ōsanbashi

Неоновая вывеска над баром уже не резала глаз. Они специально выбрали этот — рангом пониже, с более дешевым алкоголем и откровенно дерьмовым фейс-контролем на входе, следившим лишь за тем, чтобы в помещение попадали хотя бы совершеннолетние. Потому что сидеть в пустом дорогущем баре с хорошо выдержанным виски смысла не было — хотелось шума, громкой музыки, гула голосов. Но кто вообще ходит на День Святого Валентина в бары? Разве что снять кого-то. Ну, и молодежь, среди которых даже были парочки. «Потеряли они всю романтику», — говорил Сасара. В планы Аохитсуги на самом не входило подцепить себе кого-нибудь, скорее просто повеселиться. С расчетом на то, что после -дцатого шота к нему полез бы целоваться Нуруде, и Саматоки бы героически отвёз его домой, потратившись на дополнительные чаевые таксисту, как невольному свидетелю того, как его друг лезет к нему на заднем сидении автомобиля. Сасара знал меру в алкоголе, но в такие вечера мог уйти в отрыв, и тогда его взгляд туманился, а на языке вертелось имя всегда одного и того же человека. Саматоки знал, что в Осаке у Нуруде был друг, похожий на него, это в общем-то все. Сасара об этом больше никогда не распространялся, а Саматоки не спрашивал. Иногда старший зависал, смотря на Аохитсуги, будто вспоминал что-то, а потом поспешно выдавливал лыбу. Пусть он и профессиональный комик, но Саматоки всегда знал, когда она фальшивая. Что-то в этой улыбке было не правильное, но они молча договорились не спрашивать о прошлом друг друга. Кажется, у обоих оно было тяжелое. — Остынь, приятель. Я не.. Рошо? Как там его звали, короче. — Да-а.. Ты не Рошо Тсу-тсу-джи-мо-ри.. Он очки носит.. Ты пробовал? — Пробовал что? — Очки, Саматоки! — Нахуя мне очки? Я и так хорошо вижу. — Они лицо смягчают.. Сасара перекатился на другой бок, развалившись на своей кровати. — Очки-очки.. Саматоки, надень очки! — Где ж я тебе их возьму? — В ящике! Во-о-он там. Саматоки действительно нашёл в ящике стола очки: круглые с обычными стёклами, без диоптрий. — Эти? Сасара выхватил их из рук и потянул Аохитсуги на себя. Он сел рядом, и спустя пару попыток не получить оправой в глаз очки все таки оказались на Саматоки. — Похож? — М? — На друга твоего? Похож? Сасара пододвинулся ближе. Волосы Саматоки растрепались, и вся его идеальная укладка пошла насмарку. Нуруде несколько раз попробовал снова уложить их назад, но получалось нелепо, и волосы падали обратно на лоб. Саматоки хихикнул. Вышло как-то само собой, ведь за этим было действительно забавно наблюдать. Может, он и разозлился бы, но.. это же Сасара. — Глаза.. — Глаза другого цвета? — Нет, тоже красные. Саматоки даже захотелось увидеть этого парня, хотя бы на фото. Какое-то удивительное сходство. Может он его потерянный близнец, кто знает? Тем не менее, в квартире Сасары не было ни одной рамки. Старший покачал головой и снял с него очки, оставил в покое волосы.. Но не отодвинулся. Он долго и в упор смотрел на Саматоки, а потом поцеловал. Аохитсуги не успел отреагировать — ему не дали шанса ни отодвинуться, ни ответить на поцелуй. — Зачем? Сасара пожал плечами. — Хотел сравнить. — И как, похоже? — Честно, он целовался лучше. Оба рассмеялись. — Ну и ты, знаешь, не тот, кого хотелось бы целовать четырнадцатого февраля. Сасара откинулся на подушку с закрытыми глазами. — Так и почему ты не с тем, кого хочешь поцеловать сегодня, Саматоки? — Что? Нуруде подтащил чужую кожанку, валявшуюся сбоку, и достал из внутреннего кармана самодельную валентинку. — Ты весь день ее с собой таскаешь! — Да я просто выложить не успел. Сасара покосился на него полузакрытыми глазами. — Позови его хотя бы прогуляться! — Ты время видел? Он из Икебукуро же целый час добираться будет. — Раз он подарил валентинку, то уж до Йокогамы точно доедет. Логика Нуруде не была так ясна и прозрачна, как хотелось бы. То есть — Ичиро правда не зассал и подарил ему валентинку. Но как это должно гарантировать то, что он обязательно оставит братьев и сорвётся на последний поезд до Йокогамы? — Хоть у кого-то сегодня должен быть поцелуй любви! Сасара вытряс из его куртки смартфон и особо не церемонясь нашёл контакт Ичиро. Но нажимать кнопку вызова было, конечно, опрометчиво. За такое можно и схлопотать в нос. К сожалению Саматоки и счастью Сасары, Ямада слишком быстро взял трубку. — Алло? Саматоки-сама? — Привет, Ичиро.. В общем, э-э, не хочешь в Йокогаму заскочить? — Сейчас? — Типа того. — Хорошо, Саматоки-сама. Я постараюсь успеть на поезд. — Отлично.. Э-э.. Жду. Так быстро трубку Саматоки ещё не сбрасывал. Жесть, как-будто это ему тут семнадцать. Но логика Сасары вдруг стала ясна и понятна. А этот дурак на окосевший взгляд Саматоки выдал что-то философски-пьяное вроде «влюблённые часов не наблюдают». Чтобы хоть немного отрезветь, Саматоки добирался до станции пешком.

and i was thinking on the drive down any time now he's gonna say it's love you never called it what it was all too well — taylor swift

— А как Вы узнали, что я именно на эту станцию приеду? — Я же не дурак. На платформе никого особенно не было, кроме них и редких офисных работников, приехавших домой из Токио. На самом деле, он понятия не имел, почему пришел именно сюда. Зов сердца, не иначе. — От Вас пахнет алкоголем. — И что? Я взрослый уже. Ичиро пожимает плечами. — Не люблю пьяных. Саматоки кивает. Он тоже не любит пьяных. — Я не пьян, Ичиро. Наконец выйдя на главную улицу, ведущую к берегу, Саматоки смог разглядеть младшего. Было чувство, что звонок застал его не в самой спокойной обстановке. Аохитсуги обратил внимание на его руки: — И где ты так? — Ну, мы с Куко.. — Ясно. А гипмик тебе на что? — Вся эта политика слов.. Не совсем моё. — Словами многое можно донести. — Многое, но не всё. Саматоки промолчал, поэтому Ичиро продолжил говорить: — То есть, я понимаю, что так они избавились от оружия. Но разве гипмик не такое же оружие? — Наверное, ты прав. Урон он может нанести мощный. И использовать его могут не только в.. благих целях. — Просто ружьё стреляет молча, а используя гипмик приходится вкладывать всю ярость в слова. — И тебе это не нравится? — Я плохо умею в слова. — По тебе не и скажешь.. Валентинка мне понравилась. — О, вы прочли.. Аохитсуги непонятно хмыкнул в ответ, а сам всё смотрел на чужие разбитые костяшки. Их надо бы помыть и обработать. Может, ещё что-нибудь.. Так делала когда-то в детстве мама: целовала, где болит, и говорила, что теперь болеть не будет. Саматоки никогда не понимал, как именно это должно помочь, но и не мешал никогда. На самом деле, всё проще. Он понял это, когда сам стал взрослым. От станции Каннай вдоль пустых улиц тянулись заполненные из-за праздника ресторанчики. И не удивительно, отсюда открывался красивый вид — до Осанбаши минут пятнадцать быстрым шагом. Почти всё время до пирса они шли молча. Саматоки достаёт мятую пачку сигарет из кармана узких драных джинсов, хлопает по второму в попытках нащупать зажигалку — не находит. Роняет тихое, но совершенно пустое «блять». — Курить вредно. Ичиро смеётся, но вместе с этим встает с парапета набережной и выуживает из кармана свою. — Откуда у тебя? Тут же напрягается Саматоки, а зажигалку все равно принимает, едва касаясь чужих холодных пальцев. Мальчишка безалаберно пожимает плечами. Саматоки думает, что Ичиро похож на снегиря. Такой же маленький, с черным оперением и красным брюшком, как его толстовка. Это напомнило о детстве. Когда родители были еще живы, в их с Нэму комнате, за окном, висела небольшая кормушка. Весной и летом туда особенно никто не прилетал, но каждую зиму там проводила пара пушистых снегирей, которых они с сестрой кормили с рук. — Обещайте, что бросите курить, — говорит вдруг Ичиро, не поворачивая головы и не переставая слабо улыбаться одними лишь уголками губ. — С чего бы мне? — Я тогда тоже что-нибудь пообещаю Вам. Ичиро забирает истлевшую почти до фильтра сигарету из пальцев Саматоки, тушит ее об асфальт кроссовкой и наконец-то смотрит. — Прямо что угодно? — слабым голосом отзывается старший. — Прямо что угодно. Саматоки задумчиво кивает, отводя взгляд обратно к воде. Набирает холодного воздуха в легкие, а взглядом пытается высмотреть что-то на соседнем берегу.. Было немного туманно, волны рассыпались об пирс ледяными брызгами. Залив сегодня почему-то казался неприветливым и равнодушным. Ичиро же совсем ещё ребёнок. Пусть и.. самостоятельный довольно. Саматоки не имеет права делать с ним всё, что хочет. Ямада редко позволяет себе быть таким по-юношески открытым и даже озорным. Рядом со старшим он, наверное, чувствует себя в безопасности. Саматоки понимает этого парня: ему очень рано пришлось стать взрослым. Для себя, для братьев. Для выживания. У него тоже отобрали детство. И это не то, что должно взваливаться на плечи ребёнка. Ебучая несправедливость. Почему Ичиро? Почему Нэму? Почему он сам? Взрослые — отвратительные. И если в нем, в Саматоки, Ичиро видит взрослую фигуру, взрослого, то он из кожи вон вылезет, но станет этой фигурой в его жизни. Станет хорошим взрослым. Тем, кому можно доверять. Ичиро нужно защищать. Дать побыть ребёнком. Побыть младшим. Побыть тем, о ком заботятся, а не тем, кто заботится о других. Может ли тогда Аохитсуги позволить себе.. Может ли он позволить себе хотя бы его поцеловать? Будет ли это первым поцелуем Ичиро? Он же симпатичный.. красивый. У него уже должен был случиться первый поцелуй. Саматоки не хочется становиться его первым впечатлением. Потому что первое впечатление всегда самое яркое, самое запоминающееся. И эта юношеская влюблённость.. Она имеет свойство оставлять свой след на людях. Аохитсуги наклоняется и.. не целует. Он проверяет. Ичиро не закрыл глаза, не потянулся в ответ. Но посмотрел прямо в глаза, вопрошающе. Мол, и что Вы собираетесь делать дальше, Саматоки-сама? Саматоки, наверное, никогда не выиграет такому взгляду. Полное поражение. Капитуляция. Белый флаг. А ведь это всего лишь семнадцатилетний парень в толстовке и смешно сидящих джинсах. Всего лишь. Всего лишь Ичиро. — Не думаю, что смогу бросить, — вместо всего отвечает Саматоки и тоже улыбается.