во внеучебное время. Они шли, непринужденно болтая о чем-то, находясь запредельно близко друг к другу для учителя и ученицы, но сейчас это не играло значения. Сейчас. Если их кто-то заметит, то у них могут появиться проблемы, но сейчас это было не важно. Сейчас. Девушка повернула ключ, замочная скважина слегка щелкнула и навстречу к ней выбежало несколько животных: птица, котенок и кролик. Это был Энджел. Флаттершай рассказывала про всех животных, живших у нее или живущих сейчас, но особое место в ее рассказах уделялось именно кролику, так как он был с ней дольше, чем все остальные и стал самым настоящим членом семьи. Дискорд окинул взглядом коридор и увидел много разбросанных листов, удивительно, что они не были смяты, а просто валялись на полу. Флаттершай начала паниковать, когда поняла, на что он смотрит и сказала, что сейчас все уберет, а он пусть подождет минутку тут, а лучше вообще выйдет за дверь, чтобы девушка могла нормально убраться. — Нет-нет, не переживай, — попытался остановить ее учитель, ведь он хотел, чтобы она предстала перед ним такой, какая является на самом деле, а не той, которой хочет перед ним казаться, но он не успел договорить, как уже стоял под дверью. Он пожал плечами и начал терпеливо ждать. По лестнице спускалась какая-то знакомая девочка, вроде он видел ее на своих уроках, он хотел было забежать в квартиру до того, как его заметили, но было поздно. Девочка его заметила. Конечно, она ничего не сказала, даже не поздоровалась: с ним никто не здоровался, кроме Флаттершай и пары ее друзей и как раз в тот момент, когда школьница прошла мимо него, постоянно косясь, девушка открыла дверь и предложила ему зайти внутрь. На столе уже стоял чай. Чай, не вода. Было бы забавно, если бы она повторила их первое «свидание». За пару минут, проведенных в подъезде, девушка успела убрать весь мусор. Неясно только, куда именно, похоже, что ей ее маленькие друзья помогли рассовать все бумажки по шкафам. Энджел также сидел на столе, но как только Дискорд приблизился к нему, он сморщил носик и юркнул за спину Флаттершай. Девушка начала говорить ему, что невежливо так относится к гостям. Она взяла кролика в руки и поднесла к мужчине, но он задергался, пытаясь вырваться. — Странно, — задумалась девушка, — обычно он себя не так ведет. Конечно, характер у него не сахар, но, если я наблюдаю за ним, то он старается казаться хорошим. Мужчина сразу понял, что это, вероятно, от запаха табака, которым пропахла вся его одежда. Если люди его могут и не чувствовать, то животные, у которых обоняние гораздо лучше — чувствуют. Чтобы кролику стало легче, мужчина повесил плащ на вешалку. Удивительно, но сегодня на нем была обычная черная рубашка. Флаттершай готова поклясться, что она единственная, по крайней мере из школы, кто видел его в таком облике. — Ты куришь? — без доли осуждения поинтересовалась девушка. Она давно уже заметила портсигар, никогда не исчезающий из кармана. — Почти бросил, — это была правда. После знакомства с ней он действительно начал пытаться убить свой организм намного реже. — Никогда не кури. Флаттершай кивнула, Энджел все же вырвался из рук и убежал в угол кухни, чтобы находиться достаточно далеко от Дискорда, но при этом видеть свою хозяйку. Он заботился и переживал о ней, хоть и старался лишний раз не показывать это. Когда за окном начало темнеть, мужчина решил, что пора уходить. Он попрощался с Флаттершай и пошел на улицу. В подъезде он достал сигарету и заметил девочку, следившую за ним. Он даже не был уверен, что она именно его ученица, возможно, просто в школьном коридоре единожды видел и образ отпечатался в глубинах подсознания. Девочка с белыми волосами сделала вид, что просто стоит и ждет кого-то, но все равно выглядела слишком подозрительно. Целью Дискорда стало пройти мимо, не обратив на нее какого-либо внимания. Миссия провалилась. Их взгляды пересеклись. Девочка что-то сказала, но учитель вновь навесил на себя маску безразличия и просто проигнорировал ее, выходя из подъезда. Обернувшись назад, он увидел Флаттершай, стоящую на балконе. Энджел также был с ней, стучал лапкой по перекладине, они о чем-то говорили. За то время, пока Дискорд шел до своей квартиры, сигарета никуда не делась из тонких пальцев, но и не была подожжена. Найдя в себе силы, он просто выкинул ее в мусорку, стоящую внутри подъезда. На следующий день у него не было уроков, но директриса Селестия все равно попросила зайти его в ее кабинет. Идти, конечно, не было ни малейшего желания, но просто остаться дома не представлялось возможным. Или представлялось? В конце концов, это его первый выходной за несколько месяцев. Придя к кабинету, Дискорд хотел было побыстрее разделаться с отвлекшим его фактором, но в нем проходило невероятно важное, по словам директрисы, совещание. Его попросили подождать в приемной. Учитель рискнул проигнорировать ее просьбу и подождать на цокольном этаже, принадлежащим, можно сказать, ему, так как там не было никаких других кабинетов. Сейчас шел урок, за счет чего в коридорах царила пустота. Перейдя в другой зал, до Дискорда донеслись всхлипы. Осмотревшись по сторонам, он увидел девушку с пастельно-розовыми волосами, уткнувшуюся в колени. Было сложно не узнать в ней Флаттершай. Учитель тут же подбежал к ней и спросил, что случилось. Из-за слез она не могла ничего ответить. Мужчина протянул ей руку, помогая встать, и повел в свой кабинет. Учитель достал из шкафа травы для чая. В этот раз он оказался более подготовленным и вообще теперь не было ни дня, когда у него не было чая в шкафчике. «Что случилось? Что случилось? Что случилось?..» — эхом раздавался в голове девушки вопрос Дискорда. Она не хотела посвящать его в свои проблемы с одноклассниками. Ей это всегда казалось таким незначительным. Ее никогда не обижали, просто смеялись над тем, какая она тупая и забитая. А Флаттершай ничего и не могла ответить. Ей было нечего. Они были правы. Девушка сблизилась с одной группой из своего класса, чтобы искать в них поддержку. Но после того, как она начала общаться с Дискордом, у нее все меньше и меньше времени оставалось на новых друзей. Дискорд поставил перед ней чашку чая с успокаивающим запахом, но девушка все равно продолжала плакать. Она боялась, что сегодня не увидится с ним, когда она в середине урока пошла искать поддержку у учителя, дверь в кабинет была закрыта. Девушка решила, что он не хочет ее больше видеть. Логического обоснования этому не было, но сейчас это было не важно. Не важна причина, почему его нет, важно лишь то, что его нет. На столе лежала ладонь мужчины. Флаттершай взяла ее и начала водить по собственному лицу, пытаясь заставить слезы перестать течь. Не выходило. Перед Дискордом уже очень-очень давно не плакали девушки, он даже не знал, что ему делать. Он говорил, что все будет хорошо, не важно, что произошло, но теперь он рядом. И всегда будет. Однако именно от этих слов она начала рыдать еще сильнее. Кружка с чаем полетела на пол. Флаттершай моментально сползла под стол, пытаясь убрать осколки. Но в таком состоянии опасно находиться рядом с предметами, которые способны поранить, поэтому Дискорд тоже спустился к ней, надеясь, что она не успела еще порезаться. Девушка смешивала слезы и кровь. Один из осколков она сжала в руке. Зачем? Наверное, она и сама не знала. Дискорд отодвинул от нее все осколки и взял за руку, помогая вылезти. Они не стали возвращаться за стол, а остались сидеть на полу. У Дискорда не было ничего, чем бы он мог обработать рану, ведь он даже предположить не мог, что такая ситуация когда-нибудь произойдет, поэтому считал ненужным тратить деньги на аптечку. Он поднес руку девушки к своим губам и начал зализывать порез, временами заходя немного дальше, то есть, обсасывая ее пальцы. Шершавый язык щекотал ее ладонь, кровь Флаттершай учитель просто сглатывал. Со стороны это выглядит очень противно, но для них это не имеет какого-то значения. Вся ладонь теперь была в слюнях Дискорда, а кровь действительно перестала идти. Почему они приблизились к животным? Когда девушка перестала плакать, нет, она не успокоилась, просто закончились слезы, Дискорд еще раз спросил, что случилось. Ученица не хотела отвечать, ей было стыдно. — Т-ты же не бросишь меня, когда я закончу школу? — после этих слов она начала рыдать еще сильнее. Почему она боится, что у них все несерьезно? Почему думает, что просто игрушка для него? Кукла? Красивая, но пустая… Мужчина прижал ее к себе, водя языком по щекам, пытаясь слизать теперь и слезы. Теперь и он смешивал кровь со слезами… внутри себя. У мужчины зазвонил телефон. Селестия. Ее номер был записан как «не брать», но мужчина никогда не велся на это и всегда брал. Кроме сегодня. Дискорд потянулся к телефону только для того, чтобы выключить звук и экран. Дрожащими руками Флаттершай пыталась снять с себя персиковый свитер. Дыхание было нервным, ведь она только что рыдала навзрыд. — Они сказали, что я сплю с тобой, — голос дрожал. Все ее движения говорили о том, что она хочет подтвердить слова одноклассников. Она нуждалась в близости любимого человека, нуждалась в подтверждении серьезности их отношений. Свитер упал на пол, она потянулась к спине, пытаясь расстегнуть крючки бюстгальтера. Ничего не выходило, движения были слишком несуразными. Дискорд видел все: плоский подрагивающий живот, ребра, выступающие сквозь бледную кожу, грудь… Однако это его совсем не возбуждало. Нет, разница в возрасте его не смущала. Его смущало лишь то, что Флаттершай в это время плакала и хотела совсем иного. Он подал ей свитер, протирающий собой пыльный пол. Девушка взяла его в руки, но не надевала. Теперь-то Дискорду стало очевидно, для чего Селестия звонила ему. Слухи расползаются слишком быстро. — Когда-нибудь мы действительно переспим и слухи окажутся правдивыми. Но не сейчас, — девушка не понимала, почему не сейчас. Мужчина прижал девочку к себе, — давай подождем, пока тебе хотя бы восемнадцать исполнится? Насколько я знаю, ждать осталось пару недель, — Дискорд не понимал, что он такое говорит. Он даже не просил подождать ее до окончания школы… Если всплывет, что он спал с собственной ученицей, дорога в преподавание будет навсегда для него закрыта. Остается лишь надеется, что не всплывет. Дверь в кабинет распахнулась и в нее вбежала Селестия, выкрикивая имя учителя искусств. Она думала, что он ушел домой, не стал дожидаться, но, когда она собралась идти за ним в его дом, то обернулась и увидела, что на цокольном этаже школы что-то происходит. Все оказалось даже хуже, чем она предполагала. — Чем вы тут занимаетесь?! Ладно еще Дискорд, у него никогда в голове мозгов не было, — директриса не стала озвучивать часть мысли, касающуюся ученицы. — А я и забыл, насколько ты скучная. Если я сейчас подпишу документы об увольнении, то ты сможешь уйти отсюда? — обратился он к Селестии, не отстраняясь от ученицы, — единственное, о чем я попрошу тебя: не пиши причину увольнения. — Все же он любил преподавание и не знал, куда еще мог пойти, если не в школу. В цирк, разве что. Селестия закатила глаза. Ей было жалко Флаттершай, ведь женщина была знакома с Дискордом намного дольше, чем девочка. Но если ради нее он хочет отказаться от места, на которое так долго пытался попасть, что это значит? Какая-то игра? Селестии было интересно посмотреть на то, что произойдет дальше. Девочку очень жалко, однако увидеть продолжение замысла мужчины — интереснее.