Что дотла не сгорит

      — Зачем ты меня позвал? — Тесей холодно смотрел на человека в камуфляжной куртке и таких же штанах, сидящего на поваленном дереве. Правда, ледяной взгляд мог обмануть кого угодно, и даже его самого, но не того, на кого был сейчас направлен.       — И тебе доброго утра, Тесей, — вздохнул тот, вставая. — Мне нужна твоя помощь.       — Как и всегда. — Тесей сделал шаг к старому другу и обнял его.       — Доброе утро, Бард. Ты все такой же длинный и тощий.       — А ты все такой же серьезный и тоже тощий.       Бард цепко вглядывался в лицо Тесея, высматривая изменения, случившиеся за годы его отсутствия. Изменения были, Тесей это знал, как и знал, что Барду они не нравятся.       — Тесей, мне очень нужна помощь, серьезно. Вернее не мне, этому мальчику. — Бард кивнул на то, что Тесей принял за скатку на рюкзаке.       Тесей вывернулся из объятий друга, присел на корточки, осторожно откинул уголок серого солдатского одеяла. Ребенок примерно трех лет, худенькое лицо было бледным, и Тесей в ужасе отшатнулся, едва не падая: в первую секунду ему показалось, что мальчик уже неживой. Потом ребенок сделал тяжелый шумный вдох, ресницы затрепетали, на лбу выступили капельки пота.       — Только не двигай, я очень удачно его положил. — Бард аккуратно вернул на место одеяло, тщательно следя, чтобы нос и рот ребенка оставались открытыми.       — Что с ним?       — Пневмония. Ему нужен врач.       — И сразу нет! — Тесей сжал зубы, встал и отошел. Так и знал, Бард будет давить на жалость и на совесть. — Я не буду рисковать городом ради жизни одного человека.       — Аспирационная, Тесей! Не вирусная и не бактериальная. — Бард тоже встал и двинулся к другу и заглянул ему в глаза. — Тесей, он не заразен! Три дня назад это был веселый, бойкий мальчик. У нас беда, большая беда. Я прошу помощи только для одного ребенка. У нас он не выживет, у него уже нет семьи. Помоги, прошу, Правитель!       Тесей зажмурился. Решать за всех он привык давно, и уже знал, что согласится помочь. До Купола было двадцать минут хода, через десять-пятнадцать появится связь, можно будет вызвать машину и приказать подготовить место в госпитале.       — Расскажешь?       Тесей наклонился взять малыша на руки, Бард отстранил его жестом. Он взял сверток на руки, расположил поудобнее, проверил, как мальчик дышит.       — Возьми мой рюкзак. У нас случился пожар, на общем складе. Погибло четыре человека: его родители и еще две женщины. — Бард кивнул на ребенка. Тесей увидел, как лицо его друга перекосилось, словно ему было больно от воспоминаний. — Двое детей осталось сиротами.       — Как его зовут?       — Не знаю. — Пожал плечами Бард, и пояснил в ответ на удивленный взгляд Тесея: — у нас полтысячи человек, тридцать шесть детей родилось только в этом году. Я не помню всех малышей, я же не работаю с ними. Возможно, лучше дать ребенку другое имя? Ведь повзрослев он может узнать, что из-за него погибли люди, родители и другие. Как ему будет жить с таким-то знанием?       — Как из-за него? — Тесей посмотрел на ребенка с ужасом.       — Ну, не прямо из-за него, конечно. Если кратко…       — Давай уж лучше подробно.       Бард начал рассказ. Тесей слушал негромкий и слишком спокойный голос, живо представлял поселок на две сотни домов недалеко от Купола. Большое приземистое здание склада на краю поселка, в котором женщины перебирают припасы, пяток ребятишек, играющих в чисто выметенном углу. Огонь, паника, дым, кричащие дети. Женщины, зовущие ребенка, раз за разом идущие за ним в огонь. Потом и подбежавшие мужчины.       — Старшие за взрослыми побежали и выскочили в дверь, — Бард осторожно проверил дыхание ребенка и продолжил, уже заметно волнуясь: — А этот побежал туда, где маму последний раз видел. У самой стены большой подпол, и люк был открыт. Как раз собирались полы камнем выложить, но не успели. Только песок принесли, даже не разровняли еще, кучей лежал. Вот мальчик на нее и скатился, повезло, наверное. Он не сгорел, и даже не задохнулся, хотя надышался гадостью, и нахлебался. Его же через сутки нашли, когда бревна вверху разгребли, почти случайно! Он уже плакать и кричать не мог. Сидел в гаревой жиже, и пил, похоже, тоже ее.       Тесея передернуло. Он видел и слышал много разного, но история мальчика, да и поселка Изгоев его впечатлила. Он взглянул на браслет, связи с Полисом еще не было.       — А что со вторым ребенком? Ты сказал, двое детей осиротело.       — Персей, это второй мальчик, со мной будет жить. Ничего, место найдется, и не объест он меня. Я бы и малыша не отдавал, понимаю, у вас тоже не сладко, лишний рот не нужен, но не выживет он у нас. В этом был весь Бард — сдохну, но никого не побеспокою.       — Давай понесу.       — Бери. Ой, рюкзак-то сними, — уставший, по-видимому, Бард охотно передал ребенка Тесею, а на себя накинул лямки немногим более легкого рюкзака. Но его, по крайней мере, не страшно было растрясти и даже уронить.       — Почему он все время спит?       — Понимаешь, такое дело, — Бард откровенно смутился. — Я ему маковой воды дал. Да, не полезно, но так лучше, поверь.       Браслет наконец-то пискнул, обозначая появление связи. Тесей передал ребенка Барду, связался с Полисом, затребовал машину за периметр, а вот разговор с главврачом он свалил на Барда, справедливо полагая, что два медика, дипломированный и недоучка поймут друг друга проще.       — А это тебе. — Тесей достал из кармана сверток плотной ткани, развернул и продемонстрировал содержимое другу и пояснил: — Смотри, тут три пары очков. По твоему старому рецепту, и еще двое, с шагом в диоптрию.       Даже сквозь поцарапанные линзы старых очков Барда, было видно, как распахнулись его глаза, удивленные и благодарные. А Тесей продолжал:       — Завтра или послезавтра отправлю к вам машину со всем необходимым. Да не благодари ты! И носи ты свой чертов браслет! Хоть в кармане, а носи!       Машина подъехала. Бард передал ребенка Тесею, в последний раз посмотрел на спящего тяжелым сном малыша и осторожно погладил его по голове.       Ехали, как Тесею показалось, долго, хотя на самом деле вряд ли прошло более двадцати минут. Он сидел на заднем сидении, придерживал ребенка и думал, думал, думал. Об упрямом Барде, о поселке, об осиротевших детях и погибших взрослых. О маленьком мальчике, которого, если он все-таки выживет, ждет сиротский приют.       В госпитале Тесея встретили в холле. Довольно молодой врач с золотой биркой «доктор Лукас» над карманом осторожно взял малыша на руки, замер, прислушиваясь к дыханию, коротко кивнул, благодаря, и ушел. Тесею нравились такие люди, спокойные, уверенные в себе. Потом к нему подошла очень серьезная «серебряная» медсестра. Попросила назвать данные мальчика. Тесей лихорадочно вспоминал:       — Примерно три года, родителей я не знаю.       Тесей задумался. Сказать, они Изгои? Нет, не стоит. Имя… Надо редкое, чтобы была возможность найти ребенка. Красивое и со смыслом. Но не вычурное, чтобы отзывалось легко и не забывалось. Тесей думал, перебирая варианты в голове. Девушка не торопила его, предложила присесть за стол. И Тесей все-таки решился:       — Запишите, мальчика зовут Икар.       Хорошее же, имя, честное. «Сила», «власть» вот что оно означает. Пусть так и зовут маленького изгоя, ставшего волей судьбы сиротой и жителем Полиса. Правитель попросил держать себя в курсе событий и ушел, думая уже о другом. О том, чем можно помочь соседям, и как это сделать максимально безболезненно для своего народа. И о том, что надо будет навестить маленького Икара когда он пойдет на поправку.       … Но машина с гуманитарной помощью к изгоям так и не ушла, ни на следующий день, ни даже через неделю. Авария на заводе металлопластиков унесла жизни восьмидесяти трех человек, и пятьдесят четыре ребенка пополнили Первый и Третий муниципальные приюты.