Уроки Темного лорда

Урок 1: Благородное имя «Думаю, тебе стоит придумать новое имя», — написал однажды Том; буквы, выведенные изящным почерком, четко проступили на странице дневника. — «Тайное имя или титул, чтобы величать себя. В конце концов, ты из рода Поттеров». Том вспомнил, как придумал свое собственное имя: Лорд Волдеморт. Для него стало настоящим открытием, что многие волшебники даже сегодня не смели произносить это имя вслух; что столь многие до сих боялись его старшей версии. «Вроде того, как мой отец называл себя Сохатым, — написал Гарри в ответ. «А Сириус — Бродягой». Том подавил желание вздохнуть — от этого страницы дневника бы зашелестели. «Да», — написал он. — «Что-то вроде этого. Я знаю подходящее заклинание: просто напиши на одной из моих страниц свое полное имя, направь на него палочку и скажи "Анаграммус"». «Я мог бы поддержать традицию и придумать прозвище, связанное со своей анимагической формой. Но я пока не анимаг. Наверное, можно спросить у Сириуса…» «Попробуй заклинание, Гарри». Том ждал. «Гарри Джеймс Поттер» — зазмеилось по странице, и вероятности раскинулись перед ним… …Джарретт Го Спермий Маг-террорист Джейп Дагерротипист Жмер Перигастрит Джером Джаспер Гер Титомир… «Вот это», — нацарапал Том на полях, уверенно подчеркнув последнее. Это имя производило верное зловещее впечатление. «Я не собираюсь называть себя Джаспер Гер Титомир», — тут же ответил Гарри. Том нахмурился. «Почему нет?» «Звучит как название одного из хэви-метал альбомов, которые Дадли протаскивал домой, а тетка потом устраивала скандал». Фу, маглы. «Это приемлемое имя», — настаивал Том. «Нет, это не так. Кому вообще пришло в голову переставлять буквы своего собственного имени, чтобы получить новое? Результат местами ужасный, к тому же так ты себя ограничиваешь. Если бы Забини попробовал это заклинание, держу пари, вариантов у него было бы немного. С другой стороны, если ты Дамблдор и тебя зовут Альбус Персиваль Вульфрик Брайан, то замучаешься перебирать». Том был дневником, но все равно чувствовал надвигающуюся мигрень. Возможно, ему стоило начать с чего-нибудь полегче, например, заставить Гарри перестать доверять Дамблдору. «Но фокус отличный», — продолжил Гарри, явно пытаясь задобрить Тома. — «Зуб даю, Фред и Джордж просто с ума сойдут». Позже тем же вечером Гарри размашисто вывел на его страницах, что Фред и Джордж наделали бейджиков с анаграммами имен для всей школы. Профессора до сих пытались сообразить, как нейтрализовать Клеящие чары, которыми близнецы прилепили бейджики к мантиям. На бейдже самого Гарри красовалось «Император Джигстер», и он до сих пор смаковал тот факт, что Драко Малфою досталось «Официал-Самодур Люк». «Может, хотя бы станешь называть себя Гаррисон или Адриан?» — предложил Том. «Гарри — это никакое не сокращение», — озадаченно написал Гарри. — «Это полное имя. Адриан звучит так, словно я брат Малфоя. А Гаррисон — как будто я американский актер». «Возможно, тогда…» — начал было Том, а потом сдался. — «Неважно». Урок второй: Смертоносный фамилиар Василиск из Тайной комнаты даже не обсуждался, потому что, если уж на то пошло, Том не любил делиться. Но Гарри со своим даром змееуста мог приманить собственную змею. «В Запретном лесу водится множество змей», — написал Том. — «Тебе нужно будет пробраться в лес в новолуние, а потом позвать на их языке и посмотреть, кто явится на твой зов». Том начертил примерную схему, как пройти к поляне, на которой однажды сам это сделал. Он повторил ритуал, который когда-то, века назад, провел сам Салазар Слизерин, призывая змей на защиту Хогвартса. В зависимости от того, какому источнику верить, Слизерин с их помощью то ли оборонялся от разъяренных маглов, желающих сжечь пару ведьм, то ли пытался справиться с нашествием крыс. Том предпочитал первую версию. (И, разумеется, он ошибался. Это было именно нашествие крыс, потому что Ровена Рэйвенкло использовала их в своих экспериментах, и однажды заклинание плодородия сработало совсем не так, как ожидалось. В результате Ровене запретили ставить опыты с участием крыс, что очень обрадовало Годрика Гриффиндора, который любил животных и весьма не одобрял опыты над ними — собственно, он был средневековой версией Ньюта Саламандера, только с мечом и мускулами — но невероятно разозлило саму Ровену, которая потом не разговаривала с другими основателями до тех пор, пока те не помогли ей построить новую лабораторию подальше от замка. Две недели спустя в ней произошло новое нашествие крыс). «Новолуние?» — написал Гарри в ответ. «Звучит очень неудобно. Змеи что, этакие антиоборотни?» «Это ритуал. Так написано в книгах». «Мне не нужен фамилиар, Том, у меня уже есть Хедвиг». Тому безумно хотелось высосать из Гарри душу прямо здесь и сейчас, но, к сожалению, Гарри был его неумышленно созданным хоркруксом, и потому Том был бессилен. Он снова напомнил себе, что есть и другие способы решать проблемы, кроме насилия. Нужно просто продолжать обрабатывать Гарри. Быть может, у змеи достанет здравомыслия помочь наставить хозяина на темный путь. Отправляясь побродить по Запретному лесу (недалеко от хижины Хагрида), дневник Гарри с собой не взял — он знал, что Том не одобрит, что вместо новолуния он пошел туда в полдень, прихватив с собой для компании Рона и Гермиону. Вернулся он с черепашкой. «Что это, во имя Мордреда?» — написал Том. «Когда я позвал, змеи не пришли», — объяснил Гарри. «А этому малышу требовалась помощь. Птица едва не расклевала его панцирь». «Ты отправился в Запретный лес в новолуние и дошел до той поляны, путь к которой я тебе рисовал?» «…да?» «Очевидно, нет», — написал Том. — «Да какой из нее вообще фамилиар? Поттер, змееусты не умеют говорить с черепашками». «Я могу», — написал Гарри. — «Черепахи тоже рептилии, и, кажется, я разбираю кое-что из того, что она говорит. Гермиона сказала, что это как если бы я был французом и понимал отдельные слова на испанском, потому что они оба относятся к романтическим языкам. Теоретически я могу стать черепахоустом, если потренируюсь». «Правильно будет романские языки», — поправил его Том. — «И нет такого слова — черепахоуст». «Тогда тем-кто-умеет-говорить-на-черепаштанге». Гарри явно ничего не смыслил в принципах этимологии, но Том удержался от лекции. Вместо этого он решил, что и черепаха сойдет. Возможно, она была в некотором роде темной черепашкой.

***

Никакой тьмы в новом питомце не оказалось. Это была самая обычная черепашка, которая любила есть, спать и ползать. Гарри назвал ее Леонардо — («В честь магловского изобретателя и художника?» — «Нет, в честь героя мультика, который любил смотреть Дадли») — и Гарри принялся понемногу учить черепаший язык, делая в этом удивительные успехи. Леонардо отлично поладил с Хедвиг, и это было хорошо, потому что у змеи так, скорее всего, не получилось бы. Урок третий: Магическое наследие Поттеры были чистокровной семьей, и, хотя держались самых прогрессивных взглядов, за века успели понаскрещиваться практически со всеми известными темными семействами. «Попроси разрешения сходить в Гринготтс на рождественских каникулах», — велел Том Гарри. Когда Гарри недоуменно написал «Зачем?», Том объяснил ему, какие сокровища могут скрываться в сейфе Поттеров. Похоже, сам Гарри брал оттуда только галлеоны, кнаты и сикли, но, скорее всего, там была и коллекция семейных артефактов, представлявших для предков Гарри какую-то ценность. Разумеется, Том не упомянул о собственных надеждах на то, что среди них найдутся и какие-нибудь темные артефакты. Темные артефакты, которые могут искусить и сбить с пути истинного одного юного волшебника. «Никогда не думал, что там может быть что-то ещё», — написал Гарри. — «Наверное, мне бы хотелось узнать побольше о своей семье». Том приложил все силы, чтобы изобразить спокойствие. — «До этого момента мне и в голову не приходило подумать о твоем наследии, учитывая то, что ты обычно говоришь о своих магловских родственниках». «Я знаю, что им захочется наложить руки на все мое золото, если они о нем узнают», — написал Гарри. — «Том, я знаю, что ты дневник и не можешь ничего подарить мне на Рождество, но это для меня лучший подарок. Спасибо, дружище». «Я не думал об этом так, но понимай, как тебе больше нравится. Счастливого Рождества». Тома так и распирало от самодовольства. Вечером накануне того дня, когда Гарри собирался в Гринготтс, Тому удалось высосать немного жизненной силы из жуткой кошки завхоза. Теперь он сможет ненадолго покинуть дневник в виде призрака. Тому хотелось осмотреть сейф Поттеров лично.

***

К раздражению Тома, Гарри не мог отправиться в Косой переулок один. Дамблдор дал ему разрешение, но только при условии, что его будет сопровождать крестный, Сириус Блэк. Они представляли из себя причудливую компанию: Гарри, водрузивший на плечо Леонардо и время от времени бормотавший ему что-то на языке, который упорно продолжал называть черепаштангом; Том — невидимый призрак, привязанный к дневнику, который покоился в кармане мантии Гарри; и Сириус Блэк, сбежавший заключенный, который трусил рядом в облике огромного пса. Когда они ступили в сейф, гоблин-проводник оставил их самостоятельно бродить между грудами золота, серебра и бронзы, и Сириус перекинулся в человека. — Никогда не был здесь раньше, — сказал он, оглядываясь. — Он меньше, чем фамильные сейфы Блэков. И уютнее, — его мрачный смех очень походил на лай. Том парил в воздухе, полный решимости обследовать сейф от пола до потолка. К сожалению, кроме монет, в нем было не так уж много предметов. Взгляд его привлекла старая полка с книгами, но надписи на корешках гласили: «Приключения ведьмы Уинифред: история для детей», «Дни с тобой как сон: поэзия учеников Илверморни, год 1926», и наводящее некоторый ужас «Камасутра для волшебников и волшебниц». Гарри и Сириусу, похоже, тоже не слишком везло. Гарри нашел несколько старых ножей для писем, украшенных гербом Поттеров, а Сириус — чучело головы грифона, зачарованное так, что умело моргать, поворачивать голову и открывать клюв. Зрелище было малоприятное. — Кажется, я его помню, — сказал Сириус, кивнув на голову грифона. — Твоя двоюродная бабка Дорея считала его забавным, но, похоже, потом они с Чарлусом решили, что он все же скорее жутковатый, и сунули сюда. Нигде было не видать ни единого меча, кинжала, посоха или палочки — и, если уж на то пошло, даже никаких зачарованных украшений. Видите ли, вся правда о Поттерах заключалась в том, что они были невероятно практичным семейством. Кроме золота, из поколения в поколение они берегли две вещи: мантию-невидимку и познания в целительстве и гербологии, которые передавали подрастающим наследникам через фамильные рецепты зелий и устные наставления. Хранить в сейфе растения и зелья смысла не было, а целительский талант со временем становился все слабее и слабее, пока в последних поколениях не угас окончательно. Если бы Джеймс Поттер был жив, он, наверное, научил бы Гарри тому, что сам смутно помнил о лечебных травах, а Лили добавила бы знаний в том, что касалось зелий. К счастью, в конце концов Гарри все же наткнулся на то, что можно было хранить в сейфе. Он обнаружил целый ящик снадобья «Простоблеск». Средства для волос не портились практически вечно, особенно в зачарованном хранилище. — Гермиона воспользовалась им перед Святочным балом, — сказал Гарри, вчитываясь в этикетку на ящике, которая хвастливо заявляла, что «две капли усмирят даже густые и непослушные волосы». — Хм. Похоже, моим предкам он тоже нравился. Или наоборот, если они сгрузили сюда этот ящик с той же целью, что и голову грифона. Взяв в руки банку, Сириус усмехнулся: — На самом деле твой прадед его изобрел. Продал компанию только перед выходом на пенсию. Куча моих знакомых в Хогвартсе молиться на него были готовы — разумеется, кроме Прюэттов, потому что на рыжих снадобье действует очень странно. Фабиан с Гидеоном как-то попробовали, а потом несколько дней ходили полулысыми, пока не сообразили, какое сочетание зелий для роста волос от этого поможет. Джеймс ухитрился их заснять и раскидал фотографии по всему Хогвартсу. Мы потом еще несколько недель вели с Прюэттами войну приколов! Гарри рассмеялся. Он тоже взял одну банку и повертел ее в руках, коротко пересказывая историю Леонардо серией щелкающих и шипящих звуков. Сириус посмотрел на Гарри с теплой улыбкой и добавил: — Чуть не забыл — «Простоблеск» никогда, ни единого раза не сработал на волосах Поттера. Ваши фамильные шевелюры нельзя укротить, это попросту невозможно! Сколько бы твой прадед ни заливал снадобьем свои волосы — и волосы Джеймса, когда тот был маленьким, — те всякий раз снова начинали топорщиться. Нелепые, неукротимые шевелюры Поттеров. Гарри провел рукой по волосам и вспомнил, как выглядели его родственники, которых он видел в зеркале Еиналеж. Том, незримо витая рядом, прислушивался к истории без особого интереса, но что-то в ней задело его, заставило заворочаться в груди какое-то неприятное чувство. У него, наследника самого Салазара Слизерина, никаких подобных баек в запасе не было — впрочем, они ему и не нужны, не так ли? Зато у него был василиск; да что там, он был самим Лордом Волдемортом! Как бы то ни было, Гарри Поттер покинул Гринготтс с банкой средства для укладки, зажатой подмышкой, и мыслью о том, что воспоминание об этом дне сгодилось бы для Патронуса.

***

Был канун нового года, часы утекали один за другим, и Том не думал ни о чем особенном. Не думал о Гарри и его дурацкой улыбке, не думал о своих провалившихся планах. «Времена меняются», — решил Том. Возможно, ему придется перейти к более радикальным мерам. А затем на страницу упала капля чернил. Гарри. «С днем рождения, Том». Том невольно изумился. «Откуда ты узнал?» «В библиотеке есть книга, в которой сказана пара слов о каждом ученике, кто когда-либо получал награду «За особые заслуги перед школой». Там была указана дата твоего рождения». «Интересно», — написал в ответ Том, не совсем уверенный, что еще к этому добавить. «Я сегодня попробовал намазаться «Простоблеском» — внезапно написал Гарри. «Сириус был прав, на мне он не сработал, а потом мы с Роном чуть с ума не сошли, пытаясь его смыть. Я до сих пор выгляжу черти как». Том сосредоточился. Понадобилось немало сил — на это ушли последние крохи энергии, оставшиеся от той проклятой кошки, — но в конце концов он сумел создать себе подобие формы и посмотрел на Гарри. Гарри был в гостиной Гриффиндора один; только пламя весело плясало в камине. Все остальные, следуя традиции, отмечали праздник в Большом зале, а Гарри явно примчался сюда, чтобы успеть поздравить Тома с днем рождения, пока не пробило полночь. Завернувшись в плед, Гарри устроился в одном из кресел, держа на коленях Леонардо, а в руке дневник. И он был прав — волосы у него стояли дыбом, и к тому же блестели от остатков снадобья. «Времена меняются», — снова подумал Том, и наконец понял, что, быть может, изменился он сам.