Нечаянная мишень

На следующий день Пашка приперся с ко мне с гитарой и бренчал что-то тоскливо-минорное до тех пор, пока я не задолбался слушать его стенания. — Слушай, давай завтра, ок? А то я спать край как хочу. — Каникулы, завтра отоспишься, — трогая струны пальцами, отмахнулся Пашка. — Кстати, Санчо, ты какой-то странный в последнее время. — К экзаменам готовился, — буркнул я в надежде, что он отвяжется, но не прокатило. — Так-так, с этого места поподробнее: где, с кем? — Глаза у него заинтересованно заблестели, и он отложил гитару. — Что ты привязался? Один, естественно. — Что-то я не припоминаю у тебя раньше такой сильной тяги к знаниям. Так, больной, расскажите-ка доктору, что у вас случилось? — Подорвавшись с тахты, он деловито встал передо мной, положил одну руку мне на лоб, а пальцем другой приподнял мне веко. Я со смешком отпихнул его прочь: — Отстань, придурок. — Диагноз ясен — ты влюбился. Кто она, я ее знаю? — Да ты задолбал со своей любовью! — Значит не она, а он. — С чего ты взял? — Щеки не вовремя загорелись огнем, и я торопливо отвернулся в надежде, что Пашка не заметит. — Потому что не отрицаешь, раз, покраснел как рак, два, молчишь как партизан, три. Короче, колись, Санчо, легче станет. У Пашки хватка — как у бультерьера, уж если он чего-то захотел — ни за что не отвяжется. — Нечего рассказывать… Я его на вечере свиданий увидел. Он туда с девчонкой приперся, и мне стало интересно — нафига? Следил за ним весь вечер, чисто по фану. Потом он мне сниться начал… и я понял, что запал на него. А сегодня я его в кафе увидел… и короче, там все так глупо получилось… После моего рассказа Пашка надолго замолчал, явно что-то прикидывая, а потом грозно спросил: — И когда ты собирался мне про Диану рассказать? Друг называется! — Слушай, я почти уверен, что они не вместе. Думаю, он бы сказал, если бы она была его девушкой. — Знаешь, Санчо, мне хочется большей определенности, чем твое «почти уверен». И вообще, у тебя лучший друг от любви загибается, а ты сидишь морозишься. Спать он, видите ли, хочет. В общем так, шуруй завтра в кафе и заводи дружбу со своим Артемом. У меня едва челюсть не отпала: — Он не мой. И что я ему скажу? — Придумай что-нибудь. Спроси, понравился ли ему кто-нибудь на вечере. — А если он скажет «да»? Что тогда? В ходе светской беседы обменяться впечатлениями? — скептически хмыкнул я. — Ну предложи сходить куда-нибудь, кофе попить. — Ага, а после останется только спросить во сколько он заканчивает, получить в табло и успокоиться. — Этот вариант казался мне наиболее вероятным итогом моего «похода». — Не хочешь кофе, пригласи на футбол, типа у тебя билет лишний. — Да ты головой подумай, с хера ли я буду предлагать билеты постороннему чуваку? Он решит, что я к нему подкатываю. — Ну а если и так? Ты же запал на него? Запал. Ну и как ты собираешься с ним мутить? — Никак! Он наверняка натурал, учитывая, где мы с ним встретились. Так что у меня просто нет шансов. — Нет шансов, — состроил страдальческую гримасу Пашка, передразнивая меня. — А ничего, что ты на эту вечеринку тоже пришел как бы с девушками знакомиться, — согнув пальцы, Пашка изобразил кривые кавычки, — а втрескался почему-то в парня. Так что нечего тут панику разводить. — Слушай, Паш, может, ты со мной сходишь? У тебя лучше получится. Пашка тщательно упаковал гитару в чехол, посмотрел на меня долгим взглядом и вздохнул: — Знаешь, Санчо, насколько я разбираюсь в психологии, тогда он тебя точно пошлет. Одевшись и прихватив гитару, он открыл замок, распахнул дверь на лестницу и, взглянув на меня исподлобья, сказал на прощание: — И еще, если бы тебе был нужен чей-то телефон, я бы его достал… — и ушел. Даже лифта не стал дожидаться. Знаете, что такое «и хочется и колется»? Это когда ты как последний дебил слоняешься вокруг заветных дверей и никак не можешь решиться, оправдываясь малодушным «ну что я ему скажу?», а уйти совсем тебе не позволяет совесть и бессмысленная надежда на чудо. Пока я решался, погода заметно испортилась. На абсолютно чистое небо набежала подозрительная тучка и без промедления подтвердила свою неблагонадежность. Ослепительный росчерк молнии расколол небо надвое. Никакой грозы сегодня не обещали. Посчитав это знаком судьбы, я скатился по ступенькам на минус первый этаж. Артема за прилавком не было. Вышел на перерыв — успокоил я себя и, прихватив булочек и кофе, устроился за уже знакомым столиком. Часа через полтора, когда кофе во мне уже грозил локальным потопом, я додумался уточнить, работает ли он сегодня. Пухленькая кондитерша категорично сообщила, что сегодня его нет и не будет. — А когда он будет? — тут же ухватился я за соломинку. — А вам зачем? Какие-то проблемы? — с интонациями Цербера поинтересовалась она. «Еще какие — спать не могу», пронеслось в голове, но озвучивать это я, естественно, не стал и ограничился нейтральным: — Да так, просто поговорить хотел. — Ну так позвоните ему и поговорите, — с ядовитой улыбкой посоветовала она и отвернулась. И не поспоришь. Но чего-чего, а упрямства мне не занимать. Один раз решившись, теперь я заходил в кафе регулярно. Увы, даже несмотря на то что приходил в разное время, я никак не мог застать Артема. Я даже решил, что он в отпуске, бывают же такие дурацкие совпадения, а потом меня накрыло паникой — а что если он уволился? Спрашивать у девушек за прилавком было бесполезно — судя по их взглядам, я явно не пользовался их доверием. Был бы со мной Пашка, он наверняка сумел бы выцыганить хоть какую-то инфу из здешних королев шоколада и пирожных. Но Пашка, похоже, конкретно надулся на меня: не звонил, не писал и даже перестал присылать свои тупые мемчики про любовь. После очередного безрезультатного посещения кафе я стоял под крышей торгового центра и с тоской смотрел на сплошную стену дождя. В последнее время у меня все чаще складывалось ощущение, что либо вокруг торгового центра аномальная зона, либо здешний владелец используют секретную технологию по привлечению осадков. Как бы то ни было, но вокруг центра стабильно шел дождь, загоняя посетителей внутрь. Когда дождь наконец стих до состояния «моросящая хрень», я поднял воротник и погнал домой, тщательно лавируя между лужами и больше смотря под ноги, чем по сторонам. Свернув за угол к черному ходу торгового центра, я едва не врезался в двух мужичков, которые, пыхтя, тащили в машину огромную плазму. Резко отшатнувшись, я наступил на чью-то ногу, и над ухом раздалось громкое: — Ауч! — Извините, я случайно, — пробормотал я, оборачиваясь и буквально напарываясь на горящий возмущением взгляд Артема. Меня резко бросило в жар, а внутри возникла дурацкая надежда на то, что сейчас случится чудо и все сложится само собой…. Может быть. Если повезет. — Вот, Дин, к чему привела твоя затея. Это тот самый сталкер, который так мечтает о твоем номере, что уже на людей бросается. Не повезло. Заправив иссиня-черную прядь волос за ухо, Диана насмешливо пропела: — Интере-е-есно. Но насколько я помню… Похолодев при мысли о том, что именно она могла помнить из нашего разговора, я торопливо перебил, глядя на нее в упор: — Телефон не для меня, а для моего друга. Пашка по тебе с ума сходит, даже стихи начал писать. — М-м-м? И как он выглядит, этот твой Пашка? — Она прищурила густо подведенные черным глаза, отчего стала похожа на японку. — Такой рыжий, высокий, веселый… — А, он еще все время размахивал руками и не замолкал ни на минуту? — Диана задумчиво потеребила себя за серьгу. Активно кивая головой, я украдкой поглядывал на Артема. Он нетерпеливо закатил глаза: — Дин, я есть хочу, поехали домой. — Секунду. Ладно, давай номер своего друга. Как-нибудь позвоню — стихи послушаю, — со змеиной улыбочкой добавила она. Артем фыркнул и пошел к машине. Провожая его взглядом, я чисто машинально спросил: — Так вы, ребята, типа вместе или как? — Много будешь знать, — Диана надула огромный пузырь из жвачки и громко лопнула его, — скоро состаришься, — и зацокала каблуками, догоняя Артема. Вот зараза. Сложно сказать, что ли? На душе было паршиво. Надо ж было так облажаться. Как там у Газпрома? Мечты сбываются? Сбываются, только ни фига не так, как мечталось. Потому что парень, который мне нравится, только что ушел с девчонкой, которая нравится моему другу, и мне совершенно не нравится такой расклад. Как он меня назвал — сталкер? Значит, знает, что искал. Небось шоколадные королевы донесли. «Поехали домой» — значит, живут вместе. От этих тоскливых «значит» внутри образовался горький комок. Стало настолько хреново, что хотелось побиться башкой об стену, чтобы выбить дурную любовь, а заодно частично ампутировать память. Разговаривать ни с кем ни хотелось, и, отправив Пашке смску: «Жди звонка от своей Дианы», я отключил телефон. Вернувшись домой, разделся, не включая свет в прихожей, и, тихонько проскользнув в свою комнату, рухнул на тахту. Через полчаса поймал себя на том, что вспоминаю, с каким выражением Артем на меня смотрел и что говорил. Это выбесило. Какого хрена я сопли развел? Я же не девчонка. Жил без него и дальше прекрасно проживу. Раздался стук в дверь, и на пороге появилась мама: — Санечка, ты чего в темноте-то? Ужинать будешь? — Нет, мам, не хочется. — Сына, тетя Маша звонила. У них забор упал, а у дяди Коли спину прихватило. Просила помочь. Съездишь? — Конечно, мам. Отлично. Именно то, что нужно, чтобы лишнюю ебанину из головы выбросить.