Сокровище.

Когда Эдгар покупает очередную виниловую пластинку, Ранпо лишь вскидывает брови изумлённо. Писатель был чересчур помешан на своем старье, — «Винтаже!» — в частности на произведениях искусства. Но не то чтобы Эдогава был против, нет-нет, где-то внутри он принимал и понимал эту его увлечённость. Эдгар расцветал на глазах каждый раз, когда начинал рассказывать о своей новой-старой покупке. И они оба не могли не признать того, что им нравились эти разговоры. Ранпо научился и полюбил слушать его, По же в свою очередь перестал стесняться говорить обо всем подряд. И это было чудесно. Вот только на сей раз Эдгар принес пластинку не какого-нибудь давно почившего композитора, уже сто раз подтвердившего свой статус, а кого-то... «Любопытного и молодого», как выразился сам По. Детектив разглядел лишь теплую желтую обложку, чем-то напоминавшую лепестки зрелого подсолнуха или кукурузу. — Присоединишься? — По улыбается, и его улыбка кажется Ранпо похожей на обложку пластинки. Такая же теплая. — Это настоящая находка! Она такая легкая, такая... Светлая? Я бы даже сказал, ребяческая. Когда услышал, понял, что именно этого мне не хватало. Композиции напоминали ему об Эдогаве. Если бы люди от счастья действительно сияли — Ранпо бы ослеп. Руки Эдгара подрагивали от нетерпения, желания поделиться своей радостью с другим. Сам он точно мог затмить любую звезду. Эдогава просто не мог не улыбаться в ответ. — Разве у меня есть выбор? — прищурился он как-то по-лисьи. Право выбора у него напрочь пропало при взгляде на писателя. — Я послушаю. С осторожностью поставив винил на нужное место, Эдгар опустил иглу и включил проигрыватель, вскоре подсел к нему. Наконец послышалась мелодия. Она оказалась именно такой, какой По её описал: легкой, светлой... Воздушной. Эдогава не был фанатом классики, да и в целом к подобной музыке относился довольно безразлично, но ему нравилось сидеть так, прижимаясь к Эдгару и положив голову ему на плечо. — На вальс похоже, — тихо отметил Ранпо. — Да, действительно, — едва кивнули ему в ответ. — Только у вальса темп немного иной. — Да? Я не углублялся. — Пришлось выучить, когда я решил, что мне это просто необходимо для более реалистичного описания вальса, — усмехнулся По негромко, будто бы насмехаясь над собой из прошлого. — Так и не применил эти знания, зато вальсировать научился. — А я никогда даже не пробовал, — Эдогава попытался заглянуть в его глаза, склонив голову набок. На лице По отразилось смятение, будто бы тот хотел что-то сказать, но все никак не решался. Он взглянул на него в ответ, прикусив губу привычно. Ранпо коснулся его губ осторожно, напоминая, что так делать не стоит. — Потом трескаются, кровоточат, — выдохнул негромко он, поясняя, как будто По сам не знал. — Ты же знаешь, мне это не нравится. — Ничего не могу с собой поделать, — Эдгар вновь усмехнулся и, слегка наклонив голову, поцеловал его запястье. — Я открыт для новых знаний. По вопросительно приподнимает бровь, но вскоре на его губах расцветает мягкая-мягкая улыбка, та, которую заслуживал только Ранпо. — В самом деле? Поднявшись, он выключил граммофон. Эдгар поклонился учтиво и протянул ему правую ладонь, глянув прямо в глаза. Мысль о том, чтобы обучить чему-либо Ранпо, казалось ему заманчивой. Еще заманчивее была мысль о том, что он хорошо проведет с ним время. — В таком случае осмелюсь пригласить вас на танец, милорд, — он целует тыльную сторону предложенной кисти. — Паясничаешь, — констатирует факт Эдогава, но выглядит довольным. — Не могу устоять перед вашим очарованием. — Места мало, а вы новичок, но я постараюсь доставить вам удовольствие, — подмигнул По, повторяя недавний лисий взгляд детектива и едва не вгоняя его этим в краску. — Начнем с простейшего. Положи левую руку мне на плечо, правую оставь у меня в ладони. Ранпо кивнул коротко и выполнил его указания, перед этим зачесав чужую челку назад. Ему хотелось лучше видеть лицо По. Эдгар положил ладонь чуть ниже лопатки детектива и придвинулся. — Будем двигаться по квадрату, если тебе так проще понять. На счёт раз – ставишь правую ногу назад, два – ставишь левую ногу назад и немного вбок, три – приставляешь правую к левой. Конец такта. Стопу лучше ставить между чужими, а не наступать прямо на ногу, — понизил он голос, интонация его отдаленно напоминала мурчание. — Повтори. — Правая назад, левая назад и вбок, правая к левой. — фыркнул детектив. — Совсем уж просто! — Если все так просто, то приступим, — резко осклабился тот, но продолжил совсем спокойно. — Раз. Эдгар делает шаг вперёд — Ранпо отступает. Что-то напоминает, не правда ли? — Два, — медленно растягивал он, чтобы Ранпо поспевал. — Три. Конец такта. Эдогава, видимо, быстро все схватывал, потому что в следующий момент уже По пришлось отступать. Медленно, но уверенно совершал он свои шаги. Точно как при их поединках не давал Эдгару расслабится. — И снова, — одобрительно кивнул ему По и принялся отсчитывать. В голову пришла мысль, что он хотел бы опробовать танго с Ранпо. Пылкому, страстному детективу вальс не был под стать, хотя он все верно выполнял. Эдгар без предупреждения закрутил его, улавливая в глазах напротив на мгновение мелькнувшее замешательство. Забавно. Вскоре губы Ранпо расплылись в нахальной улыбке — он отомстит. — Тебе не говорили, что у тебя прелестные глаза, хитрый лис? — По уже перестал считать, плавно ведя его. Эдогава едва не запнулся, когда тот немного усложнил движения, но виду не подал. — Говорили, — самодовольно сверкнул зеленью он. — Ох, и кто же этот несчастный? — рассмеялся легко Эдгар. Он точно знал ответ. — Один не менее прелестный писатель, — на этом моменте он резко завертел По, видимо, вспомнив о мести. — Кажется, я стал его музой, не находишь? — Не представляю, как он страдает, — он едва вздрогнул, когда Ранпо нарочно наступил ему на ногу, но смех не прекратился. — Любовь зла. — Полюбишь и козла? — буркнул Эдогава с улыбкой. — Сокровище. — Не рифмуется. — Мне ли, поэту, не знать? Эдгар остановился внезапно и прижал его к себе. Близко-близко, почти что сталкиваясь своим носом с чужим. Слова были излишни. Он склонился к нему, замечая, что и Эдогава тянется навстречу, и ласково накрыл его губы своими. В голове у обоих звучала какая-то незатейливая мелодия, и они бессмысленно покачивались на месте. Он, Эдгар Аллан По, был помешан на произведениях искусства. И одно из них, самое ценное, находилось прямо перед ним. В его объятиях.