Время, песок и обещания

      Всё случилось так неожиданно. Одним днём никто не предал значения тому, что Бруно не пришёл ни на один из приёмов пищи. Учитывая, как часто к нему стали захаживать за видениями вновь, родные решили, что ему нужен отдых от человеческого общества, потому любезно оставляли еду у двери. Но когда на следующее утро, проходя мимо лестницы в башню дяди, Мирабель обнаружила, что к тарелкам вовсе не притрагивались, что-то внутри тихонько испуганно сжалось.       Осторожно открыв дверь и преодолев песчаный водопад, она привычно отряхнулась и стала осматриваться. Окликивать провидца не пришлось, он достаточно быстро попался ей на глаза. Скрюченная фигура сидела в тени у каменной стены, слабо покачиваясь, будто вот-вот рухнет.       Мирабель от напряжения вдохнула в лёгкие побольше воздуха, собираясь с силами, и тихо начала приближаться к нему. Каждый шаг давался с большим трудом, будто что-то внутри предчувствовало нечто ужасное и хотело оттянуть момент перед встречей с этим кошмаром. Крысы, обеспокоенно столпившиеся в метре от хозяина, только усиливали гнетущий эффект.       - Tio Бруно? - тихо позвала его девушка.       В ответ лишь еле слышимое мычание. По телу Мирабель прошла противная дрожь, и она ускорила ход.       - Почему ты ничего не съел? Как долго ты тут сидишь? Тебе нехорошо?       Обеспокоенная племянница стала засыпать провидца вопросами, но стоило ей подойти ближе, как она тут же замолкла от ужаса.       Бруно медленно поднял голову, глядя на неё. Первые несколько мгновений Мирабель не могла поверить своим глазам. Всё его худощавое бледное тело было исполосано рваными ранами, испускавшими зелёный свет, а кожа вокруг них обращалась в песок, медленно осыпаясь. А его глаза, тусклые, до такой степени изнурённые, что, казалось, на неё вовсе смотрел мертвец.       - Мира..бель? - с трудом прохрипел провидец тихим голосом.       Девушка упала на колени, дрожа от страха. Боже, что происходит? Что с её милым tio? Как и почему это вообще случилось?! Она быстро замотала головой, приходя в себя. Что бы то ни было, Бруно явно плохо, и она должна была ему помочь. Должна.       - Tio, что с тобой? - Мирабель старалась спросить это как можно более спокойно, но дрожь в голосе предательски выдавала её истинное состояние.       Она осторожно протянула к нему руку, но тут же замерла, услышав отчаянный крик матери.       - Мира, нет, не прикасайся! - в ужасе воскликнула женщина.       - Мама?       Девушка только обернулась, как вдруг почувствовала, что тёплые пальцы Джульетты подхватили её под локти, поднимая и оттаскивая назад. Мирабель глядела то на Бруно, то на маму, державшую её за руки. Девушка ещё никогда не видела её такой напуганной.       - Dios mio, Брунито, родной, - шептала Джульетта, еле сдерживая слёзы, - зачем же ты так..       - Мам, - тихо позвала матушку Мира, слабо сжимая её пальцы, - ч-что с ним?       Целительница посмотрела на свою дочь и, казалось, первые секунды не знала, как ей ответить, но вскоре собралась с духом.       - Идём.       - Что? - ошарашенно дёрнувшись, произнесла девушка, - Нет! Мы не можем оставить его так!!       - Милая, нам придётся. Я всё объясню, только пойдём..       Поджав губы, Мирабель кивнула. Она видела, как тяжело было её матери говорить это. Джульетта так же, как и её дочь, не хотела оставлять Бруно одного, но сейчас нужно было это сделать, чтобы внести ясность в происходящее. Жаль, что ясность эта не облегчала свалившейся ноши.       Взглянув напоследок на брата глазами полными сочувствия и страха, женщина повела Мирабель на выход. В дверном проёме они столкнулись с Пепой. Сёстры долго смотрели друг на друга молча, пока Джульетта, сглотнув, не произнесла:       - Это происходит вновь.       Слова эти оказались роковыми. В чёрной туче раздался громовой раскат, и тут же пошёл дождь. Пепа замерла, прижав дрогнувшие руки к груди. Казалось, что с минуту она вовсе ничего не видела перед собой. Прерывисто выдохнув, женщина молча кивнула и пропустила Джульетту с Мирой, закрыв за ними дверь. Пепа осталась снаружи.       Уходя, Мирабель краем глаза увидела, как тётя опустилась на ступени и закрыла лицо руками. Слуха Долорес ей не потребовалось, чтобы в дрожащем шёпоте услышать почти отчаянное "нет, нет, нельзя об этом думать, он справится, точно справится". От этого Мирабель сильнее сжала руку матери. Её пугало уже попросту непонимание происходящего, а когда две сестры перед ней обменивались такими взглядами, говорили такое, становилось ещё страшнее. А в голове раз за разом возникал кошмарный образ дяди с мёртвым взглядом.       Девушка даже не осознала, как быстро они дошли до кухни. Будто всё прошедшее время она провела в трансе. Только когда Джульетта усадила её на стул, сама же сев напротив, Мирабель смогла наконец произнести:       - Мама, пожалуйста, скажи же теперь..что происходит с tio Бруно?       Целительница сидела, опустив взгляд на свои колени. В руке женщина держала веточку лаванды, осторожно ощупывая маленькие цветочки. Мирабель хорошо знала привычки матери: так она делала всякий раз, когда ей предстоял действительно тяжёлый разговор. От осознания этого становилось жутко.       - Ты, возможно, знаешь, - осторожно начала она, - что Бруно устаёт от своих видений.       Девушка задумалась, вспоминая дни, когда провидец давал более трёх предсказаний. Выглядел он после них и правда не лучшим образом, становился ещё более рассеянным, чуть ли стоя не засыпал. Поправив очки, она кивнула.       - Сил на предсказание чего-то конкретного тратится действительно много, - продолжила Джульетта, вздыхая, - и большое количество видений за раз сильно истощает его организм.       Женщина выдержала небольшую паузу. Ей нужно было собраться с мыслями, чтобы объяснить всё до конца.       - Если же он не останавливается, когда достигает предела своих возможностей, дар не щадит его. Ища энергию для новых видений и по итогу не находя, он начинает создавать её самостоятельно..       - Тем самым разрушая тело tio Бруно? - самостоятельно закончила мысль Мирабель.       Джульетта сощурила глаза, чувствуя, как подступают слёзы, и молча кивнула. Внутри девушки всё неприятно пульсировало и, чтобы это не вырвалось наружу крупной дрожью, она слабо сжала сложенные на коленях руки в кулаки.       - Такое уже случалось, да? - тихо спросила она.       - Один раз, - осторожно утерев глаза, ответила целительница, - когда нам стукнуло восемнадцать, за предсказаниями к Бруно стало приходить куда больше людей. Хотели узнать более..личные подробности своего будущего. А он..ох, он ведь не мог им отказать, он так боялся подвести нашу семью..       Мирабель с сочувствием проследила за руками матери, что разломали бедную веточку лаванды на несколько частей.       - Когда мы с Пепой нашли его в пещере видений в тот день, мы..мы ещё не знали вовсе, что его дар даёт такие осложнения. Что он может так ранить его..       Джульетта покачала головой, разминая пальцами бутоны. Всё глубже и глубже она уходила в свои жуткие воспоминания.       - Тогда я едва коснулась его руки, и рана на ней расширилась. Осыпался песок..       Женщина слабо зажмурилась. В голове её раздался крик брата, услышанный тем страшным днём. Его крик, настолько громкий, переполненный болью и ужасом, что он навсегда отпечатался в памяти бедной женщины.       - Поэтому ты тогда.., - осторожно начала Мирабель, вспоминая действия матери в комнате провидца.       - Да. Любые прикосновения крайне болезненны для него сейчас. Они..       Женщина запнулась. Она хотела считать, что если не произнесёт слов, вертящихся у неё на уме, то они потеряют свою силу, окажутся лишь страшными фантазиями. Но увы, так не работало.       - Они могут разрушить его, - прошептала наконец Джульетта, сжав в руке остатки веточки.       Глаза Мирабель расширились от ужаса. Медленно опустив голову, девушка прикрыла рот ладонью. Она вдруг осознала: "Он ведь чувствует это". Чувствует, как медленно рассыпается на песчинки, растворяется, превращаясь в этот злосчастный песок, из которого формировались его же видения. Но самое жуткое для неё оказалось даже не это. В голову Мирабель медленно закралась мысль о том, что если бы мама не остановила её тогда, её прикосновение могло бы стать смертельным для изувеченного даром tio. Сердце замерло, а потом резко заколотилось быстрее.       - Но подожди, потом..потом ведь с ним всё было хорошо, раны же исчезли, верно? М-мам, пожалуйста, скажи, что это твоя выпечка ему помогла, - со слепой, призрачной надеждой проговорила девушка, поднимая взгляд.       Она старалась найти хоть какую-то оптимистичную сторону в ситуации. Но в ответ Джульетта покачала головой, слабо закусив губу и дрожащими пальцами начав разглаживать складки на своём фартуке. Больно. В тот день она также искала надежду.       - Раны поддались только времени. Моя стряпня никак не может ему помочь, потому что он не болен..он одарён..       Последние слова целительница произнесла с такой тяжестью, что казалось, будто она закладывала в них совершенно иной смысл. "Он проклят". Мирабель не желала мириться с ситуацией.       - Неужели, мы никак не можем ему помочь?       Она выжидающе смотрела на маму, но ответа не последовало. С невыносимой печалью в глазах она взглянула на свою дочь, и всё стало ясно. Внутри Мирабель всё резко рухнуло. Эмоции, что она пыталась сдерживать всё это время, наконец вырвались на свободу, и дрожащая девушка залилась слезами. Она никак не может ему помочь, никто не может.       - Ох, моя милая, - Джульетта тут же утянула её в свои объятия, крепко прижимая к груди, - я знаю, какого это, но..нам остаётся только ждать..ждать, когда время залечит его раны.       Зажмурившись, Мирабель уткнулась в плечо матери, пока та ласково гладила её по волосам. Они даже не догадывались, что негласным слушателем их разговора стал кучерявый парнишка, притаившийся за тумбой, что стояла рядом с дверным проёмом, ведущим на кухню. Сидя на полу, он слабо сжимал пальцами ткань жёлтой руаны. Это совершенно не то, что он был готов услышать.       Камило заподозрил неладное уже тогда, когда, направляясь в комнату дяди для обсуждения предстоящего крысиного представления, увидел маму, стоящую рядом с лестницей в башню. Женщина не дала ему даже приблизиться к двери, аргументируя это тем, что сейчас Бруно нужен покой. "Нужен покой..мы договаривались всё обсудить сегодня, а tio всегда держит свои обещания," - бурчал Камило, спускаясь на первый этаж, как вдруг услышал голоса, доносящиеся с кухни. Так он и узнал истинную причину, по которой путь в комнату провидца был для него перекрыт.       Камило глубоко вздохнул. Он понял далеко не всё из их разговора, так как подоспел только к середине, но точно ясно было одно – ситуация безнадёжная и попросту кошмарная. Только от попыток представить, как сейчас выглядит дядюшка, парня тут же бросало в дрожь.       Медленно подняв глаза, он мельком прошёлся ими по второму этажу. Рядом с большими цветочными горшками замерла тонкая фигура. Взгляды их ненароком пересеклись, и брат с сестрой машинально пожали плечами. Непривычно тихо укнув, Долорес помчалась в свою комнату, а Камило тяжело вздохнул. Найдя в себе наконец силы подняться с места, он тихо прошмыгнул на выход из Каситы и побрёл к лесу. Нужно было переварить всю полученную информацию, желательно подальше от посторонних глаз и назойливого шума. Нужно было как-то принять, что никто сейчас не в силах помочь tio.       Вскоре о состоянии Бруно узнали и остальные члены семьи. Все, кроме Антонио. Мадригали единодушно решили, что мальчику не стоит знать, что именно происходит с его дядей.       А жизнь продолжала течь своим чередом, по крайней мере, так могло показаться на первый взгляд. Всё семейство продолжало трудиться во благо общины, все смеялись и улыбались. Шёл день за днём, но все они были какими-то..серыми. Неполными. Словно чего-то не хватало. Точнее, кого-то. И это было особенно ощутимо, когда семья после тяжёлого дня возвращалась домой.       В Касите стало тише. И, может, в обычное время Долорес была бы этому рада, но сейчас непривычно тихие разговоры ощущались куда более давящими, чем громкие дискуссии. И не для неё одной.       Однако же семья не вела себя так, будто Бруно для них вновь исчез, нет, всё было наоборот. Они не позволяли себе и мысли о том, чтобы оставить провидца одного, наедине с даром, пожирающим его изнутри. Потому каждый день с ним в комнате сидел кто-то, кто был менее загружен обязанностями. Пусть родные и не могли помочь, они составляли ему компанию, беседовали с ним. Всё же процесс восстановления для мужчины был не из легко переносимых, однако, отвлекаясь на разговоры с родственниками о всяких мелочах, становилось проще справляться с ноющей болью, распространявшейся по всему телу при любом не самом аккуратном движении. Дышать становилось легче.       Родным было спокойнее, когда Бруно был под присмотром. В глубине каждого члена семьи сидел маленький страх, что раны не заживут, и он попросту обратится в песок. Они боялись, что если оставят мужчину хоть на минуту, вернувшись, не найдут ничего, кроме его потрёпанной одежды. Потому с ним всегда кто-то находился.       Чаще всего с провидцем подолгу оставалась Альма, иной раз даже пропуская приём пищи. На людях она была всё той же непоколебимой хранительницей, но в глазах её читалась глубокая печаль и страх потерять сына, только недавно вернувшегося в семью.       Стоя возле лестницы, Камило постукивал носочком по полу и медленно покачивался из стороны в сторону. Глубокий вдох, медленный выдох. Так уже пятый раз. Раньше он влетал в комнату дяди, словно маленький ураган, не задумываясь, сейчас же долго стоял на одном месте и собирался с мыслями.       Когда своеобразный ритуал был завершён, парень всё же собирался с духом. Он проходил по коридору, сквозь водопад, потом шёл несколько метров вперёд по мягкому песку и находил дядю всё в том же месте, где в первый день нашла его Мирабель. В том же месте и в том же состоянии. Помнится, когда Камило впервые увидел его таким, то у него тут же ноги подкосились. Кузина, конечно, рассказывала, что выглядел он ужасающе, но ведь не настолько. В его глазах Бруно походил на древнюю статую из хрупкого зелёного самоцвета, которая со временем вся покрылась песком. И, может, было в этом что-то символичное, но Камило было как-то не до поиска сакрального смысла. Он понимал, как тяжело приходилось сейчас дяде и просто желал, чтобы его ужасные раны наконец затянулись.       Сев в нескольких метрах от провидца, лицедей слабо наклонил голову на бок. Так он пытался взглянуть на лицо родственника, скрытое из-за сгорбленного сидячего положения за чёрными спутанными кудрями.       - Tio Бруно? - тихо позвал его лицедей.       Не сразу, но провидец отреагировал на его слова, слабо поднимая голову.       - Ох, Камило? Здравствуй..       - Да, я..привет..       Добрый голос дяди был теперь скрипучим, и оттого, наверное, жутким. Будто говорил призрак.       - Который сейчас час?       - Около семи вроде..       - Семь часов? Все ведь должны собираться на ужин..       - Ага, так и есть.       - Так почему ты здесь?       Камило сжал губы, опуская взгляд.       - Я как-то..не голоден. Совсем.       Парень грустно вздохнул. Его бездонный аппетит никак не проявлял себя с тех пор, как он узнал о состоянии tio. Это очень пугало Пепу, но Камило всегда старался заверить её, что в этом нет ничего такого, и что он в полном порядке.       Бруно закашлял, и тело его стало мелко подрагивать. Жутко. Камило жмурился всякий раз, как слышал этот ужасный кашель, раздирающий глотку провидца.       - Кстати, пара твоих крыс переселились ко мне, - произнёс парень; нужно было хоть немного отвлечь дядю, хоть как-нибудь, - Патриция и Фридрих, кажется..       - Не удивлён даже. Ты всегда им нравился, - в голосе мужчины послышалась тихая усмешка. Что ж, это было уже что-то, - да и к тому же..       Провидец замолк, так и не оканчивая свою мысль. Камило настороженно вытянулся, вглядываясь в худощавую фигуру Бруно и слабо сжимая кулаки.       - Да и к тому же что? - осторожно спросил он.       Ответа не последовало. В голову закралась пугающая мысль, что дяде стало хуже, и он теперь не в силах даже говорить.       - T-tio Бруно?       - О-ох, да..да и к тому же они давно облюбовали одно место..в твоей комнате, хах.       Камило облегчённо выдохнул, поджимая к себе колени и утыкаясь в них лицом на минуту. Это было страшно.       - Ты..так резко замолчал, - с долей остаточного испуга в голосе пробормотал парень, - я уже надумать себе успел всякого..       - Да? Ох, прости, я..даже не заметил этого.       - Ничего, ты просто..просто постарайся не делать так больше, хорошо? Говори со мной, я здесь, ты ведь понимаешь, tio?       - Конечно, приятель, я ведь ещё не настолько плох, - он попытался вдохнуть поглубже, но вновь закашлял, - Б-боже, из-за меня вы все так волнуетесь. Простите..       Камило сильнее сжал пальцы.       - Мы не можем о тебе не волноваться, - задумавшись, произнёс парень, - Всё хорошо, просто..просто излечись скорее..п-пожалуйста. Пообещай мне, что излечишься наконец.       Он вдруг почувствовал, как противный ком стал подступать к горлу.       - Обещаю.       Прошёл очередной день. Серый и пустой. Камило брёл по второму этажу, задумавшись о чём-то своём и перебирая пальцами рисунки, что надарили ему за сегодня местные детишки как "любимой няньке". Взгляд его вдруг зацепился за дверь сестры, которая неожиданно оказалась приоткрыта. Он остановился, прислушиваясь. Долорес плакала, и кто-то пытался её успокоить. Похоже, это была Иза.       - Я слышу, как тяжело он дышит, - сквозь всхлипы говорила она, - слышу его хрип, кашель..dios mio, пусть ему станет легче, молю..       - Ох, Дола, - сочувственно шептала Изабелла.       Она аккуратно гладила кузину по спине, давая ей возможность выговориться.       - Но знаешь, - после небольшой заминки продолжила девушка, - страшнее всего не это. Страшнее всего, к-когда он замолкает вовсе..       Камило зажмурился. Быстро покачав головой, он направился к своей комнате. До неё же осталось буквально пару шагов, но парень снова замер. На первом этаже в одном из гамаков расположились Феликс с Антонио, и первый читал малышу книжку.       - Папа, - тихонько произнёс мальчик, - а почему tio Бруно так долго не выходит из комнаты?       - Ох, это..       Мужчина ненадолго замялся. С ребёнком эту тему старались максимально обходить стороной, но выходило это не всегда. Он всё же скучал по дяде.       - Понимаешь, Тонито, - наконец заговорил Феликс, - tio Бруно сейчас занят очень важным делом, и он не может выйти, пока его не закончит.       - Даже на обед?       - Даже на обед.       Мальчик кивнул. Пусть он и был маленьким, но всё же не глупым. Он понимал, что взрослые что-то недоговаривают об этом "важном деле". Друзья-животные, впрочем, тоже не спешили всё рассказывать. Но Антонио на них не злился. Он считал, что раз не говорят, значит, так надо.       Камило слабо хлопнул себя по щекам и наконец прокрался в свою комнату, плотно закрывая за собой дверь. Пару минут он стоял на месте, прислонившись спиной к двери с закрытыми глазами. В голове вертелся диалог между мамой и тётей Джульеттой, что он случайно услышал этим утром.       - Ему не становится хуже, не надумывай. Может, раны под одеждой уже затянулись, мы же не видим.       - Вот именно, мы ничего не видим!       - Ох, Пепа, ты..       - Пять дней уже прошло, Джули, пять! В тот раз он был в порядке уже на второй день, а это..ох, dios mio..       Более парень ничего не расслышал. Эта маленькая часть разговора весь день не покидала мысли Камило. Он прокручивал её раз за разом в голове и с ужасом осознавал – дяде лучше не становится. А сколько же им ещё нужно будет ждать чудесного восстановления, никому не было ясно. И от этого становилось только хуже.       Пройдя в глубь комнаты, мимо стены с множеством зеркал, мимо шкафа, забитого нарядами для сценических образов и всякими интересными безделушками, Камило рухнул на кровать с красным балдахином, больше напоминавшим занавес в театре, и медленно и тяжело вздохнул. Он загрёб к себе одну из подушек и прижал к груди, перевернувшись на бок. На рядом расположенной тумбе из тёмного дерева в жёлтой рамке стояла семейная фотография, сделанная в тот самый день, когда к ним вернулись Касита и их дары. Любимая фотография Камило, между прочим. На ней всей были такими живыми, настоящими. Парень хорошо помнил, как этот снимок получился. Он по чистой случайности оказался рядом с дядюшкой, который, удивительно, но не был двухметровым страшилой из рассказов. А потом ещё, по воле Каситы, лицедей навалился на него. Как только Камило оправился от столкновения, он тут же взглядом отыскал потерянного родственника, чтобы извиниться. Но не успел он даже рта открыть, как Бруно сам стал по тысячу раз просить у него прощения. Впрочем, не только у него. Это была крайне неловкая ситуация. Тогда провидец показался парню странным чудиком, с которым явно будет сложно наладить общение. Но время шло, они всё чаще сталкивались друг с другом, всё чаще разговаривали, и вот Камило уже считал, что главной странностью дяди является лишь его ужасная неуверенность в себе. Они вместе придумывали сценарии для крысиных представлений, сидели после ужина, обсуждая прошедший день. Бруно рассказывал племяннику множество смешных и интересных историй, и рядом с ним всегда было так..уютно что ли. Он уже не монстр из страшилок, он – член семьи Мадригаль. Да, член семьи, который сейчас сидел в своей комнате и мучился от сияющих по всему телу ран.       Камило зажмурился, уткнувшись носом в подушку и поджав коленки к животу. Он так хотел, чтобы этот кошмар наконец закончился, чтобы дядя смог наконец подняться с песка и выйти к ним. Но с каждым днём надежда на это угасала, а горечь в глубине разрасталась, и её было всё сложнее нести в одиночку. Да, Камило ни с кем не обсуждал то, что чувствовал по поводу этой ситуации. Он знал, что всем остальным тоже нелегко, и не хотел всё усугублять своими словами. Но держать всё в себе уже действительно становилось невыносимо.       Пролежав без движения около получаса, парень вдруг медленно поднялся и зашагал прочь из комнаты. Ноги как-то сами собой понесли его к двери, что была расписаны яркими узорами всех мастей. К двери Мирабель.       Подойдя, он вдруг застыл на месте и впялил взгляд в дверь, рассматривая её так внимательно, будто видел впервые. Красиво нарисованные бабочки, цветы, незамысловатые завитки – каждый член семьи внёс что-то своё в это уникальное произведение искусства. Такое же уникальное, как и сама Мирабель. Даже Камило оставил свой след, нарисовав маленького жёлтого хамелеончика. Вышло, по его скромному мнению, вполне неплохо.       Парень быстро замотал головой. Эти мысли были приятными, но всё же приходились не к месту, оттого тёплое чувство в груди быстро улетучилось. Ноющая тяжесть вернулась на своё законное место, казалось, став при этом ещё сильнее и ощутимее. Камило выдохнул и прислушался. За дверью изредка раздавалось фырканье и тихое цоканье языком. Похоже, Мирабель вышивала. Поправив волосы, парень тихо постучался, тут же заметив, как стихли все звуки. Он вдруг резко убрал руки за спину, замерев. Может, не стоило этого делать? Не стоило её беспокоить? Шанс убежать обратно в комнату ещё есть. Но это ведь будет крайне глупая шутка по отношению к кузине, тем более в такое время. А может она подумает, что ей просто показалось?       Коря себя за глупость и нахлынувшую неуверенность, парень даже не услышал шагов девушки, что вскоре открыла дверь, удивлённо глядя на него.       - Камило? - позвала его Мирабель, и только тогда он встрепенулся, вставая ровно и смотря на неё большими глазами, - Что-то случилось?       Лицедей открыл рот, но так ничего и не произнёс. Он знал, что хотел сказать, но почему-то голос ему не поддавался, предательски решив, что парнишка справится и без него. Камило стыдливо опустил голову, потирая рукой шею. Но Мирабель, похоже, слов было не нужно. Улыбнувшись уголками губ, она осторожно взяла его за руку, затянув к себе в комнату и закрыв дверь.       С минуту они просто стояли молча, глядя друг на друга. Казалось, девушка оценивала состояние своего кузена, осматривая его с ног до головы. Парень делал то же самое. Они читали друг друга как открытую книгу. Знали, какая тяжесть скрывается за сияющими глазами человека, стоявшего напротив. Мирабель грустно улыбнулась, слегка разведя руки в стороны и чуть протянув их к лицедею. "Нам это нужно, ведь так?" - так и читалось в её добром взгляде.       Губы Камило задрожали, и он тут же сжал их. Мутная пелена почти моментально застлала глаза, и парень резко подбежал к сестре, крепко её обнимая. Девушка ответила на объятия, став медленно успокаивающе гладить кузена по спине. Он более не сдерживал своих слёз. Уткнувшись носом в плечо Мирабель, парень громко всхлипывал, то и дело чуть сильнее сжимая пальцы, коими он обнимал сестру. Дышать нормально не выходило, возможными оказывались лишь неровные вдохи через нос и прерывистые, короткие и частые выдохи. Он был подавлен, напуган. Сейчас всё, что в нём таилось всё это время, выливалось наружу со слезами, неясным мычанием и дрожью по всему телу. И он никак не мог этому препятствовать, да и не хотел. Знал ведь, что чем глубже будет закапывать свои эмоции и чувства, тем хуже будет становиться.       - Мира, - голос, тихий и дрожащий, всё же встал на его сторону, - а ч-что если..что если он и правда растворится? Ч-что если он исчезнет? Мне страшно..       - Мне тоже, Камило, - тихо прошептала девушка и сильнее прижалась к нему, жмурясь.       Она не хотела, чтобы брат видел её слёзы. Камило это понимал, оттого даже не старался обернуться. Им не нужно было видеть лиц друг друга, нужны были лишь крепкие объятия. Он знал, как тяжело сейчас приходилось Мирабель. В конце концов, именно она вернула дядю в семью, именно она быстрее всех нашла с ним общий язык. Сейчас она чувствовала себя абсолютно разбитой, осознавая, что не в силах помочь провидцу. Ей тоже нужно была выплакаться кому-то в плечо. Да, им обоим точно было это нужно.       Они молчали, продолжая крепко обнимать друг друга, давая так понять, что не одни в своих переживаниях.       Постепенно всхлипы стихли, уступая место тихому шмыганью носов и тяжёлому дыханию, но они так и не отпускали друг друга.       - Может, останешься на ночь? - вдруг тихо предложила Мирабель, - думаю, наши мамы не будут против.       - Знаешь, это отличная идея, - также тихо утвердил Камило.       Этой ночью им было хоть и немного, но всё же спокойнее. Этой ночью они смогли поговорить обо всём, что их тревожило, и завершить разговор приятными мелочами. Надежда на лучшее как-то сама по себе стала сиять немного ярче. А тяжесть в груди не так сильно обременяла как раньше.       Спокойствия этого лично Камило хватило ровно до вечера следующего дня. Весь день его не покидало странное предчувствие. Он не мог понять, плохое оно или хорошее, но оно неприятно билось в груди, не давая покоя, оттого парень больше склонялся к первому варианту. Он старался всего себя посвятить бытовым занятиям, чтобы они полностью заняли его голову и оттеснили на второй план это дурацкое предчувствие, но увы, это не помогало. Что-то внутри скреблось, будто пёс во время дождя, молящий о том, чтобы его впустили домой погреться. К ночи, когда уже все легли спать, оно начало выбивать из колеи настолько, что Камило попросту не мог уснуть. Ворочался в кровати, обнимая подушки и кутаясь с головой в одеяло, будто пытаясь спрятаться от этого чувства, но всё было бесполезно. Это начинало раздражать.       Повернувшись на спину и раскинув руки в стороны, парень устремил свой взгляд вверх. Камило сопротивлялся очень долго, даже слишком, но всё же, поддавшись своему предчувствию, подорвался с кровати. Выглянув из комнаты, он осторожно осмотрелся. Тихо. Точно уже все спали. На цыпочках парнишка стал осторожно пробираться к заветной двери. Удивительно, но Касита не издавала ни звука, чтобы выдать полуночника, похоже, была с ним заодно.       Подойдя к лестнице в башню, он остановился. Но даже не для того, чтобы проделать "подготовительный ритуал". Камило хотелось думать, что его надуманно плохое предчувствие никак не связано с дядей, но как уж тут себя убедить в обратном, когда в груди лишь при одном взгляде на сияющую дверь мигом распространилось неприятное жжение, словно загорелся яркий сигнальный факел.       Глубокий вдох, медленный выдох. Хватило всего лишь двух раз, и парень решительно взметнулся вверх по лестнице, мигом заходя в комнату. Он делал это быстро, чтобы не оставалось времени на сомнения, чтобы в голове даже не возникала мысль о том, чтобы развернуться и уйти. Назад дороги уже нет. Камило недолго постоял на одном месте, чтобы глаза привыкли к темноте, и только потом двинулся в печально привычном направлении. Подходя к нужному месту, неподалёку от сгорбленного силуэта Бруно он заметил ещё одну фигуру, отчего грустно вздохнул.       - Мам? - тихо произнёс парень, касаясь женского плеча.       Пепа медленно обернулась, глядя на него. В последнее время именно она чаще всего оставалась с провидцем по ночам. Честно сказать, её мучало то же предчувствие, что и сына. Уставшие глаза скользнули по всей фигурке парня.       - Камило, дорогой, ты должен быть в постели, - тихо проговорила она, отчего внутри лицедея всё неприятно сжалось.       В обычный день она бы устроила ему хорошую взбучку за такие "ночные прогулки", но сейчас Пепа была настолько подавлена, что у неё попросту не было на это сил.       - Тебе самой нужен отдых, - мягко произнёс парень, - пошли, тебе нужно поспать.       - Ох, нет нет, я не могу, да и..да и со мной всё в порядке, милый, не переживай так.       - Пепа, послушай его..       В разговор внезапно вступил Бруно, тихо кашляя.       - Иди поспи..пожалуйста..       Женщина устремила печальный взгляд на брата, еле слышно вздохнув. Так хотелось ему возразить, но она не могла, не находила в себе никаких сил, ни физических, ни моральных. Камило осторожно коснулся её руки, помогая встать и поведя маму на выход из комнаты.       Бруно остался в одинокой тишине, в обволакивающем тело мраке. Может, оно было и к лучшему. Вот так если закрыть глаза, то можно и забыться вовсе. Забыться навсегда. Однако единение его с тёмным окружением оказалось весьма коротким. Вскоре он снова услышал приближающиеся шаги. Подняв взгляд, он увидел паренька, садящегося на песок.       - Камило..       - Я никуда не уйду, - решительно произнёс он, - маме и правда нужен отдых, а я спать не хочу вовсе. Лучше побуду здесь..с тобой, tio.       Провидец тяжко вздохнул, прикрыв глаз. С этим мальчишкой не поспоришь.       С появлением ран Бруно лицедей ещё ни разу не оставался с ним на ночь, сидел с ним только днём. И только сейчас он увидел, как ярко сияли шрамы на теле провидца, некоторые из них были видны даже сквозь одежду. Страшно. Казалось, что он вот-вот пойдёт трещинами и расколется на части.       Камило глубоко вздохнул и стал тихо беседовать с дядей, как делал это и раньше. В какой-то момент, кажется, даже то странное предчувствие отступило, спряталось, не намного, но всё же облегчая груз, взваленный на худые плечи паренька. И жжение в груди стало менее ощутимым. Вместе с этим маленьким облегчением внезапно пришла и сонливость. Глаза предательски начали смыкаться, парня то и дело клонило то в одну сторону, то в другую, но каждый раз он старался быстро сесть ровно, хлопая себя по щекам. О нет, ни за что, он не даст себе заснуть.       - Камило, не мучай себя, - прохрипел Бруно, наблюдая за тщетными попытками парня противостоять сну, - иди спать, родной, всё будет в порядке..       - Я хочу в это верить, tio, но я не могу.., - Камило прижимал коленки к груди, обнимая их, - я не могу оставить тебя одного..       Нет. Ни за что. Он не поддастся. Он должен быть рядом с провидцем, как бы сильно его не клонило в сон. Ему всего-то нужно не спать всю ночь, подумаешь, как будто это что-то невозможное! На ночёвке с кузинами они не спали до самого рассвета, будто он сейчас не продержится!       Он боролся, долго боролся, но темень подступала всё ближе, становясь непроглядной. Редкие звуки стихали, сначала превращаясь в белый шум, а потом пропадая вовсе. В какой-то момент перестали ощущаться даже болезненные щипки, коими Камило пытался себя взбодрить. Тело обволокло морящее тепло, погружающее всё глубже в пугающую безмолвную тьму.       Разлепить тяжёлые веки удалось лишь тогда, когда что-то стало щекотать щёки лицедея. Он зажмурился сразу же, как открыл глаза, из-за тонких лучей света. "Солнце?" - неосознанно фыркнул парень. Тело неприятно ныло. Он медленно сел ровно, глядя на песок. "Я..заснул," - чертыхнулся Камило, поморщившись. Вздохнув, он кинул взгляд в привычном направлении и резко замер. Его не было. Парнишка быстро протёр глаза и похлопал себя по щекам, но ничего не изменилось.       "Т-так, спокойно, - тихо шептал себе Камило, чувствуя, как руки начинают дрожать, - может, ему стало лучше и он ушёл в комнату отдыха, ну или..или ещё что..одежды-то его нет! Значит, всё в порядке, одежда ведь рассыпаться не могла, хах, точно". Он старался себя успокоить. И это, впрочем, даже выходило, он вполне успешно убеждал себя в собственной теории. До какого-то момента. Слабый ветерок прошёлся по песку, всколыхнув барханы и откапывая маленький кусочек какой-то зелёной ткани. Камило задержал дыхание, уставившись на этот потрёпанный клочок. Нет. Нет, нет, нет. Этого не может быть. Это не правда!       Не в силах подняться на ноги парень ползком приблизился. Он осторожно ухватился за ткань и медленно, словно под гипнозом, стал вытягивать её из под песка. И чем больше становился клочок, тем сильнее всё сжималось внутри. И вот через пару мгновений пальцы сжимали болотно-зелёного цвета руану с орнаментом песочных часов на ней. Ветер, отчего-то до жути холодный, подул вновь, и из под песка показался рукав тёмно-малиновой рубашки.       Лицедей смотрел на это и в голове слышал стук собственного сердца. Руки задрожали, прижимая к груди потрёпанный элемент одежды. И только после этого действия накатилось осознание. Бруно больше нет. Он исчез. И теперь навсегда. Не будет больше его забавных привычек, не будет ночных посиделок, не будет историй. Ничего этого больше не будет. Камило весь сжался, чувствуя, как дрожит всем телом, чувствуя, как что-то вырывается наружу, и в тот самый момент он закричал. Закричал настолько громко, насколько хватало сил. "Почему это произошло? Почему!? - вопил он, срывая голос, - бессердечное время, что он тебе сделал?!" Сидя на коленях, Камило глотал собственные слёзы, не выпуская из рук руаны. Он согнулся, утыкаясь лбом в неественно горячий песок. "Ты должно было залечить его раны, а не уничтожить его, - хрипел лицедей, жмурясь, - ты должно было вернуть его к нам!! Вернуть!!"       Но время беспощадно. Оно не слышало ничьи мольбы и слёзы. Оно забирало то, что хотело.       Камило вдруг услышал гул. Похоже, родственники услышали его крик, но ему уже было это безразлично. Он продолжал сидеть, не разгибаясь, лишь сильнее прижимая к себе старую руану.       Казалось, шаги приближались целую вечность. Они оглушающим стуком раздавались в голове Камило, будто по ней каждый раз хорошенько ударяли молотком. В какой-то момент это стало попросту невыносимо. Из глотки вырвался уже даже не крик, а остаточный протяжный хрип. Но голос вдруг снова зазвучал громко, стоило только Камило открыть глаза и резко подорваться с места.       Первые несколько секунд перед собой он видел только чёрные пятна, вызванные резким подъёмом. Сердце колотилось как бешеное, и ушло какое-то время, чтобы восстановить дыхание. Когда у парня вышло это сделать, он стал осматриваться, параллельно стараясь проанализировать сложившуюся ситуацию. Он лежал в гамаке, укрытый одеялом, в маленькой комнатке, заставленной всем подряд – книгами, художественными принадлежностями, горшками с растениями. Это была комната отдыха Бруно.       Сразу возник вопрос – как он здесь оказался? Ответ не заставил себя долго ждать. "Аай, я не следил за вами..хмм, с неделю, наверное, хах? И вы за это время так успели извозиться! Ну всё, ребятки, вас всех ждёт ванна," - добрый голос донёсся со стороны дверного проёма. Камило весь встрепенулся, вытягиваясь и глядя в ту сторону. Мимо медленно проходил знакомый силуэт, тихо что-то бормоча себе под нос. На мгновение он замер, заглядывая в комнатку.       - О-ох, Камило, я тебя разбудил, да? Прости, приятель, - чистым мягким голосом заговорил Бруно.       Он зашёл внутрь, оглядывая паренька с головы до ног, который в свою очередь просто неотрывно смотрел на провидца. Никаких следов тех ужасных ран. Никаких. Как бы сильно Камило не всматривался, он не замечал ни одной трещинки на теле мужчины. Он выглядел так, как и обычно. И глаза его. Живые, пусть всё такие же уставшие.       Замешательство на лице племянника Бруно трактовал по-своему.       - Аа, это..ну, на песке ведь спать не очень приятно, ну вот я и подумал, что стоило бы тебя перенести, вот так уж, хах..       А Камило всё не мог произнести и слова. Сразу после того кошмара он видел перед собой дядю, живого и вполне себе здорового. Где-то внутри таилась неприятная мысль, что всё это лишь мираж, и стоит парню его коснутся, как он тут же развеется. Движимый неясной силой, Камило протянул руку и тут же свалился с гамака. Бруно испуганно дёрнулся, сразу же подбегая и присаживаясь рядом с парнем на корточки.       - Dios mio, Камило, ты цел? Чего это ты так вдруг..       Тонкая ладонь легла на спину лицедея, отчего он замер. Нет, ему это не кажется. Это не мираж. Это не сон. Это происходило на самом деле. Парень медленно поднял взгляд на дядюшку.       - А как же..твои раны? - еле выдавил он из себя, - ещё вчера же они..       - Мм? Ах, это.., - Бруно неловко усмехнулся, - видишь ли, время – штука странная, ты никогда не можешь знать, как оно решит измениться. В конце концов, всё..       Договить ему не дали. Провидец был стиснут в самых крепких объятиях. Проморгавшись от неожиданности, мужчина опустил взгляд на племянника и улыбнулся, гладя его кудрявые волосы.       - Ну ну, приятель, всё хорошо, - шептал он, - я же обещал, верно? А я держу свои обещания, ты ведь знаешь..       - Да, знаю, - дрожащим голосом произнёс Камило.       Боже, он снова плакал. Но уже не от разъедающей изнутри боли, а от счастья, что дорогой tio вернулся. Всё будет. И забавные привычки, и ночные посиделки, и истории. Всё это останется с ним. Душа сияла, наливаясь радостным теплом. Парень так не хотел его отпускать, но в голову вдруг ударила мысль – остальные же не знают. Подорвавшись с места, он резко схватил дядю за запястье и потащил на выход из комнаты.       - Э-эй, что такое? Куда..куда мы? - заикаясь, спросил провидец.       - К остальным. Срочно.       Камило ответил чётко, улыбаясь самой счастливой своей улыбкой. Такому никак нельзя было сопротивляться.       Распахнув дверь, парень вздохнул полной грудью. В нос тут же ударил приятный запах цветов, фруктов и свежей выпечки. С кухни доносился неясный шум. Все только собирались на завтрак. Отчего-то лицедей вдруг довольно фыркнул, быстро таща дядю на первый этаж. Остановившись посреди площадки, он недолго постоял молча, заговорчески улыбаясь, а потом вдруг громко воскликнул:       - Эй, я надеюсь, вы поставили на стол все двенадцать тарелок, ведь так?       Послышались тяжёлые шаги, а потом уставший голос Пепы.       - Камило, дорогой, я понимаю, что ты хочешь нас приободрить, но..       Стоило женщине выйти с кухни, как она тут же замерла, уставившись на брата большими глазами. Тот лишь ссутулился и помахал ей рукой с неловкой улыбкой.       - Бруно!! - громко выкрикнула она сорвавшимся из-за эмоций голосом, кидаясь к провидцу.       Она подхватила его, чуть поднимая над землёй и крепко обнимая. С погодой творилось чёрт знает что. Шёл дождь, но он был тёплым, и тут же сияла радуга. Камило довольно улыбался, наблюдая. Крик эмоциональной миссис Мадригаль услышали все без исключений. Послышались быстрые шаги. Первыми выскочили Мирабель с её мамой, замерев также, как и ранее Пепа, первые секунды не веря своим глазам. Стоило женщине только опустить провидца на ноги, как они переняли эстафету объятий. Джульетта шептала ему что-то дрожащим голосом, а Мирабель просто крепко прижималась к дяде, так удостовериваясь, что вот он, живой, он снова рядом.       Мужья сестёр, младший племянник, племянницы – все они обнимали Бруно. И каждый делал это по-своему. Кто-то обнимал его аккуратно, будто боясь сломать, кто-то стискивал крепко-крепко, так, что не вырваться, кто-то вис на шее, смеясь. Родные делали это по-разному в плане действий, но по-одинаковому любяще.       Казалось, слишком много внимания, слишком много физического контакта. Однако Бруно не было как-то не по себе, неуютно. За эту неделю он ещё больше истосковался по таким ласковым, любящим прикосновениям.       Последней подошла Альма. Только услышав его имя, женщина застыла, не в силах пошевелиться. В странном оцепенении было тяжело переставлять ноги. Но вот она вышла к остальным, рассматривая своего сына с головы до ног. Целого и невредимого, без каких-либо следов от использования дара сверх возможностей. Приблизившись, Альма осторожно коснулась его плеч, поправила чёрные с проседью кудри, провела пальцами по щекам и только потом мягко обняла. Прижимаясь к груди провидца, женщина с закрытыми глазами слушала, как ровно билось его сердце, и нежно улыбалась, стараясь сдержать слёзы.       - Свет мой, Брунито, не исчезай больше..       - Не исчезну, мама, обещаю.       Он прикрыл глаза и осторожно обнял её в ответ, слегка улыбаясь. Стоящий рядом Камило всё никак не мог перестать улыбаться. Он как никто другой знал, что tio всегда держит обещания. Он осторожно глянул на Мирабель, бок-о-бок с которой находился. Девушка вся сияла, но и никак не могла перестать плакать. Парень легонько толкнул её локтем. Обратив на лицедея внимание, кузина улыбнулась и утёрла ладонью щёки. А Камило осторожно взял её за руку, переплетая пальцы. "Нам это нужно, ведь так?" - так и читалась в его ясных глазах, и отрицать этого Мирабель не могла, крепче сжимая ладонь брата в ответ.       Всё в порядке. Теперь всё будет в порядке. Родные зареклись на этом. Теперь они всегда следили за тем, чтобы Бруно не перенапрягался в использовании своего дара и часто ему напоминали об этом, чтобы мужчина не пренебрегал своим "пределом возможностей".       Племянники использовали более радикальные методы. Отпугивали от провидца местных, которые были уж слишком назойливы в своих просьбах показать будущее. Действовали весьма эффективно, кстати, чем очень гордились. Старшие, правда, иногда одаривали их укоризненными взглядами, но никогда ничего против не говорили.       Всё вернулось на круги своя. Все трудились во благо общины, все смеялись и улыбались. И всё это более не было серым, пустым.       После этого случая вся семья стала более тактильной. Даже Бруно. Хотелось больше держать за руку, обнимать, целовать щёки и носы, гладить по волосам. И делать всё это с ещё большей любовью.