Как раньше уже не будет

Как раньше уже не будет. И это правда, всё изменилось в худшую сторону. . . . —Ты можешь хоть раз подумать о ком-то другом, кроме себя?! —Паша еле сдерживается, чтобы вновь не зарядить кулаком в лицо Фоме, который сейчас стоял в метре от него в своём тёмном пальто, но с бледным лицом. Он виноват перед Пашей, виноват перед ним в первую очередь. —Паш, я.. —Заткнись, Фома! Закрой рот. Ты знаешь, как мне было хуево? Ты даже представить себе не можешь, как мне было херово без тебя! Я похоронил единственного лучшего друга, всё пошло по пизде, а теперь ты возвращаешься как ни в чем не бывало! — Пашу разнесло настолько сильно, что он уже не следил за словами и говорил, всё что думал. Он кричал до тех пор, пока голос не сел. Фома был бледнее стены. Он молчал и смотрел на друга, который наконец закончил свою истерику и отвернулся, уперевшись руками в тумбочку. Семёнову стало гадко от себя самого, он понял что наговорил себе на пожизненный стыд. —Паша... посмотри на меня. Посмотри, пожалуйста. — Мужчина послушно разворачивается и смотрит на Фому. В его усталых глазах так много боли и горя, хотелось плакать от его вида. —Прости меня, Паша, прости меня. — Фома говорил это сквозь ком в горле, продолжая в упор смотреть на Семёнова. Мужчина рванул к майору и обнял его так крепко, как только мог. —Не отпускай меня, Леша, не оставляй меня больше одного...— Паша взвыл и со всей силы вцепился в плечи Фомы, не желая отпускать его от себя. Он никогда не называл Фомина по имени, привыкнув к его прозвищу. —Все хорошо, Паш, всё хорошо. Я знаю, что я виноват перед тобой, но я вернулся ради тебя. — Их объятия прекратились на минуту. Фома мягко улыбнулся и сказал: —Я вернулся, потому что люблю тебя...— Паша отстраняется и смотрит на Лёшу, чьё лицо светится от улыбки, которую Семёнов любил. Он любил его так же, как и Фома, любил в нём всё. —Назови меня по имени, ещё раз, пожалуйста. Ты так редко это делаешь. — Паша наконец улыбается и внезапно для себя и Лёши, целует его. Он сильно изголодался по любви и ласке, а сейчас это всё было в Лёше, в человеке, который был очень дорог Семёнову не меньше, чем сын. Он потерял почти всех и не хотел терять уже любимого друга. —Поцелуй, это твой ответ? — с усмешкой спрашивает Фома, глядя в глаза Паше. —А что, этого мало, а, Леша? — Чёрт, мужчина готов расстаять от того, как звучит его имя из уст Паши. —Я хочу услышать это от тебя. — Фома нежно улыбается, вымаливая взглядом заветные три слова. Семёнов в привычной манере усмехается и ,наконец, говорит: —Я тебя люблю, Лёш. Доволен? — Фомин распылся как ребёнок в радостной улыбке и поцеловал его в щеку. —Вполне.