***
— Чимин, — ладонь Чонгука опускается на руку омеги, лежащую на рычаге передач. — Тебя действительно волнует, что со мной произошло? Тот на мгновение переводит взгляд, в котором можно прочесть многое и даже больше, но говорит совсем не то, что хотел бы услышать Чонгук. — Нет. Мне абсолютно всё равно, где и с кем ты зажигал. Меня ведь это не касается. Невыносимо. Эти слова холодят душу альфы. А чего он вообще ожидал? Что Чимину дело есть до его личной жизни и каких-то там омег в ней? Его трагическая история любви действительно касается только его самого. Зачем кому-то вроде Чимина знать это, а тем более переживать за разбитое сердце альфы? — Это хорошо, — рявкает Чон, отворачиваясь к окну и больше не произнося ни единого слова. В голове невольно всплывают тягостные воспоминания, что до сих пор ранят его душу. Пак фыркает в ответ на это и включает свой плейлист, позволяя Чонгуку отвлечься от навязчивых мыслей. Альфа тупит взгляд в окно, безразлично поглядывая на суетящихся, как муравьи, людишек и уже через несколько кварталов убеждает себя, что это всё к лучшему. Неужели было мало Кевина, что проехался по Чонгуку, как бульдозер, оставляя после себя рваные раны? В конце концов, это то, от чего он бежал, и каждый раз вспоминать о собственной глупости и наивности сил больше нету. Он и так истерзал укором свою самооценку. Куда больше? Сейчас ему не нужны лишние эмоции в то время, когда мозг должен быть трезв и расчетлив. — Ты не против куда-то заехать позавтракать? Я с вашими разборками не успел перекусить, — отвлекает тихий голос, что будто боится нарушить тишину. — У меня дома можешь выпить кофе и йогурт съесть, — не поворачивая головы, хотя они остановились на очередном светофоре, альфа поглядывает на разъедающий зрачки красный цвет, что в следующую секунду меняется на желтый. Он намеренно выстраивает между ними стену, чтобы иметь возможность качественно выполнять свою работу. Так проще. Так легче… Наверное. Но когда по салону вновь распространяется терпкий запах фундука, внезапно становится не по себе. Он один чувствует этот аромат, что заставляет его собственные рецепторы бить тревогу? Какого хрена ему вообще есть дело до настроения Пака? Блять! — Чимин, у тебя скоро течка? — внезапный вопрос видимо застает омегу врасплох, потому что его глаза приобретают форму теннисных шаров. — Чего? Какого черта? — тот визжит в возмущении, немного заикаясь, что злит его ещё больше. Омега шумно вдыхает кислород в легкие, а потом так же шумно выдыхает, скорее всего, чтобы успокоиться. — С каких пор альфы стали настолько бестактны? — говорит уже ровным, но строгим тоном, отодвигаясь от Чонгука, хотя и сидит на другом сиденье. Он давит ногой на газ, позволяя Поршу сорваться с места так, что Чонгук чувствует запах паленой резины. — Твой запах усиливается. Мне нужно знать, чтобы быть к этому готовым. Не хватало мне ещё от озабоченных альф лопатой отбиваться, — что заставляет омегу повернуться — понять сложно. То ли равнодушный тон, которым альфа это произнёс, то ли пристальный взгляд, устремленный на белокурого парня. — Ты не мой альфа, чтобы я отчитывался перед тобой, — его возмущение, видимо, добегает до наивысшей отметки. Щеки снова розовеют, а из ушей будто идет пар. Пак ерзает на кожаном сиденье, что вызывает ещё больше подозрений у альфы. — Не хватало. Я люблю покладистых омег, нежных и внимательных к альфам, — парирует Чон, тут же выравнивая счет в их никому не понятном баттле. — Что ж, скорее всего тот омега, с которым ты замутил, именно такой, раз ты забыл о клиенте и нарушил этику, — а это уже удар ниже пояса, к которому альфа не был готов. Его самолюбивое эго трещит по швам, а причина тому — Пак чтоб тебя черти побрали Чимин. Гук делает глубокий вдох, настолько глубокий, что грудь вздымается кверху, а потом плавно оседает. Салон машины наполняется запахом коньяка, который странным образом перемешивается с нотками фундука и молочного шоколада. Чимин как-то шумно сглатывает, бросая робкий взгляд на альфу, и снова отворачивается, глядя на дорогу. — Насколько я понял, тебе всё равно, где и с кем я провожу свой досуг. Тогда к чему этот разговор? — подобный тон срывается с уст Чонгука впервые, делая омегу уязвимым. Он сильнее хватается за руль, что уже скрипит под небольшими пальцами, в поисках опоры. — Я не собираюсь отчитываться перед тобой, кого приглашаю к себе в постель, — желая его добить, добавляет альфа. Он, запрокидывая назад голову и расставив ноги, съезжает немного вниз по сиденью, принимая расслабленную позу, демонстрируя свое пренебрежение. — Больно надо было, — фыркает омега в ответ, нажимая на газ и резко объезжая машины на большой скорости. Благо у него спорткар с хорошей подвеской и устойчивостью, а то их бы уже занесло. Далее в салоне опять наступает тишина. Спорить Чонгук не видит смысла, как и продолжать этот нелепый разговор. Фьюжн их запахов немного ослабевает, и альфе становится легче дышать. Всё-таки их природные запахи очень подходят друг другу и в миксе дурманят его самого, непонятным образом расслабляя тело и создавая неведомое ранее умиротворение.***
Навигатор в машине Чимина оповещает, что они прибыли в пункт назначения, а экран бортового компьютера гаснет, как только омега выключает авто. Он поворачивает голову, глядя на отстегивающего ремень альфу, а потом возвращает внимание к своему плейлисту. — Надеюсь, ты быстро, как и обещал, — бросает, включая любимую композицию, откидываясь спиной на кресло и прикрывая глаза. — Быстрее зайдем — быстрее выйдем, — голос Чонгука звучит строго, поэтому омега опять открывает глаза и поворачивает голову в его сторону. — Чего сидим? Пошли давай. Перечить и огрызаться у Чимина в крови, а ещё делать всё наперекосяк альфийским желаниям. Это его отличительная черта, которую он не раз демонстрировал не только чужим, но и своему мужчине. Юнги в первое время пытался прогнуть омегу под себя, но потом просто смирился, понимая, что ничего не может с этим поделать. Характер у его пары не сахар. — Ещё чего?! Не хватало мне по чужим квартирам шататься. Я тебя в машине подожду. — Больше я тебя одного не оставлю. Привыкай к моей компании 24/7, — рык альфы слышно, пожалуй, даже на улице, отчего омега подпрыгивает в кресле, выпячивая свои голубые глаза. От резкого движения один локон его челки опадает на пушистые ресницы, и Чимин пытается его зачесать назад. — Сейчас, разбежался! И вообще, с какого это хрена ты так поверил в себя? — Я — твой телохранитель, если ты вдруг случайно забыл. Хотя, смотрю, у тебя вообще с памятью есть проблемы, — между ними будто мелькают молнии, и Пак отмечает, что ещё никто так не выводил его из себя. Этот альфа такой бесячий, что хочется ему настучать ладошками по голове. Хотя нет, лучше сразу сковородкой заехать с размаху. Той, что с тройным дном, на кухне в доме у них с Юнги. — И что? Может ты и в туалет со мной будешь ходить? — сучка внутри омеги просто ликует от каждого сказанного с подобной интонацией слова. А ещё больше, когда Пак переводит на своего бодигарда взгляд, видя, как у этого брутального мужика уже двигаются желваки. — И не только в туалет. Я и спать буду на соседней постели, если того потребует ситуация. — Чего?! — Чимин давится воздухом от возмущения, представляя, как этот шкаф ходит за ним по пятам. — Последний раз говорю — пошли, — странно, но невзирая на бешенство в глазах альфы, его тон звучит весьма спокойно. — Ага, щас! — руки на груди омеги зажимаются в замок, и он деловито надувает губы и опять закрывает глаза, игнорируя все просьбы альфы. — Окей, как скажешь, — Чимин слышит, как открывается дверь авто, потом громко закрывается, оставляя в салоне лишь шлейф их смешанных запахов. Проходит буквально пара секунд, и звук открывающийся двери уже слышен со стороны водительского сиденья, а за ним следует рык: — Сам напросился. Я предупреждал! Омега не успевает даже опомниться, как груда мышц наклоняется прямо у его носа, заставляя почти что захлебнуться запахом кофе с коньяком. И пока Чимин вжимается в сидушку и старается не дышать, зажмурив глаза, его отстегивают и резким движением тянут на улицу, выволакивая из машины, как какого-то щенка. Через секунду он чувствует на своем теле сильные руки, что закидывают его на плечо, заставляя болтаться, как сосиска. — Придурок! Пусти меня, — брыкается он изо всех сил, ударяя альфу по спине, но у того лишь напрягаются мышцы, отчего становится больно ладоням. — Животное! Чонгук продолжает игнорировать оскорбления и смешные, по его мнению, попытки нанести ему увечья. Закрывает авто, ставя его на сигнализацию свободной рукой, в то время как легко удерживает омегу на своем плече, придерживая другой. Чимин поднимает голову, в поисках кого-нибудь, кто может ему помочь, но натыкается на довольные улыбки двух пожилых омег, что сидят у подъезда на лавочке. — Добрый день, Чонгуки, — доносится до ушей Пака. — Правильно, иногда с нами нужно именно так, — в этот момент приходит осознание, что помощи ему не дождаться, а значит, остаётся только громко орать. — Помогите! Кто-нибудь! — и эта попытка заканчивается очередной неудачей, потому что омега ощущает смачный шлепок по своим ягодицам, коим его припечатывает большая ладонь. — Блять, ты что, вообще рехнулся? У меня же останутся синяки. — Значит, закрой рот и веди себя тихо, а то я могу повторить, — голос альфы на диво спокойный. Даже обидно как-то. Ему чё, совсем всё равно на действия Пака? — Поставь меня на землю, животное. Я сам умею ходить. — Сразу бы так, — альфа скидывает омегу с плеча, будто мешок с картошкой, даже не заботясь о том, как тот приземлится на пол. Ах, нет. Все-таки подхватывает его под локоть в последний момент, не позволяя Чимину грохнуться на пятую точку. Захват на руке становится достаточно сильным, альфа толкает омегу в сторону лифта, а потом и в саму кабину. — Что за манеры? Я думал, ты более культурный человек. — Я тоже видимо в тебе ошибся. Считал тебя умнее, — ухмылка на лице альфы бесит омегу ещё сильнее, чем все эти грубые жесты. — Хам! — фыркает он, надувая губы и складывая руки у себя на груди. — Истеричка, — тут же летит в ответ, и Чимин уже просто не знает, чтоб ещё такого колкого добавить. Решает, что лучше помолчать и не травмировать ещё больше свою внутреннюю сучку. Табло с обозначением этажей меняется почти каждую секунду, в кабине наконец-то царит тишина. Чимин искоса поглядывает на альфу, что оперся на железную кабину спиной и отстраненно рассматривает потолок. Впервые омега чувствует, как его чары и манипуляции не действуют на противоположный пол, что бесит ещё больше. Легкий толчок и негромкий звон оповещают о прибытии на нужный этаж, а как только двери открываются, Пак снова ощущает на своем предплечье сильную хватку. Он дёргает плечом, пытаясь скинуть ненавистную ладонь, и в этот раз ему это удается. — Квартира 112, — его пропускают вперед, определяя вектор движения, и уже через минуту они стоят у железной двери. — Проходи, — альфа делает жест вежливости, снова пропуская Чимина вперед. Правда, в следующую секунду дверь закрывается, а ключ-карта кладется в карман спортивок альфы. Все пути к бегству перекрыты, вот досада. — Кофе сделать или ты уже перехотел? — Сделай. И йогурт я тоже буду, — бросает омега, по-хозяйски проходит в гостиную, оглядывая жилище альфы. На удивление, в нём достаточно чисто. Омега специально выставляет указательный палец и проводит им по навесной полке у телевизора, а потом поднимает брови, видя, что палец остается чистым. И тут пытается быть сучкой, желая придраться хоть к чему-нибудь. Где-то на кухне слышен гул кофемашины и доносящийся легкий аромат. — Ты же латте пьешь… — звучит больше как утверждение, чем вопрос. Остается только догадываться, откуда Чон знает любимый напиток омеги. В квартире все пропитано запахом альфы, который врезается в легкие и будоражит омегу, заставляя сердце стучать быстрее. Низ живота начинает тяжелеть и Чимин задумывается, что его задержка скоро найдет выход. Он садится на диван, закидывая ногу на ногу, продолжая рассматривать чужое жилище. На полочке у телевизора стоят старые пластинки — такие в слегка потрепанных картонных футлярах, явно хранящиеся тут не один год. Несколько детских фотографий Чонгука — одна с каким-то мужчиной, пожалуй, с отцом. Они слишком похожи, как две капли воды, особенно сейчас. Чонгук был очень симпатичным малышом, видимо, его волчата будут такими же милыми. Самая большая в красивой рамке, где Чон в обнимку с парнем, который очень знаком омеге. Да это же Намджун, одноклассник и друг Юнги. Что странно — это единственное фото, где альфа улыбается такой искренней и красивой улыбкой, не мелькавшей за время их знакомства ни разу на его лице. — Ты знаешь Намджуна? — не сдерживая своего любопытства, Чимин подаёт голос, продолжая смотреть на фото. Из-за угла появляется альфа, такой же потрепанный, как и час назад, но омегу его вид ничуть не смущает и совсем не отталкивает. Странно, но желание помочь ему умыться, переодеться и обработать разбитую губу он ощутил ещё дома. Сейчас оно приобретает ещё большие масштабы, до зуда в подушечках пальцев. Высокий стакан с латте опускается на столик перед Чимином, с ровными слоями взбитого молока и черного кофе. Рядом ставится тарелка со стаканчиком йогурта и небольшой чайной ложечкой. Альфа не шутил, когда говорил, что покормит омегу. — Да, он мой родственник. Родной брат отца. — Но он же Ким, я точно знаю, а у тебя фамилия Чон, — смекалке и смелости Чимина может позавидовать даже сам Чонгук. Это же надо, сообразил. — Такое бывает, — альфа, понурив голову присаживается на небольшой пуфик, прямо напротив омеги. — Не собираюсь это с тобой обсуждать, — в его глазах одновременно видны и грусть, и злость, но резкость ответа бьет в самое сердце. Чимину неприятен такой тон. — Больно надо было, мне до тебя дела нет, — фыркает он и придвигает к себе латте, немножко отсербнув. — Ешь давай, — рык в ответ заставляет его вздрогнуть, хотя скорее не от испуга, а от утробной хрипотцы, которая странным образом будто требует подчинения. — Сейчас мы поговорим и я пойду в душ, а ты будешь сидеть и ждать, пока я соберусь. Тебе ясно? — Нет. С чего это вдруг ты раздаешь команды? — сучка внутри, что время от времени имеет возможность поспать, видимо, сегодня отдыхать не собирается. Или не рядом с этим альфой, постоянно провоцируя того и норовя хоть как-то задеть. — Я сейчас скажу один раз и повторять больше не буду, — альфа наклоняется вперед и ставит руки на стол. Он нависает над Паком, как грозовая туча, время от времени стреляя молниями в сторону омеги своими черными глазами. — Во-первых, я твой телохранитель и отвечаю за тебя, а значит, ты должен меня слушать и слышать. Если ты до сих пор не понял — игры закончились! Всё из невинных сталкерских смс перешло в реальные угрозы. Хочешь валятся где-то в грязном переулке с перерезанным горлом — валяй! Могу выпустить прямо сейчас. Без проблем, если ты не дорожишь своей жизнью, то мне и подавно она не нужна, — все эти слова разносятся по гостиной, давя на психику омеги и впервые провоцируя задуматься. — Я уже понял, что тебе на всё плевать, — огрызается он, после того, как получил под дых равнодушием напротив. — Мне не плевать. Просто время и силы тратить не хочу на человека, который не дружит с головой. Детский сад устроил, хотя корчишь из себя взрослого и самодостаточного омегу. Так макать себя лицом в салат Чимин ещё никому не позволял. Самовлюбленный, хамовитый мужлан — это пока всё, что хочется выплюнуть альфе в лицо, но Чимин ничего не предпринимает и не говорит ни слова. Выжидает. Даёт немного времени насладиться своей ложной властью, чтобы потом размазать его и растоптать. — В то время, как я нянькаюсь с тобой, могу помочь тому, кто действительно в этом нуждается, — альфа делает ещё один глоток крепкого кофе, аромата которого в комнате и так предостаточно. Терпкие нотки усиливаются настолько, что Чимину хочется чихнуть, но он прищуривает глаза, наконец-то выпуская свою сучку наружу. — Так в чем же дело? Почему ты тогда сидишь здесь, со мной, а не охраняешь своего драгоценного омегу, которого вероломно увел у работодателя? — в гостиной повисает тишина, а Чимин внезапно осознает, что, кажется, перегнул палку. — Можешь валить на все четыре стороны, — произнесенные хрипло, на надрыве переполняющих чувств слова режут слух, будто вонзая в грудь Чимина широкий тесак. Чонгук медленно поднимается со своего места, засовывает руку в карман спортивок, а выудив из него ключ-карту, бросает её на стол. Рядом ставит чашку с недопитым напитком и, не глядя больше на омегу, уходит в направлении другой комнаты, видимо, спальни. Пак лишь поворачивает в его сторону голову, провожая того печальным взглядом, впервые внезапно чувствуя боль другого человека, которая разрывает его самого.***
Смывая запекшуюся на шее кровь, Чонгук ловит себя на мыслях, что, невзирая на обеденное время суток, он уже устал. Устал от этого дня, от невыносимо бесящего его омеги, который вызывает такой невероятный спектр эмоций и чувств, что Чону уже много. Впервые много этого всего! Понять он себя не может, как не пытался. Ответить на сотни вопросов себе он тоже не в силах. Он закрывает глаза и позволяет прохладным струям воды биться о его голову, спускаясь крупными каплями по напряженному телу. Сейчас он наконец-то упадёт в свою постель и выспится, как следует, а завтра заберёт свои вещи и пошлет эту сумасшедшую парочку на все четыре стороны. Пожалуй, вернуться в бар Намджуна не такая уж и плохая идея. Там гораздо спокойнее, чем рядом с этим красивым омегой, у которого такие завораживающие глаза и манящие губы. Он хрупкий и в то же время весьма воинственный. Необычный. Непохожий на всех тех омег, с которыми когда-то был знаком Чон. — Что?! — глядя на себя в зеркале, альфа наконец-то осознает, в какую степь завели его размышления, и пугается собственных мыслей. В голове всплывает образ беззащитного омеги, которого он крепко обнимал в своих объятиях, покачивая и успокаивая на больничной постели. Такого хрупкого и сломленного, но в то же время вкусно пахнущего, как никто другой. Сердце непроизвольно сжимается в тоске, и альфа уже жалеет о сказанных в эмоциях словах. Пак, скорее всего, уже ушел, оставаясь один на один с преследующими его ублюдками, а Чонгук это позволил. Нет, он не просто позволил — он сам его на блюдечке им отдал. Вот такой он профессионал. Ничего не скажешь. Собственные эмоции опять взяли верх, позволяя старым ранам воспалиться, чтоб в очередной раз забыть, кто он есть. Почему же до сих пор ему так больно? Альфа наматывает на бедра слишком уж короткое полотенце и, лохматя мокрые пряди другим в попытке их подсушить, выходит из ванной комнаты, направляясь на кухню. Босые стопы шлепают по ламинату и Чонгук не сразу замечает, что он в квартире не один. Только наткнувшись на изумленный взгляд голубых глаз и чуть приоткрытый от удивления рот, понимает, что его внешний вид не подходит для приёма гостей. Чимин не ушел и сейчас стоит, видимо, пребывая в шоке, в его гостиной, разглядывая обнаженный торс альфы. — Прости, — звучит одновременно. И если Чон стоит гордо расправив плечи, то Чимин краснеет и отводит в сторону взгляд. — Я уже не рассчитывал тебя увидеть, — фыркает альфа, который минуту назад думал совсем о другом. — Но коль ты остался, думаю, хочешь поговорить? — Не то, чтобы я жаждал выяснять отношения, но я тут подумал и решил, что был не прав. Прости, — омега опять поднимает на альфу свой взгляд и смотрит этими пронзающими душу глазами. В них целый океан и ещё что-то такое, что вызывает внутри груди пожар. — Я не должен был затрагивать тему… Ну, про того омегу. Это не моё дело. Больше не буду. Правда, прости, — несмотря на его пронзительный взгляд, выглядит он сейчас больше как нашкодивший мальчишка лет эдак семи. — Ладно, проехали. Сейчас переоденусь и вернусь, — бросает альфа и, развернувшись, уходит обратно в комнату, оставляя за собой право поменять вектор разговора. Он тоже не хочет больше ссор и этих бесконечных перепалок, хотя и уверен, что этот омега неисправим. Уже через пять минут Чонгук возвращается в гостиную с уложенными назад волосами и в черном костюме, по его мнению, именно так должен выглядеть бодигард. Ссадины и синяки на лице слегка замазаны, а разбитая ранее губа уже немного затянулась, хотя до сих пор подпухшая. В принципе, если знать, чем этот брутальный альфа занимается по жизни — его внешний вид вполне соответствует роду деятельности. На удивление, омега уже снял свой кардиган и сидит, раскинув руки на спинку дивана, чувствуя себя как дома. Он смотрит какую-то передачу о путешествиях и слегка покачивает закинутой ногой. Чонгук обходит мягкую мебель и, взяв валяющийся на диване пульт, выключает телевизор. — Что за? — брови омеги опять становятся домиком от недовольства, и он пытается отобрать у альфы пульт. — Если ты остался, давай кое-что проясним, — Чонгук уворачивается и снова садится напротив, решая, что кто-то из них все-таки должен быть взрослым не только по возрасту, но и в ментальности. И это, конечно же, он. — Чимин, скажи, ты действительно не понимаешь риски? — О чем ты? — бурчит омега, привычно закрываясь жестом сложенных рук на груди и надутыми губами. — Скажи мне: как давно начали приходить сообщения с угрозами? — голос альфы спокойный, и, наверное, это реально действует на Пака положительно. Он опускает руки, устраивая их на колени, и тяжело вздыхает, скорее всего, собираясь с мыслями. — Если честно, я точно не помню. Но… наверное, месяца три назад я получил первое смс. Я тогда вообще не придал этому значения. Мой бизнес — это море, где плавают в основном акулы, поэтому подобным меня не удивишь. — Содержание сообщений изменилось? — Чонгук опирается на колени и складывает ладони в замок. — Да. Сначала это было что-то вроде: я за тобой слежу. Потом — мы скоро встретимся. Далее пошли реальные угрозы, и тогда я показал их Тэхёну. Он отругал меня и требовал, чтобы я рассказал Юнги, но… — омега опускает взгляд в пол и делает небольшую паузу, а Чонгук даёт ему возможность высказаться, когда он будет готов. — Короче, ты уже успел познакомиться с моим альфой. Его хлебом не корми, дай истерику закатить и кулаками помахать. Он постоянно на стрёме и любит всё контролировать, а мне это ни к чему. — Хорошо. Я понял. Это уже не столь важно, — вибрация телефона Чимина прерывает их диалог, и он достаёт из кармана гаджет, разблокируя экран. Глаза его расширяются, и омега дрожащими руками поворачивает его к альфе, показывая текст пришедшего смс.Скрытый абонент
Маленькая дрянь завела себе ещё одного ебаря? Что ж, давай тогда играть по-крупному. Жди!