Обезболивающее на память

       — Соу… прошу тебя, умри ради меня… — тихо шепчет Шин на операционном столе. Хиёри снова решил поиграться с его памятью. Это не первый и наверное, не последний раз, но вспоминать болезненное, что старательно прячут в закромах памяти, ужасающе. Словно он переживает это снова и снова, пока над ним только посмеиваются, вновь и вновь подтирая в нужных местах воспоминания. Это не делает лучше — Шин не успевает свыкнуться с новым, что было уже давним старым, словно переживая это из раза в раз. Возможно, он — просто подопытный кролик, птица, с которой играется Хиёри Соу, строя из раза в раз отношения и стирая память вновь и вновь. Только Он причинял боль, Тсукими всегда об этом забывал. Потому что Он мог это сделать. Он заставлял своими увлечениями. Устал. Шин устал от этого. Устал от этого подобия временных петель в неких фантастических книжках. Он живой человек, не персонаж в истории, которого можно кидать из огня в полымя… но Он так не думает. Именно по этой причине сейчас с его уст сорвались такие слова. Больно. И морально и физически больно. До безумия, но слабость и лекарства, под которыми он находятся не дают впасть в аффект. Поэтому он может сказать только эти слова, за которыми последовала тишина.       Хиёри рассмеялся, довольный результатом и разорвал эту повисшую тишину в клочья. Получилось, уже в который раз. Память была словно рыбкой — то пряталась, то появлялась в неожиданный момент и её снова приходилось прятать. Идеальные отношения приходилось строить именно так: манипуляциями, своими хобби и не только. Причиняя боль, он давал Тсукими обезболивающее и узнавал больше о человеческой памяти. Кстати об обезболивающем… переведя взгляд на фармацевтический препарат Соу недовольно отметил, что он пуст. Небольшая, но сильно действующая баночка пустовала.       Придётся сходить за новой… но это потом: сейчас медленно приходил в сознание Шин, у которого нужно узнать о самочувствии:        — Шинни, ты как? Что помнишь последним?        — А? Соу… а что я тут делаю?.. — не дождавшись ответа через пару секунд пробормотал:        — Помню полдень двенадцатого июня… а дальше ничего, — он прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, пока Хиёри сверился с небольшим календарём на стене: тринадцатое июня. ***       Через небольшое время, а если точнее — десять дней счастливой и беззаботной жизни для Шина, прошли почти без проблем для Соу. Он просто в своё удовольствие проводил почти всё свободное время с Тсукими и был доволен ситуацией.       Именно в тот день, десятый, он купил небольшой торт и принёс домой, нечего не сказав ожидавшему его бирюзоволосому.       С улыбкой, он зашёл домой и, закрыв дверь, сразу отправился в гостиную, где пару часов назад случайно заснул Шин, снова проведя бессонную ночь у себя дома. Не выдержал того недосыпа и просто вырубился, отсыпаясь… С небольшой улыбкой он зашёл к Тсукими, что всё так же спал. Выглядел он, пожалуй, прекрасно: умиротворённое лицо, ровное дыхание и чуть приоткрытый рот, медленно вдыхающий кислород.       Так и хотелось нарушить эту гармонию.       Соу слегка прищурился и, не сводя взгляда с Шина, потянулся за небольшой баночкой. Нащупав нужное посмотрел, но вовремя вспомнил, что новое обезболивающее ещё не купил. Так не хотелось причинять много боли…       Покрутив в руках пустую, небольшую банку, Хиёри просто решил разбудить спящего. Стоит отложить эту задумку до завтра, ему не хочется заставлять испытывать такую сильную боль Шина. Именно ему он не хочет причинять это, всё же Тсукими ему не чужой человек, которого убить — и нет проблем. Может, в другой раз, но в прошлый он даже с помощью фармацефтики желал ему смерти… наверное те физически плохие ощущения прорвались сквозь лекарства…       Потолкав пару минут Тсукими, он со своей извечной улыбкой продолжил играть с пустой упаковкой от обезболивающего: скучно, как никак. Шин ведь не кривится от непритяных чувств, не испуган…        — Как поспал?        — М… Незаметно… — он медленно выбирался из сна в реальность, ещё не полностью понимая, почему его разбудили. Это было заметно.        — Я торт тебе принёс, не хочешь разделить со мной? — Соу улыбаясь положил руку на колено собеседнику.       Тот слегка приподнял бровь:        — Его же не было…        — А пока ты спал — появился.        — Ладно, тогда буду, — он неуверенно перевёл взгляд на его руки, ожидая увидеть торт.        — Соу, а что это? — Шин указал на банку, получая некое дежавю. Он сам не понимал, почему, но было чувство, что уже неоднократно эта штука появлялась в его жизни. Но вот вспомнить бы, где…       Хиёри перевёл взгляд на свои руки, не понимая, что так смутило сидящего рядом:        — Обезболивающее. Если больно — то поможет. Правда, пустое оно.       Тсукими нахмурился, вспоминая что-то в глубинах своей памяти:        — Так оно же не было пустым… Я его почти полным последний раз видел…       Соу напрягся, понимая, что сейчас постепенно происходит:        — Не хочешь сесть за торт, а там разберёмся, что к чему с этим? — головой он показал на стол, где стояла сладость, не сводя взгляда с Шина. Хотелось, чтобы больше он ничего не вспомнил, а ему не пришлось опять с ним возиться.        — Д-да, давай.       И он довольно быстро встал, чуть ли не хватая за руку Тсукими, повёл на кухню. Мало ли, что ему ещё вспомнится… а тот просто шёл за ним, словно неживой и кажется, полностью погрузился в мысли. Это очень странно выглядело, особенно, если знать, что бурная реакция у него почти на всё.       А Шин в то же время вспоминал всё произошедшее с ним, что аккуратно стёр из его памяти Хиёри, и в немом шоке следовал за Соу, даже не осознавая себя. Дойдя до кухни, словно вынырнул из астрала, с в момент ставшим чужим голосом:        — Я торт забыл, прости, побудь пока тут, — Хиёри быстро ушёл, а оставшийся на кухне Тсукими только судорожно оглядывался, давя в себе крик. Что же делать… что же, что же…       Взгляд упал на табуретку и Шин, с трясущимися от волнения руками, поднял её и на ватных ногах встал сбоку от прохода в зал, где спал. Нельзя. Он не мог позволить Соу повторить хоть что-нибудь из того, что делал с ним. От одних мыслей становилось дурно, а к горлу подкатывала тошнота. Он попробует остановить неизбежное, попытается.       Соу в то время почти вернулся и нёс в руках лакомство. Мысли его понятны по лицу не были: то просто выглядело спокойным, как и всегда. Лёгкая и вечно странная улыбка вкупе с пристальным взглядом.       Только он зашёл на кухню, как сзади него быстро размахнулся, занеся табуретку над головой Шин. Секунда колебаний и победа воспоминаний: предмет мебели с немалой силой летит вниз, на голову Хиёри. Эмоции мгновенно изменились: рот чуть приоткрылся в удивлении, а глаза рефлекторно зажмурились. Боль — только так можно было это назвать. Ещё чуть меньше секунды проходит и ноги Соу подкашиваются, пока сознание уже не рядом с ним. Обмякшее тело падает вперёд, пока на голове от удара появляются капельки крови. Шин переборщил с силой удара, но винить его за это нельзя — первый раз сделал, не зная ни о чём, да ещё и волнуясь…       С минуту он стоял над телом друга, думая и размышляя. В разум проникали все его мысли до какого-либо удаления памяти, заставляя постепенно забывать о своей реальной и миролюбивой личности. Каждая мысль твердила об одном и том же, логично опираясь на своё, уникальное воспоминание. Сопротивляться им было невозможно для Тсукими, что дрожа стоял перед вырубленным Соу. Сквозь страх проникали всё новые и утерянные отголоски прошлого. Голова кружилась, а тело было словно не его и тряслось, холодея. Что ему делать?..       Ответ неосознанно и неожиданно пришёл сам собой, поглотив пацифизм Шина и заставив истерично рассмеяться, увидев кровь на волосах Хиёри. Оказывается, он тоже получает раны, а значит такой же, как и Тсукими. Это странно, но ниодно из его воспоминаний не содержало ничего болезненного для Соу. Он только жил в своё удовольствие, доставляя боль ему, Шину. Поглощая её тем самым обезболивающем. Пустующим сейчас. Может, стоит ему попробовать другое средство? ***       Пробуждение для Хиёри оказалось, по меньшей мере болезненным. Понять, что случилось, тоже сразу не вышло. Лишь через минуту осознания он смог хоть немного отогнать пульсирующую боль на затылке и проанализировать произошедшее. «Плохо» — единственное, что мог воспринять его мозг. На большее он был не способен из-за сильного удара. Через ещё несколько минут он нашёл в себе силы оглядеться и пошевелиться. Ну, как пошевелиться? — осознать, что он, раздетый, привязан к чему-то. В глазах до сих пор мутнело и точно сказать — где он, не удавалось. Были видны белые стены, металлические балки… напоминало комнату, где он эксперементировал над мозгом Тсукими. Мирные тона, чтобы не пугать пробуждённого.       Сейчас это только напрягало.       Размытая картинка происходящего постепенно возвращалась в обыденную и чёткую форму, а сбоку от него, в ногах, сидела фигура Шина, как можно было понять по бирюзовому пятну в районе волос. Слегка проморгавшись он уже уверился в этих мыслях и даже примерно понял происходящее:        — Ты что-то вспомнил?.. — в ответ раздался смешок, а сам Шин только активно закивал ему головой, растянув улыбку и пряча её за рукой. Напрягало. Нет, пугало — правильнее.       Успокоив внезапный прилив некого счастья, Тсукими слегка поддрагивая, но уже не от страха, а предвкушения, пробормотал, смотря ему в лицо, но голос был… ненормально высоким и радостным:        — Я всё вспомнил! Всё до единого воспоминания! — он резко вскочил, чуть не уронив торт с воткнутым туда ножом, что держал в одной руке, скрыв от глаз Соу, до этого. Приблизив своё лицо к лицу Хиёри он заглянул ему в глаза:        — Что ты… Что ты чувствуешь?! Страх, непонимание, может ненависть? — словно безумец он повторял, бормоча, каждую из этих эмоций со своей интонацией, указывая на то, что уже испытывал всё это, но в разных ситуациях.       В ответ лишь молчание, смешанное с тем же пристальным зрительным контактом.        — Не хочешь со мной говорить? — он наклонил голову вбок, не получив реакции. Всё равно любой ответ ничего за собой не повлечёт. В общем, так и оказалось, Шин просто, не обращая на него внимания, завозился с тортом, отрезая кусок.        — Соу, ты же помнишь, как кормил меня каким-то странным пирожным, да? После него у нас с тобой такое было!.. Я хочу тебе приподнести твой торт! Слегка усовершенствованный, но такой же вкусный! Уверяю тебя, магния сульфат только добавит оригинального вкуса и чувств тебе! — он нездорово рассмеялся, поднося кусок ко рту Соу. «Яд» — единственное, что мог понять Хиёри и быстро пытаясь вспомнить побочные эффекты при передозировке. Даже по виду ясно, что сверху сладости, это лекарство пересыпано в несколько раз, а значит ведёт за собой последствия. Болезненные, как можно понять. Что там?.. Соу вспомнил: рвота, судороги, спутанность сознания, угнетение дыхания и медленная атрофикация. Ну, возбудитель можно не считать за отрицательный эффект от передозировки. Но не это важно: кратко говоря — медленная смерть, особенно, если это не всё, что придумал Шин на его долю.        — А нет ничего полегче?.. — аккуратно попытался отвести его от торта Хиёри.        — А тебе чем-то не нравится это? Я же постарался! Как и ты надо мной, старался не покладая рук! — он, всё так же посмеиваясь взял его голову свободной рукой за подбородок и оттянул вниз, приоткрывая рот, невзирая на сопротивление. — Вкусно же будет! И сладко, и солёно, и горько! Кислого, к сожалению, у меня нет, — Шин просто положил кусок торта ему в рот и сделал вид, что Соу откусил, закрыв рукой рот. Хиёри закашлялся, зажмурив глаза, пока Тсукими давал ему прожевать порцию. Приторная сладость смешивалась со вкусом лекарства, ещё где-то на уровне химических средств составленным из солёных и горьких веществ. Хочется выплюнуть, но челюсть находится в руках сидящего напротив. Через силу проглотив, он услышал колкую фразу, явно когда-то перенятую от него:        — Так сложно было, любимый мой? — Соу не ответил, скривившись. Неприятно. Неприятно понимать, что это сейчас происходит с ним. Из-за небольшого просчёта он может преспокойно умереть: решимости в этой жажде мести у тех воспоминаний и прошлых мыслей всегда было предостаточно.       Шин же продолжил его кормить той отравой до тех пор, пока Соу не съел два куска торта, где было почти всё лекарство, ставшее подобием яда. Похлопав в ладоши, он просто отошёл куда-то, оставив Хиёри одного. Сбежать не представлялось возможным, это он прекрасно понимал и проверял на Тсукими, но и делать что-то было нужным. Хотя бы прочистить горло. Но, прокашлявшись, ничего не изменилось, а на языке не почувствовалось ни части торта, ни лекарства.        — Не хочешь попробовать романтический вечер? — он с улыбкой держал в руке небольшую свечу горящую заставив Соу передёрнуть головой. В голову пришло много разных мыслей о предназначении этого предмета и ни одна из них не внушала доверия. Или хотя бы спокойствия.       Заметив то, как отреагировал на это Хиёри, Шин усмехнулся:        — Не волнуйся ты так! Я же для тебя легче сделал: срезал половину свечи, теперь её максимум на полчаса хватит… — он с нарочитой грустью посмотрел на одинокую, раскалённую капельку воска, что потекла на основанию предмета.       А Хиёри сообразил о том, что будет происходить. И это отнюдь его не радовало. Кажется, что мысли Тсукими подразумевают только одно…        — Шинни, зачем?.. — осипшим голосом спросил он, ещё не покладая попыток вразумить его, пока в животе появилось вязкое чувство страха, засевшее глубоко в кишках. Смешавшись с наростающей болью в животе от магния сульфата, становилось хуже. Казалось, что постепенно волны спазмов переходят на лёгкие, сжимая их.        — Раз, два, три… Ха-ха, Хиёри Соу поскорей умри! — он звонко рассмеялся, поднося свечу к его щеке, пока капля воска, словно в замедленной съёмке упала на связанного. Больно. «Больно-больно-больно» — единственное, что он мог сказать, стиснув зубы. Позволить вырваться крику было выше него. Возможно, он слишком горд, но с этим ничего не поделаешь.       Хоть через минут десять остался не такой большой остаток свечи, ему так не казалось. Ожоги уже проходили вдоль всего тела, а Соу просто шипел или хрипел от боли. Хотя, пару раз, всё же, вскрики донеслись из его горла, заставив зажмуриться и трястись.        — Последние несколько капель я хочу передать тебе с особым трепетом, — донёсся, словно из-под воды, голос Шина. — Открой рот, милый мой.       Идей, что делать, не было, только две мысли, бьющиеся в почти пустом сознании. Мысли, спорящие об одном действии. Он, какой-то задней, совсем лишней мыслью, понимал, что Тсукими делает, но никак не видел возможным воспротивиться. Кричать — бесполезно, паниковать — тоже… поэтому просто лежал, принимая это безвыходное положение. К тому же, кто знает, может Шин успокоится, если увидит, что он якобы смирился со своим плачевным положением?       А пока, Тсукими только сам, рукой открыл рот Соу и залил туда пару капель воска, быстро перемещая свечу к оголённому члену. Заключительные капли упали именно туда, вызвав неконтролируемый крик. Без того дрожащее от переизыбка лекарств тело приняло предагоничные судороги. По крайней мере ноги. Кстати о фармацевтике…        — М? — удивлённо приподнял бровь Шин, смотря на низ Соу. — Ты дрожишь от боли и в тоже время возбуждаешься? Неужто тебе нравится до такой степени, что встаёт член? — он, словно испытывая, рукой толкнул названный орган, указывая на него. Хиёри снова не ответил: ничего бы не было, если бы не тот торт… Интересно, если бы он его не купил, что нибудь изменилось бы?       Кинув ему «любезную» просьбу подождать с минуту, Шин вернулся с ручками и карандашами разной толщины, заставив Хиёри нахмуриться. Сейчас до него не доходило происходящее. Упорно не доходило, хотя было донельзя простым.       Подобравшись ближе, он с улыбкой вытер предэякулят и поднёс острозаточенный карандаш к уретре. До Соу дошло происходящее, но на затуманенном болью сознании почти никак не отразилось, только заставив напрячься, словно не понимая, что так будет только больнее. Реакция была неосознанной, последствия от передозировки лекарств подразумевали как неработоспособность мышц, а если быть точнее — заторможенную их реакцию, что приведёт в один момент к атрофикации, так и помутнения в сознании. Нет, не галлюцинации, просто сложности в восприятии происходящего. И, как можно было понять, эти побочные эффекты уже начали своё действие.       А Шин же, практически безумно улыбаясь, смотрел на него, постепенно вводя карандаш вглубь возбуждённого члена. До его ушей затуманенно доходил болезненный крик Хиёри, как и по-новой задёргавшееся тело. Ему больно? Неужели, даже и поверить сложно! Хотелось продолжать, замучить до смерти, а потом просто хранить его часть на виду, как вечное успокоение от ужасных воспоминаний, что явно были хуже этого. Соу Хиёри это заслужил. Несмотря на всё, что было с ним в нестёртой памяти, он заслужил. А Тсукими заслужил стоющее обезболивающее. Не от физической боли, нет, от моральной. Ему нужно лекарство от воспоминаний, хотя этого никто так и не понял. И сейчас он, Шин Тсукими, медленно получал первую его дозу. Дозу успокоения и отомщения. В криках и боли ранее близкого ему человека. Он бы никогда не стал бы делать что-то подобное, но… Соу смог. Смог безгранично его мучить, издеваться над памятью… Почему ему тогда нельзя сделать тоже самое в ответ?! Можно, ведь кто скажет «нет» и остановит…       А он просто продолжал измываться карандашом над Хиёри, посмиваясь, медленно вводя глубже и слегка вытаскивая, глубже и чуть вытаскивая, глубже и… до тех пор, пока карандаш не стал плавно погружаться с помощью предэякулята, что снова появился на головке члена, смягчая пытку. Обидно. Ужасно обидно. Последний раз вставив карандаш до упора он убрал руку, оставив канцелярию внутри полового органа. С упоением посмотрев он выбрал несколько ручек и опустился взглядом на анал Соу. Интересно, очень интригует, как он себя поведёт…       С размаху вставив одну ручку, он с недовольством услышал лишь хрип из порванных связок. Какая неприятность, Хиёри накричался ещё на его игре с уретрой. Кричал, пару раз смешав этот крик со странным стоном и агоничной тряской… да, выглядело красиво, но сейчас ничего не может сказать, что очень, очень плохо Шину. Зато нервные… нет, нервозные и хаотичные сжатия кольца мышц вокруг ручки ему нравились: Соу просто не знал, как бы подстроиться под боль, не отвечая за себя из-за того прекрасного средства в торте.       Шину хочется большего: он довольно быстро добавляет сразу две другие ручки и начинает двигать ими сразу. Хрипы и подобия то ли вскриков, то ли судорожных вздохов поражали его мировоззрение, заставляя ещё резче двигать канцелярией и радоваться, в некоем припадке, происходящему.       За болезненными звуками идёт перемешарный с рваным криком стон. Ещё несколько подобных проявлений голоса Соу, служат словно спусковым крючком для добавления довольно острого карандаша вместо одной из ручек. Пусть реакция не сильно то и поменялась, но боли было ещё больше и Шин это понимал. Понимал и то, почему он трясётся, тяжело дышит и не может на него посмотреть. Хиёри, конечно, в сознании, иначе ему не позволит магния сульфат, что уже во всю действует в его организме. Можно даже сказать, «начинает убивать изнутри», пока Тсукими ещё играет снаружи.       Но, заметив, что больше уже ничего ручками и карандашами не поделаешь, Шин неспеша вынул их отовсюду и с небольшим укором посмотрел на кровь. Интересно, порвал или это ещё одно названное побочное действие?       Всё равно особого времени думать не было. Поэтому он просто быстро разделся и задумался:        — Ты же меня ничем не заразишь, да? Я тебя вроде нет, вот и ты меня не сможешь, да, милый? Я очень не хотел бы от тебя больше проблем! — он просто рассмеялся, пока Хиёри приоткрыл рот, пытаясь вздохнуть полной грудью: нос окончательно заложило от всё того же торта, как и дыхательные пути. Правда, кажется, ещё не полностью, ведь рваные вдохи были видны по рёбрам.       Не желая медлить Шин, не сводя взгляда с Соу, вошёл в и без того растянутый анал Хиёри, начиная двигаться резкими толчками. Приятно чувствовать, как за пару часов ставший тебе ненавистным человек, приносит тебе наслаждение, удовлетворяя все желания без лишних слов. Пожалуй, именно такое обезболивающее он хотел, а не пустые таблетки, глушащие на небольшой срок боль. Что нибудь, что успокоило бы его память. Что-либо подобное.       От таких мыслей и оргазм приходил быстрее: через буквально несколько минут он довольно излился внутрь Соу, заполняя его изнутри и смешивая сперму с кровью. Донельзя счастливое чувство. Слишком даже.       Правда, Хиёри уже не до веселья: судороги переходят за безопасную для жизни черту, а хрипы не имеют никакого оправдания, кроме недостатка воздуха. Сразу это заметив, Тсукими быстро взял кухонный ножик, что незаметно лежал между канцелярии и, прислонив к животу Соу, с силой провёл, смотря на моментально выступающую кровь.       Шин милосердно сделает ему прощальный подарок: ускорит мучительную смерть. Ещё раз провёл наискось, ещё, ещё, но, заметив выступающие внутренности скривился:        — Мерзко! Это не стоит моей тошноты… — он просто с улыбкой перешёл на руки и стал, смеясь, водить по венам, нажимая и довольно наблюдая за текущей кровью, что скапливалась в лужи на белом полу.       Буквально через три с небольшим минуты Хиёри замолчал, перестав подавать признаки жизни и просто обмякнув. Шин же ещё некоторое время водил ножом по всему его телу, пока не успокоился и не отошёл, любуясь картиной. Настоящее чудо, что Соу не вытошнило, иначе за ним ещё и убирать пришлось бы… в остальном никаких претензий к картине не было, лишь немое удовлетворение. Он получил облегчение от воспоминаний. Вот оно, Хиёри Соу — обезболивающее на его память. Лучшее, что он когда либо получал, лекарство.       Вымывая руки и лицо он уже более спокойно задумался над произошедшим, но почему-то, ни капли не пожалел о вырвавшейся из груди его бывшего близкого человека, искре жизни. Она просто прилетела к нему и даровала спокойствие и наслаждение. Вполне возможно, он сошёл с ума, но какая разница, если получил всё то, что ему нужно?