“I dream of maybe waking up someday And wanting you less than I do. This is a dream, though, It's never gonna come true.” —The Mountain Goats, “Night Light”
* * * Это был чертовски долгий день. Он начался для Стива со звонка Наташи в 6 утра: владелец тележки с хот-догами обнаружил ещё одно тело в переулке. Тот же почерк, что и на предыдущих двух — руки связаны за спиной, череп разбит тупым предметом. Очередной стриптизёр, предположительно торгующий собой. И если один — несчастный случай, двое — подозрительно, но вот трое? Трое — возможный серийный убийца. К семи утра Стив жил на третьей чашке кофе. Тогда-то всё и понеслось к чертям. Стив вздыхает, выходя из подземки на гололёд мостовой. На улице темно и холодно до дрожи, и никого вокруг, не считая пьяниц и бомжей. Его дом всего в двух кварталах отсюда, но у него раскалывается голова, и спина ноет, и он весь день искал сведения о девятнадцатилетней жертве убийства, и всё, что он сейчас хочет, — рухнуть в кровать и вырубиться на ближайших четырнадцать часов. Потом, возможно, отметелить боксёрскую грушу — но сначала сон. — Хей, шикарный! Стив моргает и замирает посреди тротуара. А мгновение спустя замечает парня, прислонившегося к стене древнего грязноватого паба. Парень шагает вперёд, свет фонарей заливает его лицо и… ох. — Эм, привет? — откликается Стив; пусть даже он вконец измотан, он уверен — этот парень очень, очень привлекательный. Где-то на пару дюймов ниже Стива, худощавый и мускулистый, совсем не по зиме одетый в белую футболку с длинным рукавом, кожаные перчатки и до смешного тесные кожаные штаны. Короткие тёмные волосы в художественном беспорядке, рот кривится нахальной усмешкой, глаза полуприкрыты, и весь он тепло, и томление, и призыв. Парень останавливается в метре и медленно оглаживает взглядом тело Стива, от макушки до пят. Прикусывает нижнюю губу, выгибая бровь. — Господи, да ты просто нечто. Живёшь недалеко? Ох. Стив не дурак, он знает, проститутки часто здесь обретаются, видел, как те проскальзывали в комнаты с клиентами. Он просто никогда не считал это своим делом, даже будучи спецагентом. Всем нужно зарабатывать, и до последнего времени, похоже, нападений не было. Он встречает взгляд парня и улыбается, извиняясь: — Спасибо, но всё, что мне хочется, — немного поспать, — и едва не добавляет «береги себя», как вдруг ловит отблеск на его скуле. Тёмный синяк, умело скрытый косметикой, и всё-таки чуть-чуть заметный. Стив хмурится, шагая ближе: — Тебя ударили? — Нет, — парень не перестаёт улыбаться, но улыбка застывает по углам. Он слегка клонит голову на бок, пряча след в тени. — Я неуязвимый. Можешь проверить сам. — Странно, — Стив удерживает его взгляд, — а выглядит, будто кто-то ударил тебя по лицу. И готов спорить, одним синяком не обошлось. Улыбка слетает с лица парня, сменяясь раздражением: — Не хочешь трахаться, проваливай. Тут полно тех, кто хочет и без лишних вопросов. В том-то и проблема, порывается сказать Стив, но вместо этого окидывает парня долгим взглядом: — Как тебя зовут? — Баки, — медленно отвечает тот, сузив глаза. Стив гадает, как он получил это прозвище. — Ладно, Баки, сколько ты берёшь? Мгновенно возвращается ухмылка чеширского кота и полуопущенные веки: — Две сотни в час, дружище, даже для тебя. Чуть больше, если хочешь разной странной хрени. — А за всю ночь? Глаза Баки слегка расширяются, язык пробегает по губам. Он заступает в личное пространство Стива, поднимая лицо, оказываясь почти нос к носу. Пальцы в перчатке играют с краем стивовой футболки, дыхание греет ему подбородок. — Мне больно говорить это, шикарный, — шепчет Баки, сложив губы в грустную улыбку, — но вряд ли ты можешь позволить себе меня на всю ночь. Стив стоит очень тихо, глядя Баки в лицо. Так близко он различает контур синяка под глазом, припухлость у века, ещё один синяк, показавшийся из-под воротника. От увиденного смутная мысль крепнет в его голове. — Сколько? — Двенадцать сотен, — говорит Баки с вызовом. — Идёт, — соглашается Стив, подсчитывая про себя, сколько недель ему придётся обойтись без рамёна. ЩИТ платит неплохо, но это всё ещё госслужба. — Хочешь наличкой? Баки моргает: — Я… да, то есть, желательно. Половину вперёд, — он ухмыляется, — другую завтра утром. — Хорошо, — Стив отстраняется от его пальцев, направляясь вдоль тёмной улицы. — Пошли, я живу в двух кварталах отсюда. — Серьёзно? — Баки шагает с ним в ногу. — Богатый и горячий, повезло так повезло, — глянув на Стива, слегка улыбается, — чёрт, а с тобой будет весело. — Спасибо, наверное, — отвечает Стив, слегка краснея, хотя и знает: это и есть работа Баки — привлекать людей. — Не такой уж богатый, правда. Скорее финансово ответственный. — Когда не снимаешь парня на всю ночь, — замечает Баки, и Стив смеётся, встряхнув головой: — Да уж, в точку. Они сворачивают за угол, Баки по-прежнему довольно близко, и Стиву слышно, как у того легонько стучат зубы; Стив ведёт его по ступенькам лестницы в дом. Его дом один из лучших в округе, старый, но совсем не ветхий, заселённый большей частью художниками и писателями средней руки. Едва за ними сходятся двери лифта, Баки толкает Стива к стене и правой рукой забирается в задний карман его джинсов, ощупывая задницу. — Воу! — вскрикивает Стив, — Баки, что за… — То, за что ты заплатил, — мурлычет Баки, вжимаясь лицом ему в шею — губы прохладные, влажный рот приоткрыт. — Не волнуйся, шикарный, я о тебе позабочусь, — прикусывает его под челюстью, и Стив втягивает воздух, в мозгах коротит от ощущения зубов на коже. Баки усмехается ему в шею и чуть сильней прижимается бёдрами, всё ещё стискивая его задницу, и так, ладно, пора это прекращать, пока Стив к чертям не лишился рассудка. — Погоди, погоди, — просит он слишком громко для крошечного лифта и, опустив ладони на грудь Баки, тихонько отстраняет, — постой. Тот вздыхает и начинает протестовать, но тут лифт, прозвенев, распахивает двери. Оба молчат, пока Стив путается в ключах, открывает дверь и проводит Баки в тесную прихожую, включив свет. Затем Баки разворачивается к нему: — Итак, теперь мы наконец-то можем приступить? Стив морщится, стаскивая ботинок носком другого: — Баки, я не собираюсь с тобой спать. Баки таращится на него: — Что, прости? — Когда я говорил, что мечтаю выспаться, именно это я и имел в виду, — Стив направляется в ванную, и Баки следует за ним, одновременно в замешательстве и беспокойстве. Порывшись в шкафчиках, Стив достаёт мягкую мочалку: — Давай, садись на унитаз. Баки послушно садится, но не сводит со Стива настороженных глаз: — Ты ведь не станешь толкать мне Библию, верно? — Нет, — отзывается Стив. Смочив мочалку тёплой водой, он становится перед ним на колени, стараясь выглядеть буднично и спокойно, пусть даже Баки до глупости красив и пугающе саркастичен. И торгует собой. — Подозреваю, здесь не лучшее место для проповедей. — Да мы с тобой грешники, — тянет Баки и зажмуривается, когда Стив принимается мягко смывать макияж, кончиками пальцев едва касаясь щеки. Стив работает молча; косметика сходит бежевыми потёками, открывая тёмно-фиолетовый синяк. Баки ёрзает, отказываясь смотреть Стиву в глаза, явно позволяя с собой это проделывать лишь потому, что ему заплатили. — Ну вот, — присев на корточки, Стив осматривает лицо Баки. — Идём, найду тебе лёд. Баки тихо проходит за ним на кухню. Стив лезет в морозильник и спустя миг протягивает ему пакет мороженного гороха, не раз выручавший его самого — спасибо тебе, ЩИТ, — и опирается о столешницу. — Голоден? — Чего тебе от меня нужно? — резко спрашивает Баки. — Ты из тех, кто хочет только поговорить? Двенадцать сотен чертовски много за сеанс терапии, не то чтобы я жаловался… просто не принял тебя за одного из одиночек, вот и всё. — Там холодно, — Стив жмёт плечами. — Подумал, вдруг тебе захочется горячей еды и в душ, — он умалчивает, что в самом деле одинок, ведь это не имеет значения. Он молчит и о том, что последние виденные им три юноши, торговавшие телом, давно мертвы. Баки хмурится из-за пакета с горохом: — Тут тебе не «Красотка», дружище. Меня не нужно спасать. — Я знаю, — быстро соглашается Стив. — Знаю. Должно быть, что-то в его лице заслуживает доверия: Баки смотрит на него ещё с минуту, закатывает неотёкший глаз и возвращает кокетливую улыбку: — Что ж, тогда как хочешь. Пока ты платишь, я твой. — Кстати говоря, — Стив идёт в спальню, к небольшому сейфу в углу шкафа. Работа спецагентом ЩИТа учит тебя держать наготове примерно штуку баксов наличными — Стив просто никогда не думал, что потратит их на продажного парня. Торгующего собой, поправляет он сам себя. Или секс-работник более уважительно? Заметка на память: отыскать подходящую терминологию. Он протягивает Баки шесть сотен и принимается разогревать оставшуюся китайскую еду. Почти час ночи, но чёрт, в тёплом свете кухни Стив видит худую талию Баки и ключицы, очерченные чуть резче, чем надо бы. Он перекидывает «чоу мейн» в миску и передаёт Баки: — Вот. Еда, душ. Поищу тебе что-нибудь, в чём спать. — Звать-то тебя как? — спрашивает Баки с полным ртом лапши. — Стив. Эм, Стив Роджерс. — Рад встрече, Стив Роджерс, — говорит Баки, и Стив, возвращаясь в спальню переодеться ко сну, не может сдержать румянец, заливающий щёки. * * * Всё ещё безумно усталый, он почти задрёмывает на диване, дожидаясь, пока Баки выйдет из душа. Но наконец открывается дверь и тот крадётся в гостиную, мокрые пряди чуть завиваются за ушами, в майке Стива и его спортивных штанах, и Стив внезапно ощущает боль глубоко внутри, странное тянущее чувство. А ещё он слегка потрясён — рука Баки сделана из металла. Что объясняет кожаные перчатки, но чёрт, Стив встречал немало таких людей, но ни разу не видел такого протеза. Поймав его взгляд, Баки вздёргивает подбородок, будто защищаясь: — Есть проблемы? — Нет, конечно, нет, — Стив смотрит в ответ, стараясь не выказать ни грамма жалости, — просто… удивительный протез. Я знаю парня, который душу отдаст, лишь бы до него добраться. Баки жмёт плечами, смягчившись: — Достал у парней в Колумбии. Без шуток экспериментальный, прицепленный к мозгам и прочее дерьмо. Приходится кататься к ним раз в три месяца, проверять, что у меня от него башка не взорвётся или ещё чего. — Боже упаси, — замечает Стив сухо. — Хей, тут кое-кто прибыльный актив, — Баки с ухмылкой указывает на самого себя. Останавливается прямо перед Стивом — и вдруг одним текучим движением, перекинув колено ему через бедро, седлает его, прижимаясь вплотную. — Баки… — Тебе будет так хорошо со мной, — шепчет тот, неожиданно ухватывает за челюсть правой рукой и мягко царапает ногтями затылок, а затем наклоняется и жёстко целует. От удивления Стив раскрывает рот, и Баки, не тратя времени даром, тут же толкается внутрь языком. Толкается так, будто они уже трахаются, мокро, жарко и грязно. Стив содрогается всем телом, и губы Баки складываются самодовольной улыбкой, большой палец поглаживает Стива по скуле. Баки целует ему подбородок, верхнюю губу и вновь посасывает язык. Баки пахнет его шампунем, на вкус — его мятная зубная паста, и эта странная смесь узнавания и развратности заставляет Стива простонать Баки в рот и наконец ответить ему, размыкая губы и охватывая язык Баки своим, усиливая поцелуй. Он устраивает ладони на бёдрах Баки, пробирается пальцами под одолженную футболку. У Баки сбивается дыхание, он прихватывает ему нижнюю губу и снова врывается в рот, а потом издаёт тихий звук и потирается задницей о колени Стива, вскидывая бёдра навстречу, давая ощутить твёрдый член под тканью спортивных штанов и… — Чёрт, — Стив давится вдохом и уворачивается, тяжело дыша, — стой, стой! Баки хмурится в ответ, его губы красные, влажные, щёки горят: — Почему? — Мне это от тебя не нужно, — хрипит Стив, — тебе не нужно… господи, тебе ничего не нужно делать, ладно? Прости, я не должен был… — сместившись так, что Баки скатывается с его колен на диван, Стив вскакивает до головокружения быстро. — Ой, да ладно тебе, просто трахни меня! — отзывается Баки. — Ты заплатил, — он умолкает. — О. Я чист, ясно? Я бываю в клинике каждый месяц, могу показать тебе чёртовы справки, если… — Дело не в этом, — обрывает Стив. — Просто… я сплю только с теми, кто этого хочет. — Я захочу всё, что захочешь ты, — Баки разводит колени, раскинувшись прямо на диване, полностью одетый и всё равно непристойный. — Давай же, позволь мне отплатить. Стив моргает пару раз. Соберись, Роджерс. Он делает глубокий вдох и мягко произносит: — Отплати мне, проспав эту ночь. Баки закатывает глаза: — Беру свои слова обратно. С тобой совсем не весело. — Прости, — повторяет Стив, направляясь в спальню, где собирается тихо подрочить и кончить в ближайших 15 секунд. — Доброй ночи, Баки. — Самоограничение было в моде в 40-х, — кричит тот вдогонку. Стив лишь прикрывает за собой дверь. * * * Он просыпается позже обычного, пусть даже ему не нужно быть в штабе раньше полудня — с тех пор, как над ним сжалилась агент Хилл. Он проходит в гостиную, и Баки всё ещё потерян для мира. Он спит на животе, свесив металлическую руку с дивана, тёмные волосы взлохмачены и торчат в странных местах, лицо гладкое и мирное. Он выглядит… юным. Стив мгновение глядит на него и идёт включать кофеварку. Он уже наполовину замесил тесто для блинчиков, взбивая как профи, когда Баки наконец шевелится. Что-то бормочет, сгибает пальцы, а затем распахивает глаза и… — Что за… чёрт! — и резко садится, едва не упав с дивана. — Хей, хей, — мягко зовёт Стив, будто говорит с напуганным животным. Он знает, каково это — просыпаться, не понимая, где ты. Баки озирается вокруг огромными глазами. — Хей, всё в порядке, ты в безопасности. Помнишь меня? Баки таращится на Стива секунду, а потом расслабляется, роняет голову на спинку дивана: — Господи. — Доброе утро, — говорит Стив. — Хочешь блинчиков? — Блинчиков, — повторяет Баки. — Ага. Я, конечно, ходячая катастрофа на кухне, но даже я могу справиться с готовой смесью, — он тепло улыбается, наливая больше масла на сковороду. — Ещё есть кофе. — Кофе, — жадно отзывается Баки. У Стива потихоньку складывается впечатление, что, похоже, таков Баки по утрам. Он уже сохраняет эту информацию, а потом останавливается. В ней нет нужды. — Кружки вон там, — Стив указывает лопаткой. Баки вползает на кухню, и Стив впервые замечает, что его спортивные штаны на пару дюймов велики для Баки и волочатся по полу за босыми ступнями. Стив что есть сил старается не считать это милым. Они сидят за кухонным столом с блинчиками и кофе. Баки льёт немыслимое количество сиропа и ест, как оголодалый пёс, набивая рот, пока Стив читает газету и игнорирует смс от Наташи с картинкой какой-то странной кошки. Это оказывается ошибкой — три минуты спустя приходит новое смс: «вижу ты игноришь мою фотку с кошкой так вот знай я это не одобряю». Стив закатывает глаза и пишет в ответ: «Рад, что у нас продуктивный рабочий день». «сэм говорит привет и с тебя ланч когда придешь :)» Телефон вибрирует смс-кой от Сэма: «Скажи Нат, чтобы перестала строчить смс и занялась отчётом». «Вы сидите в метре друг от друга, я вам не мессенджер», — отсылает Стив им обоим и возвращается к завтраку. — Подружка? — спрашивает Баки, наблюдая за Стивом через стол. — Неа. — Парень? — Попробуй «назойливые коллеги», — отвечает Стив, но не может скрыть нежность в голосе. Дожевав, откладывает вилку и смотрит Баки в глаза — один из которых по-прежнему очерчен бледнеющим синяком. — Ну, — мягко говорит он, — может, расскажешь, что случилось? Баки застывает: — Навряд ли это твоё дело. — Не моё. Просто… — хочу быть уверен, что это не проклятый серийный убийца, — хочу знать, что ты будешь в порядке. — Я могу о себе позаботиться, — огрызается Баки. — Я не какая-то малолетняя куколка, ясно, я, блядь, взрослый! — Ладно, — смиряется Стив. Но агент ЩИТа в нём всё равно не упустит возможность, и он спрашивает: — А ты слышал о… людях, недавно избитых? Других, эм, секс-работниках? Баки закрывается совершенно. С пустым лицом он отодвигает стул, вставая: — Кажется, я слишком задержался, — произносит он ровно. — Ты должен мне ещё шесть сотен. — Да, конечно, — Стив снова идёт к сейфу в шкафу, проклиная себя. Сэм и Наташа лучше его по этой части, вся эта штука с вытягиванием информации — Сэм разговорит любого, прежде чем тот поймёт происходящее, а у Наташи ум, острый как бритва, и под стать ему красота, и она может выпытать у человека всё, что хочет. Стив сумеет выдать чертовски сильную вдохновляющую речь, но он не лучший в искусстве сбора разведданных. Очевидно. Он опустошает сейф, едва сгребая в стопку последние шесть сотен, и возвращается в гостиную. Баки, уже в собственной одежде, натягивает перчатку поверх металлических пальцев. Поднимает взгляд — и на лице его снова вчерашняя распутная ухмылка. Идеальная маска. — Прекрасно, — выдыхает он, когда Стив передаёт ему деньги. После чего подбирается бочком, пальцами скользнув вдоль пресса Стива, тянется вверх и целует его в уголок рта. Стив стоит очень, очень смирно. — Ещё увидимся, шикарный, — мурлычет Баки ему в губы и покидает квартиру, подмигнув через плечо, будто зная, что Стив пялится на его задницу в этих проклятых чёрных кожаных штанах. Дверь закрывается, и Стив длинно выдыхает. Возьми себя в руки, Роджерс, строго велит он сам себе. Ему по-прежнему нужен холодный душ. * * * Несмотря на все их смс-ки и то, что Стив принёс им ланч, Сэм и Наташа встречают его в штабе мрачней тучи. Желудок превращается в камень, ведь он уже знает. — Новое тело? — Как и первых три, — говорит Наташа, — руки связаны, череп пробит. — Ещё один с панели? — Ага, — она толкает ему пару фотографий через стол. Это фото сцены преступления, кровавые и ужасные, но Стив всё равно видит, что парень был симпатичным — высокие скулы, полные губы, литое тело. — Звался Вик, а настоящее имя Виктор Лукев. — Русский, — Стив хмурится, — это важно? — Похоже что да, — отвечает Сэм. — Остальных парней было чертовски трудно отследить, никто не использовал настоящих имён, но Старк только что прислал по ним данные. Два из трёх русские. И все из клуба под названием «Красная Комната». — Это… — Стив умолкает, — почему это звучит знакомо? — Возможно потому, что это в пяти кварталах от тебя, — Наташа со вздохом распрямляется. — Кажется, скоро нас ждёт работа под прикрытием, надо собрать сведения. — И уж конечно, я буду в роли мужчины-стриптизёра, — серьёзно заявляет Сэм и тут же уворачивается от локтя Наташи. — Хей, я был рождён для этого! Признай! — Никогда, — отзывается Наташа, но прячет улыбку. Она вновь оборачивается к Стиву, и её глаза блестят чуть ярче: — Итак. Ты ведь принёс еду? — Хренова туча такос* прямо на подходе. Нат, твои с особой меткой. Она вздыхает: — Всё потому, что вы, ребята, слабаки. — Даже спорить не стану, — Сэм пробовал Наташины такос остроты 10 уровня и только что не плакал. — Дайте-ка мне мои такос белых маменькиных сынков, ну же, мне не стыдно. Стив передаёт еду, на глаза снова попадается фото Виктора Лукева, и что-то сжимается у него в животе. «Красная Комната» так близко к его дому, всего в паре кварталов от места, где он столкнулся с Баки… Что ж. Не бывает совпадений, не в его работе. Он пытается сосредоточиться на деле, следить за разговором Сэма и Наташи, но мысленно уже планирует после работы ехать в банк. * Стив говорит «Whole lotta tacos» — строка из одноимённой песни Shadow, которая в свою очередь пародия на «Whole Lotta Rosie» от AC/DC. * * * Заменив метро служебной машиной, Стив по дороге домой едет в банк, а после — в бургерный ресторан. Трафик в Нью-Йорке всегда сумасшедший, даже сейчас, в 11 вечера, но всё же чуть редеет к полуночи. Стив минует старый паб, где Баки зависал прошлой ночью; ожидаемо, того нигде нет. И Стив просто объезжает квартал на тихом ходу, глядя в оба, — и вот же он. Сегодня на Баки чёрная толстовка — он прячет руки в передний карман — те же чёрные кожаные штаны и тяжёлые ботинки. Его едва видно в тенях навеса, но без сомнений это Баки. Стив сворачивает к тротуару. Выждав пару мгновений и облизнув губы, Баки прогулочным шагом идёт к машине. Его синяк снова скрыт макияжем, а кроме того, добавилось немного подводки, отчего голубые глаза сияют в свете уличных фонарей. Стив опускает пассажирское стекло, потянувшись через центральную консоль, и Баки меняется в лице. — У меня есть бургеры, — говорит Стив, приподняв бумажный пакет. — Горячие и вкусные. — Какова цена сделки? — требует Баки, и да, ладно, справедливо. Прошлой ночью Стив совершил самый странный поступок в жизни и сегодня собирается его повторить. Вот только… разбитое лицо Виктора Лукева вспыхивает перед глазами и… — Слушай, — Стив понижает голос, пусть даже нет никого в пределах слышимости. — Просто поверь мне, на улицах сейчас небезопасно, понимаешь? — он заглядывает Баки в лицо. — Ты можешь меня послать, но у меня целый мешок еды и почти тысяча баксов. Чем богаты. — Моя ночная ставка тысяча двести, — отвечает Баки, но звучит уже смирившимся. Стив жмёт плечами, ощущая странную нервозность: — Мне не настолько хорошо платят. Баки глядит на него долгую минуту. Затем говорит: — У тебя чертовски странные причуды, дружище, — и, открыв дверь, скользит на пассажирское сиденье. И тут же тянется к еде. — По рукам, Стив Роджерс, — важно заявляет он с полным ртом картошки. — Я весь твой. * * * В итоге они, устроившись на диване, смотрят какое-то ТВ-шоу; Стив смертельно устал и хочет уйти в себя на ближайших лет десять. Он даже не знает, о чём это шоу — о пришельцах, наверно, раз идёт по Нетфликсу? — и просто механически жуёт бургер с картошкой, почти засыпая. Баки свернулся в другом углу дивана, подтянув колени к груди. На нём опять одежда Стива, слегка великоватая, и в мерцающем свете телеэкрана он выглядит странно: таким красивым и отчего-то маленьким. Стив откидывает голову, давая глазам секундный отдых. И отключается, должно быть, — когда он дёргается, очнувшись пару минут спустя, Баки уже гораздо ближе. Их лица разделяет пара дюймов полумрака. — Прости, — бормочет Стив, — тяжёлый день. — Ничего, — отзывается Баки низкими голосом. А потом тянется к нему и прижимается губами к шее, целуя местечко за ухом, мягко и тепло. Стиву требуется вся его выдержка, чтобы сидеть спокойно и никак не реагировать на прикосновение губ. — Баки. Я не хочу этого. Тот отстраняется, смущённый и как будто раздражённый: — Но ты же хочешь, — возражает он, — ты… заплатил, и чёрт возьми, ты хотел прошлой ночью, я знаю, я слышал. Стив чувствует, как в щёки бьёт горячий румянец, и бесконечно благодарен темноте. Сместившись, Баки опускает живую ладонь ему на бедро — пятном тепла. — Ну же, — он чуть прикусывает нижнюю губу, тут же зализывает, и Стив с трудом отводит взгляд. — Чёрт побери, ты же такой шикарный, говорю тебе, от меня не убудет… И это приводит Стива в чувство. Баки занимается сексом с одинокими людьми за деньги, и на кону сейчас тысяча баксов, и он считает себя должным Стиву, за еду, и одежду, и диван, и Стив просто не может так. — Доброй ночи, — твёрдо говорит он и встаёт; ладонь Баки соскальзывает с бедра. В этот раз Баки не говорит ни слова, когда Стив сбегает в спальню. * * * Телефон вибрирует в пять утра, и он вздрагивает, мгновенно просыпаясь, хватая трубку: — Роджерс. — Привет, — Наташа на другом конце, и её голос жёсткий. — Старк только что перехватил анонимную наводку в полицию. — Только не говори… — Ага. Встретимся на месте, я пришлю адрес. — Чёрт, — выдыхает Стив. Он уже совершенно собран, желудок сводит при мысли о новом теле, ещё одном убитом — и всё потому, что они никак не соберут достаточно инфы, найти этого проклятого парня. — Ладно, увидимся. Сбросив вызов, он откидывает трубку на кровать и подхватывает с комода чёрную униформу ЩИТа. Спешно одевается, прячет пистолет в кобуру на бедре, чистит зубы и взамен кофе плещет в лицо ледяной водой. Он пробирается через гостиную так тихо, как может, но Баки всё равно просыпается от звука мягких шагов. Садится на диване — тёмный силуэт на фоне бледного рассветного окна: — Стив? Слышать своё имя, произнесённое хриплым, сонным голосом Баки… что ж. — Вызвали на работу, — объясняет Стив и видит, как Баки тянется к лампе: — Стой… Слишком поздно. Свет заливает комнату, и Баки в ужасе таращится на него. — Ты коп? — задыхается он, отшатываясь на диване, словно пытаясь быть как можно дальше. — Баки, клянусь, я не собираюсь тебя арестовывать, — успокаивает Стив. — Я даже не коп, посмотри, — он шагает вперёд, останавливаясь в паре футов, глядя, как Баки обшаривает его глазами с головы до пят, оценивая явно не полицейскую форму. — Кто ты тогда? — требует Баки, но звучит уже не так напугано. — Спецагент. Я работаю на… это что-то вроде маленькой, более странной и более секретной версии ЦРУ. — Значит, ты больше, чем коп, — выплёвывает Баки. Он кажется готовым сбежать. — Для тебя это игра? Притащить шлюху домой и повязать её утром? — Да не стану я тебя вязать! — повторяет Стив. — Это работа полиции, а я не намерен о тебе докладываться. — И чем же ты занят? Стив жмёт плечами: — Серийные убийцы. Конспираторы. Террористы. Двойные агенты. Мафия, однажды. Баки сверлит его взглядом добрых пятнадцать секунд, но наконец расслабляется: — Ладно, — и после паузы: — Ёб твою мать, я думал, ты банкир. Стив хмурится: — Я всё же не настолько скучный, правда? — Не, просто так же чисто выбрит, — Баки скупо, кривовато улыбается и вздёргивает брови: — Для сведения, люблю, когда меня предупреждают, что я напал на кого-то в правоохранительных органах. — Учту, — говорит Стив. — Больше не повторится. Он перепроверяет оружие (Баки следит с интересом) — ствол, скрытый нож, пара транквилизаторов, и да, ему доводилось использовать всё, — а после направляется к двери: — Без понятия, когда вернусь. Найди себе чего-нибудь поесть. — Да, да, иди борись с преступностью, — откликается Баки, зевая, — прижми их всех… ну, что там позади окажется. — Ложись спать, Бак, — Стив закатывает глаза и выходит за дверь прежде, чем Баки успевает отреагировать на новое прозвище. * * * Анонимная наводка подтвердилась. Ещё один мёртвый мужчина в переулке, тот же почерк, что и на предыдущих телах. Но на этот раз к травме тупым предметом добавился выстрел в сердце. — Он становится злее, — говорит Сэм. Лицо его мрачно, ни тени иронии. — Вспыльчивей. Пуля в сердце — это уже личное. Это послание. Закончив звонок, Наташа становится рядом со Стивом: — Бартон в пути. Он проверит баллистику. Попробуем отследить оружие. — Нужно проверить «Красную Комнату», — решает Стив, и те кивают. — Не знаю этого парня, но ставлю что хочешь — он с ней связан, — Сэм вздыхает. — Пусть мы и проверили файлы на каждого сотрудника «Красной Комнаты». Здоровенная дырка от бублика вместо мотивов и средств. — Ладно, мальчики, — произносит Наташа, — пора нанести визит в «Красную Комнату». — Задание в стрип-клубе, — подхватывает Сэм, — ради такого я и терплю вас двоих. * * * Стив возвращается домой ранним вечером, после двенадцати долгих, доводящих до бешенства часов, проведённых со Старком, в бумажной работе и раскопках инфы о последнем убитом, со Старком, и Бартоном, и Тони-чёртовым-Старком, который беспрерывно нёс чепуху о том, как сложно было отыскать толпу ребят под липовыми именами и как он обнаружил кофеиновое мыло в Интернете. Стив всё же предпочитает кофе, да, спасибо. Он открывает дверь, ожидая увидеть пустую квартиру — в конце концов, он заплатил Баки только за ночь. Стив старается не замечать странное, обрывающееся чувство в животе при этой мысли. Но Баки всё ещё там, где Стив его и оставил: на диване, в отключке. Похоже, он принял душ и съел пару тостов, но прямо сейчас крепко спит. Он чисто выбрит (что означает, он стащил бритву Стива), синяк под глазом выцвел до бледного, желтовато-коричневого, и Баки выглядит так мирно. Пожалуй, даже слишком мирно. Стив с тревогой нависает над ним пару секунд, дожидаясь, когда поднимется и опадёт грудь Баки под одеялами. Так и происходит, и Стив расслабляется. А потом, не задумываясь, тянется вниз и отводит прядку коротких волос с его лба. Она кажется щекотной, вот и всё. Баки морщит нос и слабо фыркает, но так и не просыпается. Стив оставляет его, свернувшегося калачиком в тепле, и тихонько пробирается на кухню. В холодильнике ещё осталась старая замороженная лазанья, которой хватит на двоих. И больше ничего. (Наташа не устаёт твердить, чтобы он прекращал питаться едой на вынос и протеиновыми коктейлями. Стив думает, может, пора и прислушаться). Он запихивает лазанью в духовку и выставляет время. После чего устраивается в кресле напротив спящего Баки, достаёт с полки альбом и начинает рисовать. Сперва он рисует случайные вещи, как и обычно после долгого дня: горизонты Нью-Йорка, здания сквозь оконные рамы, голубя на пожарной лестнице. Руку, худую, но сильную; пару ярких, пронзительных глаз… Он уже дочерчивает мягкий изгиб рта Баки, когда наконец понимает, что делает. Почти останавливается, но, право же, какой в этом вред? Стив позволяет карандашу скользить по бумаге, набрасывая резкие линии тела, диван и спадающее одеяло, переходит к деталям — полутонам, тёмной копне лохматых волос. Рука из плоти и крови, лежащая на поджаром животе, с часто подрагивающими пальцами; металлическая, свесившаяся с дивана, мерцающая в свете ламп. Стив оттеняет бледный синяк под глазом, длинные ресницы, слегка надутые губы. Он рисует долго, за окнами спускается ночь. С улицы доносится шум, гудят такси и люди кричат друг на друга, визжат тормоза — Стив едва замечает всё это. Он теряется в рисовании Баки, юного и странно грациозного во сне, фокусируясь на линиях и углах его тела. Духовка пищит, и Стив едва не подпрыгивает. Вернув альбом на полку, спешит на кухню. А оглянувшись в гостиную, видит, как Баки просыпается, моргая и хмурясь. — Доброе утро, — окликает Стив. Баки сонно смотрит на него, затем — на ночное небо. Его глаза расширятся: — Чёрт! — Не хотел тебя будить, — Стив раскладывает два больших куска лазаньи по тарелкам. — Ты отключился. — Да, чёрт, прости, — бессмысленно бормочет Баки, нетвёрдо поднявшись с дивана. — Блядь. Где мои чёртовы шмотки? — На столе, — Стив указывает на небольшую, опрятно сложенную стопку чёрной одежды. — Но знаешь, — кивает на дымящуюся лазанью, — ты мог бы остаться на ужин. Баки резко останавливается, глядя на него. Затем медленно идёт к кухонной стойке и, перегнувшись через неё, изучает сперва еду, а после — лицо Стива. — Могу ли я теперь, — произносит он. — Старинный рецепт семьи Роджерс, передаётся из поколения в поколение, — Стив встряхивает пустой коробкой от лазаньи. Баки фыркает: — Ты и правда странный, дружище, — но принимает тарелку, садясь за кухонный стол, и Стив считает это однозначной победой. Несколько минут они едят в тишине; заметив, что Баки ест медленней, чем раньше, так, будто уже не голодает, Стив ощущает радость и тепло — а затем со вздохом откладывает вилку: — Прошла серия убийств, — начинает он без прелюдий, ведь, видит Бог, он никогда не убегал от сложных тем. За столом напротив Баки застывает, не дожевав, но Стив продолжает: — Мы с командой расследуем. Известно, что все жертвы — секс-работники мужчины, и все они связаны со стрип-клубом «Красная Комната». Баки держится подчёркнуто очень спокойно, лицо невозмутимо. — Я ни на что не намекаю, — ровно говорит Стив. — Просто предлагаю тебе место переждать. Пока мы не схватим убийцу. Баки смотрит на него долгое мгновение, наконец спрашивает: — Почему я? — Я нашёл тебя, — Стив слегка жмёт плечами, — ты казался… озябшим. — Я казался озябшим, — повторяет Баки, подняв брови, — я казался озябшим, поэтому ты заплатил мне две штуки за пару ночей ничего. — Похоже на то, — соглашается Стив. — Что ты имеешь в виду под «местом переждать»? — Только это. Оставайся, ночуй здесь, пока мы не выясним, кто убивает проституток, — Стив принимается за лазанью, стойко встречая взгляд Баки. — Мне особо нечем тебе заплатить, но… тут есть еда. Одежда. Диван. Баки прищуривается: — Что ты хочешь взамен? — Ну, — легко откликается Стив, изобразив раздумья, — для начала, одним телом меньше у меня в голове. Баки молчит пару минут, нахмурясь, счищая остатки лазаньи с тарелки. Наконец поднимает глаза: — Я могу выходить? — Что? — теряется Стив, а затем едва не роняет челюсть: — Господи, да, разумеется — я не прошу тебя быть пленником, я лишь хочу… — он обрывается, подыскивая верные слова, объяснение той странной тяги внутри, инстинкту, что подсказывает: этот человек, лохматый, голубоглазый, насупленный, этот хмурый человек, что сидит напротив, очень важен. Настолько, чтобы защитить любой ценой. — На улицах сейчас небезопасно для людей… твоей профессии, — кое-как заканчивает он. — Моей профессии, — глаза Баки искрятся весельем, — прости, а ты не мог бы разъяснить? Подсказать мне, чем же таким я занимаюсь, Стив? — Ты трахаешься с людьми за деньги, — отвечает Стив, желая его удивить. Работает: лицо Баки озаряется ещё ярче, губы складываются в ухмылку. — Тебя всего-то нужно разозлить, а? — дразнит Баки. — Весь сама чистота и приличие, пока кто-нибудь не подначит. — Я не стану на это отвечать, — упрямится Стив. — Ещё как станешь, скажи я, что тебе слабо. Стив сердито таращится в ответ. Баки лишь усмехается. А потом: — Я останусь, — решает он. — Всё потому, что ты чертовски интересный, — и подмигивает, — так и тянет тебя раскусить. Узнать, на чём у тебя пунктик. — Я уже жалею, — бормочет Стив лазанье, но Баки только смеётся. * * * Спустя полчаса Стив, по локоть в воде, отмывает противень от лазаньи, пока Баки, сидя за кухонным столом, перелистывает случайную книжку («Господи, Стив, да у тебя, похоже, роман с историей Америки»). Стив тянется за жидкостью для мытья посуды и не может сдержать болезненного шипения — он всё еще до чёрта измотан бесконечным изучением файлов, а после — визитом в спортзал ЩИТа вместе с Сэмом, когда у них наконец появился просвет. — Ты в порядке? — интересуется Баки. — Рабочие риски, — отзывается Стив. — Три четверти моих травм связаны с бумажной волокитой. Баки, явно заинтригованный, глядит на него: — Когда-нибудь ловил пулю? — Дважды. Ничего хорошего. — Куда? — Тут, — Стив указывает на верх грудной клетки, прямо под плечевым суставом. — И тут, — внизу живота, тяжёлое ранение кишечника. — Эта была… злой. Проследив за рукой, Баки снова смотрит в лицо: — Не покажешь? — Зачем? — Любопытно. Стив пытается найти причину для отказа, но… это просто шрамы. Маленькие шрамы, вот и всё. Он оттягивает в сторону ворот футболки, открывая ключицу и бледный шрам, белое пятнышко на коже, где вошла пуля. — Восточная Европа, — говорит он, — где-то за последние пять лет. Всё, что могу рассказать. — Ладно, Джеймс Бонд, — Баки слегка улыбается и переводит взгляд на живот, к месту другого ранения, и Стив уступает, приподнимая футболку ровно насколько, чтобы показать второй шрам. Он больше первого; рана была куда опасней. Баки присвистывает: — И кого же ты выбесил? — Пол-Вашингтона, — Стив кривится, — прошёл хренову тонну физиотерапии, уж поверь. — Я знаю, каково это, приятель, — Баки помахивает ему металлическими пальцами. — Как? — Авария, — отвечает он кратко, но мирно, — давно уже. Стив кивает. — А знаешь, что самое худшее? — спрашивает Баки. — Что? — Понять, сколько проклятых уродов дрочит на роботов, — он содрогается. Видит выражение лица Стива и закатывает глаза: — Ой, да ладно, это была шутка. Стив рассеянно улыбается и возвращается к посуде, но всё никак не может перестать думать о Баки и чужих голых телах, трущихся о него в темноте, о руках, лапающих его металлическую. Робот. Часть его хочет сказать «ты же просто до смешного человек», но это прозвучит глупо, так что он держит язык за зубами. Но всё равно морщится, убирая тарелки на полку, спина остро болит примерно в семи разных местах. — Я могу помочь с этим, знаешь, — внезапно говорит Баки, — со спиной. Стив оборачивается, уже собираясь отказаться, но Баки вскидывает ладони: — Совершенно невинно, я клянусь. Говорят, у меня волшебные руки. — Кто говорит? — ещё пытается Стив, на деле уже сдавшись. Спина болит адово. — Да все и каждый, — легкомысленно отзывается Баки и, вскочив со стула, подходит, становясь позади него. — Можно? — Можно, — разрешает Стив. Ладони Баки мгновенно взлетают на плечи, прикосновение мягкое сперва, тепло просачивается сквозь тонкую футболку. А затем он отыскивает мышцу, прижимает чувствительную точку большими пальцами, одним мягким, а другим — неумолимо металлическим, и у Стива разом вышибает дух. — О бля!.. — выдыхает он, сгибаясь над раковиной. Баки тихо смеётся, вновь надавливая. Это больно, но по-хорошему, и пробирает до костей. Стив опирается на раковину, пока Баки разминает ему плечи, роняет голову вниз. Он будто тает. — Говорил же, — голос Баки самодовольный донельзя, — волшебные руки. Стив лишь слабо кивает. Баки снова смеётся и спускается ниже, костяшками пробегаясь по рёбрам, большие пальцы прижимаются с боков. Он отыскивает каждый узелок и расслабляет его. Жар расходится от его рук, даже от левой. — Господи, Бак, — бормочет Стив. Его глаза закрыты, и наверно это очень неловко, но ему наплевать. — Кажется, ты только что снял с меня последний год. И чувствует дыхание на шее: — Похоже, ты наконец нашёл мне применение. — Не, — откликается Стив. — Так, милая услуга. Пальцы Баки вздрагивают у него на спине, но тот не отвечает, продолжая разминать мускулы и растирать узелки под кожей Стива. И вот уже Стив стоит размякший под его руками, совершенно не в себе, издавая жалобные тихие звуки всякий раз, когда Баки отыскивает верную точку. Он догадывается, что с шансами Баки вытреплет ему за это всю душу, но чёрт!.. В самом деле волшебные руки. Баки отступает на шаг — слишком скоро — и мягко спрашивает: — Как ощущение? — Потрясающе, — отвечает Стив бездыханно. Оборачивается к Баки и, прислонившись к раковине, откидывает голову, потягивая мышцы шеи. — Серьёзно, спасибо. Наконец-то я как следует высплюсь. Когда он распрямляется, Баки по-прежнему наблюдает за ним. Его рот кажется влажным и слегка припухшим, будто он кусал губы. Стив кривовато улыбается: — В любой момент верну любезность. Не обещаю, что справлюсь хорошо, но… — О, уверен, всё будет нормально, — говорит Баки и без предупреждения опускается перед ним на колени. — Э… — начинает Стив, но тот лишь коротко встряхивает головой, правой рукой придерживая Стива за бедро. А после тянется вперёд и ведёт носом вдоль пояса его штанов, но не пытается стянуть их. Вместо этого он сдвигает вверх футболку Стива, всего на пару дюймов, и целует яркий белый шрам на животе. Замирает так на несколько секунд, едва коснувшись губами бледной, выпуклой кожи, странного звёздного узора входной раны, а затем отстраняется и поднимается на ноги: — Ночи, Стив. — Доброй ночи, — слабо откликается он. Баки устраивается на диване, будто ничего не случилось, а Стив чуточку слишком долго заставляет себя пошевелиться. * * * — Я-то думал, тут будет веселей, — жалуется Сэм. Они сидят в тёмном углу стрип-клуба «Красная Комната», в штатском, с маленькими, едва заметными передатчиками, разработанными Тони специально для миссий под прикрытием. Наташа выделяется больше всех, её рыжие локоны, спадающие на плечи, и тёмно-красная помада притягивают взгляд каждого мерзкого одинокого мужика средних лет в этом притоне. Стив старается ни с кем не встречаться глазами. Все стриптизёрши — женщины (что только нагоняет тумана, сколько же продажных мужчин связано с этим местом), и по правде, это самый обыкновенный стрип-клуб: вспышки неоновых огней, шесты, спускающиеся с потолка, платформы танцовщиц. Толпа огромная, шумная, пьяная — но ничего зловещего в ней нет. — Мужчины просто прелесть, — сухо замечет Наташа, оглядывая собравшихся. — Да уж, дерьмо, — вторит Сэм. — Мне тут совсем не нравится. Я думал, буду наслаждаться, а мне хочется сбежать и залезть в душ. И может, позвонить мамуле. — Надо пробраться в служебные помещения, — говорит Стив, — может, там они… Наташа вскидывает руку. Будничный жест — но Стив мгновенно смолкает. — На два часа, — небрежно говорит она, изучая ногти, — в чёрной рубашке. Стив бросает взгляд — долгий ровно настолько, чтобы отметить мужчину, стоящего в глубине клуба. Он мускулист, моложе большинства местных и выглядит весьма привлекательно в своей щетинистой, угловатой манере. — Не клиент, — тихо говорит Стив. — Телохранитель, — предполагает Сэм, потягивая выпивку. — Видный. Бывший военный, полагаю. Спецназ, — говорит Наташа. — И нанял его не стриптизёр. Им не по карману. Сэм кивает: — Нам стоит подобраться ближе? — Только не нам, — Наташа соскальзывает со стула и направляется прямиком к телохранителю. Она качает бёдрами больше обычного, её волосы развеваются. — Радуйся, что она в команде, — говорит ему Сэм. — Без обид, но так вилять бёдрами ты не умеешь. — Как будто ты умеешь, — парирует Стив. Сэм опасно ухмыляется: — Я талантливый, Роджерс. Они следят, как Наташа якобы случайно врезается в телохранителя, игриво улыбается и заправляет за ухо прядь. Они слышат разговор по передатчику и видят, как она роняет крохотный жучок Старк Индастриз в одежду парня. — Десять очков даме, — посмеивается вполголоса Сэм. — Так, Нат, уходи… Она в последний раз извиняется перед телохранителем, а потом исчезает в уборной. Пару минут спустя выходит и возвращается к ним. Сэм салютует стаканом: — Исполнено блестяще! — Пробудем здесь ещё полчаса, — решает она. — Потом отчитаемся штабу. — Тони всё ещё злится, что не увязался с нами на Миссию: Стрип-клуб, — радуется Сэм. — Жду не дождусь, когда брошу ему это в лицо. — Я всю дорогу слала ему фото лодыжек стриптизёрш, — говорит Нат. — Он очень расстроен, — переводит взгляд на Стива, который пялится в стол, и вздёргивает одну бровь: — Это просто груди, Стив. — Это как-то неуважительно, — мямлит он. Смолчав, что на его диване сейчас спит продажный мальчик. Нат закатывает глаза: — Ну ты и старикан. — Шутишь, да? Стариканы — грязные извращенцы! — заявляет Сэм. — А какой была твоя семья? — Проспиртованные стоики, — отвечает Наташа. Сэм таращится на неё: — Это многое объясняет. * * * Вернувшись домой, Стив находит Баки за кухонной стойкой с миской хлопьев и, как ни старается, не может отогнать мысль — ему нравится возвращаться не в пустую квартиру. И как быстро он рискует привыкнуть. — Привет, — говорит Баки. — Привет, — откликается Стив. — Как ты тут? — Вполне удобно, — с непонятным лицом отвечает Баки. Стив тепло улыбается: — Хорошо. Они глядят друг на друга мгновение дольше положенного, а затем Стив моргает и принимается собирать себе ужин. Он как раз вгрызается в недоделанный сэндвич, когда у Баки вибрирует телефон. Тот отвечает вкрадчивым, профессиональным голосом: — Слушаю. Стив сосредотачивается на сэндвиче. — Я… да, — говорит Баки. — Да, конечно, — замолкает, выслушивая собеседника. — Ага, пришли мне адрес. Полчаса, — и понижает голос: — я… нет, нет. Господи, нет, я… просто остался у друга, — ещё одна пауза. — Да. Я знаю. Спасибо. Баки сбрасывает звонок, покусывая губы, нахмурившись. — Новый клиент, — говорит он, внимательно глядя на Стива, будто ожидая реакции. — Должен с ним встретиться. — Да, разумеется, — соглашается Стив, и Баки слегка расслабляется, словно бы… словно ждал, что Стив скажет нет, попытается задержать Баки силой. Желудок сводит от этой мысли. А ещё ему хочется выяснить, кто в ответе за то, что Баки кругом видит чёртовы ловушки. — Просто будь осторожен, ладно? — просит он. — Там по-прежнему небезопасно. — Да никогда и не было, — легко отзывается Баки. Сгребает стопку одежды со стойки и направляется в ванную. Стив снова кусает свой сэндвич, жёстко смыкая челюсти. Новый клиент. Должен с ним встретиться. На краткий миг Стив это видит: Баки падает в постель с безымянным, безликим человеком, похожим на посетителей «Красной Комнаты», старым, одиноким и отчаявшимся. Грубый, жадный перепихон с тем, кому совершенно плевать на партнёра. Синяк у Баки под глазом, почти поблекший, но всё ещё заметный. Второй кровоподтёк, который Стив углядел первой ночью, под воротом футболки. Стив глубоко вдыхает. Он свой собственный человек, Роджерс. Он сам принимает решения. У тебя нет права. Баки возникает из ванной, одетый в кожаные штаны и чёрную толстовку, перчатки снова скрывают металлические пальцы. Он повозился с волосами, пытаясь уложить их, отведя со лба. — Вернусь через пару часов, — говорит он. — Перваков никогда не хватает надолго. — Тебя, эм… подвезти? — спрашивает Стив, хотя лично доставлять Баки клиенту — последнее, что он хочет. Баки взглядывает на него, весьма заинтересованный: — Ох, дружище, хочешь отвезти меня туда? Подождёшь на обочине, пока этот парень будет кончать? — ухмыляется: — Восхитительно. — Нет, — громко отвечает Стив. И определённо краснеет. — Я просто предложил. Баки тянется через стойку взлохматить ему волосы: — Не заждись, папочка. И Стив едва не давится сэндвичем: — О Господи, никогда не зови меня так! Баки лишь смеётся ему в лицо. * * * Пока Баки нет, Стив пробует отвлечься — телевизор, рисование, книга — но образы жертв раз за разом возникают в памяти, Виктор Лукев и трое до него, бледные, окровавленные, связанные. Возможно, Баки даже не имеет отношения к «Красной Комнате», твердит себе Стив, и то, что его угол недалеко от клуба, — чистое совпадение. (В работе Стива не бывает совпадений). Напряжённый, как пружина, он тщетно пытается смотреть Исторический канал, когда в кармане вибрирует телефон; экран светится незнакомым номером. — Роджерс, — отвечает он жёстко. Секунда тишины, а затем, без сомнения: — Стив? — Баки, — Стив едва сдерживает облегчение в голосе. Он оставил свой номер на кухонной стойке пару дней назад, но понятия не имел, заметил ли Баки, а уж тем более записал ли. — Хей, ты в порядке? — Эм, — отзывается Баки, — м-м… — и голос странный, нечёткий — у Стива кровь стынет в венах. — Где ты сейчас? — требует он, хватая ключи. — Стив, кажется, я… — бормочет Баки, — кажется… он накачал меня блядской наркотой… — неловкий выдох, — прости, я. Я не знал… — Ладно, — бросает Стив; двери лифта расходятся и он ныряет в холодный ночной воздух, бегом к машине, — ладно, Бак, скажи мне, где ты. Баки невнятно шепчет адрес, и это рядом, в нескольких минутах. Стив гонит по чёрным улицам, прижав трубку к уху: — Не молчи, Бак, — просит он, когда на линии тихо слишком долго, и Баки откликается грязной шуткой. Стив подъезжает к тротуару, когда Баки выдаёт самую соль, и выбирается из машины перед первоклассным жилым домом. Одно ужасное мгновение он не видит Баки — но вдруг различает яркую вспышку в тени под навесом. Экран мобильного. Баки тяжело осел под дверью дома, почти невидный с улицы. Съёжившись, притянув колени к груди и безвольно свесив голову, он всё ещё бормочет в динамик, так тихо, что Стив уже не может разобрать. Он — слава Богу — полностью одет. Стив бросается вперёд, опускается прямо перед ним: — Эй, эй,— потянувшись, кладёт руку ему на плечо, — я здесь. — Стив, — мягко шепчет Баки, а потом поднимает глаза, огромные и смущённые, — Стив? — Да, Бак, — Стив осторожно отбирает у него телефон, прерывает связь. — Идём, тебе нужно в больницу. — Никаких больниц, — Баки хмурится, — я в порядке, надо… надо проспаться. — Неа, — Стив протягивает руку, — можешь идти? Баки обдумывает вопрос: — Не уверен. — Ничего. Ничего. Он ставит Баки на ноги, заводит его руку себе на плечо, и так они идут к машине, медленно и перекошено, и Стив собирается усадить Баки на сиденье, но тут распахивается дверь здания: — Постойте! Обернувшись, Стив видит запыхавшегося мужчину посреди тротуара. Примерно лет сорок, потный и слащавый, из тех, чьё лицо забываешь спустя полминуты, как вас представили. — Не звоните в полиц… я не хотел ему вредить, — частит тот и пялится на Баки, пока Бак смотрит в землю. — Я просто… хотел его успокоить, люблю, когда они послушные, просто люблю так и всё, я не собирался… — Подожди секунду, Баки, — говорит Стив. Помогает ему забраться в машину, захлопывает дверь и вновь оборачивается. — Это всё ерунда, он никогда раньше так не реагировал, — мужик всхлипывает — и тут же взвизгивает, когда Стив шагает навстречу, пытается сбежать обратно в дом, но Стив быстрей. Он сгребает мужика за ворот, впечатывает в стену дома и, глядя прямо в глаза, всё крепче вжимает в стылый, грубый кирпич. — Никогда больше, — цедит Стив, низко, разъярённо и страшно. — Понял меня? Не звонишь ему. Не следишь за ним. Видишь на улице — разворачиваешься и валишь, очень быстро. Мужик хнычет, и Стив встряхивает его: — Я ясно выразился? — Я… — Я. Ясно. Выразился? — Да! — кивает тот, — да, ладно, я обещаю, обещаю!.. Стив отпускает его, и тот буквально падает вниз, как подкошенный. Стив бросает на него полный отвращения взгляд и уходит, оставив эту дрожащую массу на сыром тротуаре. Лишь захлопнув за собой дверцу машины, окутанный внезапной тишиной, Стив понимает, что стиснул кулаки. Костяшки побелели, ногти вдавились в ладони, дыхание частое. Он прикрывает глаза и делает долгий, судорожный вдох. А вновь открыв их, видит, как Баки наблюдает за ним, глаза стеклянные, веки полуопущены. Он выглядит так, будто потеряет сознание в любую минуту. — Прости, — просит он мягко, почти шёпотом, — прости меня, Стив. — Ты не виноват, — отвечает Стив, отъезжая от тротуара, — не виноват. Уже на полпути к больнице Стив вдруг вспоминает слова мужика: «он никогда раньше так не реагировал». Но Баки сказал, это новый клиент. «Первак». Что, чёрт возьми, происходит, спрашивает себя Стив и сильнее жмёт на газ. * * * Стив сидит в приёмном покое, пока Баки уводят сдать анализ мочи. Остаётся только ждать — доктора наблюдают за Баки какое-то время, а убедившись, что опасности судорог нет, возвращают Стиву, дав указание следить за негативными эффектами ещё 8-12 часов. (Стив даёт им страховую информацию ЩИТа; ЩИТ покрывает странные визиты в госпиталь, не задавая вопросов, даже когда речь идёт о пулевых и ножевых ранениях, контузиях и одном весьма запоминающемся случае с участием Сэма и португальского кораблика*). Когда они покидают больницу, Баки в сознании, но всё ещё сильно не в себе. Всю дорогу домой он молчит, глядя в окно на пролетающие мимо машины и тёмные улицы. Стив открывает дверь квартиры, и Баки, не говоря ни слова, идёт в ванную и не появляется оттуда полчаса. А когда наконец выходит, уже в одежде Стива, от него пахнет шампунем. Стив протягивает ему сэндвич с джемом и арахисовой пастой: — Вот. Закинь чего-нибудь в желудок. Баки кивает. Они сидят за кухонным столом. Всё очень странно, нереально — будто обычный ужин, но на часах почти три утра, Баки выглядит маленьким и опустошённым, а сам Стив просто взбешён. Должно быть, это отражается на лице — когда Баки всё же решает заговорить, он спрашивает: — Мне уйти? Стив моргает: — Что? Баки возвращает на тарелку сэндвич, смотрит в стол: — Говорю, хочешь, чтобы я свалил? — С чего бы мне… нет! — Стив глядит в замешательстве: — Почему? — Ты зол как чёрт, — Баки наконец поднимает глаза, слабо кивнув в сторону Стива. — Не на тебя же! Господи, прости, я просто… никак не выкину из головы этого парня. Баки тускло улыбается: — Полагаю, я могу вычеркнуть его из клиентуры, а? Стив, краснея, отводит глаза: — Эм. Насчёт этого… — Что? Стив передёргивается: — Я вроде как… ну. Ладно, я, кажется, уже об этом позаботился. Баки таращится на него: — Что ты сделал? — Я… немного накричал на него. И слегка повозил вокруг. Несильно. — Слегка повозил вокруг, — эхом повторяет Баки. Его лицо нечитаемо. Стив кивает. — Есть такая вероятность. Повисает долгая пауза, Стив решительно смотрит в окно, но тут Баки издаёт слабый, беспомощный звук — и начинает смеяться. — Ты что-то с чем-то, Стив, — его плечи вздрагивают, а глаза горят ясно и мягко. — Чёрт, видеть бы тогда его рожу. Он испугался? — Чуть не обоссался, — Стив старается не звучать слишком гордо. Но вспомнив потное, испуганное лицо, сжимает зубы: — Есть надежда, что усвоил урок. Баки вновь ухмыляется. Доедает сэндвич уже куда спокойнее и, слегка поёрзав, поднимает взгляд: — Спасибо. Стив жмёт плечами: — Обращайся. Так, ложись-ка спать, хорошо? Выглядишь как зомби. — Я выгляжу божественно и ты это знаешь, — ворчит Баки, но всё же относит тарелку в раковину и падает на диван, устраиваясь под одеялами. — Ночи, Баки, — Стив выключает лампу и идёт в спальню в полной темноте, как-то умудряясь не споткнуться. Баки не отвечает. * Португальский кораблик — ядовитая медуза. * * * Стив дремлет не больше сорока минут, когда чувствует, как кровать прогибается под новым весом. Он хмурится, моргает, просыпаясь. В жёлтом свете уличных фонарей, просочившемся сквозь шторы, он различает тёмный силуэт Баки — тот крадётся к нему в постель. — Тише, это я, — шепчет Баки. Ныряет под одеяло и тут же устраивается у Стива под боком, обняв правой рукой поперёк живота. — Ты что?.. — Не усну один, — бормочет Баки, ткнувшись Стиву в плечо. — Обещаю не лезть к тебе в штаны. — Э, спасибо, — тоже шёпотом отзывается Стив. Он намеренно лежит неподвижно, мышцы напряжены, ведь он слышит запах волос Баки, свежий и чистый, слышит его тепло, жаркую линию вдоль тела. Большим пальцем Баки мягко поглаживает его по рёбрам. А потом Стив вспоминает, как тот выглядел несколько часов назад, съёжившийся на земле, бледный, едва в сознании. Его смазанный шёпот. То, что он позвал Стива. Ладно, думает Стив, и разворачивает их обоих, обнимая Баки, притягивая его ещё ближе. Баки издаёт довольный звук и проталкивает колено между его ногами: — А ты вполне удобный для клятой греческой статуи. Стив фыркает, один из вихров Баки щекочет ему челюсть: — Ты тоже, для парня, который носит кожаные штаны. Баки похабно хрюкает: — Чтоб ты знал, у меня фантастическая задница в этих штанах. Уж поверь, я заметил, едва не выдаёт Стив. — Даже не представляю, как ты в них втискиваешься. — Лучше б ты представлял, как я их снимаю, — откликается Баки, но голос его самый сонный, и он даже не шевелится у Стива под боком. — К тому же, они очень легко тянутся, — замолкает на миг, и Стив слышит его ухмылку: — прям как я. — Господи боже, — стонет Стив. — Доброй ночи, Баки. — Бак, — бормочет тот так тихо, что Стив едва различает. — Что? — Мне нравится, когда ты зовёшь меня Бак. Стив тяжело сглатывает, в груди сжимается… что-то. — Ладно, Бак, — шепчет он ему в волосы. — Доброй ночи. — Доброй, — вздыхает Баки, и пару минут спустя его дыхание выравнивается, большой палец замирает на футболке Стива. Стив лежит ещё полчаса, слушая, как тот спит. * * * Следующим утром он просыпается медленно — сперва чувствует руку, обернувшуюся вокруг талии, и мягкое, ровное дыхание на шее. Потом понимает, что впервые ему так хорошо в постели, спине тепло, и кто-то случайно закинул ногу ему на ноги… и тут на него обрушивается память. Стив смещается, стараясь выбраться из рук Баки, не разбудив. Но тот лишь тихо фыркает и держит крепче, пальцы вздрагивают на голом животе Стива, там, где футболка сбилась за ночь. Стив сдаётся на милость агрессивным объятьям. Прикрывает глаза от бледного утреннего света. Сегодня суббота, выходной, разве что случится подвижка в деле «Красной комнаты»… Стив старается не думать, что мог бы провести весь этот день, валяясь с Баки в кровати. Проходит ещё минут двадцать, и Баки просыпается тоже. Стив не может видеть его лица, но чувствует, как тот вдруг резко напрягается, сбивается с выдоха. Медленно-медленно отводит руку, лишая Стива тепла. Стив оборачивается к нему. Их носы в паре дюймов друг от друга, и Баки настороженно смотрит в ответ, так и не убрав руку с его талии. И чёрт возьми, Стив ненавидит саму мысль, что Баки опасается его. Он чуть улыбается, сонно и коротко: — Доброе утро. — Чёрт, — отзывается Баки. — Что? Баки глухо стонет и, перекатившись на спину, таращится в потолок: — Ничего. Что нужно сделать, чтобы заполучить здесь кофе? — Пойти и самому сварить, вот что. Баки надувает губы: — Скучаю по старым добрым временам, когда ты был таким трепетным и учтивым. — Это было три дня назад, — отмечает Стив. — Всё ещё скучаю. — Всё ещё варишь кофе сам. — Ладно, — и Баки неуклюже выбирается из постели. Стив ещё несколько мгновений лежит без движения, сердце стучит слишком быстро. Всё это кажется совершенно привычным, всё это утро, кровать залита солнцем и тёплая там, где пару секунд назад лежал Баки, подушка пахнет его волосами, Стив слышит, как Баки громыхает на кухне… и, уж конечно, раздаётся звонок. * * * — И хорошая новость, — сообщает Наташа. — У нас есть имена. Они стоят в морге, глядя на пятое тело. Сэм хмурится: — Я думал, от жучка не было толку. — Почти не было, — Наташа возвращает на место белую простыню, они увидели достаточно. — В основном говорили о доходах и стриптизёрах, как ты и ожидал. Но был один занятный разговор. Покинув морг, они направляются к лифтам; Наташа рассказывает по пути: — Было много помех, едва удалось разобрать, но Старк запустил несколько аудиопроцессоров и извлёк голоса. У нас три имени. — Кто? — торопит Стив. — Рамлоу. Парень, кому я прицепила жучок, — Наташа жмёт кнопку этажа Тони. — Остальные два — Зола и Пирс — просто призраки. Ни досье, ни судимостей, ни даже страховки. Целенаправленно вычищены из всех систем. — Мать его, — отзывается Сэм, — неудивительно, что мы в тупике. — Как они связаны с «Красной комнатой»? — спрашивает Стив. Сэм морщится: — Они сутенёры? У Стива обрывается в желудке. — Без понятия, — отвечает Наташа. — Но если строить догадки, я бы сказала да, возможно, — она ведёт их в лабораторию, где Тони колдует над жучком ещё меньшим, чем они повесили на Рамлоу. Рядом горит экран, мелькают данные в поиске любых следов Золы и Пирса. — И что-то заставляет их убивать персонал. * * * Им не остаётся ничего, кроме как положиться на Тони, и они выходят с работы; Сэм тут же оборачивается к Стиву: — Надо выпить. — Идёшь, Нат? — спрашивает Стив, но та лишь качает головой и прощается: — Берегите себя, ребят. Бар всего в паре кварталов от штаба, одна из тех грязных дыр с вечно липкими стойками и тяжёлым запахом сигаретного дыма. Ночь морозная, дыхание вырывается паром, и густой жар пивной кажется даже приятным. Они не мелочатся с пивом, сразу выбирая что покрепче. Сэм поднимает стакан, стучит им о стакан Стива: — Достать имена, — непривычно торжественно говорит он. — Достать имена, — Стив делает длинный глоток. Всё обжигает внутри, на языке остаётся острое лекарственное послевкусие. — Поймать ублюдка. — Поймать ублюдка. Они пьют молча, подавленные и смертельно уставшие. Нечасто ЩИТу приходится так долго расследовать дело, особенно с таким количеством тел — дела об убийствах могут растянуться на годы у обычных ребят, но ЩИТ… Они всегда отличались. Стив и Сэм пьют с единственной целью — напиться, опрокидывая виски стакан за стаканом, добавив пару шотов водки. Стив теряет счёт времени, разум тонет в мареве опьянения, но наконец он проверяет телефон. Почти полночь. Баки, подсказывает мозг, и Стив отодвигает стул. — Мне пора. — Да, — тянет Сэм, кивая головой, — да, друг, мне тоже. Оба ловят такси, прислоняясь друг к другу на холоде. Перед тем, как сесть в машину, Сэм оборачивается к Стиву: — Я знаю, ты что-то скрываешь. — Что? — тупо переспрашивает Стив. — От меня и Нат. Мы знаем, — Сэм вздёргивает брови, цепляясь за дверцу такси. — Но верим, у тебя на то веская причина, друг. Как и всегда. Стив понятия не имеет, что ответить. — Подумал, дам тебе знать, что почём, — Сэм садится и захлопывает дверь, и такси с визгом отъезжает от тротуара. Неловко забравшись в своё такси, Стив прижимается лбом к холодному стеклу и прикрывает глаза. Чёртов Сэм Уилсон. * * * Всё ещё пьяный вдрызг, он, спотыкаясь, выходит из лифта и бредёт по коридору. Трижды пытается попасть проклятыми ключами в замок, но тут дверь приоткрывается на дюйм и в щель проглядывает глаз Баки. — О, привет, — в его голосе звучит лёгкое облегчение, и он распахивает дверь. Секунду Стив по-прежнему стоит в коридоре, покачиваясь на ногах. Потом пытается шагнуть вперёд, слегка промахивается и в итоге врезается в Баки, всё вокруг опасно ходит ходуном. — Воу! — Баки перехватывает Стива за руки; металлические пальцы холодны. — Полегче, приятель. Слегка перебрал? — Прости, — бормочет Стив, глядя на Баки сверху вниз: в тусклом свете лампы тот будто подсвечен золотым маревом. — Прости, зависал с Сэмом… Лицо Баки смягчается и кажется почти нежным. — Ладно, идём. Зальём в тебя воды. Надумаешь блевать — целься мимо меня, усёк? Стив кивает. Идёт следом за Баки на кухню, послушно садится за стойку, и Баки протягивает ему стакан: — Выпей весь. Утром скажешь спасибо. — Говорю сейчас, — откликается Стив. Выпив полстакана, глубоко вдыхает. — Нечасто я так. Напиваюсь. Просто… — Неудачный день? — Они продолжают умирать, — Стив почти шепчет. Отстранённо замечает, как Баки, замерев, глядит на него. Заставляет себя допить воду, хоть от неё уже подташнивает, и пялится на стакан в руке. — Уже пятеро. Это… самая дерьмовая часть работы. Он чувствует, как Баки наблюдает за ним, и ему противно быть таким жалким, вешать свои проблемы на того, кому он сам старается помочь. Оттолкнувшись от стойки, Стив перебирается на диван, откидывается на спинку и закрывает глаза. Даже сейчас всё кружится, под веками вспыхивают цветные пятна. Рядом слышатся шаги; Баки опускается на диван, прячет ступни у него под ногой. Стив разлепляет глаза — устроившись рядом, Баки изучает его лицо. Стив смотрит в ответ мгновением дольше, чем нужно. Встряхивает головой и тут же жалеет об этом. — Надо проспаться… — мямлит он, слова вяло и неуклюже ворочаются на языке, — так, дай-ка я… Стив пытается подняться, но Баки перехватывает его за руку: — Знаешь, — произносит он медленно, хрипло, не сводя со Стива внимательных глаз, — я могу помочь. Станет лучше. Дыхание перехватывает. Стив падает обратно на диван, широко раскрыв глаза. — Хочешь узнать, как, Стив? — голос Баки шёлковый и низкий. Он тянется ближе и Стив не может заставить себя отклониться. — Я… — пытается он, но слова не идут. Баки смещается, теперь он сидит совсем рядом, и их лица так близко, что слышно дыхание друг друга. — Боже, что я с тобой сделаю, — мурлычет Баки. — Я постоянно думаю об этом, Стив. Как разберу тебя на кусочки, и тебе будет так хорошо. Повсюду коснусь твоего блядски шикарного тела, — клонится вперёд, касаясь носом носа Стива: — ты же хочешь этого? — Бак, — слабо отзывается Стив. Он знает, что должен прекратить это сейчас же, но… в голове плывёт, и Баки пахнет так вкусно, он тёплый, и близко, и его губы, красные, искусанные, прямо перед глазами, и Стив никогда не был настолько силён. Всегда был эгоистом. Баки зовёт: — Ну, давай же, — ведёт носом вдоль щеки Стива, по линии челюсти, Стив чувствует дыхание на шее и тянется к нему, прикрыв глаза. — Хочешь этого, детка? Стиву будто льют на голову ведро ледяной воды. Распахнув глаза, он отшатывается назад. Баки растерянно хмурится, а Стив может думать лишь о том, что Баки не зовёт его «детка», Баки так не делает, и Стив не хочет этого от Баки, ведь всё это не настоящее. — Э… я… иду спать, — говорит он. Баки расстроено вздыхает: — Я просто хочу помочь. — Я знаю, — быстро соглашается Стив, — я только… — О, — в усмешке Баки вдруг проскальзывает что-то горькое, тёмное, — вот оно как. — Что? — Ты, — неясным жестом Баки указывает на него, с головы до ног, — ты не… слушай, я чёртова шлюха, я в курсе, ничего нового. Люди или платят мне за трах, или шарахаются, как от проказы. Стив глядит в ужасе, но Баки не унимается: — Ты хочешь меня, Стив, я знаю это, ты отвечал на поцелуи той, самой первой ночью, и я вижу, как ты смотришь на меня, и… я не грязный, ладно? Это просто способ заработать, а не… это не значит, что я… — осёкшись, проводит рукой по лицу. — Чёрт. Забудь. Ты пьяный в доску. Я уже… И в этот раз Стив возвращает Баки рывком на диван. Потянувшись, неуклюже разворачивает его за подбородок, поднимая лицо, чтобы видеть глаза. — Для ясности, — произносит Стив тихо, но твёрдо. — Я хочу тебя так, что дышать трудно. От изумления Баки приоткрывает рот. Стив смутно сознаёт, что, пожалуй, прямо сейчас объясняться не стоит, но всё вокруг в таком тумане. — Но ты живёшь здесь, и неделю назад я заплатил тебе две тысячи долларов, чтобы ты спал на диване, и ты считаешь, будто должен мне. Он запускает пальцы Баки в волосы — тот льнёт к руке, не отрывая глаз от Стива. — И если я снова тебя поцелую, — продолжает Стив, — если… зайду дальше, это случится, потому что ты захочешь этого. По-настоящему. Ни денег, ни долгов, — слова льются непрошенными, он никогда не сказал бы их, но алкоголь развязывает язык. — Мы будем трезвыми, как стёклышко, и ты будешь хотеть этого больше всего на свете. Ты будешь умолять об этом, Бак, и со мной тебе будет чертовки хорошо. Баки ничего не говорит. Просто таращится на Стива, похоже, в лёгком шоке. Стив роняет руку, отпустив его пряди, отворачивается: — Но я знаю, что у тебя есть работа. Я знаю, Баки. Ну… Доброй ночи. Сказав это, он наконец встаёт, идёт прямо в спальню и падает в постель. Холодную и пустую. * * * Следующим утром Стив уже допивает вторую чашку кофе, когда Баки просыпается и, притащившись на кухню, сонно тянется к кружке. — Утречка, — приветствует Стив, борясь с румянцем. Прошлая ночь видится слегка размыто, но он помнит всё, что произошло. То есть, он точно помнит всё, что выдал Баки, а это… так, ладно, теперь он точно краснеет. Зашибись. Но Баки только хрюкает в ответ, вдыхает запах кофе и падает за стойку. Обычно уходит три четверти кружки, прежде чем он становится менее капризным и более дельным. Стив немножко ненавидит, что знает об этом. И сильно ненавидит, что знает: Баки пьёт кофе с молоком и двумя ложками сахара. Наконец, кружка Баки явно почти пуста, он поднимает взгляд: — Как самочувствие? — Вполне сносно, — отзывается Стив. — У меня не бывает похмелья. Чудо-печень или что-то вроде, — слегка улыбается, — а кроме того, кое-кто влил в меня литры воды прошлой ночью. — Просто кое-кто бывал на твоём месте, вот и всё, — Баки снова тянет свой кофе. — Поверь мне, приятель, как бы ты ни куролесил, я вытворял всё то же, в сто раз хуже. — Не знаю, — сомневается Стив. — По правде, я чудом пережил детство. — Да ладно? — Ага, — он прислоняется к раковине, чувствуя на себе взгляд Баки, — я тогда был очень мелким, вечно болел. Но это не останавливало меня от драк с парнями втрое крепче. Губы Баки складываются в ухмылку: — Должен сказать, тебя сложно представить мелким и тощим. — Я был метр-63 и весил от силы 45 килограмм лет до 16, — криво усмехается Стив. Округлив глаза, Баки присвистывает: — Черт возьми… Спорю, задирали тебя немало. — О да. Бедная ма, её аптечка была размером с чемодан. — Оу, — в глазах Баки пляшут искры, — кто-то должен был прикрывать тебе спину, — он улыбается, ярко и широко, — я бы защищал крошку Стива Роджерса. — Не, ты был для меня слишком крут, — Стив зеркалит его ухмылку — она заразительна. — Дай угадаю, умный, но часто влипал в передряги, потому что огрызался учителям. Популярен среди дам. — И среди парней, — подмигивает Баки. — А ты был тихоней и занудой. Помешанным на истории, судя по твоей унылой коллекции книг. Стив корчит рожу, ведь он такой взрослый. — На искусстве, по правде. — Серьёзно? — похоже, Баки интересно. — И до сих пор? А покажи? — О… — Стив немного удивлен. — Ну… просто… там в основном скетчи. Ничего особенного, — он вспоминает чёрно-белый набросок, где Баки спит на диване, и опускает глаза к чашке. Баки упрямо выпячивает подбородок: — Я хочу посмотреть, — чуть задумывается, — ну, если это не проблема. — Я… ладно, — соглашается Стив. Идёт к книжным полкам, достаёт один из старых альбомов, где точно нет Баки, и раскрывает на случайной странице. Это угольный набросок: пожилая соседка готовит хлеб, её тонкие узловатые руки месят тесто. Пушистая белая кошка обернула хвост ей вокруг локтя. Стив помнит, он особенно старался передать солнечный свет, как тот заполняет кухню, падает на её лицо. — Вот, — говорит он, разворачивая альбом к Баки. Желудок сжимается — как обычно, когда он показывает кому-то свои работы. Он без проблем пройдёт сотню миссий ЩИТа, не моргнув глазом, уклонится от пули, но его рисунки — другое дело. Долгую минуту Баки молча изучает скетч, живыми пальцами расправив край страницы. Затем поднимает взгляд на Стива, глядя очень по-доброму: — Это круто. Стив жмёт плечами, чувствуя, как теплеют щёки: — Спасибо. — Можно?.. — спрашивает Баки, собираясь перевернуть лист; Стив кивает. Баки неспешно долистывает альбом до конца, время от времени останавливаясь на каком-то рисунке — собака, парень, спящий в библиотеке, Сэм хохочет, а Нат показывает язык — но больше ничего не говорит. Стив допивает кофе, нервничая и оттого чувствуя себя глупо, и идёт одеваться на работу. Одежда штатского, скрытое оружие. Сегодня они с Нат снова работают под прикрытием. Когда Стив возвращается, Баки спрашивает: — Почему ты подался в Бонды, а не в художники? Стив чуть фыркает, качая головой: — Таланта маловато. К тому же, мне нравится помогать людям. Баки с ухмылкой выгибает бровь: — Считаешь, искусство нас не спасёт? — Не остановит серийного убийцу, — отзывается Стив. — И кто-то должен выполнять мою работу, чтобы другие могли рисовать. Вот что я считаю. — Не понимаю, почему именно ты должен идти на эту жертву. — Не совсем жертву, — Стив жмёт плечами. — Легче выпрыгнуть из разбитого самолёта, чем продать картину. Баки тычет в него пальцем: — Как-нибудь расскажешь мне эту историю. — Знаешь, я бы хотел услышать и твои, — мягко замечает Стив. Баки смыкает губы: — Дружище, поверь, ты не хочешь. Стив шагает к нему, удерживая взгляд: — Я хочу. Сейчас я должен идти на работу, но… я правда хочу, Бак. Баки не отвечает, будто мучаясь, и, помедлив, Стив направляется к двери. — Стив. Он оборачивается. Баки приоткрывает рот, вновь закрывает, глядя под ноги. Он явно борется с чем-то, и Стив уже собирается сказать «не волнуйся, о чём бы то ни было», когда… — Александр Пирс, — шепчет Баки в пол. Стив цепенеет. — Есть наркотик, — начинает Баки — и смолкает. Издав череду странных щёлкающих звуков, стискивает металлическую руку в кулак. Стив снова ждёт, но Баки упорно молчит. — Ясно, — говорит Стив. — Ясно. Спасибо тебе, Бак. Баки кратко кивает. — Я должен идти, — продолжает Стив, — но я вернусь через пару часов. — На ум приходит одна мысль, и что-то холодное сжимается вокруг сердца. — Оставайся здесь, ладно? Здесь безопаснее всего. Пожалуйста… прошу, оставайся. В этот раз Баки вовсе не двигается. Стив ненадолго замирает у двери, отчаянно желая знать, что Баки всё так же будет здесь, когда он вернётся, что Баки не сбежит. Но он ведь сам сказал, Баки волен выходить. А значит, если он уйдёт, Стив ничего не сможет сделать. * * * Наташа должна была вернуться минуту назад. Стив сидит за тем же столиком, что и в прошлый раз, не сводя глаз с двери в подсобку, где Наташа исчезла 16 минут тому как, и «Красная комната» пахнет одеколоном и потом, и все пялятся на стриптизёрш, и Наташа должна была вернуться минуту назад. — Нат… — зовёт он в передатчик. Без ответа. Нет ответа уже семь минут, а значит, по протоколу ему пора вмешаться. Стараясь выглядеть непринуждённо, он проталкивается сквозь толпу. У главного входа топчется пара вышибал, но Нат уже позаботилась о том, что торчал у подсобки — прикусив губу, поманила в уборную, где, видимо, вырубила. Стив проскальзывает в подсобку. Секунду привыкает к тусклому свету — и видит Нат, застывшую в центре комнаты, с пистолетом у виска. — Привет, Стив, — она закатывает глаза. — Заткнись! — брызжет слюной мужичонка с пушкой с сильным немецким акцентом. Он маленький и похож на свинью в толстых круглых очках. — Господи, Нат, — Стив осторожно шагает вперёд, — ну что за дилетантство. — Меня немного отвлекли, — она кивком указывает в угол комнаты. Там свалены кучей три огромных мужика без сознания. — Я сказал, заткнись! — верещит мужичонка, нервно облизываясь. Пистолет дрожит в его руке. Он оборачивается к Стиву: — Кто вы такие? — Спецагенты Роджерс и Романофф, — отвечает Стив, лгать сейчас не имеет смысла. — Ты Александр Пирс? Мужичонка таращит глаза: — Как вы узнали?.. — Не он, — говорит Наташа, — подозреваю, это Зола. Тони считает, Пирс главарь, а этот… — она косит на Золу, — без обид. — Откуда вы всё это знаете? — шепчет Зола. Наташа вздыхает: — Старк был прав. Опять. Боже, он нам плешь проест. — Орёл два, — произносит Стив. Выпученные глаза Золы мечутся между ним и Наташей: — Что это? Что это было? — Я думала, мы согласились сменить имена, — замечает она. Стив чуть улыбается ей: — На пять. — Вы о чём? — вопит Зола. Его рука дрожит так сильно, что пистолет уже едва нацелен в голову Наташе — определённо не главарь. — Один, — начинает Стив, — два… Наташа срывается в бой. Выхватив пистолет из рук Золы, бьёт его ногой по коленям — тот падает как подкошенный, взвизгнув от неожиданности. Ещё секунда — и она уже целится ему в лоб: — Где Пирс? — Я не… — начинает Зола, но тут дверь позади Стива распахивается, и наступает хаос. Рамлоу и ещё двое мужчин врываются внутрь, с электрошокерами и как минимум парой пушек, но сперва они идут в рукопашную. Стив берёт на себя Рамлоу, Нат — двух других; оба используют все свои навыки, бьют что есть сил, уклоняются и выкладываются на полную в каждом ударе. Стив быстр и силён, но Рамлоу почти так же хорош — он умудряется ударить Стива в лицо, костяшки в кровь рассаживают скулу, а потом Рамлоу, мать его, достаёт Стива шокером. Но тут Нат выводит из строя своих головорезов, и Рамлоу падает следом, получив от Стива ботинком в живот; Стив приставляет трофейный шокер к его шее. Похоже, Рамлоу слегка обоссался, чем Стив вполне удовлетворён. — Ты в норме? — спрашивает Наташа. Она выглядит отлично, разве что слегка запыхалась. Она указывает на его скулу: — Будет жуткий синяк. — Ненавижу шокеры, — ворчит Стив. — Просто ненавижу шокеры. — Да уж ясно, — не спорит Нат. — Так, ладно, на чём мы там остановились? Они оборачиваются к Золе — тот забился в угол, едва началась драка, и сейчас тихо хнычет, лицо заливает пот. — Что-то мне подсказывает, это будет нетрудно, — говорит Нат. * * * Зола держится добрых десять минут, но под конец Наташа выжимает из него всё. Это её конёк. — Стойте! — скулит Зола, вскидывая вверх свои коротенькие ручки, защищая лицо. — Не стреляйте! Я всё скажу, всё скажу! — Чудесно, — отвечает Наташа, но не опускает пистолет. Прислонившись к двери, Стив наблюдает за её работой. Сам-то он прекрасно знает, что Наташа не станет стрелять, но этого не знает Зола. — Начинай. — Мистер Пирс, — говорит Зола тихо, — хозяин этого места. Имя вымышленное, данных по нему нет. Он очень скрупулезный человек, — даже сквозь страх в голосе Золы слышится странная гордость. — Проститутками он тоже владеет. Никем он не владеет, порывается сказать Стив, но в кои-то веки держит язык за зубами. — Как ты попал к нему? — спрашивает Наташа. — Я разработал наркотик, — отвечает Зола. — Наркотик памяти. Что-то тяжёлое и холодное оседает у Стива в животе. Два образа мелькают в голове: якобы «новый» клиент Баки вцепляется в руку Стива со словами: «Это всё ерунда, он никогда раньше так не реагировал». И сам Баки, утром, на его кухне. Есть наркотик… — Что за наркотик? — резко спрашивает он. Наташа бросает на него странный взгляд. Зола поправляет очки на носу: — Уникальный, разумеется, — и вот, снова гордость. — Куда эффективнее флунитразепама, лучше наркозепа. Вызывает полную потерю памяти. Наташа не спускает с него прищуренных глаз: — Зачем он Пирсу? Стив уже знает. — Даёт его им, — поясняет Зола, — проституткам. После встречи с клиентом. Они возвращаются, приносят деньги, он заставляет их забыть… — И отбирает деньги, — стиснув зубы, заканчивает Стив, — а они даже не догадываются, что их использовали. — Я не могу контролировать его действия, — Зола чуть заметно вздрагивает. — Я только делаю наркотик. — Да что ты? — Стив подаётся вперёд. Наташа хмурится, но он продолжает: — А когда проститутки из «Красной комнаты» мрут как мухи, ты-то уж точно ни при чём? Зола таращит глаза: — Что? Мертвы?.. — Стив, — тихо произносит Наташа. — Он правда не в курсе. Стив замирает на мгновение, часто дыша, а затем кивает: — Звони Фьюри. — Окей, босс, — отвечает Наташа, и Стив знает, она непременно выскажется об этом, но прямо сейчас? Прямо сейчас ему наплевать. * * * Фьюри отпускает Стива с Наташей приводить себя в порядок, сказав, что вышлет Сэма и Тони на поиски Александра Пирса. Едва только команда зачистки ЩИТа возникает в дверях, чтобы забрать Золу, Рамлоу и прочих, Стив спешит к машине. Он гонит так, что долетает домой за шесть минут — нарушив кучу ПДД, пусть даже «Красная комната» совсем близко — и почти вбегает в лифт; сердце стучит где-то в горле. Пожалуйста, только будь дома, дико, отчаянно думает он, пожалуйста, Баки… Стив был так уверен, что Баки уйдёт, сбежит сразу же, ещё утром, что у него буквально подкашиваются ноги, когда, распахнув дверь, он видит Баки: тот как ни в чём не бывало сидит на диване. Стив тяжело прислоняется к двери, откинувшись к ней головой. Его затопляет облегчение, сладкое, яркое. — Господи, что с твоим лицом? — О… — Стив наконец понимает, что Баки таращится на него, одновременно с беспокойством и опаской. — Э… трудный рабочий день? — Господи, — с чувством повторяет Баки, вскочив на ноги, хватает Стива за запястье и тащит в ванную. — Тебе что, пришлось взорвать вертолёт в воздухе? Биться с полусотней ниндзя? — Да всё не так плохо, — протестует Стив, но позволяет Баки усадить себя на крышку унитаза. Он как будто попал в отражение той, первой ночи, когда самого Баки пришлось подлатать. — Получить по физиономии — ерунда в сравнении с шокером. — Тебя ударили шокером? — Баки роется в аптечке и звучит совсем уж сердито за Стива. — Какая тварь? — Не важно, — Баки опускается на колени на коврик с неоспорином и влажным полотенцем в руках, и Стив подаётся к нему, — они проиграли. Закатив глаза, Баки бормочет что-то неразборчивое, но всё же тянется к разбитой, ободранной щеке Стива и проводит по ней полотенцем очень мягко. Осторожно и медленно счищает кровь. Он так близко, что Стив слышит его дыхание, видит стрелки теней от ресниц и слегка потрескавшиеся губы. — Ну вот, — говорит Баки мягко. Выдавливает горошину неоспорина на пальцы правой руки. — Извини, если будет жечь. — Бывало и хуже, — криво улыбается Стив и смотрит в пол, пока Баки тёплыми пальцами втирает неоспорин ему в щёку. Закончив, вытирает руку и садится на коврик, глядя Стиву в лицо. — Кто это был? — произносит он. Едва ли это вопрос. Стив встречает его взгляд: — Рамлоу. Даже не нужно спрашивать, знакомо ли Баки это имя — тот вздрагивает слегка, будто оно ассоциируется с физической болью. Возможно, так и есть, думает Стив, стараясь затолкать поглубже гнев. — Мы его взяли, Бак. Его и Золу. Остался только Пирс. Баки кивает, покусывая губу. — Ты знаешь?.. — начинает Стив и смолкает. Переводит дух. — Есть хоть какие-то идеи, где бы он?.. — Нет. Прости. Я не был настолько высоко в пищевой цепочке. — Ничего, — откликается Стив. И он никогда, никогда не скажет этого Тони в лицо, но… — У него на хвосте лучший в мире технарь, попадись Пирс хоть одной камере, мы узнаем. — Расскажешь своим супершпионам обо мне? — спрашивает Баки буднично и легко, но Стив знает, это серьёзный вопрос. — Типа, «ой, я тут приютил шлюху». Стив медлит. — Я могу не называть им твоё имя. — Всё равно они решат, что мы трахаемся. — Ну и пусть. Тут нет ничего незаконного. Меня не за что стыдить. Баки моргает в удивлении, и Стив не может примириться с этим: кто-то когда-то внушил Баки, что он пустышка, инструмент, что им можно только пользоваться и… ну уж нет. — Слушай, — Стив перебирается с крышки унитаза на коврик, Баки по-прежнему сидит на коленях между его раскинутых ног, — помнишь Наташу, девчонку из моего альбома? Бак, она работала в КГБ, — глаза Баки чуть заметно распахиваются, и Стив продолжает: — Сэм ветеран, делал то, что и все остальные солдаты. Как и я. — Я знал, что ты военный! — встревает Баки, — нормальные люди так чертовски опрятно не заправляют кровать. Стив слегка пихает его с улыбкой на губах. Они смотрят друг другу в глаза, и сиденье неприятно упирается Стиву в спину, но он не двигается. — Я к тому, что я ранил людей, — произносит Стив тише. — Нескольких убил, когда был выбор: они или мы. Как и Сэм, и чёрт возьми, Нат вообще была наёмницей. Так что… твоё прошлое не самое тёмное. Не для меня. Нисколько. Вот и всё. — Зуб даю, ты уверен, что это офигенная речь, — ёрничает Баки, но улыбается тихо и тепло. — Ты меня не одурачишь, Роджерс, я уже в курсе, что ты совсем не крутой. — Какой же ты придурок, — Стив старается сохранить серьёзное лицо. — Как я только терплю тебя. — Всё потому, что я ужасно привлекательный. Само обаяние. — Давай, начёсывай своё эго, — и тут же стонет, когда у Баки загораются глаза: — Вот не надо. — Слишком просто, — усмехается тот. Чуть клонится вперёд, и сердце Стива срывается вскачь, но Баки только упирается лбом Стиву в шею, его дыхание тепло щекочет ключицы. — Похоже, я должен тебя поблагодарить, — шелестит он. — Опять. — Это моя работа, — откликается Стив. Подняв руки, обнимает Баки за плечи, притягивая к себе ещё ближе, упираясь подбородком ему в макушку. — Через сутки всё будет кончено. — А потом? Стив закрывает глаза. Ему хочется сказать: оставайся, сколько захочешь. Хочется сказать: я люблю возвращаться домой — к тебе. Сказать: пожалуйста, оставайся, ведь с тобой я такой настоящий. Но он молчит. Холодная, жестокая реальность в том, что Баки живёт за счёт секса с чужими людьми, а Стив не может платить ему за это. И это недоделанное соглашение о соседстве закончится, едва только Пирса схватят. И у Баки не будет причин оставаться. Поэтому Стив говорит: — Я не знаю, — и это чистая правда, но отчего-то кажется: это первый бой, от которого Стив убежал. * * * Они ещё долго сидят на полу, согревая друг друга дыханием. Потом Баки встаёт, жмётся губами Стиву к здоровой щеке и выскальзывает за дверь. * * * Следующим утром Стив просыпается в пустой квартире. Одеяло сложено в стопку на диване и подушки расставлены, будто никого тут и не было. Будто никто не спал тут до трёх часов дня, не просыпался медленно, не сворачивался у Стива под боком тепло и привычно. Вещи Баки, конечно же, тоже пропали. Футболку и штаны, одолженные у Стива, он оставил на кухонной стойке. Ни записки, ничего — впрочем, неудивительно. Стив не удивился даже, что Баки ушёл. А всё равно кажется, будто в вены загнали лёд. * * * Зола больше не мелет языком, а Рамлоу — крепкий орешек, но Стив и Наташа ещё прошлой ночью вызнали всё, что нужно. Другие агенты взялись за стриптизёрш и вышибал «Красной комнаты», но Стив знает — пустая затея. Пирс слишком умён. Но уже вечером, спустя пару минут после восьми Тони вскидывается: — Есть! Стив, Сэм и Нат спешат к нему. Тони тычет в один из мониторов: на нём нечёткое чёрно-белое видео с дешёвой камеры безопасности. Кругом темно, и они едва могут различить мужчину средних лет с короткими светлыми волосами возле невзрачной кирпичной стены. Запись длится всего пару секунд. — Маленький скользкий ублюдок, — роняет Тони, — и колоссальная заноза в заднице, почти как в тот раз, когда я взломал Пентагон с помощью технологического аналога скрепки и жвачки, — он выжидающе смотрит на них. — Прости, — говорит Сэм, — хочешь золотую звезду? — Нет, хочу выпить и картошки фри с сыром, — отзывается Тони, — но это может подождать. Вот… — он жмёт пару клавиш, и на экране появляется адрес. Желудок Стива наливается свинцом. — Стив… — начинает Наташа. Стив кивает: — Ага… — Что, — Тони смотрит с одного на другого, — в чём дело? Стив тяжело сглатывает: — Это мой дом. * * * Они на всех парах летят к его дому, но Пирса, разумеется, нигде нет. Сэм и Нат, разделившись, берут на себя соседние здания, а Стив направляется в подъезд. В душе он знает, им не найти Пирса на улицах. Шестым чувством Стива тянет наверх, в лифт и свою квартиру, а инстинкт его редко подводил. Выйдя из лифта, он осматривает коридор: всё чисто. Прижимается ухом к двери собственной квартиры. Тишина. — Стив, не натвори глупостей, — говорит Нат в передатчик, пугающе точно. — Я дам тебе знать, — бормочет Стив в ответ. Держа руку на пистолете, он отпирает дверь и входит. Баки стоит посреди гостиной, спиной к Стиву. Напротив него — Александр Пирс, пистолет с глушителем в его руках нацелен прямо в сердце Баки. В полсекунды Стив выхватывает собственный пистолет, направив его на Пирса. Тот не двигается и, похоже, едва ли обеспокоен. — Опусти оружие, Пирс. Всё кончено. Он слышит, как Сэм втягивает воздух, а Нат начинает отдавать приказы, но не обращает внимания. — Так ли, Стив? — спокойно спрашивает Пирс. — Ведь я гарантирую: попытайся в меня выстрелить, и мистер Барнс будет мёртв ещё до того, как упадёт на пол. Плечи Баки слегка напрягаются. Стив смыкает челюсть, делая медленный шаг вперёд. — Вряд ли тебе нужен ещё один труп на руках. Пирс вкрадчиво улыбается: — Ты правда думаешь, меня сейчас это волнует? И, пожалуйста, не двигайся, Стив, я и так на взводе. Стив замирает, но не опускает пистолет. Впервые Баки подаёт голос: — Стив, — натянуто говорит он, — вали отсюда. Что было бы забавно при других обстоятельствах, ведь это квартира Стива, но прямо сейчас ему совсем не до смеха. — Бак, я никуда не уйду. — Он прав, мистер Барнс, — говорит Пирс. — Не уйдёт. Пирс дёргается, Баки вскрикивает: «Нет!!», — и раздаётся выстрел, из-за глушителя тихий, но всё равно похожий на дыру, пробитую в воздухе; что-то врезается Стиву в живот. Мгновение спустя — второй выстрел и второй взрыв давления, в этот раз прямо над сердцем. Стив разворачивается, падает, по пути врезавшись головой в книжную полку. И наступает темнота. * * * Первое, что он слышит, — голос Баки. Стив не различает слов (может, на нём и лучший бронежилет от Тони, но ему всё равно вышибло дух и явно прилетело сотрясение мозга), но голос Баки звучит хрипло, яростно и надломленно, и Стиву не нравится этот звук. Голос Баки никогда не должен так звучать. Будто сквозь туннель или толщу воды Стив разбирает слова Пирса: — Не двигайся. Смотри на меня. Не забывай, у меня осталось шесть пуль. — Пожалуйста, вызови скорую, — задыхается Баки, — просто вызови чёртову скорую, я сделаю всё, что хочешь… — Правда? — спрашивает Пирс. — Ведь я очень устал от твоих пряток, мистер Барнс. Я терпел их достаточно долго. — Ладно, — соглашается Баки, — ладно, ладно, я вернусь… — Я не хочу, чтобы ты кончил, как другие, — всё так же ровно произносит Пирс, — среди них ты лучший. Знаешь своё дело. Прошу, не разочаруй меня. — Да я даже не помню остальных, — голос Баки срывается, — я их, блядь, вообще не помню, я не помню целые недели, я… это ты, ты это со мной сделал, — у него вырывается тихий, болезненный вздох, — ты застрелил его, Господи, ты застрелил его, пожалуйста, вызови скорую… Я в порядке, хочется сказать Стиву, но связки не слушаются. — О нет, — мягко замечает Пирс, — о, мистер Барнс. Только не говори, что ты влюбился. Баки не отвечает. Стив слышит его быстрые, мелкие выдохи. Пирс вздыхает и, вновь заговорив, звучит предельно искренне: — Мне жаль, — говорит он. — Мне правда очень жаль. Он много значил для тебя, не так ли? — Он был добрым, — огрызается Баки. — Тебе сейчас, должно быть, очень больно, — продолжает Пирс. — Если хочешь, я могу помочь. — Что?.. — Наркотик Золы, — похоже, Пирс движется вперёд, ковёр приглушает шаги. — Ты можешь обо всём забыть. Просто вернись к работе, мистер Барнс. Тебе не нужно мучиться, и я не стану тебя убивать. Другие пытались сбежать. Не советую это делать. Баки молчит долгое мгновение. Потом говорит: — Я не хочу забывать. — А что тебе остаётся? Куда податься такому, как ты? — Я… — Баки мешкает, — я не… — Именно, — гладко отзывается Пирс. — Так что идём, и я помогу тебе. Пойдём со мной, Бак. Повисает молчание, и Стив борется с туманом в голове, пытаясь открыть глаза, издать звук, ну хоть что-нибудь… И вдруг Баки цедит: — Не зови меня так. — Что? — спрашивает Пирс. — Но ведь это твоё маленькое прозвище, разве нет? — Не смей. — Бак… — начинает Пирс, но тут Наташа врывается в комнату с Сэмом на хвосте. По пути чуть не спотыкается о Стива, громко ругается по-русски, а затем раздаётся третий выстрел прямо у него над головой. У Стива звенит и в ушах, и в мозгах, но он слышит вой Пирса от боли и глухой удар тела о ковёр. Потом ещё звуки — ясно угадываемые злые пинки по животу. — Эй, эй, чертяка, полегче! — возмущается Сэм, — хорош добивать подозреваемого в убийстве, он нам ещё нужен! — Отвали! — рычит Баки; Сэм, судя по всему, пытается его оттащить, а потом Наташа справляется: — Стив, ты в порядке? И Стив наконец-то открывает глаза. Он пытается сказать что-то, но получается только стон. Наташа вздыхает: — Окей, напишу Фьюри, — и добавляет: — в больницу? — Мм… — Будем считать, это «да», — и закатывает глаза: — дилетантство, Роджерс. — Ой, Нат, не нападай на обморочного, — попрекает Сэм. Стив поворачивается к нему, морщась от вспышки боли, а Баки издаёт мучительный, бессвязный звук и вырывается из хватки Сэма. В одно мгновение он на коленях перед Стивом, оглядывает, едва касается ладонями. — Эй, — шепчет Стив, — я в порядке… — Господи Боже! — Баки таращится на Стива огромными, неверящими глазами, как будто Стив ненастоящий. — Пять минут назад не мог сказать, ты, грёбаный урод! Стив пытается улыбнуться: — Прости. Был… в отключке. — Так, ладно, тебе нужен врач, — Наташа убирает телефон, — а мне нужны объяснения. Сэм кивает, заковывая Пирса в наручники: — Да-да, мне особенно любопытно узнать про этого Мистера-Острые-Локти. Что за чел? — Это Баки, — отвечает Стив — и теряет сознание. * * * Он просыпается в госпитале. На стуле у кровати, скрестив ноги, сидит Нат. — Ты ешь мой десерт? — уточняет Стив. Она жмёт плечами: — Ты всё проспал. — Я был без сознания. — Шш, купим тебе ещё по пути домой. К слову, тебя выписали, всё оказалось не так страшно. Просто постарайся не впасть в кому. — Уж постараюсь, — сухо отзывается Стив и вдруг распахивает глаза: — погоди… а… что случилось? — Пирс сломался, — с самодовольным видом отвечает Наташа, — вышло проще простого: мы предъявили ему доказательства, и он тут же выложил все свои коварные планы. Такой себе злодей, — она улыбается, — потом посмотришь запись. Похоже на серию «Скуби-Ду». Но Стиву не до смеха: — И? — Ты про своего дружка-киборга с панели? — переспрашивает Наташа. Стив морщится. — Не знай я точно, почему ты держал это в секрете, Роджерс, я была бы в бешенстве. — Я собирался рассказать вам, — начинает Стив, — просто… — Ага, знаю, — Наташа доедает вишнёвое желе, окинув его взглядом. — И Сэм тоже. Но дальше давай без этих фокусов. Стив кивает: — Понял, больше никаких секс-работников. Она слегка пинает его, но в глазах светится нежность. — Так, ну всё, валим отсюда. Думаю, тебя уже заждались. * * * И верно, когда часом позже Стив заходит в квартиру, Баки привычно сидит на диване. С нечитаемым выражением поднимает на него взгляд. — Привет, — говорит Стив. Уронив сумку на пол, идёт и устраивается на другом краю дивана, лицом к Баки; пальцы их ног едва не соприкасаются на середине. Баки хмурится на него как-то даже торжественно: — Ты конченый идиот. — Хей! Я был в бронежилете. — А если бы он стрелял в голову? — Ну не стал же. — А мог, — Баки поджимает губы, уставившись в узор на диване. Какое-то время они молчат; Стив не знает, что ему ответить, но тут Баки ловит его взгляд и улыбается почти грустно: — Похоже, я никогда не перестану благодарить тебя, а? — Не знаю, — отзывается Стив. — Ты держался молодцом, когда я пришёл. Баки фыркает: — Ага, я дожал бы его сам. — Слушай, — начинает Стив, желудок сводит от нервов, — ну… теперь Пирса нет… — Баки напрягается, но Стив продолжает, — и я тут подумал, вдруг у тебя уже есть планы. И я… ну, могу чем-то помочь. Если хочешь. Чем угодно, — Стив чувствует, что краснеет. — Стив, — зовёт Баки, и в его голосе столько тепла, что Стив от удивления вскидывается, — Стив, не скажу про ближайшие полгода, но мои планы прямо здесь и сейчас включают тебя, кровать и ничегошеньки больше. Стив потрясённо моргает. — Господи, ты безнадёжен, — стонет Баки, а затем подаётся вперёд, опускается на колени между ног Стива, кладёт ему руки на грудь и целует. Но уже через мгновение отстраняется, оставив между ними пару дюймов. Смотрит прямо в глаза и говорит: — Я хочу этого. Это мой собственный выбор. Ты меня не контролируешь. И я тебе ничего не должен. Но я хочу, чёрт возьми, я хочу тебя, у меня крыша едет от желания с тех пор, как я впервые увидел тебя, Стив, пожа… Стив целует его, не дав договорить, обхватывая лицо Баки ладонями. Баки коротко, сдавленно вздыхает — и целует в ответ, сжимая рубашку Стива стальными и живыми пальцами. В этот раз всё иначе, чем тогда, в первый — грязный и в то же время безличный. В этот раз Стив целует медленно, не размыкая рта. Он старается запомнить всё — изгиб губ Баки, и как его нос касается носа Стива, и завораживающий звук поцелуев. Бак заслуживает только таких поцелуев, туманно думает Стив. Каждый чёртов раз, только так. Он обхватывает Баки за талию и притягивает ближе, так и не прервав поцелуя. Баки улыбается ему в рот, кладёт правую ладонь Стиву на затылок. А потом чуть размыкает губы, поцелуй становится мягче, и кончик его языка пробегает Стиву по губам. Стив тянет воздух, резко, бездыханно — и проваливается в поцелуй. Баки посасывает его нижнюю губу, сплетая их языки, и… — Ты пахнешь зубной пастой, — отстранившись, замечает Стив, — ты почистил зубы. Баки закатывает глаза: — Дружище, я окучиваю тебя уже почти неделю, чёрт, конечно, я почистил зубы! — О… — только и произносит Стив, — о… — но тут Баки вновь увлекает его в поцелуй — и Стив сдаётся, открывается ему навстречу, ведь Баки ждал этого, даже почистил зубы к его возвращению, и Стиву хочется, чтобы оно того стоило, ему это жизненно важно. И он целует Баки, тихо и бережно, скользит ладонями с его талии на плечи, обхватывает под затылком. Баки вздрагивает слегка, когда Стив мягко потягивает его пряди, и Стив повторяет ласку, покусывая ему нижнюю губу. Баки обнимает в ответ, издав лёгкий полувздох-полустон, раскрывает рот шире — и поцелуй вдруг становится глубоким и жадным. Задохнувшись, Стив гнётся ему навстречу. Ещё сильней откидывается на подлокотник дивана, и они прижимаются друг к другу, грудь к груди, и целуются голодно, глотая дыхание. Баки издает тихие нежные звуки, Стив ловит их все, и их руки повсюду, задирают футболки, касаются гладкой, тёплой кожи. Стив чуть дёргается, когда холодный металл касается живота, и Баки тут же отнимает руку. Стив на мгновение прерывает поцелуй — прижаться губами к металлической ладони. — Она просто холодная, вот и всё, — мурлычет он, возвращая руку под футболку. Целует Баки в щёку, в челюсть, в подбородок. — Ну же, Бак, ты ведь знаешь, я хочу тебя всего. — Подхалим, — откликается Баки, а сам улыбается, морщинки разбегаются в уголках его глаз. Он склоняется, дыханием опалив Стиву шею, открытым ртом приникает к месту за ухом, ведёт дорожку влажных поцелуев вниз, посасывая кожу. Стив стонет в голос, откинув голову, давая Баки лучший доступ. — Снимай футболку, — бормочет Баки, покусывая ключицу Стива. — Хочу касаться тебя везде. — Ты первый, — отзывается Стив, и Баки тут же выпрямляется, одним быстрым движением срывает футболку и бросает за спинку дивана. И снова тянется за поцелуем: — Ну? Твой черёд. Стив негромко смеётся и выпрямляется, давая Баки стянуть с него футболку. Баки забирается к нему на колени, его руки вновь скользят по коже. Металлическая быстро нагревается, странно, нечеловечески гладкая, и Стив понимает: ему нравится ощущать её на груди, на плечах. Он глубоко целует Баки, вылизывая его рот, сталкиваясь зубами. Баки отстраняется и откидывается назад, тяжело дыша. Щёки его раскраснелись, волосы встрёпаны, рот алый, припухший, и выглядит он нереально красивым. Он оглядывает Стива сверху вниз, блуждая глазами по прессу, по широким плечам. — Чёрт возьми, — севшим голосом выдыхает он. — Да это просто непристойно!.. — Ты тоже ничего, — парирует Стив и наклоняется, ведёт губами по шее Баки, покусывает точку пульса — тот резко втягивает воздух — и опускает руки ему на бёдра, обхватывая сильней. Прикусив сосок, Стив тут же проводит по нему языком, и Баки стонет, прижимаясь к коленям Стива. Мгновение они жмутся друг к другу, твёрдый член Баки трётся о стивов через ткань, и Стив выдыхает: — Спальня!.. — Уверен? — Баки едва не урчит. — Я к тому, что мы могли бы не торопиться… — и ещё ниже опускает бёдра, сталкивая их эрекции. — Ты такой кретин, — Стив крепче стискивает его бёдра, но всё равно склоняется поцеловать Баки в грудь. И, подняв взгляд, встречается с ним глазами: — Идём, не хочу это делать на диване. Взгляд Баки смягчается. Он обхватывает лицо Стива ладонями, мягко целует и соглашается: — Спальня, — прямо Стиву в губы. Поднявшись с дивана, они, спотыкаясь, идут в спальню. И едва оказываются за дверью, Баки прижимает Стива к стене, целует, и всё вокруг просто плывёт. Он обвивает шею Стива, привставая на цыпочки, сровняв небольшую разницу в росте. — Баки, — настаивает Стив, — Баки, я имел в виду кровать… — Серьёзно? А вот мне нравится идея, как ты трахаешь меня прямо у стены, — ухмыляется тот, и бёдра Стива дёргаются сами собой при этой мысли. Но… — Нет, кровать, — отрезает Стив и, подхватив за задницу, вздёргивает Баки вверх. Тот бездыханно смеётся и обхватывает Стива ногами за талию. Стив роняет его спиной на кровать, опускается сверху, опираясь на локти, и снова целует. Баки урчит в поцелуй, обнимая Стива левой рукой, зарываясь пальцами ему в волосы, и раздвигает ноги — Стив устраивается между ними. Они вжимаются друг в друга, беспорядочно, влажно целуясь. Стив так чертовски возбужден, он в жизни не заводился сильнее, и Баки гнётся под ним; твёрдый, налитый член упирается Стиву в бедро. Они отстраняются одновременно стянуть штаны, дёргают молнии друг друга, Баки чертыхается, путаясь в стивовом ремне — и вот между ними одной преградой меньше. Стив чувствует пятно влаги на боксёрах, он давно течёт, и сдавленно стонет при виде тёмного пятна на боксёрах Баки. Но Баки наклоняется, стягивает с него бельё, Стив делает то же самое, и наконец они благословенно голые. — Ебена мать!.. — выдыхает Баки. Берёт Стива в руку, гладит, ведёт ладонью по головке, собирая влагу. Оглаживает снова, и всё становится скользким и плавным, и Стив глотает вдох, подаваясь к руке. — Я был прав. Шикарный. — И кто тут подхалим, — возвращает Стив, улыбаясь, как конченый придурок, глядя на Баки сверху вниз. На что тот вскидывает брови и начинает дрочить ему, медленно и жёстко, и всё, чем Стив может продолжить: — О, о-о-о… Баки целует его мягкий рот и дрочит только сильнее, но Стив перехватывает его запястье, выдыхая: — Чёрт, стой, не сейчас, — а затем переворачивает их, так, что Баки седлает его талию, глядя из-под полуприкрытых век: — Прошу, скажи, что у тебя всё есть. — Я не ребёнок, — ворчит Стив. — Верхний ящик. Баки вытягивается над ним, роясь в прикроватной тумбочке: — Джекпот! — вытаскивает презерватив и маленькую чёрную бутылочку смазки и передаёт Стиву. Стив слегка краснеет, отводит взгляд и старается не звучать совсем смущённо: — Э, вообще-то… Баки распахивает глаза: — Постой, ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? — Ну, если это не проблема, — осторожничает Стив, а Баки мерит его недоверчивым взглядом: — Это и близко не проблема… Чёрт, ты просишь поиметь тебя так, будто это наказание, — и выдавливает смазку на пальцы. Стив в это время ласкает его, чувствуя твёрдую длину, и Баки с шипением выдыхает, наблюдая за пальцами Стива на собственном члене. Он соскальзывает со Стива, располагаясь у него между ног, пальцы в смазке касаются расщелины Стива. Баки лижет чувствительное местечко под яйцами, придержав Стива металлической рукой за бедро, а затем одновременно берёт его в рот и вводит в него один палец, горячий и скользкий. Стив хнычет, не в силах удержать этот звук. Ему остаётся только смотреть на рот Баки вокруг его члена — язык порхает над головкой — и чувствовать лёгкое жжение от пальца внутри. — Чёрт возьми, Баки, — выдыхает Стив; он весь покраснел, стараясь не толкнуться в ему рот. Баки ловит его взгляд и — блядь, Стив в жизни не видел ничего развратней — пристально глядит в ответ, проделывая невыразимые вещи ртом. Стив вздрагивает. — Бак, если ты не прекратишь, я сейчас… стой, стой, хочу, чтобы ты меня трахнул, ну же… Баки отрывается с тихим урчанием, слизывая слюну и влагу с ярко-красных губ. Он снова склоняется над Стивом и добавляет второй палец, растягивая его сильнее. Они неряшливо целуются, Стив чувствует собственный солёный привкус на губах и наконец решает: — Так, всё, я готов. — Уверен? — поддразнивает Баки и Стив в отместку кусает его за губу: — Бак, пока нам не стукнуло по девяносто. — Вот же командир, — фыркает тот, но убирает пальцы и, разорвав упаковку презерватива, раскатывает его по члену, добавляя смазки. Затем снова седлает Стива, выпрямляется и… — О чёрт возьми! — стонет Стив, когда Баки мучительно медленно проскальзывает внутрь. На мгновение оба затихают, дыша друг другом, и Баки входит до конца. Замирает, давая привыкнуть, а затем чуть поводит бёдрами — и Стив увлекает его в мокрый, грязный поцелуй. Баки осторожничает до тех пор, пока Стив в нетерпении не сгребает его за задницу, и лишь тогда смеётся Стиву в губы и начинает толкаться всерьёз. И вот он уже вовсю трахает Стива, жёстко, жарко и потрясающе, каждый раз задевая нужную точку внутри. Стив стонет, скользя ладонями по разгорячённому телу Баки, загнанно дыша ему в шею распахнутым ртом, и Баки стонет в ответ, выдыхая сдавленные проклятия, и чёрт, и так тесно, и о Боже, Стив!.. Баки прикрывает глаза, и Стив тут же просит: — Нет, нет, посмотри на меня, — и мягко обхватывает его лицо ладонью, большим пальцем поглаживая скулу, — смотри на меня, Бак. — Стив, — хрипло выдыхает Баки. Ловит его пристальный взгляд распахнутыми, горящими глазами, и, возможно, дело именно в этом: секундой позже Стив сжимается всем телом, ещё пара толчков — и он кончает Баки в руку, содрогаясь в его ладони. Баки толкается ещё глубже, целует Стива, почти кусается и, тоже кончив, вздрагивая бёдрами, падает Стиву на грудь. Они просто лежат так пару минут, выравнивая дыхание. Прикрыв глаза, Стив лениво гладит Баки по спине, а тот устало целует его в шею. Наконец Баки стонет и с трудом поднимается. Выскальзывает из Стива — оба чуть морщатся — и бросает презерватив в сторону мусорной корзины. — Не заляпай спермой мой ковёр, — ворчит Стив, впрочем, без особого пыла. Баки тянет салфетку с прикроватного столика, вытирает свою руку и живот Стива, затем отбрасывает и её и сворачивается рядом с ним, как кошка. Стив улыбается и обнимает его, притягивая ближе, и Баки поднимает лицо для сладкого, долгого поцелуя — в этот раз лишь мягкого, сухого прикосновения губ. Он первым нарушает молчание: — Четыре из десяти. — Что?.. да ты, наверное, шутишь? — Стив таращится на него. — Прямо сейчас? Тебе надо побыть козлом прямо сейчас? Баки перекидывает левую руку Стиву через живот: — Ты тут недавно говорил, что хочешь меня всего. Так вот, получи и распишись, приятель. — Я уже жалею, — бормочет Стив, но эффект несколько смазывается, когда он целует Баки в макушку, отводя его тёмные волосы с лица. Баки сонно ухмыляется, и выглядит таким молодым, и цельным, и счастливым, и таким живым, как будто от него исходит свет, и Стиву кажется, он снова в том подбитом самолёте с проваленной миссии пару лет назад, несётся вниз к чему-то огромному, глубокому и неизбежному… Он закрывает глаза, слушая мягкое дыхание Баки, и отдаётся свободному падению. * * * В 4 утра Стив, моргнув, просыпается. Сперва не понимает, что его разбудило, а потом… — Стив, — шёпотом зовёт Баки. Он опять умудрился быть «большой ложкой» в их объятиях, даже будучи меньше Стива, и Стив разворачивается в его руках, оказываясь с ним лицом к лицу. — Всё в порядке? — спрашивает он. — Я… — Баки замолкает и выглядит странно взволнованным, — эм… Стив хмурится: — Бак? — Я тут подумал, не пора ли мне уволиться, — тихо произносит Баки; Стив замирает. — Хорошо, — осторожно соглашается Стив, — хорошо, — и на миг прижимается ртом к его лбу. — Я могу помочь тебе с работой, если хочешь. — Не, с этим всё в порядке, — отзывается Баки. — Но я… может быть, — он делает вдох, весь напрягшись, — может, я могу остаться здесь? Ненадолго? Стив издаёт невольный тихий звук. Он обнимает Баки, притягивая ближе, и снова целует в лоб, в нос и в щёку: — Боже мой, да, — шепчет он между поцелуями, — да, конечно, — и целует Баки в губы снова и снова, пока не чувствует его улыбку. — Теперь ты от меня не избавишься, — предупреждает Баки. — Я захвачу это место, заставлю твои скучные полки комиксами. Стив это представляет: Баки лениво слоняется по квартире воскресными вечерами, Баки угрюмо ест блины и накачивается кофе, Баки замер в постели, не двигаясь, чтобы Стив мог его рисовать; Баки смеётся, дуется, сидит на диване — с солнечным светом в волосах и яркой, безумной улыбкой… — Пожалуй, я справлюсь, — признаёт Стив. * * * Он справляется.fin