Кто мы друг для друга, Пак Чимин?

Чонгук молча наблюдает за игривым Чимином на одном из совместных награждений. Пак весело о чем-то смеется с Тэмином, и Чон не может этого больше терпеть. Свет прожекторов то и дело падает на BTS и другие группы, а шум арми оглушает огромный зал. Чонгуку не привыкать к такому, он давно спокойно переносит все это, но переносить то, как Чимин смеется с другими – в последнее время стало невыносимо. Гук отворачивает голову в другую сторону, окидывает зал беглым взглядом, а потом опускает взгляд на пол. Он начинает теребить кольцо на пальце, то и дело, что снимая его, а потом заново одевая. Чонгук всегда так делал, когда ужасно нервничал или злился. Он не мог сейчас накричать на Чимина, не мог позволить Тэмину не прикасаться к ЕГО Паку, не мог сказать кому-либо, как безумно зол, за место этого он выплескивает свои эмоции через жесты. Фанаты много раз замечали на видео, как их обожаемый айдол – Чонгук делает жест с языком, как переминает пальцы, как снова и снова снимает кольцо, словно пытается покончить с чем-то, а потом заставляет себя одеть назад. И как жаль, что все их догадки были верны – макнэ и правда не мог выражать по-другому. Сейчас он как обычно стоит и периодически кидает пустые взгляды на смеющихся Чимина и Тэмина. Чон пытается делать это незаметно, наблюдать за Паком из-за спин, стоящих рядом айдолов, но камеры снимают все. Позже, наверняка, фанаты поднимут шумиху в интернете: «ревность Чонгука к Чимину…», и каждый раз Чонгук будет оправдываться сам перед собой, что это не правда. Еще какая правда. Жестокая и пугающая правда. Макнэ чуть ли не воет от досады, а потом взмахивает волосами, пытаясь убрать без рук лезущую челку на глаза. Рядом с ним кипит жизнь, айдолы общаются между собой, умудряются общаться с арми, отвечать на вопросы ведущих, а для Чонгука все это, кажется, лишним, раздражающим… Он, словно не испытывает интерес к происходящему, а просто пытается сохранять ледяное спокойствие, и ожидать… неизвестно чего. Чимин, наболтавшись вдоволь с Тэмином, протискивается между спинами других айдолов, и становится рядом с Чонгуком. Пак безумно хочет поделиться с ним о том, как здорово присутствовать на вручении вместе с другими к-поп группами, но Чон игнорирует его. Пак поднимает голову на макнэ, и взгляд его резко меняется. Попытки привлечь внимание Чонгука остаются проваленными, и настроение Чимина падает. Раньше, стоило ему ткнуть слегка локтем в бок Чонгуку, как тот сразу оборачивался, но в этот раз макнэ явно намеренно игнорирует это. - Гукки-а… ты меня слышишь? – голос Пака звучит уже с беспокойством. Он проговаривает это чуть ли не на ухо Чонгуку, благо впереди стоящие айдолы скрыли этот момент из поле зрения камер. Чонгук смотрит на Чимина лишь на мгновение, а потом снова отворачивается, упирая язык в правую щеку. Разговаривать с Паком желания нет, Чон хочет послать его к черту, отправить назад к Тэмину, но давит ядовитые слова с огромным усилием. Сердце Чимина холодеет, он искренне не понимает что творится с Чонгуком в последнее время, и это начинает его серьезно беспокоить. Каждый раз макнэ отчего-то становится нервным, и зачастую такое случается на таких огромных встречах, или же, когда Чимин весело проводит время с другими мемберами. - Йа! Посмотри на меня, Чонгук! – Пак шипит про себя от злости, и больно щипает Гука за бок. Последний нервно скрипит зубами, а потом дарит Чимину морозный и гневный взгляд. Пак, аж уменьшается под такими ледяными глазами макнэ, которые холодны в этот момент, как зимнее озеро. - Что? Что? Что? – повторяет с раздражением Чонгук, и каждое последнее «что» произносится громче предыдущего. Их «ссору» замечает рядом стоящий Джин. Ким и не заметил бы такое, если бы Чон громко не выкрикнул «что?» несколько раз, а потом не повернул голову в сторону Пака. Сокджин обеспокоенно оглядывается по сторонам, и мысленно благодарит Бога, что никто помимо него это не заметил. Хорошо, что остальные мемберы слишком отвлечены вниманием на вручении и шум зала, и ссора между Чоном и Минни остается скрытой для остального мира. - Йа, почему ты ведешь себя так? – Чимин ничего не понимает. Только еще недавно они вместе ехали в машине и весело хохотали, шутили, предвкушали эпичное появление на сцене под свет камер и пищание арми, а тут… Чонгук ведет грубо плечом, стряхивая руку Пака. Раздражение накипает в нем с каждой секундой, и дабы не сорваться на крик, Чон уходит подальше от Чимина поближе к Ви и Шуге. Пак как-то опустошенно смотрит на свою собственную ладонь, которая секунду назад лежала на плече макнэ. На сердце Чимина резко подул ледяной ветер, и ему стало невероятно холодно. Впервые за последнее время, айдол почувствовал себя таким беспомощным и потерянным… Он осмотрел весь зал каким-то жалобным взглядом, а затем снова протянул опустевшую ладонь поближе к себе. «Почему?» - единственный вопрос завертелся в голове. А в ответ тишина. Рядом стоящее место пустовало, и в голове наступала такая же пустота. - Эй, Чимин! Наш выход! – Джин уже на протяжении пяти секунд тыкает Пака в бок, пока тот не поднимат на него щенячьи беспомощные глаза. Наверное, таким взглядом смотрят бродячие собаки на людей – и помощи не попросить, и сказать ничего не можешь. Ким от такого взгляда Чимина аж немного побледнел. – Чимин… пошли… Чимин, словно робот идет следом за Сокджином, и теперь прожектора неприятно били в глаза перед многочисленной публикой. Пак аж морщится в лице, и спешит потупить глаза на пол. Почему-то в этот момент, писк фанаток начинает безумно раздражать, а яркий свет бесить. Ведущие о чем-то говорят, видимо поздравляют с очередным успехом BTS, хвалят их и ставят в пример перед молодыми, только растущими группами. Чимин слышит это все сквозь вакуум, его голова забита, словно ватой. Рядом стоящий Джин все-время посматривает на друга, и временами на Чонгука. Последний хотя бы выглядит получше, и даже старается выдать жалкое подобие улыбки. Что с этими двумя случилось Ким пока что не понимает, но обещает дать обоим пиздюлей после награждения. *** BTS едут полностью уставшие и замученные в гостиницу. Чимин на этот раз едет в машине с Шугой, а Чонгук с Ви. Это немного удивляет остальных мемберов, ведь: «как так - Гук и Минни не вместе?!», но из-за усталости в подробности вдаваться никто не хочет. Пак устало прикладывает голову к холодному стеклу машины и смотрит отсутствующим взглядом в окно. Глаза его подобны отражению луны в зеркале или озере: неосязаемые и пустые. Не радует даже вечерний вид на прекрасный Сеул. Все эти горящие электронные плакаты, шум автомагистрали и бесконечный «гул» ночной жизни, никак не приносят Чимину радости. Даже не отвлекает его от тревожных мыслей. А в мыслях сейчас лишь Чонгук. Его холодные глаза и опустевшая ладонь… Чимин с болью прикрывает глаза, стоит лишь сделать акцент на этом, а потом беспомощно смотрит на Юнги. Парень мысленно просит его о помощи, но Шуга-хен копается в телефоне и не слышит крик души друга. И хорошо что не слышит, и не видит, ибо в таком состоянии Чимина видеть было трудно морально. Не дай Бог, увидь такое какая-нибудь помешанная фанатка – точно подняла бы крик на весь Сеул, если не на весь мир… Пак печально вздыхает, а потом откидывает голову на спинку сидения. Пустым взглядом он сверлит крышу машину, а одной рукой сгребает ткань дорогого костюма у себя на груди. Ибо больно. Ибо там гуляет метель, не смотря на то, что на улице лето. Ибо хочется выть. Чонгук никак не хочет покидать мысли, и Чимин не понимает, почему так остро реагирует на его непонятную обиду. *** Чонгук в отличии от Чимина смеется с Тэхеном. Они вдвоем едут в машине и смотрят какие-то мемасики в телефоне. Точнее, Гук пытается обмануть самого себя, и делать вид что ему уже абсолютно все равно. Он на бессознательном уровне еще не понимает, что смеется не он – а его внешняя оболочка. Что внутри ТАМ, все еще полыхает в огне. Что раздражение и обиды на Чимина не прошли. Что все эти мемы и «хиханьки-хаханьки» с Ви, никак не помогут ему остыть. И под конец дороги макнэ уже понимает это сознательно. Становится уже не так весело, когда вечерняя прохлада и оглушительная тишина номера не ударяет его по лицу. Чонгук резко чувствует себя одиноким, разбитым и потерянным. Кто бы мог подумать, что любимчик миллионов фанаток, чуть ли не самый популярный айдол по рейтингу в Корее – на самом деле такой уязвимый. И слабое место его – Пак Чимин. И стал слабым местом еще давно, с того самого момента, когда он заставил чувствовать себя рядом с ним свободно, счастливо. До сладкого трепета в сердце. До оглушительного стука в ушах. До слез по ночам. До душевной привязанности окончательно и бесповоротно. Да… Чимин – его «Ахиллесова пята». А Чонгук его Иегудиил – ревностный защитник. И айдол не может больше спокойно выносить того, когда ЕГО Чимин дарит все свое тепло кому угодно, но только не ему. Раньше, Чон подавлял это в себе, старался как-то пропускать сквозь себя все эти обнимания Пака с мемберами, очаровательные улыбки другим айдолам, зависания с ними после шоу, но с какого момента все перешло за черту «точки кипения». Чонгук объяснить для себя не мог. Просто ему вдруг стало сложно видеть и терпеть, когда вниманием Чимина завладевал кто-то другой… А чувствовал ли Пак это? Чонгук откидывает сумку от себя, и устало садится в кресло-качалку. Она специально стояла здесь по просьбе самого Чона, ведь, по его словам, «это успокаивало». Парень чувствует себя морально истощенным, и слабость окутывает его душой и телом. Чон думает о том, что его отношение к Паку поменялось, что за место привычного раннее «хен-макнэ» ему хотелось бы видеть другие изменения, и невидимая стена порой ясно стояла перед глазами. Чонгук откидывается поудобнее на кресле, закидывает ноги на рядом стоящую кровать, и думает. Неужели он повзрослел? Неужели теперь в его сформированном мозгу появились представления о «любви»? Осознание о будущем? Что все те мимолетные влюбленности, например, в Билли Айлиш – лишь временное явление? И что по-настоящему душа тянется совсем не к ней… совсем не к тем личностям? И совсем не они все вызывают в его душе одновременно ощущение бесконечной весны, и бесконечного пламени… Лишь Пак способен вырвать из корней души Гука все то, что хранилось там долгое время, и теперь постепенно вылезает наружу. Иначе не объяснить, иначе не понять… Разве Чонгук испытывал бы настоящее счастье, когда с Чимином ездил в Токио, и испытывал бы себя рядом с ним «полноценным?» И разве не чувствовал бы себя единым целом с ним, когда Пак дарил ему очаровательные улыбки, и обнимал? Чон до сих пор помнит, и не забудет тот эмоциональный момент, когда во время исполнения Microcosmos, внутри него все взорвалось, стоило Чимину обнять его сзади, и Чонгук дал волю слезам. Лишь Пак смог дотянуться до скрытых раннее фибр души, провести пальцами по их струнам, и высвободить на волю мелодию настоящих чувств… Эти чувства оглушительно тогда взорвались в душе макнэ, и все пошло по-другому… Может быть, тогда это был пик осознания? Пока Чонгук не понимал. В комнату постучали. Постучали тихо, два раза, словно бы некто, желающий войти сюда боялся лишний раз потревожить, или же зайти. Чонгук приходит в себя от накативших его воспоминаний, и кидает одинокий взгляд в сторону двери. Полу тусклое освещение комнаты придает ощущение какого-то одиночества и уединения, и вряд ли Чон хочет сейчас, чтобы эту атмосферу нарушили. В дверь снова стучат, а тишину нарушает лишь тиканье часов на стене. - Кто там? Заходи, - Чон убирает ноги с кровати, и выравнивается в кресле. Если сейчас сюда зайдет Ви и скажет «проведем вечернюю трансляцию для арми?», то Чонгук пнет его отсюда. Дверь в комнату слегка скрипит, и в комнату заходит Чимин. Яркий свет, льющийся из длинного коридора, врывается в комнату, и треугольником угасает, как только Пак закрывает за собой дверь. Чонгук хочет в этот момент видеть его меньше всего в своей жизни. Злость все еще не проходит в нем, но накричать на Пака и выгнать его - было бы излишне грубо. Снова приходится надевать на лицо привычную маску «мне все равно, все ок». Чимин выглядит в этот момент каким-то не таким. В плане, не таким, как обычно неотразимо красивым и излучающим очарование только одним лишь своим видом, а просто «не таким». Макнэ не может это объяснить, но от Пака излучается слишком «тоскливая» энергия. - Гукки-а, поговорим? – Пак поднимает глаза на друга, и сквозь тусклый свет комнаты, Чон замечает, как его зрачки блестят. А блестят, как угасающие звезды, а глаза кажутся лужами застоявшейся воды. Чонгук не может подобрать слов, и стоит ли? Чимин, который раньше без колебания подошел бы и развалился морской звездой на кровати, теперь неуверенно стоит около двери, словно его поставили в угол… - О чем, Чимин? – Макнэ нервно хватается за ткань брюк у себя на бедре. В отличии от Пака он все еще не принял душ, а судя по Чимину то тот, успел и в душ сходить, и переодеться в белый халат. - Что это было на вручении, Гук? – голос друга вдруг приобретает серьезность, и он уже увереннее смотрит на макнэ. – Ты обижен на меня? Чонгук про себя фыркает от раздражения. Только сейчас Пак это заметил, да? Только сейчас решил поинтересоваться внутренним состоянием, а не игнорировать это, как раньше? Почему же эти вопросы не срывались с его сахарных губ, когда Чон сгорал внутри от ревности? Или Тэмин недостаточно хорошо в этот раз развеселил…? - Да нет, просто устал. – Без эмоций отмахивается Чонгук, и все же встает с кресла. Острый взгляд впивается в Чимина, и от этого последний немного шатается на месте. Невидимая энергия больно ударяет Пака по лицу, как пощечина. Все еще влажная светлая челка ложится ему на глаза, и смахнуть ее вдруг не хватает сил. - Ты лжешь, Гук. Ты явно обижен, скажи, прошу, на что? – Пак хрипит, ком подкатывает к горлу, а его зрачки блестеть начинают уже от подступающих слез. Чимин хочет сделать шаги по направлению к Чону, схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, но ноги не слушаются. - Айгу, на что мне обижаться? Я просто устал, слышишь? Устал! – Макнэ срывается, повышает тон. Его прекрасное лицо преображается в момент злости, словно бы маска «спокойствия» слетела с него, и на кожу ложится все то, что кипело внутри. «Устал», Чон хотел бы в своих словах донести до Чимина иной смысл, что устал вовсе не от плотного на сегодня графика, а что устал быть для Пака просто «младшим». - Чонгук-и… Просто… - Чимин дрожит, обхватывает свое тело обеими руками. – Просто… мне невыносимо стало больно… - По его щекам текут слезы, и Пак не боится этого произносить. Раньше, раздражение и игноры Гука вызывали боль внутри Чимина, карябали невидимыми когтями о стенки его души, вызывали временные застои в настроении. Только Пак умел давить это в себе, подавлять и не обращать внимание. Но… все когда-то ломаются. Неважно кто ты, обычный человек или супер-пупер-айдол. Когда чаша переливается через край, сердце уже невозможно заставить замолчать, как не пытайся. С Чимином «эмоциональная перегрузка» случилась дважды, первый раз, когда они серьезно поругались с Чонгуком во время Bangtan Saengpa. Пак никогда не забудет тот дождливый вечер на полупустой улице, когда до хруста костей обнимал Чонгука и долго плакал. Тогда ему казалось, что он потерял для себя весь мир, и что без общества лучшего друга не сможет протянуть и дня. Сейчас же Чимин чувствует нечто подобное, только на этот раз жгуче-тяжелое и болезненное. Словно один шаг – и их с Гуком будут связывать только рабочие отношения, где даже видимость дружеских сойдет на нет. Чонгук застывает на месте. Нет, слезы Чимина он видел много раз, особенно где-то на концертах, когда эмоциональный Пак плакал от искренности перед фанатами, но «настоящие» слезы друга он видит второй раз. Первый – это после ссоры под дождем, второй сейчас. Честно говоря, Гук боится такого состояния Пака, боится и не знает. Не знает, что чувствует Чимин в эти моменты. Тоже самое, что и сам Чон? Ту же самую боль от потери целого смысла в этом мире, где даже блеск славы не заменит это? Или совсем иное? - Чимин, уходи… - Чон чуть ли не рычит. Он рычит, потому что пытается защититься от Чимина. Потому что боится его эмоций, и боится выдать самого себя, как ему больно видеть это. Пак мотает головой в знак отрицания, и просто поднимает полные слез глаза на Гука. Взгляд, которым он сейчас смотрит – невыносим для сердца макнэ. Эти глаза полные боли и эмоций, вызывают за собой волну настоящих эмоций. Порой, Чонгуку казалось, что когда Чимин смотрел на него так – то это был настоящий Чимин, не тот, который всегда просто мило улыбался, обнимал, а потом просто уходил к другим. Настоящий Чимин, который мог и умел показать скрытые эмоции со дна своего сердца, как давно-забытые пиратские сокровища. А эти самые «сокровища» были бесценны для Чонгука. - Гукки-а, ты ведь знаешь, что я не уйду, потому что беспокоюсь… Я весь вечер думал только об этом. Лучше, поговори со мной, пока нет камер, пока мы можем немного пожить своей жизнью… Прошу, Гук. Губ Чонгука касается какая-то нервная улыбка. Его карие глаза неестественно блестят. Чимин наивно думает, что так легко можно признаться в своих запутанных чувствах? Выскажи Чон все сейчас ему, что будет потом? Не отвернется ли Пак навсегда? Не посеет ли это смуты в их группе? Не разрушит ли отношения? Остальные ребята не заслуживают такого эгоизма… Столько сил было вложено в репутацию и славу BTS, явно не для того, чтобы Чонгук все это сломал. Да, на камеру многое можно «играть», показывать для фанатов все что хорошо, что так происходит на самом деле, только вот на этом самом деле, все немного сложнее. Вряд ли Чимин все это воспримет так, как хочет того Чонгук. Вряд ли их отношения перерастут в нечто большее, а почему? Потому что – это невозможно. Чимин просто посмеется, скажет что Гук перепутал «звездную игру» с реальностью, а в реальности у каждого своя дорога. - Мы живем, итак, своей жизнью. Чимин, я безумно устал… Уйди. Чонгук с холодом обрывает внутри Пака что-то такое, что трогать было нельзя. Как в легенде с чешуйкой дракона. Глаза Чимина тускнеют, руки предательски опускаются вдоль тела. Кажется, даже слезы застывают. Оглушительная тишина Ниагарским водопадом падает на голову Пака, и он просто молча разворачивается по направлению к двери. - Спокойной ночи, Гук. – Это все что шепчет перед уходом Пак, оставляя после себя ледяной ветер в душе Чонгука.