Доля правды

– Фил! – М? – Последний кусочек пиццы! Я сейчас его съем! Последний раз спрашиваю, ты хочешь откусить? – Да ешь сама, я наелся, – отмахивается Фил, уже начавший убирать со стола посуду. – Ну как хочешь, – меня уговаривать не нужно: с удовольствием кусаю давно остывшую пиццу и запиваю вином, оставшимся на дне моего бокала. Потом откусываю корочку сбоку и допиваю то, что осталось в бокале Фила. Он как раз поворачивается, и я протягиваю ему бокал, поясняя с набитым ртом: – Мофешь забвать, твоё я тофе выпива. – Я передумал, – внезапно говорит он. – Мхф? – Дай откусить, – с этими словами он наклоняется и отъедает от моей пиццы кусочек с шампиньоном. Я кусаю с другой стороны и почему-то протягиваю обратно руку, в которой осталась лишь половина корочки. Фил, сверкнув глазами, берёт ртом её из моих рук, будто специально скользнув губами по пальцам. Меня словно прошибает током, но я говорю себе, что всё это ерунда и я просто хочу видеть то, чего нет. Особенно учитывая, что Стрэнд как ни в чём ни бывало забирает у меня пустые бокалы и складывает тарелки в посудомойку. К нам приходит Мелвин, которого Фил покормил ещё раньше, чем меня, и начинает гавкать и путаться под ногами, требуя внимания. Я тщательно вытираю руки салфеткой, но пёс всё равно не упускает возможности их облизать, когда я протягиваю руку, чтобы его погладить. "Прямо как его хозяин", – проносится у меня в голове. Мы с Мелвином перебираемся на диван, и вскоре к нам под едва слышный мерный шум посудомоечной машины присоединяется Фил. Пёс, до этого кайфовавший от моих почесушек, устремляется к хозяину, стоит тому похлопать по дивану рядом с собой. – Ну и пожалуйста, ну и иди, я запомнила, как ты меня ценишь, – буркаю я с наигранной обидой, чем несказанно веселю Фила. – Хочешь к нам? – Хочу, но было бы куда... – окидываю я взглядом Фила, полулежащего на диванной подушке, на груди у которого удобно разлёгся Мелвин, отвернув от меня морду и доверчиво распластавшись меховым ковриком под ласковыми поглаживаниями и почёсываниями хозяина. Не скрою, мне хотелось бы быть сейчас на его месте. Стоп, я что, завидую собаке?! Ну да, а что такого, будто бы вы никогда не завидовали собакам. Даже не врите. Фил прерывает мои размышления, похлопав рядом с собой по дивану: – Иди сюда. Ну, вот я и оказалась на месте собаки. Правда, абсолютно не в том смысле, в котором планировала. – Фил, я тебя убью когда-нибудь, честное слово! – делаю я страшное лицо и показываю кулак, но всё равно не без удовольствия устраиваюсь у него под боком. А он гладит одной рукой Мелвина, а другой – меня, и я совсем не против такого уравнивания в правах с собакой. От выпитого вина, сытости, тепла и ласковых прикосновений клонит в сон, и я не сопротивляюсь этому желанию ни секунды. Просыпаюсь от того, что по мне топчется Бэлла, решившая составить нам компанию. – Сколько я спала? – Минут двадцать, может, тридцать, – зевая, отвечает расслабленно Фил. Он давно перестал гладить мои волосы и, кажется, тоже дремал, пока его не разбудила кошка. Она наконец улеглась мне на живот, и я задумчиво поглаживаю чёрную шёрстку. Ещё поспать, что ли?.. Поспать, однако, не удаётся, потому что через несколько минут мирного лежания Мелвин встаёт и спрыгивает с Фила, уходя по своим собачьим делам, а я даже не могу перелечь на его место. Не думаете же вы, что я способна ради своей прихоти побеспокоить только устроившуюся на мне кошку?! Лежу, наглаживаю Бэллу и страдаю из-за своего геройства, сон как рукой сняло. И почему только мне так хочется каждую секунду быть как можно ближе к Филу? Почему я так фрустрирована, когда не получаю этого? Я так увлекаюсь своими риторическими вопросами, что не сразу понимаю, что Фил что-то напевает себе под нос. Прислушиваюсь и различаю слова: Came to the conclusion That love is an illusion. We tiptoe around, and I keep shutting my mouth But silence is the match that's gonna burn us down. Я знаю эту песню, её написал его отец. Но почему Фил поёт именно её и именно сейчас? Она же такая... болезненная. И тут до меня доходит. Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт. Неужели он чувствует то же самое? Из-за моего положения мне не видно, смотрит ли он на меня, но я практически ощущаю этот взгляд кожей, так что даже к щекам приливает кровь. Я начинаю наглаживать Бэллу в три раза интенсивнее, отчего она коротко возмущённо мяукает и покидает насиженное место. Быстро сажусь, украдкой бросаю взгляд на Фила – смотрит ли он? Уже нет. Спросить – не спросить? Страшно. Но и неведение изматывает. Он чувствует то же самое? Он чувствует то же самое и молчит, и это молчание сжигает изнутри нас обоих. – Слушай, как насчёт сыграть в прятки? – внезапно спрашивает Фил на полном серьёзе. Я чуть ли не попёрхиваюсь слюной от неожиданности, но именно за эту спонтанность я его и обожаю: чем непредсказуемее, абсурднее и веселее звучит предложение, тем выше вероятность, что я соглашусь. Хотя ладно, кого я обманываю, с Филом я согласна на любую авантюру. Если бы он позвал грабить банк, я бы пошла не раздумывая. Мы бы были как Бонни и Клайд! – Давай! Но играть будем на время и на желание: кто проиграет, исполняет желание другого. – А если оба найдём друг друга по очереди в установленное время, мы оба проиграем или оба выиграем? – Оба проиграем, конечно! Желания – это же самое интересное, – я уже вошла в азарт и прокручиваю в голове всё, что могу загадать Филу. – Только чур не перепрятываться. – Согласен, – улыбается он. – Кто первый прячется? – Не знаю... Подкинем монетку! – я засовываю руку в карман своего худи, шарю там, отпихивая телефон, потом в кармане джинсов, но монетка не обнаруживается и там. Ничтоже сумняшеся, лезу в карманы к Филу – хорошо ещё, что не в задние. Он смеётся и даже не пытается остановить это беспардонное вторжение в его личное пространство и брюки. Когда я успела так обнаглеть?.. Ага, а вот и монетка! – Орёл – ты, решка – я, – говорю я и подбрасываю пять пенсов. Выпадает решка. – Окей, считай до ста, только ори, пожалуйста, так, чтобы я тебя и из преисподней услышала, потом ставь таймер на десять минут и иди искать! – Есть, мой капитан! – смеётся Фил и щекочет меня, я визжу и отбиваюсь, но больше ради возни и шума, чем оттого, что действительно боюсь щекотки. – Ладно, всё, считай давай. Только отвернись к окну и глаза закрой, а то подсмотришь ещё в стекле, я тебя знаю! Фил с улыбкой закатывает глаза и отворачивается к окну. Начинает громко считать и даже рукой глаза прикрывает. Я бесшумно крадусь по паласу к выходу из гостиной. Играть в прятки в его огромном доме – особое удовольствие. Можно так спрятаться, что тебя в жизни не отыщут. Правда, Фил знает свой дом явно чуточку лучше, чем я, но риск – дело благородное. И в конце концов, это просто весело! Рассудив, что лестница может скрипнуть в самый неподходящий момент, я меняю свой первоначальный план максимального удаления от упомянутой "преисподней" и решаю спрятаться в гардеробной на первом этаже, выполняющей роль кладовки. Прятаться в шкафу среди курток слишком просто, поэтому я нахожу в дальнем углу огромную картонную коробку из-под какой-то техники и решаю спрятаться в неё. Раскрываю её, стараясь производить как можно меньше шума, пока Фил считает в гостиной: "...пятьдесят четыре, пятьдесят пять, пятьдесят шесть...". Долбаная коробка! В ней какие-то коробки поменьше, вещи отца Фила... Некогда искать другое место, лучше выну всё быстренько, потом обратно сложу. Перекладываю вещи из коробки на открытый стеллаж и тихонько залезаю в неё сама. Идеально, как раз мой размерчик. Закрываюсь. "...Девяносто девять, сто! Таймер на десять минут и по-о-оехали! Я иду искать!" – смутно доносится издалека голос Фила. Я хихикаю про себя: место я нашла отличное, небанальное, простенько, но со вкусом. Шансы меня найти за установленное время у него где-то пятьдесят на пятьдесят, ну, может, шестьдесят на сорок, если он не пойдёт на второй этаж. Ладно, шестьдесят пять на тридцать пять, всё-таки это его дом. Я мрачнею. Ну что ж, пускай находит меня, главное, чтобы я его потом тоже нашла – проигрывать одной как-то не хочется. Сидеть в коробке и ждать, пока тебя отыщут (или НЕ отыщут), оказывается невыносимо скучно. Нельзя даже притвориться кошкой и поскрести когтями стенку, хотя очень хочется, иначе сразу дашь подсказку о своём местонахождении. Минут через пять сидения в неудобной позе у меня затекают ноги и спина. Голос Фила то приближается, то удаляется; я не понимаю, пошёл ли он на второй этаж или нет. Я уже начинаю мечтать, чтобы он меня нашёл или чтобы десять минут наконец закончились, пожалуйста, выпустите меня, я больше не хочу быть кошкой, я устала тут сидеть! Будто услышав мои мысли, в кармане у меня тренькает уведомлением телефон. Чёрт! Неужели я забыла поставить его на беззвучный режим? Вот лохушка! И я тут скорчилась в позе эмбриона, даже не могу достать телефон, чтобы посмотреть, не Фил ли это жульничает, и отключить звук! Голос Фила явственно приближается, я уже различаю его шаги. Словно издеваясь надо мной, телефон тренькает ещё раз. Я мысленно осыпаю его проклятиями. – Ага-а, Кина, я знаю, что ты тут! – врывается он в гардеробную. – Ну что, попалась? – он толкает дверцу шкафа с верхней одеждой, и та негромко отъезжает в сторону. Судя по затянувшейся паузе, он сейчас пялится на собственные куртки и полное отсутствие меня. – Не попалась, – изрекает Фил. Хочется заржать, но я сдерживаюсь. Сердце и так стучит как сумасшедшее от адреналина, неужели он не слышит по его стуку, что я тут, в коробке? Слышно, как Стрэнд закрывает дверцу и проверяет соседние шкафы. Даже ящики для обуви выдвигает, во чудик! Как будто бы я там поместилась. Тем временем Фил вновь перестаёт шуметь и замирает на несколько секунд, а потом уверенным шагом направляется в тот угол, где стою я, то есть коробка со мной. – Вот ты где!!! – вопит он, открывая крышку. – Между прочим, я уложился, остаётся ещё почти минута сорок секунд, ты проиграла! – он демонстрирует мне экран смартфона с включённым на нём таймером. – Это ты посылал мне сообщения, чтобы понять, где я прячусь? – грозно вопрошаю я. Учитывая, что я всё ещё сижу в коробке в дурацкой позе, получается смешно, а не грозно. – Нет, не я! Можешь проверить, если не веришь. Но я слышал, как твой телефон пищал, это правда. Ты знаешь, что ты похожа на кошку в этой коробке? – меняет он резко тему. Вроде не жульничал намеренно, но воспользовался ситуацией, подлец. – Ещё одно слово, и я убью тебя, Филип Стрэнд, вот серьёзно! Лучше помоги мне вылезти, у меня всё ужасно затекло. – Ага, чтобы ты меня убила? Щас-с, вылезай сама, – насмешливо говорит он и отворачивается. Я бездумно скольжу взглядом по его спине и ниже... – ФИЛ!!! – Ну ладно, ладно, давай руку, давай обе, – он поворачивается ко мне, и только тогда мозг с заминкой обрабатывает увиденное, делая вывод, который нихрена мне не помогает: "Его задница такая красивая в этих штанах". Кажется, мои щёки снова розовеют. Он практически вытаскивает меня из коробки, за что я ему очень благодарна и даже передумываю его убивать. Мы вместе складываем обратно всё, что там лежало, я извиняюсь за то, что без спроса трогала вещи его отца, и Фил даже не ругается на меня за это. "Он такой хороший, – думаю я. – Он такой хороший. Он замечательный". Покончив с коробкой, я вспоминаю, что кое-кого прибить сегодня мне всё же придётся, а именно того, кто отправил мне сообщения в самый неподходящий момент и выдал Филу моё укрытие. Проверяю смартфон... и обнаруживаю сообщения в мессенджере от Элая: "Как ты, Кина?" "Есть планы на завтрашний вечер?" Мне сразу становится как-то неловко. Даже не потому, что пять минут назад я мысленно обматерила автора сообщений, а потому, что за игрой в прятки с Филом я буквально забыла про существование Элая. Я даже ни разу не вспомнила про него сегодня, настолько я увлеклась Филом!.. Этот самый Фил тут как тут, лезет лицом в мой экран: – Ну что? Убедилась, что это не я? – Угу... – О, так это Элай! Что пишет? – А это уже не твоё дело, – я легонько щёлкаю его пальцем по лбу. – Очень даже моё, ты обещала держать меня в курсе событий! – Ладно, ладно. Он интересуется, как я поживаю. Ещё спрашивает, есть ли у меня планы на завтрашний вечер. – А у тебя есть планы? – с хитрым прищуром спрашивает Фил. – На самом деле нет, – отвечаю кристально честно. – Теперь есть. Завтра вечером ты знакомишь меня с Элаем, – безапелляционно заявляет Фил. – Что? – Боже, ну я же уже говорил, что хочу с ним познакомиться, ты обещала устроить! Можем даже пригласить его сюда. Должен же я лично убедиться, что он хороший и не обидит тебя, в конце-то концов. – За меня не волнуйся, я сама кого хочешь обижу! А Элай не такой. – "Элай не такой, играет на ударных ногой!" – передразнивает Фил. – Давай, пиши ему, что завтра я рассчитываю увидеть вас обоих у себя в гостях. Посмотрю, какой этот твой парень мечты. Он итальянец, да? – Ну, на все расспросы он отвечает только: "Я из Техаса", но фамилия у него самая что ни на есть итальянская. Элайджа Сантуччи. – Интересно, как его занесло в Англию. – А тебя, шведа по происхождению, как сюда занесло? – Эй, я тут родился вообще-то! Родители переехали задолго до моего рождения. – Короче, завтра сам у него спросишь, как его сюда занесло, может, тебе он расскажет охотнее. Нажимая на кнопку отправки сообщения, я чувствую себя странно. Будто стою в темноте на дороге между двух огней с бумажкой из печенья с предсказанием в руках и не знаю, к какому фонарю идти, чтобы прочесть, что же уготовано мне судьбой. К левому? Или к правому? Завтра, кажется, я буду бегать между ними туда-сюда целый день. Но уже сейчас я вижу, что один фонарь светит ярче другого. И важно ли вообще, чтó сулит мне кусочек сушёного теста? – Ну что, продолжаем? Я собираюсь выиграть у тебя во второй раз! – Ага, щас, разбежался! – Сейчас как спрячусь, будешь до прихода Элая искать! – Ну-ну, попробуй. Я у тебя дома бываю чаще, чем у себя, думаешь, я тебя не найду? – За десять минут – точно нет, – и улыбается так задорно, что я не выдерживаю, у самой рот до ушей. – Спорим? – Спорим! Давай, иди в гостиную, закрывай глаза, считай до ста и засекай десять минут. Мы вместе возвращаемся на базу. Я закрываю глаза и считаю вслух (Фил напоследок говорит мне: "Погромче, погромче!"), а сама прокручиваю в голове все возможные варианты. Фил выше и крупнее меня, как минимум в силу того, что он парень, а я миниатюрная даже для девушки своего возраста, и это значит, что, в отличие от меня, во многие укрытия он просто не поместится. Хе-хе-хе, у него нет шансов. Главное – поторопиться и найти его за десять минут. – ...Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять... – мне почудилось, или под ним скрипнула ступенька лестницы? – ...Семьдесят один, семьдесят два... – считаю я, когда отчётливо слышу шум на втором этаже. Прекрасно, вот туда-то я сразу и пойду. Я досчитываю до ста, ставлю таймер и антилопой, удирающей ото льва, мчусь на второй этаж. Хочу не только найти Фила за десять минут, но и побить его временной рекорд. Первая же комната, которую я обследую, – ванная – повергает меня в небольшой шок. Корзина с бельём перевёрнута, грязное бельё высится непривлекательной тёмной кучей на кафельном полу. Ну не мог же он спрятаться под корзину, он бы не поместился... На всякий случай поднимаю её – разумеется, пусто. В зале от стола отодвинут стул, но под столом никого. За диваном и креслами пусто. В гостевых комнатах под кроватями и в шкафах Фила нет. В кабинете его отца – тоже. Удивительно, но нет Фила и в его собственной комнате. Я обыскиваю все углы и предметы мебели, заглядываю в шкафы и за шкафы, но Фил как сквозь землю провалился. Я обошла весь этаж, остаётся последняя комната – спальня отца Фила – и почти три минуты на поиски. Я практически уверена, что он там, потому как быть ему больше негде. Когда спустя примерно минуту лихорадочных поисков я вылетаю из чужой спальни ни с чем, меня практически трясёт. Ну где он, ну ГДЕ он?! Неужели я ошиблась и он на первом этаже?! Ну я ему устрою, договорились же не перепрятываться... Я уже собираюсь спускаться, когда внезапно навстречу мне по лестнице взбегает Мелвин. – Я потеряла Фила, – жалуюсь я псу. – Он внизу? Ты его видел? Мелвин виляет хвостом, призывно смотрит на меня и начинает обнюхивать пол, а потом устремляется в ванную. Я иду за ним, он обнюхивает бельё, я умоляю его поторопиться, он бежит в зал, нюхает отодвинутый стул, я с ужасом смотрю на истекающие последние двадцать пять секунд, Мелвин бежит в комнату Фила и начинает громко лаять. Я вбегаю следом за ним, судорожно оглядываюсь. – Мелвин, я тут уже искала, нет его! Но собака не умолкает, только лает громче, задрав морду вверх. От безысходности я решаю спародировать Мелвина и тоже загавкать, подняв лицо кверху... и вижу беззвучно угорающего Фила, который свешивается с огромного платяного шкафа. Мы встречаемся глазами. В эту же секунду начинает неистово пищать обнулившийся таймер. Ровно десять минут. – ТЫ!!!!!! ТЫ!!!!!!! СЛЕЗАЙ ДАВАЙ ОТТУДА!!!!! Фил смеётся, теперь уже вслух. Забавляет его, блин, моя реакция. – Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!!! Я ТЕБЯ ДЕСЯТЬ МИНУТ КАК ПОЛОУМНАЯ БЕГАЛА ТУТ ПО ВСЕМУ ЭТАЖУ ИСКАЛА!!! А ОН НА ШКАФУ РАЗЛЁГСЯ И ЛЕЖИТ!!! Как ты вообще туда залез?! – Очень просто: встал на письменный стол, потом на полку над ним, потом подтянулся и залез. Правда, был некоторый риск, что я упаду вместе со шкафом. Но я не упал, – улыбается самодовольно. – А ещё не надо врать, ты меня любишь. Я аж вспыхиваю при мысли о том, что он, в сущности, прав. – Ты идиот!!! Если бы ты упал и шкаф упал сверху, от тебя бы только мокрое место осталось! Фил чихает. – Вот, видишь, правду говорю! – Не правду, просто тут пыльно. А я ещё и в белой футболке, блин... – А я же говорю – дурак! Ты как слезать вообще собираешься? – Точно так же, как и залез. Сбоку, по столу. – Тебе помочь? – я волнуюсь. – Лучше отойди и не мешай, – вздыхает Фил. Он свешивает ноги с боковой стороны и пытается дотянуться ими до полки, установленной прямо на икеевском письменном столе. Я подбегаю держать полку, но Фил пыхтит: – Не волнуйся, она вмонтирована. Лучше отойди. – А ловить кто тебя будет? Мелвин? Пёс тут же подаёт голос, как бы говоря: "А что я, а что я-то сразу? Извините, у меня лапки". – Ты бы меня всё равно не поймала, не надо, – он наконец нащупывает ногой полку, свесившись со шкафа наполовину. Тот опасно скрипит и немного накреняется, но выстаивает – видимо, спасает то, что он угловой, огромный и забит всевозможными вещами. Если точнее, то не какими-то там вещами, а стильными нарядами Фила. – Поймала бы, точно тебе говорю. А вот что удержала бы – это не факт... Фил смеётся, наконец встав на полку обеими ногами, и с облегчением отпускает шкаф. Шкаф, вероятно, с не меньшим облегчением отпускает Фила. Парень осторожно спускается на столешницу, а затем спрыгивает на пол, и я бросаюсь обнимать его. – Ну чего ты, чего ты? – он гладит меня по голове. – Видишь же, я не упал, всё в порядке. Я чихаю. – Вот, значит, я прав! – Ты не прав, ты просто весь в пыли, блин, а-а-апчхи! – Точно, надо поменять футболку. Он отправляется в ванную кинуть пыльную одежду в стирку, а я кричу вслед: – Что за самодеятельность ты там устроил с кучей грязного белья? Мы с Мелвином не поняли прикола. – А, это... отвлекающий манёвр. Как и отодвинутый стул в зале. И ведь сработало же! Я хмыкаю. Да, время я там действительно потеряла, отвлёкшись на его обманки. – Ты в курсе, что этот раунд я выиграла? – Это почему же? – Фил входит в комнату, и я забываю закрыть открытый для ответа рот, только молча пялюсь на его торс и слегка наметившиеся кубики пресса. – Ты чего так смотришь? – будто смущается под моим взглядом Фил. – Что-то не так? Вздрогнув, выхожу из оцепенения. – Нет-нет, всё так. Я говорю, я выиграла, потому что успела тебя обнаружить за секунду до того, как время истекло. Фил, роющийся в своём гигантском шкафу в поисках подходящей его текущему настроению футболки, оборачивается: – Это не ты меня нашла, а Мелвин. Без него бы ты не справилась. Пришлось бы мне до завтра тут сидеть, – говорит он насмешливо. – Допустим. Но ты тоже нашёл меня не сам, а по звукам уведомлений, так что мы квиты, я считаю. – Ладно, твоя правда. Этот раунд я продул. – С тебя исполнение желания! – С тебя тоже. И, поскольку в первом раунде выиграл я, первое желание будет моё. – Слушаю, записываю и повинуюсь, – я притворяюсь, что обмакиваю перо в чернила и готовлюсь писать, взирая на Стрэнда с преувеличенным вниманием. – Сделай мне массаж, пожалуйста. – Ты серьёзно сейчас? – Абсолютно, – а у самого физиономия довольная, как у сытого кота. – Да это я у тебя должна массаж заказывать после того, как посидела в той коробке, сложившись в три погибели!!! – восклицаю я возмущённо. – Ну, у тебя будет своё желание, захочешь – закажешь, – отвечает мне Фил невозмутимо, наконец извлекая из шкафа сложенную синюю, под цвет глаз, футболку и расправляя её, чтобы надеть. – Не надо, – говорю я. – Что не надо? Не хочешь массаж – что-нибудь другое загадаешь, я что, против, что ли, – и просовывает голову в ворот. Я подлетаю к нему: – Стой, блин! Не надевай, она мне только мешать будет. А ну давай вылезай! Фил послушно снимает наполовину надетую футболку. – Ну чё, ложись, – киваю я на кровать. Фил со смехом укладывается на живот на самом краю. – Подвинься немного, мне тоже нужно место, – говорю я и забираюсь на кровать, устраиваясь на его ногах. Когда я прикасаюсь к его оголённой спине, Фил ойкает: – У тебя руки ледяные! – У меня они всегда такие, что я сделаю... – Ну-ка слезь с меня, я тебя сейчас погрею! Послушно освобождаю его ноги, Фил переворачивается на спину и садится: – Можешь сесть обратно. Меня дважды просить не нужно. – Давай свои лапки сюда, лягушка, – и ржёт надо мной ещё. – Щас обижусь, – говорю я, но "лапки" даю. Фил берёт мои ладони в свои, подносит ко рту, окутывает горячим дыханием несколько раз. Хорошо... тепло. Приятно. Ещё лучше становится, когда парень начинает нежно растирать мою правую руку, разгоняя кровь. Он с сосредоточенным лицом аккуратно массирует ладонь, каждый пальчик и снова ладонь, а я млею. Когда он переходит к левой руке, я уже совсем размякла от тепла, нежности и его близости. Хочется, чтобы этот момент никогда не кончался. – Согрелась? – спрашивает Фил, заканчивая растирать мой левый мизинец и возвращаясь к ладони. – Ага... спасибо. Это было очень... приятно, – почему-то последнее слово вызывает у меня неловкость. – Как-то вдруг получилось, что массаж сделал ты мне, а не я тебе, – хихикаю я. – Считай, это был предварительный бонус к твоему желанию, – улыбается Фил. А теперь я всё-таки хочу получить своё, потому что я тоже уже замёрз. Я, всё ещё разомлевшая, неловко слезаю с Фила, давая ему возможность перевернуться на живот, и усаживаюсь обратно. Подумав, с голеней пододвигаюсь повыше и осторожно прохожусь пальцами вдоль позвоночника. Никакой реакции. Ласково провожу ладонями по лопаткам, пытаясь впитать кожей и запомнить навсегда это тактильное ощущение. – Ну что ты меня гладишь, я же не котик. – Котик, котик, ещё какой котик! – смеюсь я, наглаживая его ещё больше, и меня переполняет искрящаяся радостная нежность, похожая на пузырьки во фруктовом шампанском. Хочется поцеловать его спину, его шею, его кудрявую макушку, но я сдерживаю себя. Мне и так слишком многое дозволено. Начинаю массировать сильнее, и Фил довольно урчит. – Ну точно ведь котик, – констатирую я. Он больше не спорит. Разминаю его плечи, затем нежно обхватываю шею и с нажимом провожу по ней большими пальцами. Дыхание парня становится громким и частым, а из груди вырывается короткий звук, похожий на стон, и я понимаю, что, если продолжу, дальше события рискуют принять совершенно неожиданный и никем из нас не запланированный оборот, к которому я точно не готова. Поэтому я перехожу к лопаткам, массируя их ладонями и костяшками пальцев, а потом с силой нажимаю большими пальцами на парные точки вдоль всего позвоночника, из-за чего Фил снова чуть ли не стонет от удовольствия. – Как ты это делаешь?! Так хорошо... – Секреты китайских целителей, – хмыкаю я. На самом деле секретов никаких, а этой технике меня научила двоюродная сестра. Я опускаюсь к пояснице, растираю её широкими движениями, а сама изо всех сил стараюсь не думать о том, что (не) произошло несколькими минутами ранее. Как известно, если вы скажете себе: "Не думай о белой обезьяне", вам всё равно придётся о ней подумать, так как мозгу необходимо сначала представить объект, чтобы потом пометить его как запретный. Поэтому я стараюсь ни о чём не запрещать себе думать, а сразу переключиться на что-нибудь другое, но из другого у меня есть только млеющий подо мной Фил и моё желание осыпать его спину поцелуями. Вау, да я сама себя посадила в ловушку, и мне тут даже нравится. Как говорится, чувствуй себя как дома. Я заканчиваю массаж лёгкими поглаживаниями и похлопываниями. Фил лежит так расслабленно, что кажется, будто он задремал. Смотрю на него несколько секунд, снедаемая внутренней борьбой, а потом всё-таки позволяю себе кратко поцеловать его в центр спины. Он никак не реагирует, и это придаёт мне смелости. Я осторожно касаюсь губами его левой лопатки, потом правой. – Мм... приятно, – выдаёт Фил немного сонно. – Сделай так ещё. Пожалуйста. С затаённым восторгом я припадаю губами к его коже. Целую каждый доступный мне позвонок сверху донизу и обратно, целую каждую родинку, ведя носом и губами от одной до другой. Целую ямочки на пояснице. Целую основание шеи и широкие плечи. Чувствую, как меня ведёт, как срывает с хлипких петель дверь благоразумия, и не могу остановиться. Слезаю с Фила, только чтобы лечь рядом, закинуть на него ногу, обнять за талию и продолжить целовать плечо и татуировки на руке. Фил, довольный и расслабленный, поворачивается ко мне лицом и тоже заключает меня в кольцо рук. Я растерянно улыбаюсь. Он так близко, что я чувствую его дыхание на своём лице. Смотрит ласково, но так пристально, что меня вновь охватывает смущение. – Спасибо тебе, – наконец говорит чуть охрипшим голосом Фил и чмокает меня в нос. Он такой, что мне хочется повторять "я люблю тебя" миллион раз, прерываясь только на то, чтобы целовать родное небритое лицо, пока всё это не смешается в одно беспорядочное и сумбурное "люблю, люблю, люблю, люблю". Но я никогда не скажу этого вслух. – Не за что, – непроизвольно я улыбаюсь шире и прикрываю глаза. Мы лежим молча ещё несколько минут. В его объятиях так тепло и уютно, что я тоже начинаю расслабляться. – А какое твоё желание? – внезапно спрашивает Фил, не выпуская меня из объятий. Я внутренне замираю. Что ж, если и играть, то по-крупному, не так ли? Фил повторяет свой вопрос: – Чего ты хочешь? – Честно? – Честно. – Поцеловать тебя, – говорю я серьёзно, глядя в любимые голубые глаза. – Ну так поцелуй, – отвечает он с улыбкой. – Нет, ты не понял. Поцеловать тебя в губы, – господи, я действительно это сказала. – Ну так поцелуй, – повторяет Фил с той же самой интонацией, ни дрогнув ни одной мышцей лица. Он улыбается будто бы чуть насмешливо, но на самом деле – я знаю это – с тщательно скрываемым ликованием, предвкушая то, что сейчас должно произойти. – Слушай, я не могу так... – почему-то сейчас, в шаге от того, о чём я мечтала весь последний месяц, я вдруг струсила. Стало страшно, что на этом поцелуе всё, что было и есть между нами, закончится. – Тогда я сам тебя поцелую, – говорит Фил и действительно целует – мягко и настойчиво одновременно. Его губы накрывают и осторожно сминают мои, сердце бьётся о рёбра как ненормальное, заходясь от восторга, и я даже не сразу отвечаю на поцелуй, настолько я ошеломлена тем, что всё это взаправду. Фил нежно посасывает мою нижнюю губу, когда я наконец перехватываю инициативу и провожу языком по его верхней губе, а затем легко прихватываю её зубками и тут же отпускаю, только чтобы вновь прильнуть к его губам и наслаждаться их вкусом, пока хватает дыхания. Мы с трудом отрываемся друг от друга, и Фил говорит: – Ты слишком долго думала, а я, ты знаешь, не люблю ждать. – Заткнись, – отвечаю я и сама помогаю ему это сделать, целуя его снова, на этот раз – глубоко и совсем не невинно. Мне сносит крышу и все стены до самого фундамента, когда Фил приоткрывает губы, позволяя моему языку исследовать его рот изнутри. Я окончательно отпускаю себя, развязываю все узлы и размыкаю все замки. Какая теперь разница, если мы сегодня навсегда перешли грань "просто дружбы", если мы никогда не будем больше теми, кем мы были до этого вечера? А вот кем мы будем друг другу после – это уже другой вопрос. – А ты хорошо целуешься, – замечает Фил, когда мы ненадолго отпускаем друг друга, чтобы глотнуть кислорода. – Ты тоже, – я смотрю на него с нежностью и запускаю руку в его кудряшки, расчёсывая их пальцами. – Почему-то я в этом никогда не сомневалась. Он тихо смеётся, целует меня в нос и трётся своим носом о мой, и я чувствую себя невероятно, космически счастливой. Мы целуемся с перерывами на шутки, комплименты и разговоры ещё не меньше часа, и единственное, о чём я молю своё тело, – не реагировать, когда Фил вдруг стонет в поцелуй от того, что я, забывшись, провожу пальцами по его шее в том месте, где проходит линия роста волос. Мозг саботирует мои мольбы, вместо этого настойчиво предлагая наоборот прижаться к Стрэнду теснее, и мне стоит нечеловеческих усилий не поддаваться на эти провокации. Однако это не помогает, потому что Фил сам льнёт ко мне, накрывает своим телом, горячо дышит мне в рот и смотрит затуманенными глазами, прежде чем стянуть с меня худи и начать осыпать поцелуями мою шею. Это невыразимо, невыносимо приятно, больше всего на свете мне хочется, чтобы он снял с меня и футболку тоже и не останавливался, пока не зацелует каждый квадратный сантиметр моей обнажённой кожи, но когда он вбирает в рот и начинает посасывать небольшой участок кожи на моей шее, вырвав у меня громкий стон, я с трудом нахожу в себе силы остановить наше обоюдное безумие и практически оттолкнуть его. – Фил, подожди. – Что такое? Я сделал тебе больно? Прости, – он несколько раз осторожно проводит языком по месту, где оставил засос, и невесомо целует его. – Нет, ты сделал мне хорошо, очень хорошо. Это-то меня и пугает. Фил наконец отрывается от моей шеи и смотрит на меня более осмысленно. Я продолжаю: – Мы так легко поддались этому... что бы это ни было. – Потому что мы оба этого хотели, – серьёзно говорит Фил. – Хотя я до последнего не был уверен, действительно ли ты этого хочешь или я всё себе придумал. – И я тоже, – смеюсь я. – Мы такие дураки с тобой. – Дураки, – соглашается Фил и ложится рядом. Я сползаю ниже и утыкаюсь носом ему в грудь. Вздыхаю. – Наверное, это неправильно, да?.. Мы же дружили... дружим. – Не знаю, правильно или нет, – отвечает Фил, гладя меня по голове, – но мне давно не было вот так хорошо. – Мне тоже, – я хочу поцеловать его грудь, но передумываю и вместо этого трусь об неё носом. – И потом, кто определяет, что для нас правильно, а что нет? Если мы сами, то мы, как существа, обладающие свободой выбора и воли, можем определить произошедшее так, как посчитаем нужным. Хочешь, посчитаем это правильным, хочешь – неправильным. – Ты вот сейчас этим своим философским размытием границ нихрена не помогаешь. Меня пугает то, как быстро всё совершилось, и то, что я хочу зайти дальше. И особенно то, как всё это неправильно, не только потому, что мы друзья, но и потому, что у меня есть Элай, а у тебя – Антон. – Ну, чисто технически ты же ещё не встречаешься с Элаем, а я – с Антоном, так что формально мы никому не изменяем сейчас... – Да, но... я не знаю, что будет дальше. Я думала, будет по-другому. Всё так неожиданно произошло... как будто кто-то бросил незатушенную сигарету в урну для бумаг, и вспыхнул пожар. Знаешь, чего я больше всего боюсь? Стрэнд молчит и только внимательно вглядывается в моё лицо. – Я боюсь, что, если мы с тобой сейчас начнём встречаться, я быстро перегорю и потеряю интерес, ты же знаешь, как это со мной бывает... И потеряю тебя и твою дружбу. Он берёт в ладони моё лицо и серьёзно говорит: – Я тебе обещаю, что мы останемся друзьями при любом раскладе, даже если переспим. – Дурак, блин, – я толкаю его в плечо. – А что такого?.. – Надеюсь, это не было предложением. – Не было. Но если вдруг ты захочешь... – ФИЛ!!! – Всё, молчу, молчу. В эту же минуту тренькает мой телефон, оповещая о новом сообщении. – Это Элай! Он согласен, спрашивает адрес. – Вот и отлично! Пиши. – Номер дома у тебя какой? Всё время забываю. – Восемь, – Фил закатывает глаза. – Ага... Говорит, он будет свободен после шести, – игнорирую я Филову пантомиму. – Предлагает меня подвезти до твоего дома... Ой, не могу, смешной такой! Впрочем, незачем ему знать, что я уже и так у тебя тут... ночую. – А то перенервничает ещё, партию залажает, – ржёт Фил. – Не залажает, – обижаюсь я за Элая. – Твой вон вообще, если узнал бы, пошёл бы кулаки об стены ломать. – А чего это он сразу мой? – Ну не мой же, – пожимаю я плечами. – Антон, увы, только свой собственный. – Зато знаешь, кто твой? – Кто, ты? – Я! Как ты угадал? – хихикаю. – Да тут и гадать не надо, – Фил сгребает меня в объятия и целует в нос, в лоб, в щёки... в губы. Когда мы отрываемся друг от друга, он говорит будто бы шутя: – Вот посмотрю завтра на этого твоего Элая и подумаю, делиться мне с ним или нет. Но я знаю, что в каждой шутке есть доля правды.