Кошмары

Эйден подрывается с кровати, загнанно дыша и сжимая в кулаке простынь. Ощущение бесконечного падения в пропасть и безжизненный взгляд Хакона, скрывающийся за телами напавших на него заражённых, всё ещё стоит перед глазами. Он поворачивает голову в сторону второй половины кровати. Идеально убранной и заправленной так, словно никого здесь и не было всё это время. Эйден хрипит, пытаясь вдохнуть и успокоить загнавшееся сердце. Это был всего лишь кошмар, Хакон наверняка просто рано встал или вообще не ложился и бродит сейчас где-то. Бродит. Где-то. Стараясь унять дрожь в руках, Эйден хватается за рацию. Подступающая паническая атака сжимает горло. — Хакон, приём… — Эйден едва понимает, что этот хриплый, сорванный голос принадлежит ему. Кажется, что он всё ещё спит и не может проснуться. — Хакон, ты меня слышишь? — второй зов получается ещё более жалобным, чем первый. Всепоглощающий ужас медленно наполняет каждую клеточку тела. Ответа нет. Эйден чувствует себя ребёнком, потерявшимся между реальным миром и своими фантазиями. Конечно Хакон не ответит. Но, вопреки своим же мыслям, Эйден не оставляет попыток, раз за разом повторяя имя в рацию. — Эй…ден… — неожиданно раздаётся сквозь помехи. Пилигриму на мгновение кажется, что он сошёл с ума и начал слышать голоса с того света. — Эйден, ты в порядке? Черт… — что-то с грохотом падает. — Буду через семь… Пять минут. Сядь ближе к уфэшке, я скоро. Эйден в неверии распахивает глаза и послушно сдвигается ближе к лампе. Кошмарный сон медленно отступает. Слёзы облегчения срываются с ресниц. Спустя несколько минут наконец-то знакомо скрипит дверь, слышатся быстрые шаги, и в проёме появляется высокая фигура. — Хакон, — медленно выдыхает Эйден, глотая слёзы и неловко пытаясь стереть их с лица. Выглядит он, наверное, ещё хуже, чем чувствует: взлохмаченные волосы, потная мятая футболка, трясущиеся руки, судорожно сжимающие корпус рации. — Ох, Эйден, — тёплые мозолистые пальцы аккуратно стирают дорожки слёз и притягивают пилигрима к себе в объятия. — Снова кошмары? — Прости, я так испугался… Ты не отвечал, и я подумал… — Эйден пытается связывать слова в цельные предложения, пусть и обрывочные. Под пальцами перекатываются чужие мышцы, а под ухом гулко бьётся сердце, и пилигрим целиком сосредотачивается на этих ощущениях. — Это ты меня прости. Я дважды умудрился уронить и едва не потерять рацию, — Эйден не видит, но знает, что Хакон усмехается, растягивая губы в чуть кривой улыбке. — В следующий раз оставлю тебе записку, чтобы ты не накручивал себя. — Спасибо. Сквозь подступающую дрему Эйден чувствует, как Хакон отстраняется, и непроизвольно тянется за ускользающим теплом. — Тише, тише, — смеётся Хакон, успокаивающее целуя его в лоб. — Я скину одежду и пару вещей. Эйден сквозь полуприкрытые веки следит за тем, как Хакон скидывает сумки в угол комнаты, снимает ботинки и куртку. — Нравлюсь? — Хакон играет мускулами под обтягивающей футболкой и смеётся, видя смущённый взгляд Эйдена. — Да. Эйден легко позволяет утянуть себя в импровизированную кровать из матраса и пары одеял, чтобы свернуться под боком у Хакона и получить поцелуй в кончик носа. В ответ Эйден приподнимается на руках и слепо целует Хакона куда-то в челюсть. Вибрация чужого смеха ощущается прямо под ладонью, где-то возле мерно бьющегося сердца. Хакон поворачивается к Эйдену всем корпусом и целует уже по-настоящему, в губы, со всей нежностью и любовью, которую они делят на двоих. — Всё, спи, Эйден, — Хакон устало откидывается на подушки с улыбкой на губах. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — счастливо отвечает Эйден и наконец-то засыпает, на этот раз точно без кошмаров.