Первая и последняя игра в жизни Натаниэля Морияма

      Наручники сдавливают запястья, Натаниэль бьется головой о бетонный пол. Он смотрит вверх, но не видит своих похитителей; волосы Веснински всклочены — еще часом ранее он самодовольно проводил Лисам экскурсию в Эверморе, а теперь был схвачен кем-то из своих недоброжелателей. Голубые глаза сияют пламенем негодования, которое сменяется желанием за себя постоять. Ранее он бы не стал так яростно вырываться, как сейчас. Впрочем, вероятно в далёком прошлом, устланном дымкой забвения, он был в действительности личностью неординарной.       Натаниэль напрягается, пытаясь вспомнить, что же с ним произошло десятком минут ранее, но в голове словно мартышка с барабанами скачет и смеётся в голосину, насмехаясь над ним. Впрочем, не нужно быть Вангой, чтобы знать: во всем виноват Рико. Никому более не было бы выгодно сейчас делать с ним столь отвратные вещи.       — Эй, младший, — голос незнакомый. Веснински смотрит на человека, заговорившего с ним, но не может разглядеть из-за темноты. — Ты слишком оборзел, маленькая шлюха.       — От шлюхана слышу, педик, — Натаниэль усмехается, а затем с противным звуком плюет в неизвестность. Попадает. От этого улыбка на его лице становится шире, а сам он начинает смеяться в голос, падая на спину.       Вот это хохма, конечно! Так беззаботно он плюет в лицо своего похитителя, насмехается над ним; любой адекватный человек на его месте стал бы переживать за себя, слушался бы указок и не смел глаз поднять.       — Сука, — слышится рычание оппонента. Воздух в комнате взмывает вверх, вслед за рукой, которая собирается Веснински вот-вот ударить, однако не тут то было. Маленький черт изворотлив: он выживал в гнезде около десятка лет, раскрыл себя, как одного из лучших инсайдов страны и не намерен был сдаваться так просто.       Стоило неудачнику начать опускать руку на него, Натаниэль нанес по ней удар коленом. Похититель был туповат — нападать на лежачего Веснински сродни с самоубийством. Бедра Ната были раскачены по максимуму, как и вся мускулатура. Слышатся ругательства, и Нат улыбается ещё шире. В кромешной темноте его улыбка не была видна, но отчего-то Третий был уверен — его соперник её отчётливо ощущает.       — Тебе просто повезло схватить меня, педик конченный, — Натаниэль одним резким движением встает на ноги, со всей дури пиная похитителя, — Странно, замужем тут я, а пидорас — ты. Кто подослал тебя, сучка?       Парень не отвечает, пытаясь снова схватиться за Веснински, но у него, конечно же, ничего не выходит — Нат снова пинает его, после чего тот улетает далеко в сторону.       Натаниэль вспоминает, как он показал Лисам весь отвратный муравейник, названный Вороньим Гнездом, как Лисы и Жан ушли осматривать поле, а Веснински впервые за долгое время, проведённое в больнице, наконец нашел время для душа. Вот только хуй там плавал и какой-то дебил ударил его чем-то тяжелым по голове. Вот и теперь этот придурок лежит перед ним, только вот теперь голова разбита, кажется, у него.       — Прости, прости. Никаких манер, знаю! — Натаниэль в кромешной темноте аккуратно находит стену, уткнувшись в нее плечом. Если идти вдоль неё рано или поздно он наткнётся на дверь, и сможет убежать отсюда. Впрочем, интересно, где же его закрыли. В Гнезде дохуя и больше мест, похожих на это — грязных, темных и сырых, — Надеюсь Рико хорошо тебе платит, потому что мой муж тебя ни за что не простит и тебе придётся менять страну.       — Ублюдок, — тяжело вздыхает поверженный человек, — ты мне ребро сломал.       — Твои проблемы, — сухо отзывается Нат, делая уже второй поворот налево, в поисках двери.       Интересно, в чем суть этого истязания для Ната? Темная комната замкнута, определённо навеивает воспоминания из детства. Когда Натаниэль только был продан в университет, Рико пытался его воспитать, закрывая в отвратительной комнате. Мучения и страх, пережитые им в то время нельзя забыть никогда. Изредка Нат задумывался — на какое количество осколков разбивается его сердце каждый раз, когда он попадает в такие ситуации. Он сломан; это нельзя отрицать, нельзя замаскировать. Никакая шпаклёвка не спасёт стену, названную Натаниэлем Веснински. В нем много ненависти, много зависти и много любви к тому единственному хорошему, что с ним происходило в жизни.       Он сгорал заживо, когда месяцами жил за закрытыми дверьми, он задыхался, когда Лола учила его разделывать трупы, он честно оплакивал Тею, которую самолично убил. Он жалел себя, которого когда-то сломал Рико, и он испытывал чувство омерзения к тому, как ради Ичиро пресмыкался перед японским выродком полгода.       Натаниэль находит дверь, когда делает третий поворот и не без труда открывает ее. Свет вовсе не жжет глаза; Нат считает это удивительным. Вороны Эдгара Аллана всегда были птицами ночи и кромешной темноты, питающиеся падалью и преклоняющиеся перед их Королем. Теперь король другой. Вот он, стоит и смотрит вперёд; шагает, хоть и страшно. Заручившись поддержкой клана Морияма, он может менять себя и всю команду. Страх не единственное, что может помочь команде побеждать.       Не смотрит Веснински назад, когда уходит из комнаты. Наручники все еще за спиной, но в них будет лучше. Его гениальная голова выдает гениальные идеи.

***

      Игра вот-вот начнется.       Эндрю чешет кончик носа, не заинтересованный происходящим вокруг. На нем традиционная форма университета Пальметто; он поднимает взгляд на воронов, что только начали делать разминку, однако не находит там ни одной рыжей головы.       Трибуны ликуют, громкая музыка, призванная развлекать народ, играет из каждого громкоговорителя. В вип зонах большие дядьки давно начали пить вино, заедая дорогущими закусками. Лисички танцуют, а фанаты ликующе подбадривают девочек своими кричалками, однако людей в черном намного больше, чем в рыжем. В целом, ощущалось все так, будто бы это была большая вечеринка. Вечеринка без главной звезды.       — Эй, — зовет Миньярд Дея, — где рыжий чёрт?       В любой другой ситуации Эндрю было бы вовсе не интересно что там произошло с игроком соперников. Ему даже на своих плевать, что уж говорить о других компаниях? Но вот отсутствие столь нашумевшей персоны, как Веснински, его подтолкнуло спросить.       Кевин от такого вопроса побледнел до состояния фарфора. Кто знает, что у него на уме?! Наверняка зассал, как и все остальные. Эндрю решил забить, как только увидел выражение лица Кева; очевидно тот не в курсе.       — Команды, стройтесь, — слышится голос судьи, — время бросать монетку.       На построение ушло меньше минуты; Лисы успели размяться и уже стояли на позициях, в то время как дисциплинированные вороны без лишних промедлений встали на свои места. Что ж, если оценить и сопоставить количество игроков двух университетов, то можно сделать выводы — Лисы малыши и ляльки с сосками. Вороны могут каждые пять минут делать замену и до конца матча повторов практически не будет.       Главное, на что стоит обратить внимание — Морияма был тих. Он не улыбался Кевину, не чувствовал себя звездой вселенной. Он был максимально молчалив и суров, что ему несвойственно. Рыжий всё ещё не вышел.       Это заметили и другие лисы, которые стали перешёптываться.       — Прошу лидеров команд выйти и бросить монетку…       Видимо, его сегодня не будет. Эндрю опускает взгляд в пол. Сегодня будет скучно.       — Куда идешь Морияма? — Натаниэль выходит из подземелья, чем вызывает множество криков ужаса.       На нем одни шорты. Руки связаны наручниками, ноги — босые. Его не тревожит, что он почти полностью обнажен. Пресса обращает внимание на шрамы на его теле, фотографы делают много снимков, а тому и плевать. Он идет в таком виде на глазах у тысяч людей. Музыка прекращается, множество перешёптываний образуют гомон.       — Что такое, мои хорошие булочки?! — Веснински кричит так сильно, что даже в отдаленных уголках стадиона слышно, — Неужели вы не ожидали, что под множеством одежды у меня может быть это?! Какие вы забавные! Рико Морияма, самый настоящий садист, не знали?!