Вся правда о цветовых сочетаниях

— Я больше так не могу! — она заломила тонкие руки. — Не могу, понимаете? Это оказалось ужасно, намного ужаснее, чем я себе представляла! Каждый день! Каждый день, каждое утро этот кошмар начинается сначала! Раньше мне казалось, я смогу потихоньку перевоспитать его, научить, привить понемногу вкус к тонким цветовым сочетаниям, к гармонии цветов и оттенков. Но нет. Он неисправим. Каждое утро он открывает шкаф и… Он может надеть зеленое с синим, оттенить ярко-желтым, добавить красного и подчеркнуть все это бордовым или сиреневым. И это еще очень неплохой и спокойный вариант. Куда чудовищнее выглядит оранжевая скаба и ярко-розовое лоохи! Но я бы и это пережила. Но он дополняет их зеленым тюрбаном, таким, знаете, цвета молодой травы, и голубыми сапогами. А потом ему кажется, что бледновато, и поверх этого великолепия ложится лимонно-желтый пояс! — «Любимый, — говорю я ему, — пожалуйста, к оранжевой скабе подойдет вот это лазурное лоохи. Попробуй!» «Отличная идея! — отвечает он. — Ты просто молодец!» Берет к этому зеленые сапоги и малиновый тюрбан. А-а-а! Она осеклась и покачала головой. Прикрыла изящной рукой лицо. Хонна спокойно разглядывал гостью. Темные волосы, тонкие брови. Хрупкая, красивая и необычайно сильная женщина. Дочь Исноури. Хонна не удивлялся, почему такую гостью волнует столь ничтожный вопрос. В семейной жизни нет ничтожных и мелких вопросов. Там все — магия, а значит, гармония. Гармония, вот как в ее одежде — в приглушенных тонах серого, песочного, оливкового и сочного, как спелая ягода, но такого же припыленного винно-красного, словно великая Пустоземельная степь навсегда припорошила ее одеяние своей золотистой пылью. — Я просто не выдерживаю, — продолжала она. — Я не спорю, иногда у него получается даже красиво, но для меня все это слишком. Там, где я выросла, нет таких красок. Там есть светлое небо и редкая пожелтелая трава на песчаной равнине. Мы украшали цветными лентами рога своих менкалов и носили яркие платки, надевали на праздник красные и синие шаровары. Когда цветного и яркого немного, оно, как узор, ложится на ткань будней. Это красиво. Так степь цветет весной и отдыхает весь оставшийся год. А тут… Это невыносимо. Если бы он мог ограничиться тремя цветами! А лучше двумя! И она с надеждой подняла на Хонну свои глубокие черные глаза. Хонна вздохнул. — Скажи, дитя, — начал он. — А что ты любишь кроме своих степей? — Я люблю деревья, — смущенно улыбнулась она. — У нас их почти нет, а здесь их так много. Их листва прекрасна, особенно, когда сквозь нее просвечивает солнце… — Ну что ж, — Хонна расправил плечи и слегка потянулся, — так и поступим. Пусть будет золотой и зеленый.