Court/Суд

Внизу под нами толпа начинает скандировать, и что-то в этом полном обожании вызывает панику в моем желудке. Но приступ паники сейчас - это не вариант - так я говорю себе, делая серию глубоких вдохов и пытаясь назвать десять вещей, которые я вижу. Но все, что я вижу, пугает меня до чертиков, так что, возможно, это не лучшее упражнение на внимательность для данного момента. "Привет", - говорит Хадсон, и его лицо оказывается рядом с моим. Я знаю, что это потому, что он видит мое беспокойство, но от этого я чувствую себя еще хуже. Еще один признак того, что я слабее, чем хочу быть. "Мы справимся", - говорит он мне. Я киваю, потому что что еще я могу сказать? Нет, не справимся? Тем не менее, это война, и все идет не так. "Что, если что-то случится? Что, если я..." "Не случится", - говорит он, его глаза светятся яростным голубым светом. "Но если что-то случится, у меня есть это. И у меня есть они". Он имеет в виду, что снова использует свою силу. Я вижу это по его челюсти, по тому, как он расправляет плечи. "Тебе не нужно этого делать. Ты не можешь..." "У меня есть это", - повторяет он, и я вижу, что он говорит серьезно. И что, что бы ни случилось, он тверд. Это знание освобождает узлы в моем животе, и мне становится в миллион раз легче дышать. И принять все, что будет дальше. А потом, внезапно, все толпятся вокруг, обсуждают Сайруса и планируют празднование нашей победы. Я не хуже их знаю, что это чушь собачья, что мы можем не чувствовать себя празднующими в конце всего этого - если нас вообще останется достаточно, чтобы праздновать - но мне приятно это говорить. Как будто, произнеся это во вселенной, мы получаем шанс на то, что это сбудется. И мне нужен этот шанс. Как и всем нам. Без него я никогда не смогу сделать то, что должно быть сделано - особенно когда я в ужасе от того, что это будет последний раз, когда Хадсон прикасается ко мне. "Привет", - шепчет он, протягивая мне руку. "Эй, ты сам", - отвечаю я. Он проводит пальцем по нашему кольцу обещания и спрашивает: "Ты уже догадалась?". Я закатываю на него глаза, хотя по моему лицу ползет довольная ухмылка. Потому что я знаю, что он просто пытается меня успокоить. "Да", - говорю я ему с абсолютной убежденностью, чтобы увидеть, как его глаза расширяются от удивления. "Ты обещал прокатиться со мной на всех американских горках в Диснейленде - даже на самых страшных". "Хадсон на американских горках?" насмехается Джексон. "Я бы передумал. Он же крикун, в конце концов". "Я думаю, Хадсон - это американские горки", - говорит Колдер, голодно облизывая губы. "И на этой ноте", - говорит Реми, взмахнув бровями, - "возможно, нам стоит начать это шоу". И тут он смотрит на меня. Они все смотрят на меня, что совсем не смущает. "Эм, есть что-то еще?" "Я уверен, что это твой момент", - говорит Давуд, прочистив горло. "Мой момент?" Теперь я еще больше запутался. "Не знаю, как другие, - говорит Флинт, - но мне бы сейчас не помешала одна из твоих мотивационных речей". "Может, даже две", - лукаво говорит Иден. И дерьмо. Просто дерьмо. Учитывая, что я в основном согласен с Хадсоном по поводу того, что мы все умрем в этой ситуации, мотивационные речи не очень-то идут у меня с языка. Но все они все еще смотрят на меня, даже Колдер и Реми, словно ожидая, что слова мудрости вот-вот сорвутся с моих губ. Я вздыхаю, ища в своем мозгу что-нибудь - что угодно - сказать. Наконец, мне приходит в голову идея, и я решаю, что самое худшее, что может случиться? Они все побегут в противоположном направлении? Оказывается, я не против. В любом случае, мне не помешает хороший сон и педикюр. Я бросаю взгляд на Хадсона, и он ободряюще кивает, так что я прочищаю горло. Делаю глубокий вдох. Снова прочищаю горло. И начинаю. "Я знаю, что мы делали это уже много раз, ребята. Я знаю, что это было тяжело. Но у нас остался еще один бой, и я говорю, что мы сделаем все. Мы принесем все, что у нас есть, прямо к двери Сайруса, и запихнем это ему в глотку. Таким образом, даже если мы умрем, мы будем знать, что отдали ему все, что у нас есть, и, по крайней мере, мы умрем, сражаясь за то, во что верим. "Когда все хорошо, - продолжаю я, когда понимаю, что они все кивают в такт моим словам. "Когда все будет хорошо, мы сможем вернуться к использованию наших сил для полуночных полетов через Аврору Бореалис и надиранию задниц на поле Лударес. Но сейчас, сейчас время вести себя как тигры". Джексон поднимает бровь, как бы говоря: "Серьезно, тигры? И даже Давуд не выглядит впечатленным тем, что его уподобляют большой кошке, так что я пробую что-нибудь пострашнее. Но трудно идти на это, когда меня окружают самые большие, самые страшные монстры на планете. Тем не менее, мне нужно что-то, поэтому я пробую: "Нет, не как тигры. Как велоцирапторы". "Вау, круто", - говорит Флинт, и он наклоняется вперед на носочках, действительно вникая в речь. "Да, блядь", - соглашается Мехи. "Этот фильм меня напугал". "Слово". Давуд поднимает кулак Мехи, чтобы ударить по костяшкам. "Да, мы будем как тот динозавр Indominus rex..." "Какой именно?" шепчет Мэйси. "Самый новый", - отвечает Давуд. "О, я его не видела", - отвечает она. "Может быть, мы сможем посмотреть его, когда закончим здесь". Я повышаю голос, чтобы вернуть их внимание ко мне. "Мы покажем Сайрусу только нашу силу и нашу ярость. Наши глаза будут сверкать от жажды крови, а наши брови будут торчать вперед, как скалы над диким, бушующим морем". Мэйси выглядит немного травмированной, когда она тянется вверх, чтобы убедиться, что ее брови все еще такие же ровные, как всегда, но Иден полностью согласна. Кулаки сжаты, челюсть напряжена, она выглядит готовой снести голову любому вампиру, который подойдет слишком близко. "Теперь зажми челюсть и сделай глубокий вдох. Привлеки самую лихорадочную дикость внутри себя и позволь ей течь через каждую твою клеточку, доводя тебя до полной силы". Колдер рычит, но, видимо, верит мне на слово, потому что через несколько секунд она превратилась в мантикору, ее скорпионьей хвост опасно изогнулся. "Мы происходим от великих", - продолжаю я, затем добавляю: "Ну, кроме Джексона и Хадсона", и все кивают, даже они. "Наши родители сражались в этой битве до нас, и мы не опозорим их, когда будем продолжать их дело. Мы докажем, что достойны тех сил, которые у нас есть, и тех семей, из которых мы вышли. Нет ни одного из вас, в ком не было бы магии веков, и сегодня, на этом поле, в этот момент, мы дадим волю этой магии. И мы победим". "Да, черт возьми!" рычит Флинт, сжимая кулаки. "Мы справимся". "Да, блядь, справимся!" кричит Джексон. Все супер накачаны, и когда они хлопают друг друга по спине и идут к краю обрыва, Хадсон смотрит на меня с приподнятой бровью и шепчет: "Генрих IV?". Я пожимаю плечами, затем слегка усмехаюсь, потому что, конечно же, мой приятель меня подловил. "У меня ничего не было. Кроме того, кто скажет об этом лучше, чем Шекспир?". Он только качает головой и смеется. "Давайте сделаем эту штуку!" говорит Иден, прежде чем превратиться в дракона. Она делает несколько шагов в сторону, затем смотрит на Джексона и Флинта, как бы говоря: "Готовы, поддержка с воздуха? Флинт кивает, а затем все поворачиваются к Джексону, который выглядит очень-очень маленьким, стоя рядом с драконом Иден. "Думаешь, ты сможешь продолжать летать с помощью телекинеза?" спрашивает его Хадсон. "Драконы очень быстрые". "Это правда", - соглашается Флинт, отчего глаза Джексона сужаются. "О, думаю, я справлюсь", - говорит он. И тут, ни с того ни с сего, он меняет цвет, превращаясь прямо на наших глазах из вампира в великолепного дракона янтарного цвета.