***
После завтрака гриффиндорцы отправились на пятый этаж в кабинет прорицаний. Это была просторная аудитория, в которой легко могло бы поместиться вчетверо больше учеников, и обычно она была обставлена весьма аскетично, но сегодня в ней появилось много новых предметов: бюсты, лавровые венки, чучело козла в углу. — Знаете ли вы, какой сегодня день? — спросил профессор Брэнстоун. — Понедельник, — ответила Лили. Профессор хмыкнул в бороду. — Это, конечно, верно, мисс Эванс. Но кроме того, сегодня, пятнадцатого марта, в Древнем Риме отмечали мартовские иды. Если сделать экскурс в историю, то именно в этот день, согласно предсказанию одного моего коллеги по имени Спуринна, должен был умереть Юлий Цезарь. — И он умер? — спросил Питер. Раздались смешки, и он торопливо добавил: — Я имел в виду, в тот день. Брэнстоун внушительно кивнул. — Именно. Причём в день своей смерти он встретил Спуринну и сказал ему со смехом: «Мартовские иды наступили!» — «Наступили, но не прошли», — ответил он Цезарю, и действительно вскоре после этого его убили заговорщики. — Получается, если бы он поверил прорицателю, он бы спасся, сэр? — спросила Марион Белби. Брэнстоун развёл руками. — Я много раз говорил вам, что даже если выполнить предсказание по всем правилам, всегда остаётся вероятность ошибки. Спасся бы Цезарь? Кто его знает! Возможно, и тогда мы сейчас, скорее всего, считали бы предсказание Спуринны ошибкой или даже вовсе не знали бы о нём. Но на самом деле даже если прорицатель действительно сделает всё верно, некоторые учёные полагают, что человек может изменить свою судьбу. А некоторые, например, Иниго Имаго, и вовсе считают, что настоящее пророчество должно оставаться неизвестным для тех людей или иных существ, которые в нём упоминаются, иначе оно потеряет большую часть магической силы. Поэтому сегодня мы поговорим о предсказаниях даты собственной смерти. Кто-нибудь хочет быть добровольцем? В классе раздался взволнованный шёпот, Сириус напрягся, но постарался выкинуть из головы всякие мысли о страхе. Он искоса посмотрел на Джеймса, сидящего с ним рядом, и ему показалось, что его лицо бледнее обычного — хотя, возможно, просто так падал холодный утренний свет. И тут вдруг Джеймс поднялся с места и заявил с вызовом: — Я готов. Лили еле слышно ахнула, но быстро справилась с собой, и Сириус отчего-то порадовался, что Джеймс, пристально смотревший на Брэнстоуна, этого не заметил. Ремус сзади него начал что-то тихо говорить Питеру. Сириус услышал слово «Хогсмид» и понял, что они вспоминают ту чокнутую молодую ведьму, которая сделала им несколько нелепых предсказаний осенью, в том числе упомянув раннюю смерть Джеймса. Сам он и думать о ней забыл, но у Джеймса, похоже, засело это в голове, и он решил выбить клин клином. — Я не сомневался, что среди гриффиндорцев кто-то да найдётся, — удовлетворённо заметил Брэнстоун. — Подойдите сюда. Джеймс обернулся, взглянул на Сириуса, коротко улыбнулся ему и прошёл вперёд. Сириус остался сидеть, вцепившись в чернильницу так, что онемели пальцы. Профессор кратко объяснил Джеймсу, что делать, и Джеймс с нарочито бодрым видом подошёл к чучелу козла, потёр его левый рог, взял этой же рукой медное зеркало, которое протянул ему Брэнстоун, и напряжённо всмотрелся в него. Прошли долгие пятнадцать секунд. — А… это нормально, что я вижу только число и месяц, но не год, сэр? Брэнстоун хмыкнул. — Я что, по-вашему, совсем идиот? Пока и этого хватит. Класс заметно взбодрился, после Джеймса в зеркало вызвалась посмотреть Оливия Брайтон, а Джеймс с грохотом опустился на своё место. — Ты понимаешь, что это значит, Бродяга? — прошептал он Сириусу на ухо, отчего по его коже пробежали мурашки. — Если точно узнать дату смерти, можно гораздо смелее рисковать оставшиеся триста шестьдесят четыре дня в году! Сказать, какое я увидел число? — Ты ненормальный! — не выдержал Сириус. — Сам же слышал, что бывают ошибки! Не хочу я ничего об этом знать. — Ну ладно, — легко согласился Джеймс. — Как хочешь.***
Для подготовки к анимагическому ритуалу нужно было целый месяц, от полнолуния до полнолуния, держать во рту лист мандрагоры. Они с Джеймсом раскопали это в библиотеке ещё на рождественских каникулах (в декабре Джеймс предложил не уезжать домой, чтобы спокойно искать всю необходимую информацию). Сириус с тревогой думал о завтрашнем дне: как там будет чувствовать себя Ремус? Скорее всего, так же мучительно одиноко, как всегда, уж они-то с Питером и Джеймсом знали, что кроется за слухами об ужасных криках, доносящихся иногда из Визжащей Хижины. Да, завтра нужно начать непременно, процесс и так долгий, они и так потратили столько времени на совершенствование в трансфигурации, зельях и на сбор информации по крупицам. За листьями мандрагоры в теплицы вызвался совершить вылазку Джеймс, что было довольно ожидаемо — ну как же не воспользоваться очередным случаем надеть мантию-невидимку! Последним уроком было зельеварение со слизеринцами, так что Сириус внимательно следил, не увяжется ли за ними Снейп, чтобы что-нибудь пронюхать — но нет, когда Слагхорн объявил, что все свободны, Снейп сразу собрался и, ни на кого не глядя, быстро ушёл. Джеймс озорно улыбнулся друзьям и отправился к теплицам, а Сириус, Ремус и Питер, взволнованно переглянувшись, пошли в гриффиндорскую башню. Через полчаса они уже встретились в спальне. — Никаких приключений, — несколько разочарованно заметил Джеймс. — Профессор Спраут была на месте, но она меня не заметила. Я улучил момент и добыл листьев с запасом, а ещё нарвал мяты. — А разве мята была в рецепте? — удивился Сириус. — Нет, это для свежести дыхания, — рассмеялся Джеймс и отправил веточку себе в рот. Сириус смотрел, как листики мяты быстро исчезают у него во рту, как на влажной нижней губе остался крошечный тёмно-зелёный кусочек, и, прежде чем успел подумать, придвинулся к Джеймсу ближе, чуть наклонился и осторожно провёл по его губе пальцем. Джеймс изумлённо распахнул глаза и сделал шаг назад. — Что… — А, извини, Сохатый! — сказал Сириус как можно более непринуждённо и поднял к его глазам палец с зелёным пятном. — Вот, у тебя осталось. Джеймс несколько раз моргнул и кивнул. — Ладно, теперь мы готовы! Чем ближе подступал вечер, тем больше нервничал Ремус. Совсем скоро он должен был пойти к МакГонагалл, которая проводит его в Визжащую Хижину и оставит там на весь следующий день. Сириус бросал на него сочувственные взгляды, но его мысли всё время возвращались к Джеймсу, его палец, казалось, всё ещё хранил ощущение от прикосновения к мягкой губе, и он представлял, как сделал бы это ещё раз — что, конечно, было совершенно исключено, Джеймс не поймёт, а он, Сириус, только всё испортит.***
Утром следующего дня Сириус, Джеймс и Питер, оставшиеся в спальне втроём, в нерешительности смотрели на горстку листьев, которую Джеймс выложил на подоконник. — А обязательно надо класть лист целиком? — Думаю, да, Хвост, — кивнул Джеймс. — По крайней мере, лучше не отступать от прочитанного. Но я специально выбирал листья поменьше, да и пока они ещё не так разрослись… Питер суетливо разгрёб листья и выбрал самый маленький. Джеймс и Сириус взяли ближайшие к ним. — Остальные я засушу в гербарии и, если что, мы сможем использовать их в апреле. Мало ли, вдруг не удастся достать свежие. Сириус кивнул, и они с сосредоточенным видом положили листья под язык. — Увафно неудобно, — пожаловался Сириус и, не открывая рта, загнал лист языком за левую щёку. — Хм, ну вот так ещё туда-сюда… но мы же его сейчас сжуём на завтраке! Он не мог без улыбки смотреть на странные гримасы, которые корчили Джеймс и Питер в попытках разместить лист поудобнее. Наконец Питер сказал: — Придётся не жевать. Надо будет есть только мягкую еду. Джеймс и Сириус трагически переглянулись. — А как же бекон… — И пастуший пирог! — Ладно! Хвост прав, мы представляли, на что шли. За завтраком Сириус с тоской осмотрел яичницу с беконом, копчёную рыбу и тосты с повидлом и потянулся к каше с патокой. Он зачерпнул немного ложкой, осторожно положил её в рот и принялся глотать, почти не жуя. Джеймс и Питер делали то же самое со страдальческими выражениями лиц. Сириус не удержался и легко подтолкнул Джеймса локтем, а когда тот вопросительно на него посмотрел, кивнул и поднял большой палец в знак поддержки. Джеймс вздохнул и улыбнулся ему, а потом вновь сосредоточился на своей каше. На выходе из Большого зала его поймал Регулус. Он мрачно покосился на его друзей и сказал: — Сириус, надо поговорить. Опять родители шлют эти письма! Сириус сжал кулаки. — Я занят, у меня скоро урок. Пойдёмте! Регулус не нашёлся, что на это ответить, и Сириус, Джеймс и Питер отправились на третий этаж в кабинет защиты от тёмных искусств. Некоторое время они сосредоточенно молчали, и наконец Питер сказал нерешительно: — Может, у него что-то важное? — Да что там может быть важного! — с досадой ответил Сириус. — Родители наверняка мозги промывают, пытаются и до меня добраться, но нет, можно мне ещё три месяца пожить спокойно, не вспоминая про этот гадюшник? — Не жалеешь, что попал не в Слизерин? — фыркнул Джеймс. Сириус только закатил глаза. Отличная была бы перспектива — созерцать Снейпа и остальных постоянно! Они уже приближались к двери кабинета, как тут их обогнал Снейп собственной персоной, который умудрялся двигаться быстро, но почти бесшумно. Сириус вздрогнул от неожиданности и отвращения: ну точь-в-точь мерзкий паук! Снейп проскользнул в кабинет раньше них, не удостоив их и взглядом, и Сириус сжал зубы, в задумчивости катая языком скомканный лист мандрагоры. — Заметили, что Нюниус в последнее время какой-то странный? — тихо спросил Джеймс. — Как будто он что-то замышляет. Сириус резко остановился, и Джеймс с Питером, обогнав его на пару шагов, повернулись к нему. — Ты чего? — Я вот тут подумал… — медленно начал Сириус. — Как-то раз я видел в библиотеке, как они обсуждали что-то с Розье и Уилксом. У них был довольно подозрительный вид… Тут Питер, глядя ему за плечо, сделал ему знак замолчать, и Сириус обернулся: к двери кабинета быстрым шагом приближался профессор Лэнс, его развевающаяся светло-бежевая мантия в свете факелов отбрасывала причудливую тень. Сириус поджал губы. К счастью, Лэнс явно не имел никакого желания заводить с ними разговор и прошёл мимо, просто одарив их холодным взглядом. — Ладно, пойдёмте на урок, — махнул рукой Сириус. Но, сидя с Джеймсом на защите от тёмных искусств, он не мог отделаться от мысли, которая пришла ему в голову. Снейп общался с Розье и Уилксом… В последнее время он и в самом деле ведёт себя странно: нет, в том, что он бросает подозрительные взгляды из-за сальных прядей на пустой стул рядом с Питером, нет совершенно ничего удивительного, но вот защита всегда была предметом, к которой он был неравнодушен, а сейчас Снейп сидел с отрешённым и даже скучающим видом, даже не записывая объяснения Лэнса, хотя ещё в начале года всё это живо его интересовало. Да и в стычки с ними он в последнее время стал вступать реже, будто его волновало что-то другое… Что, если он готовится стать Пожирателем смерти? Уж от него вполне следовало бы этого ожидать! Сириуса передёрнуло от отвращения. Он понимал, конечно, всё про Основателей и про тысячелетние традиции, но, будь его воля, он выгнал бы из Хогвартса всех слизеринцев и очень внимательно присматривался бы к его выпускникам. У каждого из них должна быть червоточина в душе, что-то, чем может воспользоваться Тот-Кого-Нельзя-Называть, и нельзя же вот так сидеть сложа руки и смотреть, как прямо под носом у Дамблдора они строят свои планы и, возможно, находят новых соратников! Сириуса неожиданно задела шутка Джеймса про Слизерин — даже несмотря на то, что там училась вся его семья, он нашёл в себе силы выбрать собственный путь, но что, если бы всё сложилось иначе? Разве тогда они с Джеймсом могли бы… — Мистер Блэк, — перебил его размышления голос Лэнса, — какие опасности могут грозить волшебникам со стороны призраков и как им противостоять? Сириус вздрогнул, непроизвольно провёл языком по листу мандрагоры, поднялся, собираясь с мыслями и чувствуя на себе взгляд Снейпа, и начал отвечать.***
На следующее утро Сириус, едва открыв глаза, проверил, на месте ли лист. Бесформенный комок довольно плотно прилип к левому клыку, и это значило, что он всё-таки не проглотил его во сне, а ещё это значило, что пытка бульонами и кашами продолжается. Желудок тут же бурно заурчал. Сириус рывком сел на кровати, и как раз в это время дверь спальни открылась, и вошёл изрядно вымотанный Ремус. — Лунатик! — обрадовался Питер, который тоже проснулся до будильника. — Мы это начали! Вот, смотри! Он показал язык, на кончике которого красовалось большое зелёное пятно. Ремус улыбнулся. — Ох, ребята, я так надеюсь, что это всё не раскроется, и вам не влетит! Джеймс заворочался под одеялом и открыл глаза. — О, ты уже здесь! Совсем скоро тебе не придётся проводить полнолуния в одиночестве, вот увидишь! Он рывком вскочил с кровати и хлопнул Ремуса по плечу.***
В ближайшие дни Сириус не раз вспоминал такие уверенные слова Джеймса. Следить за тем, чтобы не проглотить ненароком лист, оказалось даже сложнее, чем он думал, но все они пока держались. Они старались не привлекать внимания к тому, что почти перестали есть твёрдую пищу, накладывая себе еды как обычно и незаметно очищая блюда заклинаниями; Ремус сочувственно смотрел на них, а Сириус пытался ему не завидовать, глядя, как он поглощает стейки и пироги за ужином. Да, придётся какое-то время потерпеть неудобства ради друга, но, по крайней мере, ты не оборотень!.. Впрочем, Сириус всё равно считал себя виноватым за такие мысли и при любой возможности корпел над учебником трансфигурации, или заводил ни к чему не обязывающие разговоры с Джеймсом, или думал, как его бесит Снейп и прочие слизеринцы. Он поделился с друзьями своими подозрениями на его счёт, и они согласились, что выглядит это всё довольно странно, так что вполне возможно, что Снейп действительно как-то помогает Пожирателям. Как же не хватает открытого противостояния, а не этого трусливого замалчивания и козней за спиной! Но в последнее время для него стало меньше возможностей: Снейп заметно реже стал им попадаться в коридорах и даже библиотеке. До них донеслись слухи, что слизеринцы считают, будто он может становиться невидимым. Джеймс этому не поверил, сказав, что такая мантия, как у него — уникальный артефакт, но Ремус напомнил о том, как однажды Снейп сделал невидимыми Джеймсовы очки, и Сириус призадумался на этот счёт. — Я уверен, что Снейп снова замышляет какую-то пакость, — заметил однажды Джеймс, когда они вдвоём сидели над эссе по прорицаниям — Ремус и Питер уже закончили задание и вместе отправились в библиотеку в поисках новых сведений об анимагии. — Даже не сомневаюсь, — кивнул Сириус. — Уверен, что приступ икоты, который на тебя напал неделю назад на зельеварении — его рук дело. Джеймс сощурил глаза, и Сириус со странной смесью испуга и восторга наблюдал, как изменяется его выражение лица. — Завтра на уроке посмотрим, как он запоёт, когда я кое-что опробую. — Притормози! Завтра четверг, у нас из общих уроков только защита. Джеймс явно хотел возразить чем-нибудь в духе «да наплевать», но всё-таки сдержался. Лэнс, преподаватель защиты, их откровенно недолюбливал, и ещё осенью пытался вывести их на разговор насчёт конфликта со Снейпом, хотя это было совершенно не его дело. Впрочем, наверняка Лэнса попросил об этом сам Снейп, потому что в начале года он смог произвести на него впечатление своими знаниями и даже какое-то время ходил у него в любимчиках. Через некоторое время это сошло на нет — очевидно, из-за его, Снейпа, мерзкого характера, который не смог выдержать даже слизеринский преподаватель. Однако, как бы то ни было, симпатии со стороны Лэнса к ним, мародёрам, явно было ещё меньше. Так что, памятуя о прошлом разговоре, в котором звучали такие громкие слова, как «травля» и «ненависть» (Мерлин, он бы ещё обычные перепалки в коридорах объявил «инициированием межфакультетской войны»), лучше было бы выбрать для сведения счётов какой-то более удобный момент. — Ладно, — в конце концов согласился Джеймс. — Когда-нибудь в другой раз. — Я с тобой, — сказал Сириус, не отрывая взгляда от Джеймса. И они улыбнулись друг другу.