«Судьба играет в жестокую игру. Надо либо играть по ее правилам, либо заставить ее играть по своим.» — Антуан де Сент-Экзюпери
Верхушка ГИДРЫ всегда знала толк в том, где располагать свои базы. Комплексов было не так много, однако, одного хватало, чтобы заменить десятки, если не сотен баз. Сделаны они все в стиле ранней нацистской Германии, некоторые устои Рейха до сих пор живут среди общества жестоких и безумных ученых, солдат и их подопытных. Чего стоило это жуткое «Хайль Гидра!», которое выкрикивается при любом удобном случае. Только в одном случае этим выкриком можно, скажем так, восхититься. В момент, когда силы покидают тело. Только тогда ты понимаешь всю преданность этих живых машин, которым так промыли мозги, что у них единственная мысль — возвести ГИДРУ к величию. Но это был единственный и последний плюс этой ужасной организации, который можно выделить. В остальном — гребаные уроды, которые сосут кровь со всего мира, прикрываясь какими-то великими целями. Но вы это все и без меня знаете. В курсе про эксперименты, про жестокие, не поддающиеся объяснению пытки с целью подчинить, создать идеальную игрушку, что будет плясать под их дудку и боготворить. Изъятие собственной воли и желание, после чего следует прививание новых порядков и идеалов в психику и закрытие некоторых её областей. И… как итог — прекрасное оружие в цепких щупальцах ГИДРЫ. У них был опыт. У них было оружие, живое, страшное и разрушительное, но подчиняющееся своим создателям. Они создали код, с помощью которого унижались над его состоянием. Опыт провалился, но даже плохой опыт — это опыт. ГИДРА сделала работу над ошибками и им подвернулся удачный случай…***
Соковия, 1999 г.
Небольшой двухэтажный дом в центре города. Две квартиры, в одной из которых было тихо, а в другой слышался и чувствовался быт, уют и всепоглощающая доброта. Звуки веселья наполнили небольшую квартирку. Из кухни медленно продвигался приятный запах свежеприготовленной еды, что потихоньку заполнял весь дом. — Ванда, Пьетро, идите к столу, время обеда! — громкий женский крик повлиял и сменил обстановку. Два ребенка прекратили свои игры и быстро побежали на возглас. Они почти одновременно вдохнули чарующий аромат жареного мяса и облизнулись, после чего сели за стол, причем противоположно друг от друга. Ванда села к маме, Пьетро, как будущий мужчина, уселся рядом с отцом. — Мам, мам! А Пьетро толкнул меня! — заливаясь смехом проговорила девочка, указывая пальцем на брата и продолжая смеяться. — Неправда! Она первая начала! — парировал брат, ухватившись за стол и поднимаясь, пытаясь выглядеть угрожающе. Однако хмурое лицо сменилось улыбкой: уж слишком был заразительным смех сестренки. — Нет, ты! — А я говорю, что ты! — Дети, хватит ссориться, давайте лучше поедим… — тихо предложил отец, подняв руку вверх в качестве привлечения внимания. Ванда и Пьетро действительно остановились, кивнули и начали кушать. Порой торопливо, порой пачкаясь, но они были довольны — они были счастливы.Были.
Когда брат с сестрой доели свою порцию, они помыли руки, посуду, не забывая, конечно, заплескать друг друга сточной водой, а после удалились в свою комнату для продолжения своей игры. Отец с матерью остались на кухне о чем-то разговаривая. О чем-то взрослом, как выразился Пьетро. Они игрались. Они веселились и отдавались счастью. Боже, они были так счастливы, что никто не мог не улыбнуться, смотря на них. Два маленьких лучика солнца, которые освещали все на своем пути. — Пьетро! А кем ты хочешь стать, когда станешь большим и взрослым, как папа? — Космонавтом! Они такие классные, такие клевые! Хочу быть как они. А ты, Ванда? — А я не знаю… я…Она не договорила.
Ванде казалось, что земля уходит из-под её ног. Ей казалось, что она оглохла, она слышала лишь треск и погром, падающие вещи и стены казались такими несущественными для её восприятия. Она стояла на краю и почти упала вниз. Какая разница теперь? Даже такая маленькая, она понимала — мама с папой погибли. От понимания этого с краешек глаз потекли ручейки слез. Девочка зарыдала, она ничего не понимала, хотелось туда — вниз — взять за руку маму с папой и вытащить их, потому что им нужна помощь, пусть они и мертвы, но она просто должна была это сделать, потому что ей казалось, что так надо, что так поступила бы любая любящая дочь. Она почти шагнула, как её схватили за руку. Пьетро. Пьетро тоже все понял, тоже плакал, но терять сестренку он не хотел. Крепко, как только мог, брат хватанул за запястье и потянул на себя, обнимая и утаскивая под кровать. Ванда зарылась в плече и продолжала плакать, пока её крепко прижимал к себе парнишка.Они закричали так сильно, как только могли.
— Пьетро! Пьетро, мне страшно, мне страшно-о-о-о!.. — девочка начала рыдать пуще прежнего, заливаясь горькими слезами и почти задыхаясь. Горло её было сорвано, потому что она выла, почти как волк. В этом вое слышался страх, жуткий страх и боязнь умереть, в нем слышалось желание жить. — Ванда, я тут, с тобой, только не плачь, пожалуйста… — нельзя сказать, что брат не плакал. На его щеках была дорожка слез, но он не паниковал, а лишь крепче прижимал к себе маленькую девочку. Он тоже боялся, но держался. Ему не меньше хотелось жить.Они будут мстить.
«STARK». Старк… Кто такой Старк? Что такое Старк? Пьетро мысленно прогоняет через себя эти два вопроса. Но он точно знает. Они будут мстить, пока не добьются смерти или уничтожения этого Старка.***
По длительным коридором, будто раскат грома, пронесся жуткий, мучительный крик. Кого-то пытают. И этот кто-то просит о помощи. Кто ему поможет в этом месте? Никто. Щ.И.Т не планировал обвала на эту базу. Причина ясна — они даже не подозревают о том, что тут есть эта самая база.— Хватит! Прошу, хватит!
Сотрудники вздыхают. Они требуют тишины для своих исследований. У них на носу важная задача — создать сыворотку, которой накачали героичного Стива Роджерса, известного как «Капитан Америка». Впрочем, эта задача лежит на них неподъемным грузом с самого начала его появления. Безумные ученые смогли продвинуться лишь с Зимним Солдатом, только и того откачали, дали второй шанс. Машина для убийств остается ею даже в «добрых» руках. Верхушка ГИДРЫ в тайне надеются на то, что когда-нибудь, в самый неподходящий момент для Мстителей, Зимний Солдат пробудится и доставит им такие неудобства, что им придется убить союзника и лучшего друга «Героя Нации».— Я вас умоляю, прекратите!
— Он мне так надоел… Почему не построят звуконепроницаемую камеру для таких, как он? — один из ученых нервно потирает виски. Его взгляд лежит на экране монитора, на который выводится картинка. Какой-то график на немецком, кажется, статистика чего-то. — Чтобы возможные предатели знали, какая участь приготовлена им. Кажется, охранник неподалеку одобрительно хмыкнул. Это еще даже не работа. Это самые настоящие пытки. Так, для развлечения. Прежде чем проходить модификацию, необходимо сломать человека, дать ему почувствовать свою безысходность. Они хотят увидеть беспомощность в глазах соковийца. И… ничего не поделаешь. Придется дать им то, чего они хотят. Выбора, уж извините, нет. Крики доносились из самой дальней комнаты, доступ к которой имели лишь немногие сотрудники организации. В центре небольшого помещения был обычный деревянный стул с креплениями на подлокотниками, которые созданы с целью держать жертву на месте. Перед сиденьем располагался небольшой видеопроигрыватель. В нем постоянно крутилось одно и то же видео, имеющее свое предназначение: подавить, сломить, разрушить, подчинить, свести с ума.***
— Здравствуй, Пьетро. Давно не виделись, не правда ли? — мужчина в белом халате наклонился к сидящему Максимофф, пробегая по нему взглядом из-под очков. — О! Ты жив, печально, — едко бросил Ртуть, скалясь, будучи крепко зафиксирован на стуле. Ему было страшно, как тогда, когда до него дотронулись скипетром Локи. Но тот страх оправдал себя тем, что теперь у него есть суперсила. — Ты готов вновь послужить великой цели? — Да пошел ты, Рейнс… Рейнс Фонтрад был ведущим ученым Гидры и одним из лидеров организации. Высокий, стройный, но не мускулистый. Идя на поводу стереотипам, природа наделила его плохим зрением, посему он носит круглые очки. Темные, коротко подстриженные волосы все равно налезают на глаза, из-за чего немец иногда сдувает их, хмыкая под нос. Облизнув губы, он кивнул подчиненным, что были на специальном балконе с оборудованием, который находился под защитой стеклянной ограды. — Ты помнишь правила нашей с тобой игры? — Рейнс вновь хмыкает, пододвигая второй стул и усаживаясь сбоку. Пьетро был зафиксирован так, что его взгляд всегда был на «телевизоре». — Я выберусь и надеру тебе твой старый зад. Это единственные правила, которые я признаю. — дерзко выпалил соковиец, начиная дергаться. Сначала слабо, затем — используя свою силу, открытую с помощью известного скипетра. — Мы дали тебе такую силу, а ты тратишь её впустую. — с наигранной печалью выдыхает из себя Фонтрад, беря со стола шприц с каким-то неизвестным содержимым и втыкая его в плечо молодого Мстителя. Ничто иное как успокоительное, довольно сильное. Пьетро ничего не оставалось, как перевести свою энергию на другое дело — пытаться не уснуть. Он знает, что если уснет, то… никогда не проснется. Точнее проснется, но это будет другой Пьетро. Его глаза застелены туманом, видит Максимофф с огромным усердием, но прекрасно все слышит. Рейнс вколол ему еще один шприц. И содержимое уже было куда хуже, куда пугающе, чем обычное успокоительное. Гидра создала так называемую «сыворотку подчинения», для работы которой нужен стимул. Нужен фактор, который воздействует на психику и заставит сыворотку заработать. — Нам нужно послушное оружие. — после слов, Рейнс щелкнул пультом и видео на «телевизоре» включилось…***
Пьетро помнил, как только увидел фразу на своем запястье, бежал к маме с полными штанами счастья. Ведь он читал о родственных душах, читал о свершениях одного человека ради другого. Сидел, поджав колени и вчитывался в строчки, ожидая, когда у него появится обрывок предложения. Ждал тот день, в которой его фраза будет пылать белым огнем, осмотрится по сторонам и увидит своего спутника на всю жизнь. — «Мы будем страдать по одиночке, но…» — читал парнишка вслух, почесывая макушку. Ему было до жути интересно, какой конец у этой красивой фразы, — Бли-и-ин! Папа искал маму пятнадцать лет. Почему я не могу найти ту самую за пару дней? — жаловался Пьетро, рассматривая своё запястье и удивленно хмыкая. Рядом сидела Ванда и брат перевел свое внимание на неё, в частности — на её руку. — Ванда, а что у тебя? — с интересом спросил юнец, подсаживаясь ближе и пытаясь рассмотреть часть тела, грубо нарушая личное пространство и почти сваливаясь на рыжую сестренку. — «Вместе мы докажем всем…» — задумчиво протянула девочка, свободной рукой отпихивая подальше наглого братца, — Что мы докажем, как думаешь?.. — Я не знаю! Но уверен, что ты еще всем докажешь! — заливаясь смехом, Пьетро крепко обнял Ванду и упал на кровать, рассказывая смешные истории, которые он сам же и выдумывал.***
Пьетро надрывает горло, когда по его черепушке проходит очередная волна электричества. В уголке глаз заблестели слёзы, но соковиец держит их закрытыми. Он не хочет смотреть в «зомбоящик», там показывают ужасные вещи, которые психика не выдерживает. Детство, мать, отец, сестра, эксперименты. Все сразу проникает в его голову, закрепляются в мыслях, начиная сводить с ума. Максимофф хочет, чтобы это все поскорее прекратилось. Плевать, что будет дальше. Просто. Остановитесь. Шаги становятся все громче — звуки из внешнего мира словно выкручены на максимум, контрастируя с шумом в голове. Шаг. Еще один. Еще. Еще. Пьетро с трудом открывает свои залипшие глаза и не видит перед собой что-то внятное. Все размыто, все в тумане. Игла прошла сквозь кожу и начала вводить какое-то содержимое. Максимофф тихо шипит, чувствуя, как кровь заменяется лавой. Чешется. Безумно чешется. Подопытный широко раскрывает глаза. Ему хочется почесать все тело, везде этот зуд, что никак не может прекратиться. А еще все горит, болит и… да, чешется. Пальцы рук сжимаются, начиная чесать свои ладони, пока Пьетро шумно выдыхает и закрывает глаза. Постепенно начинает чувствовать, как все уходит за задворки разума. Ничего не хочется. Шум и разговоры ученых ощущаются совсем легко, совсем тихо, а шум в голове постепенно сходит на нет. Он открывает глаза и смотрит куда-то сквозь проигрыватель. Он всегда так далеко был? — Наконец-то… — тихо произносит Максимофф, но каждый присутствующий услышал этот расслабленный вздох. Тело больше не дрыгается, а тихо и размеренно дышит. Кажется, для Гидры есть сегодня повод выпить — их жуткий эксперимент удался. И лишь Рейнс задумчиво смотрит в лицо Пьетро.***
Башня Старка восхищает. Безусловно, это можно назвать восьмым чудом света. Чудо инженерской мысли и любители геометрических фигур могут смотреть на башню часами, мечтательно вздыхая, ведь посмотреть изнутри — практически невозможно, если ты не Мститель, не работник Stark Industries или какая-нибудь важная шишка из правительства. Или чего похуже. В любом случае, сейчас стоит акцентировать свое внимание на то, что происходит внутри, а не снаружи. А происходит следующее: Мстители в полном сборе сидят в огромном зале с большим количеством диванов, с огромным телевизором, который виден с любой точки гостиной. Зачастую, супергерои использовали данный этаж в качестве переговорной. Куда лучше обсудить детали плана для очередного задания в домашнем уюте, с кружечкой чая и вкусным бутербродом, чем сидя за огромным округлом столу в официальной одежде. В скучной обстановке, одним словом. Баки стоит, опираясь плечом к стене, задумчиво смотря на свое предплечье живой руки, на которой написано продолжение фразой, чьё начало он никогда не знал. Оно на пару секунд стало черным. Зимнего будто бы ударили по голове. Смотрит и не понимает. Ведь если фраза не светится, а выглядит как обычное тату — с его соулмейтом случилось самое страшное. Смерть. Барнс всегда думал, что его родственная душа, как он говорил, померла еще в далеких сороковых. Однако, стоило ему выйти из-под контроля Гидры, как он заметил, что обрывок предложения ярко сияет белым свечением. Но сейчас оно черное и Джеймса это пугает. Солдат не оставлял попыток найти своего соулмейта, но, будучи погруженным в миссии Мстителей, ему категорически не хватало на это времени. У Баки были друзья, даже после всего того, что устроили Гидра и Зимний Солдат. Что бы ему не говорили о том, мол, это был не ты, ты не знал, что делаешь, Джеймс оставался при своем, лишь коротко кивая. А потом страдал по ночам, кричал от кошмаров, ругался на чистом русском. Только Пятница, ИскИн башни Старка, могла остановить это путем вызова трех друзей Джеймса — Тони, Стива и Наташи. И они появлялись, аккуратно будили и наблюдали за мужчиной, чьи глаза наполнены первобытной дикостью и страхом. — Я так не могу больше, Стив… — с тяжелым дыханием и мольбой говорил Зимний, утыкаясь головой в плечо Роджерса, на что Капитан Америка лишь поглаживал по голове своего лучшего друга, пытаясь успокоить. У троих друзей слов не находилось. Они понимали, что Баки устал, но ничего не могли с этим делать. Лезть в голову с помощью Ванды? Категорическое «нет!». В голову Джеймса больше никто не полезет. За семьдесят с лишним лет ему хватило вмешательств в черепушку. Наташа тихо хмыкнула. Обычно, после этого действия в её голове появлялась какая-то мысль, которая должна сработать. Слегка наклонившись в сторону Старка, она прошептала ему свою идею, от чего филантроп удивленно вытаращил глаза, смотря на Романофф, мол, ты в своем уме? Лицо Наташи было уверенным. Она не сомневалась, но стоит спросить у Стива и Баки. Последний, кстати, успокоился и теперь просто сидит, повесив голову вниз. — Эй, парни. У русской идея. — тихо сказал Тони, вздыхая. Сомнение, неуверенность и желание помочь заполнили его голову. В последний раз это было тогда, когда на его протеже и «сына» свалился Стервятник. Баки с трудом поднял взгляд, смотря на Старка и Романофф. Стив не отрывал обеспокоенного взгляда от друга детства, но слушал в оба уха. — Баки, — нежно начала Нат, — я знаю, что звучит это глупо, но… Может, перед сном активировать Солдата? Лицо Стива моментально изменилось. Недоумение и гнев. Он против, это видно сразу. Роджерс точно не даст произнести эти, казалось бы, несвязанные между собой слова. — Стив, послушай… — начал Барнс. И по мнению Кэпа, его друг должен был первым высказать свое несогласие. — Я ничего слушать не собираюсь. — твердо и уверенно высказывает Стив, — Я не могу смотреть на тебя, когда ты в таком… состоянии. Никто не может. — сложив руки на груди и встав в позу «вам не переубедить меня», Роджерс окинул взглядом Тони и Наташу. Мужчина не понимал: как им в голову вообще пришло такое и почему они допускают возможность устроить мозговой штурм для их друга? — Кэп. — Тони оторвался от размышлений, встав с кровати, — Поверь, мне тоже эта идея не нравится, но вдруг сработает? — И утром Мстители увидят Зимнего Солдата. Нам это нужно? — парировал Стив. — Никто не увидит Эльзу в виде отморозка. Баки расслабил плечи, встал со своего ложа и положил руку напряженную макушку друга детства, — Мелкий, после вывода из криосна… мне вновь читали код, потому что я становился собой. Давай попробуем хотя бы. — Барнс хотел спать нормально, как все простые люди. Без кошмаров, без пробитых стен и разорванных простыней. — В конце концов, Тони разорится на покупках новых кроватей. — легкий смешок, такой, что вызывает ностальгии в голове у Роджерса. Совсем как в те года, когда он был сопляком. Вскоре, Барнс вновь уселся на кровать. — Я русский не знаю… — Стив давно согласился, но ради приличия все еще давал понять, что ему это не нравится. — Ya znayu, — вмешалась Наташа, — Стив, мне нужен код. — Я все еще… — не успел капитан договорить, как на него обрушилось три взгляда, ясно показывая, что все уже решено. Мужчина потер переносицу и удалился в свою комнату, где хранился злосчастный красный блокнот со звездой. Вернулся он в спальню Барнса с этой вещью, сжимая её так, будто эта книжечка — самое дорогое для него в жизни.***
— Zhelaniye. Баки перекосило. Он начал тяжело дышать, в его голове поселился оглушающий шум, больше похожий на треск стекла. Прекрати! — Rjaviy. Барнс сжал простынь так, что она начала рваться. Хватит! — Semnadtsat'. Зимний Солдат устремил взгляд на Стива, как на единственное спасение. Хотя казалось, что на Роджерса код действует в трое сильнее, чем на самого Баки. Стив, останови её! — Rassvet. Суперсолдат прикусил нижнюю губу и ощутил дорожку текучей крови на своем подбородке. Я так не могу! — Pech`. Джеймс отпускает свою губу, но сжимает зубы. Почти до скрипа. Каждая клеточка тела болит, но он с трудом поднимается. В глазах читается ярость и боль, даже какая-то дикость. Стоп! — Devyat`. Его железная рука издала металлический треск. Баки сжимает кулаки, окончательно встает с кровати и начинает медленно двигаться в направлении к Наташе. Заткнись! — Dobroserdechniy. Баки срывается в крик. Без сомнений — услышала вся Башня, а на телефон Старка уже пришло уведомление от заботливой Пятницы. Я не хочу! — Vozvrashcheniye na Rodinu. Барнс теряет контроль над собой. Встал, как вкопанный и сжимает челюсти. Ты не знаешь, какого это, Наташа! — Odin. Джеймс стоит. Кажется, его начинает отпускать. Власть над разумом берет Зимний Солдат, но осталось одно единственное слово, чтобы окончательно перехватить бразды управления над телом. Вы сделаете только хуже! — Gryzovoy vagon. Наташа с хлопком закрывает блокнот и кидает его Стиву. На её лбу появились бусинки пота, а взгляд, полный сочувствия, устремлен на Баки. — Солдат? — вопросительно спрашивает русская, подходя ближе и кладя руку на массивное и напряженное плечо Зимнего. — Я жду приказаний.***
Пьетро с Рейнсом идут по длинным коридорам базы Гидры. Ведущий ученый организации увлеченно рассказывает своему «протеже» историю Гидры, её планы, в общем — все, что ему самому известно. Только вот Максимофф даже не слушает. Его взгляд и внимание устремлены на свое запястье, где фраза из белого окрашивается в черный. — Куратор, что у меня с рукой? — нагло перебивает агент, даже не отрываясь от рассматривания предложения. — …Наши цели поистине вел… Что? А что с ней? — Рейнс остановился и взял запястье в свою руку, подозрительно его рассматривая. — Что за фраза? Давно хотел спросить. — Ах, мой мальчик, — такое обращение Пьетро раздражало. Несмотря на то, что сейчас Максимофф — новая личность, которая только-только формируется, у него уже сложились свои вкусы, мнения и прочее. И «мой мальчик» ему точно не нравится, — это твой так называемый «соулмейт». — Соулмейт? — агент посмотрел на Рейнса, но вскоре вернулся к разглядыванию фразы. — Да. Тот человек, который должен был быть с тобой всю твою жизнь, но учитывая твои обстоятельства, не может быть рядом. — Почему? Я могу его найти? — Нет. Пьетро гневно посмотрел на своего «куратора». — Вы вновь меня ограничиваете. — Так… необходимо. — ученый отпустил запястье своего подопытного. — Необходимо для кого? Соулмейт опасен для меня? — К сожалению — да. Видишь ли… нас не понимают и боятся. Но мы хотим привести мир к балансу, к процветанию. — Вы вновь уходите от темы, куратор. Почему фраза черная? Вчера она светилась белым. — Кхм. Твоей родственной душе от чего-то больно. И чем темнее фраза, тем сильнее его боль. Обычно, ты можешь узнать это в своем сне. Увидеть, почему ему больно. Завтра расскажешь мне, а пока — отправляйся спать. — Да, куратор. — Пьетро пошел дальше и завернул за угол, открывая специальный ключ картой дверь и проходя внутрь. Его комната. Такая же, как и у прочих сотрудников и персонала. Рейнс того не подозревая, сам заложил семена сомнения в свой «проект».